Душа дракона

      Как девчонка посмела ударить её сына на глазах у всех? В Алисенте кипела злость. О поведении её детей отзываются плохо, но почему-то о детях Рейниры все предпочитают молчать! Они были не лучше. Две невоспитанные дикарки, все в мать. Защитница Вэйнис, всегда благородная и строящая из себя хорошую, вызывала презрение. Не успев овдоветь, выскочила замуж за собственного дядю. Ей не отмыться от этого греха перед Семерыми. Когда-нибудь они покарают её за эту порочность. Раздраженная, она шла по коридору, массируя виски. Этот ужин отобрал у неё последние силы и подарил только головную боль. Алисента возвращается в покои Визериса. Уже был поздний вечер и комната погрузилась во мрак. Аромат благований приятно отбивал запах постепенно умирающего человека. Она привыкла видеть его таким, но лицезреть сгнивающую половину лица, не отворачиваясь, было тяжело. Она видит, что его одолевает очередной приступ боли, и присаживается на постель, смочив тряпку в чаше с водой, чтобы вытереть катившийся пот по лицу. Он тяжело дышит и начинает бормотать:       — Прости... прости меня...       — За что? – спрашивает она, её голос тихий, почти шёпот.       — Ты хотела знать, верю ли я, что это правда...  – его слова звучат как бормотание, и Алисента с трудом разбирает их.       Вряд-ли он понимал, что говорил, ослеплённый болью, но она поддерживала разговоры из простого сочувствия к нему, которого, впрочем, тот был не достоин.       — Что именно, мой король? – она сжимает его руку, пытаясь привлечь внимание.       — Ты не помнишь? Эйгон... – его голос слабеет, он ощупывает её руку, словно хочет убедиться, что она здесь.       — Наш сын? – она непонимающе сводит брови.       — Его сон... Песнь Льда и Пламени... Это правда. То, что он видел на Севере. Обещанный принц.       — Я не понимаю, Визерис, – Алисента качает головой.       — Принц... – он пытается произнести это слово, почти не шевеля губами.       — Принц Эйгон? – уточняет она, ближе наклонившись к нему и пытаясь разобрать его путаные слова.       — Он объединит страну против холода и мрака, – на его губах мечтательная улыбка, несмотря на терзающую тело боль. — Это ты, мой мальчик. Так суждено. Он исполнит пророчество. Исполнит...       Алисента смотрит словно сквозь него, пытаясь осознать эти слова. Обещанный Принц... Он говорит об Эйгоне, их первенце? Но её муж назвал своей наследницей Рейниру. Значит ли это, что Эйгон должен стать королём, а не она, чтобы исполнить пророчество и объединить страну?       "Я видел во сне… таком же ярком, как этот огонь, мальчика. Мой сын… который будет носить корону Завоевателя. И я так хотел, чтобы это стало правдой, чтобы я был сновидцем! Я просил об этом сне вновь и вновь, но... он больше не возвращался. Я вложил в него все свои мысли и волю"       Если позволить Рейнире быть королевой, то если не она, то её союзники уговорят лишить детей Алисенты жизни, чтобы избежать проблем. Этого нельзя допустить. Она много думала над словами отца, и с каждым днём всё больше убеждалась в его правоте. Нужно действовать на опережение, а не ждать, пока атакуют они. Сегодняшний ужин лишь развеял все оставшиеся сомнения, что между ними возможен мир.       Рейнира обещала вернуться. Не навестить своего отца она не может. Как бы Визерис не поведал и ей о своём пророчестве. Рейнира не смирится с тем, что не ей сидеть на Железном Троне. Но если Алисента скажет, что такова была последняя воля её мужа перед смертью и Эйгон будет коронован как можно скорее, она ничего уже не сможет сделать.       Алисента опускает глаза на своё кольцо на пальце – сверкающий, зелёный драгоценный камень, который она получила в подарок от своего отца в детстве. В нём скрывался яд, который она берегла для особого случая, и сейчас такой случай наступил. Её мужа терзают боли, он угасает с каждым днём. Он хотел, чтобы его сын стал правителем, но он был слишком слаб, слишком болен, чтобы изменить свой указ. Алисента понимает, что она может помочь ему. Она может освободить его от боли, от страданий. Она понимает, что это непростое решение. Это станет тяжёлым грузом на её совести. Но она не может смотреть, как он угасает. Она хочет отпустить его, хочет дать ему долгожданный покой.       И, наконец, освободится сама.       Она подходит к столику с маковым молоком, которое приготовили для Визериса, и наклоняется над ним. Она снимает кольцо с пальца, отковыривает небольшой кусочек яда с помощью ножа, и осторожно опускает его в молоко, размешивая.       — Простите, мой король, – шепчет Алисента, стараясь унять дрожь в голосе. — Я поступаю так из милосердия к вам.       Она поднимает стакан и осторожно подносит его к губам Визериса. Он послушно и доверчиво выпивает всё до последней капли и откидывается на подушки, закрывая глаза. Алисента наклоняется, оставляя прощальный поцелуй на его лбу. Она сделала это ради их детей, ради будущего династии. Она сделала это ради того, чтобы он ушёл мирно, без мук и страданий.

***

      Алисента умела изобразить ужас и горе, когда это было необходимо. Ей пришлось научиться играть на публику с юных лет и не показывать своих истинных эмоций. Она закричала, и на её крик вбежала служанка Талия, увидев королеву в белой сорочке с мокрыми от слёз глазами, склонившуюся над своим мужем. Король был мёртв. Алисента приказала ей ничего не говорить о смерти Визериса и попросила помочь одеться, так как она хотела скорее увидеться со своим отцом десницей.       Оставшись с ним вдвоём, Хайтауэр спросил:       — Кто знает?       Алисента с безразличием вытирает слёзы ладонью и отвечает:       — Только моя служанка Талия и ещё несколько слуг. Пару часов назад с ним всё было в порядке.       Отто обернулся, окинув пристальным взглядом дочь.       — Ты не сильно переживаешь о его смерти.       — Она для него стала освобождением. Это всё, что я могу сказать.       Десница всматривался в неё, пытаясь понять, верны ли его догадки, но предпочёл оставить раздумья. Главное, что король был мёртв. Неважно, как это случилось: болезнь его добила или ему помогли.       — Визерис ничего не говорил, когда ты ещё была с ним? Вспомни, это может быть важно.       — Что бы он ни сказал, мы оба понимаем, как должны поступить, не так ли? Не нужно больше этого притворства.       — Стало быть, – глаза Отто сверкнули при свете пламени камина, — король не отступился от своего даже на смертном одре?       Алисента улыбнулась, отрицательно покачав головой. Тут её отец оказался не прав.       — Он хотел видеть Эйгона на троне. И это правда. Я сама слышала.       — Тогда нам даже не придётся лгать, наша совесть будет чиста. Ведь кто мы такие, чтобы не выполнить последнюю волю короля?       Отто Хайтауэр велел держать смерть короля в тайне какое-то время, чтобы не вызвать волнения в столице и за её пределами. Тайно созвав Малый Совет, он хотел обсудить скорейший выбор наследника, что, впрочем, другим было пока неизвестно.       — Что за срочность понадобилась посреди ночи? – спрашивает Тилланд Ланнистер, который стал ещё серьёзнее после смерти брата. Он занимался многими делами, чтобы отвлечься от боли, терзающей его после потери близнеца. Синяки под глазами и усталость ясно давали понять о не самом хорошем самочувствии мастера над монетой.       Стоя рядом с дочерью, что сидела во главе стола, Отто оглядел присутствующих и скорбно произнёс:       — Король скончался.        Повисла давящая тишина, наполнившая зал собраний. Члены Совета молчаливо переглянулись друг с другом, не веря, что это случилось так скоро и внезапно, прогнозировали ещё два-три месяца.       Сир Гаррольд Вестерлинг опустил голову в знак глубокой скорби и уважения.        — Мы скорбим по Визерису Мирному, – продолжил десница, — нашему другу и государю. Но он оставил нам дар. С последним вздохом он поведал королеве своё желание: его сын Эйгон должен наследовать ему, как владыка Семи Королевств.       — И теперь мы можем воплотить наши давние планы с полного его благословения? – спрашивает Ланнистер, не веря удаче, что подвернулась им. Он даже воспрял духом.       — Да, как мы уже обсуждали, сделать предстоит многое. Два командира городской стражи остаются на стороне Деймона. Их надо заменить, – решительно произнёс Отто Хайтауэр. Он считал, что лучше всего заменить всех и лично отобрать новых командиров, но пока они ограничатся этим, чтобы не привлечь внимание. — Лорд Ланнистер, что на счёт обговариемого нами плана?       — Казна в наших руках. Для безопасности золото разделят, – отчитался он.       Всё королевское золото будет поделено на четыре части. Одну четверть отдадут на хранение в Железный банк Браавоса, вторую под надежную охрану отправят в Кастерли Рок, ведь Ланнистеров легко можно переманить на свою сторону, третью – в Старомест. Последняя предназначалась для подкупов и даров, а также на случай, если придется прибегнуть к услугам наемников.       — Отправьте наших воронов в Риверран и Хайгарден, – также приказал Отто, так как медлить было нельзя.       Алисента задумчиво рассматривала сцепленные в замок руки, что она положила на стол. Если дом Талли поддержит их, как и Дом Тиреллов, они могут стать полезными союзниками, хотя и не столь важными. Три столетия назад, Дом Талли восстал против железнорожденных, оккупировавших Речные земли, и вступил в союз с Эйгоном Завоевателем. А когда последний король из династии Гарденеров и его сыновья погибли в сражении на Пламенном Поле, через некоторое время после битвы его стюард Тирелл преклонил колени и сдал замок Таргариенам. За это Эйгон Завоеватель даровал ему Хайгарден. Может и сейчас они увидят в её сыне дух того самого короля.       — Похоже, Семеро нам действительно благоволят, раз король передумал, – сказал Ланнистер.       Молчавший всё это время лорд Лиман Бисбери не смог больше сдерживаться. Он встал из-за стола, гневно обведя членов Совета тяжёлым взглядом.       — Я этого не потерплю! Вы тут замышляете заменить избранную наследницу самозванцем!       Алисента, как хищный коршун, обращает на него внимание.       — Первый сын едва ли самозванец, – отвечает ему Ланнистер со смешком.       — Сотни лордов и рыцарей присягнули на верность принцессе, – продолжает лорд Бисбери, возмущённый до глубины души.       — И почти все они мертвы, – напомнил лорд Джаспер Уайлд.       — Мне шестьдесят семь лет, и я знал короля дольше чем любой за этим столом. Я никогда не поверю, что он сказал на смертном одре сделать принца Эйгона наследником, и слышала это только королева! Это переворот, это кража, это измена!       — Следи за языком, Лиман, – предупредил его мейстер Орвиль, который прибыл ко двору после недавней смерти мейстера Меллоса.       Ларис Стронг не говорил ничего, но никто этому не удивлялся. Мастер над шептунами при всей остроте своего языка был скуп на слова и предпочитал слушать других, нежели говорить самому. Это полезное качество Алисенте в нём нравилось.       — Король был в здравии вчера, как всем известно. Кто из вас поклянется, что его смерть была естественной?       — Кого из нас вы обвиняете в убийстве, лорд Бисбери? – спрашивает Алисента, которая не собиралась терпеть эти намёки.        Кристон Коль медленно прошёл, вставая позади него.       — Был ли это один из вас или вы все, мне всë равно. Я не стану участвовать в этом!       — Сядьте, – твёрдо произнёс Кристон, пытаясь его успокоить, и надавил ему на плечи, чтобы усадить силой разьерённого старика, но лорд Бисбери вырвался и сам ударился головой о стол, пробив железным шаром глазницу насквозь. Потекла кровь со стола на пол. Мейстер Орвиль потянулся к нему, проверяя состояние, и вынес свой вердикт, что тот был мёртв. Слишком преданный человек старого короля, который не желал быть никем использованным.       Сир Кристон ошеломлённо смотрел на тело, и опустил взгляд вниз, понимая, что его плащ испачкался в крови. Он и не думал, что лорд убьёт себя. У него и в мыслях не было способствовать этому. Но сир Гаррольд оценил это иначе. Вестерлинг обнажил меч, уставив его на Коля по другую сторону стола.       Все напряжённо замерли с серьёзными лицами кроме Лариса Стронга, на лице которого была еле заметная улыбка.       — Отойдите назад, сир Кристон, – приказывает Вестерлинг.       — Вы не можете мне указывать, – вдруг проснулась в Коле злость, удивившая Алисенту. Она и не думала, что этот рыцарь на неё способен. —Вы больше не лорд-командующий.       — Вот до чего, значит, дошло? – Вестерлинг опускает меч, и смотрит на Отто Хайтауэра, который поднимается со своего места.       — Довольно, – призывает десница сохранять спокойствие.       Вестерлинг выглядит мрачнее тучи, но отступает, не глядя на сира Кристона, словно тот перестал и вовсе для него существовать.       — Надо унести лорда Бисбери, – говорит мейстер Орвиль, но Хайтауэр качает головой.       — Нет. Пока мы не закончим, дверь останется закрытой.       Тиланд прокашлялся, возвращая всех к прерванному обсуждению.       — О Штормовом Пределе. Лорд Боррос вряд-ли будет нам верен, но у него четыре дочери. Они все не замужем. Устроив брачные союзы, мы получим от них преданность. Если вы, конечно, не передумали выдать принцев за своих кузин, моя королева.       — Этому никогда не бывать, – стальным тоном отрезала Алисента, откидываясь на спинку стула. — Ни одна из девчонок Рейниры не будет с моими сыновьями. Ваша идея мне более чем нравится.       — Также мы не можем позволить бывшей наследнице оставаться на свободе, – произнес Отто, оглядывая присутствующих внимательным взглядом, и не зная, что сир Вестерлинг погружен в раздумья и хмурился всё больше. — Она будет добиваться поддержки своих притязаний.       — Зная Рейниру, она не признает Эйгона королём. Как и её сестра с принцем Деймоном. Веларионы будут на их стороне, – высказывает Алисента свои мысли.       — Пока она жива, кровавые битвы будут неизбежны, – соглашается мейстер.       — Для кого-то это будет бесчестно, но эта жертва нужна, чтобы утвердить на троне Эйгона, – Отто пытается придать себе сочувствующий вид, но все понимали, что это лишь показательное. За свои поступки он не испытывает ни малейшего раскаяния. — Деймон и принцесса Вэйнис одна из главных угроз. Он силен, хитер и коварен, а у неё самый опасный дракон после Вхагар. Не стоит забывать и Корлисе Веларионе с принцессой Рейнис.       — Что вы предлагаете? – спросил лорд Уайлд.       — Тайно отправить на Драконий Камень и Дрифтмарк наших людей. Устранив их, Рейнире не останется ничего, кроме как сдаться нам, – ответил десница и тут же вздрогнул, услышав, как рвётся ткань. Все повернули головы и увидели, как сир Вестерлинг отстегнул свой белый плащ и положил его на стол.       — Как случилось, что Королевская гвардия пала так низко? – с горечью вопрошает он. Кристон Коль смотрит на него, не шелохнувшись. — Долг Королевской гвардии – защищать короля. Белые рыцари дают присягу повиноваться его приказам, хранить его тайны, служить ему советом, если король того требует, и молчать, если совет не нужен. Клянутся исполнять его желания, беречь его доброе имя и честь. Но я с этим долгом не справился, потому что наблюдаю за тем, как слова короля теперь звучат подобно пустому звуку. Когда мы надеваем свои белые плащи, они меняют нас. Однако, не всех в лучшую сторону. Мне здесь больше не место.       Сир Гаррольд покидает зал Малого Совета.       Сир Отто, будучи человеком предусмотрительным, позаботится о том, чтобы его собственный сын и брат королевы, Гвейн Хайтауэр, был назначен правой рукой Кристона Коля. Может, он даже займёт его место, если лорд-командующий вздумает заколебаться в исполнении приказов.       — Кто-нибудь ещё желает высказаться? – Алисента приподнимает бровь, но, не найдя желающих, улыбается. — Тогда продолжим.

***

      Тянуть было больше нельзя. Телом Визериса занялись Молчаливые Сёстры. Они молча делали свою работу, пока Алисента смотрела, как обматывается тканью её супруг. Занял этот процесс не много времени, и, закончив, они поклонились королеве, оставляя её одну. Стоя над ним, она ничего не испытывала. Ей пришлось задушить в себе все чувства, чтобы не сломаться под их тяжестью. Она сделала выбор ещё той ночью, когда помогла ему уйти в объятия Неведомого. Теперь она ему ничего не должна. Посадить Эйгона на трон это не только с подачи его слов, но и с её собственного желания. Но этот мальчишка не ценит то, что ему преподносят на золотом блюдце. Талия доложила ей, что Эйгон узнал о смерти отца и вместо того, чтобы испытывать радость от этой новости, он сбежал. Эймонд и Кристон Коль уже были посланы за ним. Алисента тяжело вздохнула, приложив руку ко лбу. Предстояло серьёзно поговорить с Эйгоном и отучить его от подобных сумасбродных поступков.       Прошло пару часов, когда Эйгона, наконец, нашли в септе под алтарём со свечами и притащили обратно в замок, где все уже готовились к торжеству. Эйгон взойдёт на трон и станет правителем Семи Королевств. Это было неизменно. То, что должно случиться. Зайдя в покои Хелейны, Алисента увидела, как она что-то вышивала, сидя на стуле, и поглядывала на близнецов, играющих на ковре в свои детские игрушки. Мейлор спал сладким сном в колыбели. Алисента хотела рассказать дочери о смерти её отца и что она должна присутствовать на коронации Эйгона, но Хелейна, оторвавшись от своего занятия и отложив вышивку в сторону, подняла голову, произнеся:       — Скоро вспыхнет пламя, матушка. Золотой дракон будет погребён в пепле.       — О чём ты снова говоришь, Хелейна? – непонимающе спрашивает Алисента, и присаживается рядом с ней. Подбирать слова нужно было осторожно, зная, какой ранимой является её дочь. — Твой отец... Мне жаль. Он скончался прошлой ночью. Эйгон станет следующим наследником Железного Трона, как Визерис того пожелал перед смертью.       Хелейна выглядит растерянно, её руки задрожали. Глаза беспокойно мечатся от матери к детям.       — Понимаю, что тебе тяжело это осознать... Ты станешь королевой в столь юном возрасте. Но и я начала нести эту ношу в те же года.       Верно, её никто не спрашивал, хотела ли этого Алисента. Поставили перед фактом. И кто? Собственный отец. Но потом она и сама поняла, что может занять самое выгодное положение из всех, что когда-либо могло у неё быть. Она не хотела терять Рейниру, как подругу, однако чем-то жертвовать ради большего всегда приходится.       — Я не буду королевой, – ответила Хелейна, глядя на Алисенту с непривычной серьёзностью.       — Глупости, – Алисента пытается её успокоить, взяв за руки. Хелейне от этого непривычно, ведь она не часто удостаивалась заботы от неё. Были только приказы и разочарованные взгляды. — Не бойся. Мы с твоим дедушкой и братьями позаботимся о том, чтобы оградить нас от опасности.        — Ты бы могла всё изменить, – с печалью говорит Хелейна, качая головой.       — Именно этим я и занята, – ответила Алисента, выдавливая  улыбку и, поднявшись, смотрит на беззаботных Джейхейриса и Джейхейру. Её прекрасные внуки.— Я сделаю всё ради нашего светлого будущего. А тебе советую позвать служанок, которые помогут тебе подготовиться к коронации. Люди должны увидеть в тебе не только добрую, но и красивую королеву. Поедешь вместе с Эймондом и Дейроном.       Покидая её комнату, Алисента направилась к себе в покои, куда уже должны были немедленно привести сбежавшего Эйгона. Отворив двери, она увидела своего старшего сына за столом, безразлично смотрящим в окно. Его короткие серебряно-золотые и немного волнистые волосы длиной до плеч были взлохмаченными, бледные губы плотно сжаты, на левой щеке красовался небольшой порез. Он даже не удосужился снять с себя плащ, под которым хотел скрыться из Королевской Гавани. Алисента видела, что её сын не испытывал ни капли нетерпения, волнения или восхищения. Ему было плевать на то, как много людей хотело видеть его на троне.       — Поговорим по пути в Великую Септу, – сухо бросает ему Алисента и впускает служанок, чтобы те привели Эйгона в порядочный вид и подготовили к предстоящей коронации. Она осталась следить за ним, боясь оставить хоть на минуту.       Его облачили в костюм из блестящего черного сукна с вышивкой в ​​виде ромба. На груди вышили золотого трёхглавого дракона, на воротнике блестели золотые броши, а сзади крепился длинный плащ. Последней деталью были чёрные кожаные перчатки с золотыми застежками. В его характере долго смотреть на себя в зеркале, любуясь внешностью, но в этот раз он этого не сделал. Всё это богатство казалось ему пустой оболочкой. Покидая Красный Замок и садясь в экипаж, Эйгон не проронил ни слова, что было так на него не похоже.       Его взгляд блуждал по улице, но не видел ничего.       — Сделай хотя бы вид, что благодарен. Знаешь, сколько было потрачено сил? – говорила Алисента натянутым тоном, но, видя, что сын продолжает бездумно смотреть в окно, ещё раз напомнила ему о том, что будет: — Через час ты станешь королём!       Она сидела на другом конце мягкого сиденья, пристально смотря на сына.       — Отец никогда этого не хотел, – наконец произнёс он, поморщившись. У него не было никаких иллюзий на счёт отца. С самого детства он не получал любовь короля, будучи его первым долгожданным сыном.       — Это неправда.       — За столько лет он так и не назвал меня своим наследником, упорно поддерживая права Рейниры, – проговорил он, откидываясь на спинку сиденья.       — Он передумал.       Эйгон засмеялся, даже немного истерически, осознавая, на сколько нелепы слова матери.       — Нет, нет. Он мог бы, но не стал. Он не любил меня.       — И всё же... – Алисента не отрицала, что Визерис не замечал их детей, продолжая больше всех любить своих ненаглядных дочерей от первого брака. — С последним вздохом он прошептал, что ты должен сесть на трон. Он верил, что ты – надежда для всех.       — Неужели? Так и сказал? – Эйгон усмехнулся, явно смеясь над этой абсурдной для него ситуацией. — Я передумал, и называю наследником своего забытого сына Эйгона! Не находишь, что это звучит неправдоподобно? Не надо играть со мной в игры, матушка. Я не такой уж дурак, как может показаться.       — Я и не играю с тобой, а говорю правду, – Алисента чувствовала, что слова её убедительны, но всё равно не достигали сына. Она знала, что его нужно убедить по-другому, показать что-то существенное, и для этого взяла с собой одну вещь, способную на это. Она открывает деревянную шкатулку, в которой лежал кинжал из валирийской стали. Клинок тонкой и искусной работы, рукоятью из драконьей кости и драконьего стекла, с вставленным посреди рубином.       Эйгон опускает глаза, рассматривая клинок. Его взгляд неспешно скользит по холодной стали, будто он пытался разглядеть в нём что-то важное.       — Как ты знаешь, он принадлежал твоему отцу, а до него Джейхейрису Миротворцу и Эйгону Завоевателю. Перед своей смертью Визерис отдал его мне и поведал о пророчестве.       — И что за бредовые сказки он рассказал? – Эйгон фыркнул, его слова были полны скептицизма, и, возможно, он уже догадывался, что может услышать.       — О своём сыне, который объединит всех против мрака и холода. Выступит защитником Семи Королевств. Он говорил о тебе, Эйгон. Ты – тот Обещанный Принц, которого твой отец так хотел. Мальчик из его снов, что будет носить корону Завоевателя. Теперь ты понимаешь, почему он назвал тебя? Потому что это твоя судьба.       — Я этого не просил! – Эйгон сжимает ладонь в кулак, отчего кожа перчаток плотно натягивается. Его дыхание становится прерывистым, а на лице отражается ярость, переплетённая с отчаянием.       — Многие из нас ни о чём не просили, но есть такая важная вещь, как долг! Здесь нет больше места юношеским капризам. Ты обязан его выполнить. Как это делаю я, твой дед, твоя сестра и братья. Это цена власти.       — Кого из нас эта власть осчастливила? – тихо спросил он.       Алисента наклоняется к нему, обхватив за плечи.       — Просто одним своим существованием ты представляешь угрозу для Рейниры и всех остальных, кто ей верен! Потому что живёшь и дышишь! Не взойди ты на трон, твоя жизнь, как и наши, окажутся на волосок от смерти! Скажи мне, разве не было в истории Таргариенов случаев, когда они не воевали за трон, а брат не шёл на брата? Пойми, никакого мирного договора быть не может!       Не просто угроза. К сожалению,  суровая и беспощадная правда. Алисента видит, что её слова пробивают его толстую брешь недоверия и усиливает напор. Она берет сжатую в кулак руку сына и, осторожно разжав податливые пальцы, вкладывает в неё кинжал.       — Послушай меня, Эйгон. Как только на тебя наденут корону, Рейнира узнаёт об этом. Нам неизвестно, как она отреагирует и что соберётся сделать. Но если появится хоть малейшая опасность для нас, её придётся предать мечу. Как и всех, кто пойдёт за ней. Мы не должны жалеть врагов. Время, когда мы могли так поступить, прошло.       Эйгон рассматривает оружие в своей руке, на которое падает свет из решётчатого окна, и Алисента видит, как меняется выражение его лица. В серых глазах мелькнула тень страха, но она быстро уступила место решимости.       Прибыв к месту коронации, Алисента оставила Эйгона в окружении лучших рыцарей Королевской гвардии и начала подниматься по ступеням Великой Септы, приподнимая ткань своего зелёного платья. В большом зале уже собрались представители Малого Совета, септон, сир Кристон Коль, десница и её дети – Эймонд, Хелейна и Дейрон. Отто Хайтауэр стоял около постамента, о чём-то переговариваясь с Ларисом Стронгом, опирающимся на трость. Она могла лишь предположить, какова была тема их беседы. После нелепой смерти лорда Лимана Бисбери, его место в совете кто-то должен был занять. Ларис Стронг – отличный выбор. Алисента и сама думала о его кандидатуре. Никто лучше него не разбирается в теневой политике, он станет ценным и преданным союзником, если знать, как им управлять. Эймонд выглядел безупречно, стоя, сцепив руки за спиной. Его единственный глаз пристально осматривал всё вокруг, словно ожидая нападения в любую минуту. Рядом с ним были Хелейна и Дейрон, терпеливо ожидающие начала. Если на лице дочери Алисента наблюдала привычную отстранённость и погружённость в себя, то Дейрон выглядел чем-то недовольным, выражение его лица было хмурым и мрачным.       Алисента поприветствовала всех и подошла к Дейрону. Склонившись к нему, спросила:       — В чём дело, Дейрон? Вы хорошо добрались сюда, ничего не случилось?       Она бегло осмотрела Хелейну, но не обнаружила ничего необычного, если бы с ней что-то было не в порядке. К тому же, с ними находился Эймонд, а он умеет постоять и за себя, и за других.       — Не притворяйтесь, матушка, что вас это волнует, – ответил он, как всегда вежливо, опустив взгляд тёмно-карих глаз на неё.       Иногда она не могла смотреть на него прямо, так как чувствовала неловкость от того, на сколько его глаза были похожи на её собственные. Если Эйгон почти полностью внешне напоминал ей саму себя в молодости, за исключением недостатка ума и разгульного образа жизни, то младший сын унаследовал только её глаза и ум, при этом выглядя типичным Таргариеном. У Дома Дракона не часто встречались такие особенности во внешности, чаще всего глаза у них были светлых оттенков.       — Не хочу слышать от тебя таких глупостей, – сказала Алисента, поджав губы. — Конечно, я волнуюсь о вас. Будь это не так, разве стала способствовать всему этому? Ваша безопасность для меня самое главное.       — Вы прекрасно знаете, что из Эйгона получится никудышный король. Для чего он вам нужен на троне? Как марионетка, которой можно управлять? Мой брат не хочет всего этого. Он понимает, что это неправильно.       Хелейна кладёт свою руку на его плечо, предостерегающе и взволнованно прошептав:       — Дей, не надо...       — Эйгон... просто ещё не знает, как будет лучше, – возразила Алисента. — А я и его союзники прекрасно знаем.       — Узурпация трона – это вы называете правильным? Или убийства ради власти? – гневно спрашивает Дейрон.       Вдруг раздаётся звук пощёчины, на который все мгновенно обращают внимание, повернув головы. Красный след от ладони горел на бледной коже Дейрона. Эймонд заинтересованно прищурил единственный глаз, наблюдая за интересной сценой между матерью и братом. Хелейна ахнула, испуганно зажав рот.       — Чтобы я больше не слышала от тебя таких слов. Никогда. Ты меня понял? – припечатала Алисента, смотря на него с непререкаемым требованием. — Та девчонка на ужине, должно быть, вскружила тебе голову. Решил, что действительно сможешь на ней жениться? Этому не бывать! Она дочь нашего врага! После церемонии ты немедленно отправишься обратно в Старомест, чтобы подумать над своим поведением.       Окинув Дейрона последним  взглядом, полным недовольства и ярости, Алисента натянула улыбку и сложила руки на животе. Двери Великой Септы распахнулись, раскрывая объятия для народа. Через них начала стекаться толпа, в которой люди не понимали, зачем их здесь всех собрали. Времени пышно украшать зал не было, поэтому можно было увидеть лишь флаги с новой геральдикой – золотым трёхглавым драконом на зелёном фоне – символ новой надежды, пробивающийся сквозь пепел прошлого. Отныне этот герб означал новое начало в истории Семи Королевств. Но, как и любое начало, оно было омрачено тенью утраты.       После того, как народ был собран, протрубили в рог, звук которого, казалось, эхом отдавался в каждом сердце, пронзая его. Десница, чьё лицо было печальным, но взгляд излучал твёрдую решимость, взял слово. Его голос разнёсся по всему залу:       — Приветствуем всех вас, жители Королевской Гавани! Вы могли догадаться, что сегодня мы вас собрали здесь не просто так. Этот день омрачнён скорбью, той самой, что окутывает сейчас каждое сердце. Наш возлюбленный король, Визерис Мирный, скончался. Его сердце, бившееся в унисон с сердцами его подданных, умолкло навеки. Мы все скорбим о потере такого мудрого и доброго правителя.       В толпе раздались неверящие восклицания, затем послышались всхлипы. Многие годы народ не знал горестей, благодаря королю, и теперь они не знали, как жить дальше. Хайтауэр замолчал, сделав многозначительную паузу, и продолжил:       — Но это и счастливейший из всех дней! Когда его дух покидал нас, он прошептал своё последнее желание. Сделать своего первого сына Эйгона своим преемником.       В толпе послышался шепот:  "Эйгона? А как же принцесса Рейнира? Ведь король Визерис назначил её своей наследницей!". Другие отвечали им: "Принц Эйгон – мужчина! Правильно, что король передумал!". Некоторые, кто был лоялен принцессе Рейнире, с подозрением смотрели на Хайтауэра, а другие, приверженцы королевы Алисенты, воспринимали новость с радостью. Толпа разделилась во мнении.       Отто Хайтауэр, не давая людям разжечь пламя угрозы, поспешил вернуть к себе их внимание.       — Вам выпала огромная честь быть свидетелями этого события, которое войдет в историю! Новый день для державы настал! Новый король, что возглавит нас! – говорил Отто Хайтауэр, обращаясь к столпившемуся народу.       Вошли рыцари Королевской гвардии. Они выстроились в два ряда, вытащив мечи и скрестив их, образовав коридор. Люди оглянулись на вход, где по ступеням поднялся принц Эйгон. Алисента видела, как нервничал её сын, но верила, что тот сделает всё, как надо. Он медленно проходил под мечами, которые рыцари опускали, стоило ему пройти мимо них.       Эйгон остановился, вскинув голову, чтобы посмотреть на свою семью и людей, что были ему верны. Потратив на это пару секунд, он продолжил свой путь, поднимаясь по очередным ступеням вверх. Алисента приблизилась к нему, и с материнской любовью оставила поцелуй на его лбу, даря полное своё благословение. Десница глазами велел ему преклонить колено, отходя в сторону, и Эйгон подчинился.       — Пусть Воин даст ему смелость, – произнес септон, обмакнув палец в золотую чашу с маслами, чтобы помазать лоб Эйгона. — Пусть Кузнец даст крепость мечу его и щиту. Пусть Отец защитит его в час нужды. Пусть Старица поднимет свой фонарь и осветит ему путь к мудрости.       Закончив говорить, септон повернулся, оставляя чашу на постаменте, и взял корону, передавая её сиру Кристону Колю. Это была не просто корона для церемонии, сделанная специально для Эйгона. Она принадлежала самому Эйгону Завоевателю. Тёмный обруч из валирийской стали с большими рубинами квадратной огранки. На вид корона казалась маленькой и лёгкой, но Эйгон почувствовал её вес на голове, как тяжёлое бремя, которое ему предстояло нести. Он поднялся, будто с неверием глядя сначала на Алисенту, которая склонила перед ним голову, затем на сестру-жену, сделавшую то же самое, на братьев, деда. Все склонялись перед ним, признавая его власть.       Сир Кристон произнёс так громко, чтобы слышал каждый в этом зале и у него отпали любые сомнения:       — Да будут Семеро свидетелями. Эйгон Таргариен – истинный наследник Железного Трона! Слава Его Величеству, Эйгону, второму своего имени. Королю андалов, райнаров и первых людей. Лорду Семи Королевств и Защитнику Государства!       В тот же момент, когда прозвучали слова Кристона, Алисента сделала шаг к своей дочери Хелейне, которая стояла рядом с Эйгоном. Алисента сняла с головы свою корону и возложила её на голову Хелейны.       — Моя королева, – прошептала она, её голос дрожал от эмоций, и в этих словах звучала гордость.       Хелейна, молодая, ещё неопытная, но красавица с светлыми глазами, в которых отражался странный блеск, в немом страхе смотрела на матушку. Она никогда не думала, что станет королевой, никогда этого не хотела. Но сейчас, ощущая тяжесть короны на своей голове, она понимала, что её жизнь изменилась навсегда, также как и жизнь Эйгона.       — Да будет благословенна наша новая королева Хелейна, – сказал Отто Хайтауэр, сделав учтиво наклон головы.       Толпа, ошеломленная событиями, наблюдала за той сценой, которая развертывалась перед ними. Зазвенел колокол, и кто-то закричал, другие подхватили этот крик, восхваляя нового короля и королеву. Эйгон пребывал в неком замешательстве, но оно сменилось изумлением, а затем искренней радостью. Он всю жизнь считал себя недостойным сыном, братом и мужем. Ничтожеством, которого не любили ни отец, ни мать. Сейчас же он стал, наконец-то, важен. Он вытащил свой меч и поднял его высоко над головой, вызвав новый шквал криков и восхищения.       В этот момент, глядя на толпу, на лица, обращенные к нему, полные надежды и веры, Эйгон почувствовал, как в его сердце зарождается новая сила. Он был королем, воином и защитником своего народа. Он впервые почувствовал ответственность за то, что происходит вокруг него, и эта ответственность заставила его задуматься.       "Я не просил этой короны, – пронеслось в его мыслях. — Но теперь я не откажусь от неё. Я буду правителем, которым мой отец хотел меня видеть. Я буду сильным и справедливым королем. Я буду защищать своё королевство и свой народ. Я буду достоин этого трона. И сделаю всё, чтобы защитить тех, кто мне дорог. Если Рейнира пойдёт против меня, я убью её сам."       Он был готов к тому, что предстояло. Он был готов сражаться.