Душа дракона

Кажется, что прошло всего несколько мгновений с того самого момента, когда я убила Джейсона Ланнистера, но пролетели дни. Той ночью я вернулась в лагерь и не могла сомкнуть глаз в своей палатке до рассвета. Проснувшиеся рыцари и лорды не сразу заметили отсутствие своего хозяина и забили тревогу только когда не обнаружили его нигде. Заподозрить меня никто не мог, потому что я была женщиной. Слабой женщиной. По их мнению я способна лишь подстрелить небольшую куропатку. И я так думала. Мне хотелось рассмеяться им в лицо и признаться во всём, чтобы увидеть их удивление и недоумение, но я взяла свои эмоции под контроль, изображая такое же сметение от пропажи мужа, как и остальные. Я отправилась на поиски Джейсона с надеждой, что... он будет мёртв. Ведь если он окажется мёртв, то не сможет рассказать, что с обрыва столкнула его я. Мне чудилось, что пальцы всё ещё в крови, хотя я остервенело смыла её в реке. Мы искали часами, рыская по лесу и прочесывая окрестности, но от Джейсона не было ни следа. По мере того как наши надежды найти его живым таяли, становилось всё более очевидно, что он мёртв. С одной стороны, я испытывала облегчение, зная, что мне не придётся больше бояться его возмездия, но с другой стороны, меня мучили угрызения совести. Я пыталась убедить себя, что это была самооборона, что у меня не было другого выбора. Но мой разум раз за разом продолжал возвращаться к тому моменту, когда я вонзила кинжал ему в живот, видела его глаза, расширенные от удивления и боли, и слышала последний хрип. Я не могла избавиться от ощущения, что обречена на вечное проклятие за то, что отняла жизнь у другого человека. Я знала, что рано или поздно правда выйдет наружу, и когда это произойдет, меня возненавидят Ланнистеры. Они и так меня ненавидели, но теперь я стану для них мишенью, которую необходимо устранить, чтобы отомстить. Тело Джейсона было обнаружено спустя два дня. Поисковые отряды приблизились к тому месту у обрыва, где, как я и думала, он мог находиться. Точнее то, что от него осталось. Поломанные кости, свёрнутая шея, разорванная и изъеденная в некоторых местах червями плоть – всё это свидетельствовало о том, что он упал с большой высоты. Киера Ланнистер пронзительно кричала и рыдала над телом сына, когда его привезли в замок. Я смотрела на неё со стороны и лишь малую каплю сочувствовала ей. Любой матери тяжело терять детей. Серея, выбежавшая во двор вместе с остальными кузенами, тоже залилась слезами. На следующий день она ворвалась в мою комнату и внезапно влепила мне пощёчину, с пеной у рта обвиняя во всём и не желая признавать, что я не виновата в этом. Я прогнала её и долго стояла перед зеркалом, рассматривая красный след от пальцев. Айрис принесла мазь, бережно обработав покраснение на моей коже. Став вдовой, я потеряла в глазах Ланнистеров какую-либо ценность. Они не прогоняли меня только потому, что всё ещё нуждались в королевских связях. Из омута мыслей меня выдернул громкий стук в дверь. Я медленно встаю с постели, накинув тёплую шаль на плечи, и иду к двери, чтобы открыть её. Айрис тяжело дышит, глаза влажные и серьёзные. — Простите меня, принцесса, что разбудила вас. Я только что получила ворона. Послание от вашей сестры. Я не стала бы вас беспокоить, если бы это было неважным, но... вам лучше прочитать. Сердце заколотилось от плохого предчувствия. Я забираю из её рук письмо и разворачиваю его. Всего два предложения, написанные резко и быстро. Лейна умерла. Ты мне нужна. — Леди Лейна… как же так, – прошептала Айрис, когда я оторвала глаза от строчек и посмотрела на неё. — Приготовь мне наряд, мы отправляемся в Дрифтмарк, – проговорила я. — Больше мы не вернёмся сюда.

***

Никогда ещё Дрифтмарк не был свидетелем такого собрания могучих крылатых созданий. Миракс своей исполинской тенью, затмевающей солнце, возвышался рядом с Караксесом, который с нетерпением вытягивал свою длинную шею и выпускал пар из ноздрей, Сиракс с хищной грацией осматривала окрестности, Солнечный Огонь и Пламенная Мечта, молодые и полные энергии драконы Эйгона и Хелейны, беспокойно переступали с ноги на ногу, Мелеис и Морской Дым, неразлучные обитатели Дрифтмарка, наблюдали за происходящим с невозмутимым спокойствием. Вхагар, которую Лейна совсем недавно оседлала, не было. Старая драконица где-то переживала потерю своей всадницы. Похороны Лейны Веларион, юной и прекрасной луны, угасшей преждевременно, окутали Дрифтмарк пеленой скорби. Словно морские волны, накатывающие на берег, рыдания разрывали тишину, остальные склонили головы, погрузившись в безмолвие, ставшее данью уважения ушедшей. Лишь шепот ветра нарушал эту торжественную тишину, да крики чаек, круживших над головой, вторили скорби людских сердец. Следуя древним традициям Дома Веларионов, отличным от пышных церемоний Таргариенов, тело Лейны, облаченное в белоснежные одежды, было помещено в саркофаг, верхняя часть которого, искусно вырезанная мастерами, являла собой точное подобие прекрасного лица Лейны, навеки запечатлевшего её юную красоту. Рыцари, напрягая мускулы, поднимали знамя Дома Веларионов, изображающее морского конька, в то время как другие, осторожно ступая по скользким камням, продевали толстые веревки в петли саркофага, готовя его к погребению в морскую пучину. Сиру Веймонду, чей суровый взгляд выражал глубокую скорбь, выпала честь произнести надгробную речь, отдать последнюю дань своей племяннице, лучу света, погасшему слишком рано. Его голос, звучавший подобно раскатам грома, пронесся над скорбящей толпой: — Сегодня мы присоединяемся к Обиталищу Моря, чтобы передать леди Лейну из Дома Веларионов вечным водам, владениям короля Мерлингов, где Он будет охранять её все грядущие дни. Слова, произнесенные на высоком валирийском, языке древних драконов, эхом отозвались в сердцах всех присутствующих, напоминая о вечности и бренности людской жизни. На похоронах присутствовал отец, Алисента и их немного подросшие дети, которые уже имели драконов, за исключением Эймонда и Дейрона. Весь королевский двор приехал в Дрифтмарк, чтобы присутствовать бок о бок с опустошенными членами семьи Лейны. Лорд Корлис стоял, низко опустив голову, тётя Рейнис пустым взглядом смотрела на саркофаг с телом дочери. Они оба хотели, чтобы всё было наоборот, и дети провожали их в объятия моря. С тех пор, как Лейна вышла замуж за Деймона Таргариена, никто не видел её счастливой. Многие винили в её смерти именно его, однако прекрасно знали, что это не так: Лейна подожгла себя сама, и Деймон тут был ни причём. Но кого-то же надо было винить. Зачем ты сделала это, Лейна, думаю я. Зачем? Ты оказалась смелее меня, посмев лишить себя жизни, которая была тебе не мила, жизни с нелюбимым человеком. Горло сжалось. Ты не подумала о своей семье, покинув их навсегда. — Отправляясь в своё последнее плавание, леди Лейна оставляет на берегу любящих родителей,  брата и дядю. Ваша дочь, сестра и племянница не вернётся из своего путешествия, но вы останетесь связаны друг с другом кровью. Я стояла рядом с Рейнирой и Лейнором. Кузен был вне себя от горя, с трудом сдерживая слёзы и сжимая кулаки. Лейна была его любимой младшей сестрой, которую он должен был защитить, даже от себя самой. И он с этим не справился. Нира крепко сжимала ладонь Лейнора, выражая свою молчаливую поддержку. Дрифтмарк всегда был серым и пасмурным, как Драконий Камень, но сегодня мрака было слишком много. Плеск волн о берег, резкий запах соли, отрезвляющий разум. Разум, который всё чаще напоминал о том, что я снова увидела его... Деймон стоял с Веймондом Веларионом, пристально глядя на гроб, в котором лежало тело его жены. Лицо дяди было непроницаемой маской, безразличной, я бы сказала. Ему словно всё равно, что его жены нет больше вживых. Нира говорила, что так оно и есть. Дядя не любил её, так почему был должен что-то испытывать, потеряв. Чувствовала ли я себя от этого радостнее? — Соль наполняет кровь Веларионов. Наша кровь чиста. Наша кровь густа, – голос Веймонда перекрывал шум бурного моря. Позадистоящий Эйгон, наш с Рейнирой младший брат, которому уже было восемь лет, раскачивался на каблуках чёрных сапог назад-вперед, и зевал от скуки, не удосужившись прикрывать при этом рот. Я замечаю, что Алисента шикает на него, молчаливо делая замечание глазами, а затем бросает презрительный взгляд в мою сторону, прежде чем вернуть своё внимание к церемонии. Но избалованный мальчишка недолго стоял неподвижно, и снова пару раз некрасиво зевнул. В его сторону повернулась очередь голов, с осуждением  поглядывая на него. Теперь отец посмотрел на него с раздражением, недовольный тем, как тот себя ведёт. Я подавляю в себе желание обернуться и отчитать Алисенту за то, что не научила сына элементарным манерам. Из уважения к Веларионам я не стала устраивать для остальных сцену на похоронах. — Пусть ветры будут столь же сильны, как твой стан, моря твои – столь же спокойны, как твой дух, а сети твои – столь же полны, как твое сердце. Из моря мы пришли и в море возвратимся, – говорит лорд Веймонд, бросая горсть песка на саркофаг, который начали перетаскивать всё ближе и ближе к краю. С этими последними словами саркофаг падает с края, вызывая мощный всплеск, и быстро уходит под воду. Лейнор закрывает глаза в последний момент и вздрагивает, когда тело его сестры отдают морю. Тётя Рейнис, всегда статная и гордая, выглядит совершенно разбитой. Её губы превратились в тонкие белые, потрескавшиеся полоски из-за того, как сильно она их сжала и искусала. Она, сотрясаясь, поворачивается к лорду Корлису, чтобы уткнуться лицом в его грудь. Тот обнимает её, положив подбородок ей на серебряную с сединой макушку. После окончания церемонии похорон Лейны, все присутствующие собрались в Высоком Приливе, на внешней площади замка. Как того требовала традиция, все собрались ради того, в ком текла кровь дракона, чтобы проститься. Образовались небольшие кучки разговаривающих, и у каждой свои интересы: сплетни, политика, торговля. Алисента, одетая в темно-зеленое платье,  держала бронзовый кубок, делая медленные и неспешные глотки, и с незаинтересованным видом слушала разговор моего отца с лордами. За те пять лет, что мы не виделись, она повзрослела. Взгляд её стал стальным и серьёзным, не было прежней испуганной лани и мягкости. Отто Хайтауэр, которого бы я предпочла не замечать, увы, приковывал моё внимание. Неужели отец вернул ему должность? Рейнира с Лейнором были в обществе лорда Корлиса и тёти Рейнис. Своих девочек двойняшек Люцеру и Джекейру они оставили с няньками в замке, так как они были ещё очень малы, чтобы присутствовать на похоронах. Чувствуя себя одинокой и отчужденной, я решила поглядеть на Хелейну и Дейрона. Не смотря на неприязненное отношение к Алисенте, к этим двоим я относилась с теплом. Из писем Рейниры, которая она посылала мне, я узнавала все новости, происходящие в Королевской Гавани и Дрифтмарке. Так я узнала, какими были моя сестра и брат. Хелейна, которой сейчас было семь лет, была милой и застенчивой девочкой. У неё были длинные серебристые волосы, которые она не любила заплетать в причёску, и большие светлые глаза, которые часто смотрели вдаль, словно она видела то, что другим было недоступно. Она много читала и проводила времени в саду, где наблюдала за травами и цветами. Дейрон, пятилетний мальчик, был полной противоположностью своей сестры. Он был живым и энергичным. У него были короткие волосы, озорные глаза и широкая улыбка, которая озаряла всё его лицо. Он любил бегать, прыгать и играть с мечом. Я направляюсь к согнутой фигуре Хелейны, которая сидела в укромном уголке, подальше от взрослых. Заглянув ей за плечо, я увидела как она рассматривает маленького паука у себя на ладони и бормочет что-то то ли себе под нос, то ли этому существу: — Рука крутит ткацкий станок; катушка зеленого цвета, катушка черного цвета. Драконы из плоти плетут драконов из ниток. Эти слова, сказанные ребёнком, заставили вздрогнуть и нахмуриться. Звучало как зловещее предзнаменование. Катушка зелёного цвета... Хайтауэры? Катушка чёрного цвета... Таргариены? Могло ли это значить скорый конфликт? Но когда Хел увидела тень у себя за спиной, то обернулась, выронив из рук паука, который шустро убежал, и я тут же улыбнулась ей, спрятав мрачные мысли. Хелейна посмотрела на меня своими большими глазами и слабо улыбнулась в ответ. — Здравствуй, – сказала она тихим голосом. Я присаживаюсь рядом с ней. — Здравствуй, – говорю я, искренне улыбаясь ей. На её лице появляется выражение печали. — Ты не навещала меня, – заявляет она, и моё сердце сжимается в груди. — Я читала твои письма, но этого было мало. — Прости, что не могла. Но с этого момента я буду очень часто к тебе прилетать, обещаю. Она тяжело вздыхает, услышав мои слова, и я ласково убираю рассыпавшиеся по её плечам волосы. — Расскажи, как ты и Дейрон. Она пожимает плечами. — В Красном Замке нам скучно. Матушка требует, чтобы мы много молились вместе с ней. Заставляет читать толстые, священные книги. Дейрон смешно засыпает на них, положив голову на стопку. Отец... всегда чем-то занят, будто совсем нас не видит. — Мне жаль, – сочувствующе говорю я, положив руку ей на плечо. — А ещё дедушка говорит, что когда я немного подрасту, то выйду замуж за Эйгона, – произнесла Хелейна так безразлично, словно уже смирившись с этим, и не собираясь оспаривать данное решение. Поженить брата и сестру... Это в наших традициях. Но не Эйгона и Хелейну! Этот паршивец был её недостоин. — Так говорит только твой дедушка? А матушка и отец, они одобряют? – я пытаюсь не выглядеть слишком возмущённо. — Матушка слушается дедушку во многих вещах... Отец тоже слушает его, – ответила Хел, положив подбородок на колени. — Не волнуйся за меня. Эймонд всегда рядом. Он защищает. По крайней мере, хоть это было утешающим. Не смотря на многочисленные недостатки Эйгона, даже Эймонд не позволит ему причинить какой-либо вред Хелейне. Только за это я могу быть благодарна младшему брату. Дейрон неожиданно подбежал ко мне и обнял со спины. — Старшая сестрёнка! Ты здесь! – воскликнул он радостно. Я обняла его и поцеловала в макушку. — Да, я здесь, – сказала я. — Я прилетела проститься с леди Лейной. Дейрон посмотрел на меня своими светлыми глазами, в которых отражалось детское непонимание. — А почему она ушла в море? – спросил он. Я не знала, как ему ответить. — Она отправилась в лучшее место, – ответила я, наконец. — Где она будет счастлива. Дейрон кивнул, но я видела, что он все ещё не понимал. — Я хочу пойти с ней, – сказал он, заставив меня вздрогнуть. Он был так несчастлив? Бедный мальчик. — Ты не можешь. Ты нужен здесь, своей сестре и братьям, – нежно прошептала я. — И мне нужен, и Рейнире. Он уткнулся лицом мне в плечо. Со вздохом, я выпрямляюсь во весь рост, и потрепав Дейрона по волосам, пробираюсь через толпу с единственным намерением – поговорить с Деймоном. Мы не виделись так долго, а теперь, когда его постигла невосполнимая потеря супруги, нужно было что-то сказать ему. Внимательно оглядываюсь по сторонам, пока на моём пути не появляется Алисента. С вежливым кивком я намереваюсь продолжить свой путь, но она жестом останавливает меня. — Вэйнис, – произносит она с подобием улыбки, натянутой, как пергаментный свиток, — хочу выразить тебе свои соболезнования. Потеря супруга в столь юном возрасте... Тяжелое испытание, которое выпало тебе. Лорд Джейсон был человеком недюжинной отваги. Скорее, он был мерзавцем, пьяницей и насильником. — Благодарю, Ваша светлость, – сухо ответила я. — Двери Красного Замка всегда открыты для тебя. Ты можешь вернуться и погостить у нас, пока Визерис не найдет тебе нового мужа, – её голос звучит дружелюбно, но слова пропитаны холодом и ядовитой желчью. Гнев закипает внутри, словно пламя, готовое вырваться наружу. С трудом сдерживая свои эмоции, я отвечаю: — Ваша светлость, я признательна за ваше гостеприимство, но не могу принять его. Мой долг – оставаться рядом с Рейнирой и Лейнором, чтобы оказывать им поддержку в это трудное для них время. Прошу вас уважать мое решение. — Как пожелаешь, – холодно произносит она. В её глазах мелькает хищный блеск, и я понимаю, что она играет со мной, как кошка с мышкой. Судьба дала ей возможность принизить меня, и  она хотела воспользоваться этим, но не получилось. Что-либо ещё сказать она не решилась, когда мы увидели, как отец приближается к нам, прихрамывая и опираясь на трость. Присутствующие кланяются ему, когда он проходит. Моё беспокойство вызывало его всё более уставшее состояние. Он сильно постарел внешне, хотя возраст ещё не подошёл к тому моменту, когда можно выглядеть дряхлым стариком. Я бы предложила ему свою помощь, но его гордость не позволила бы ему её принять. Он ненадолго останавливается передо мной и королевой. — Я иду спать, Эймма, – произносит он, отчего мы с Алисентой застываем. Но судя по её взгляду, это было уже не в первый раз. И эта мысль вызывает у меня жалость к ней. Хайтауэр была вынуждена выйти замуж за человека, который на десятки лет старше, и не может забыть свою первую и, наверное, единственную любовь. Это одновременно и грело, что отец так сильно любил только нашу с Рейнирой матушку. Жалость испытывать не порок, но я помнила, что Алисента сама обрекла себя на это. Рядом с нами возник сир Гаррольд. Как раз вовремя. — Могу я присмотреть за королевой Алисентой, Ваша светлость? – спрашивает он позволения, и я понимаю, что сир специально сделал ударение на имени Алисенты, чтобы вернуть королю его разум и напомнить, кто перед ним. Лорд-командующий не изменился за эти годы. Он не искал в чём-то выгоду для себя и всегда верно служил моей семье. И сейчас он помог отцу, что не могло не вызвать большой признательности. Взгляд отца проясняется, когда он смотрит на Алисенту. Затем король отводит его в сторону, виновато, как мне кажется. — Нет, сир Гаррольд. Сделайте это вместо меня, – отвечает он, уходя в сопровождении. Алисента, гордо вскинув подбородок, демонстрировала, что подобное её ни коем образом не задевает, ведь если показать один раз слабость, это могут использовать против тебя ни единожды. Я даже не приветствую сира Гаррольда, своего старого верного друга, так как замечаю того, ради кого пробиралась через эту толпу, как через тернистый лес без конца и края – Деймон был на балконе, я видела его спину и руки, опирающиеся на каменную стену. Разворачиваюсь, оставляя Алисенту смотреть мне вслед с презрением и недоумением в глазах. Она не вынесет того, что я отказываюсь играть по её правилам. Меня на мгновение охватывает неуверенность. Заговорить с ним спустя столько лет томительного молчания. По словам Рейниры, он не забыл обо мне и по-прежнему любит. Так ли это на самом деле? Было бы лучше, если бы я не стала приближаться к своему дяде при всех. Алисента и Отто уже заметили, что я смотрю на него. Я знала, что за мной пристально наблюдали. Но теперь я понимаю, что мне всё равно. Также, как и было тогда. Почему меня должно волновать, что подумают? Слухи пойдут так или иначе. Почему я должна избегать дядю только потому, что нас увидят вместе? Я не позволю никому контролировать себя и свои поступки.  Я медленно приближаюсь к нему и останавливаюсь рядом, мой взгляд непроизвольно устремляется к серому горизонту, простирающемуся перед нами. Наши траурные черные одеяния развеваются на ветру, словно знамена на поле битвы. Мне не нужен сторонний наблюдатель, чтобы почувствовать, как дядя оборачивается, глядя на меня. — Приношу свои искренние соболезнования, – произношу я, делая небольшую паузу. Подходящие слова ускользают от меня, ибо сумбур мыслей в моей голове подобен бушующему морю. — Лейна была исключительной. Красавица, каких поискать, наездница самой Вхагар, добрая душой и намерениями. Верю, что она была тебе хорошей женой. Его глаза, цвета грозового неба и пронзительные, как у дракона, смотрят на меня с неизведанной глубиной. Я поворачиваю голову, смотря на него в ответ. Он кивает, и мы снова погружаемся в молчание. Мы стоим, в тишине глядя на безжалостные волны, разбивающиеся о берег. Ветер несет к нам соленый запах моря, смешанный с горечью наших воспоминаний. — Я слышал, что твой муж умер, – говорит он, наконец, разрывая безмолвие. — Да. Погиб, сорвавшись с обрыва. Между нами витает нечто, что выходит за рамки слов, – связь, которую мы не могли разорвать, несмотря на все годы разлуки и обид. — Здесь слишком много любопытных, назойливых глаз. Прогуляемся? – спрашивает Деймон, глазами указывая на пляж у подножия замка. Если бы он не покручивал перстень на пальце, я бы решила, что это предложение из вежливости, но это была попытка изобразить сдержанность. Я знала, с какой интонацией дядя говорил, когда испытывает волнение. Рейнира посмотрела в нашу сторону, и, как мне показалось, довольно улыбнулась. Впрочем, я не поняла, действительно ли была эта улыбка или лишь игра теней. Спускаясь по ступенькам, я отчётливо чувствую на себе прожигающий взгляд Отто Хайтауэра. Он найдёт, как извлечь пользу из нашего отсутствия. Мы идём по пляжу, плечом к плечу, погружённому в вечерний сумрак. Шумел прибой, над морем летали чайки. Под ногами скрипел песок, на который накатывали волны и образовавшаяся пена угасала в нём. Луна вышла из-за облаков и отражалась в воде. Я стараюсь не смотреть на него слишком пристально, не наблюдать за ним с жадностью. Наши беседы изначально касались отвлечённых, совершенно неважных вещей, таких как погода и торговля, и велись так легко и непринуждённо, что сердце моё и душа пели от радости. Но в тот момент, когда Деймон упоминает Кастерли Рок и несметные богатства, потекшие туда рекой при правлении лорда Джейсона, у меня вырывается неприязненный смешок. — Тебе достался хитрый мужчина. А Визерис знал, как увеличить собственную казну, – отметил Деймон. — Я лучше, чем кто-либо другой, знаю, что наш с ним брак был фарсом. Я старалась поддерживать хоть какую-то видимость, но многие видели, что ему было наплевать на меня. Может, он и был хитрым, но при этом и отъявленным мерзавцем. — Ничего не изменилось, как я погляжу. Даже после его смерти ты отзываешься о нём с презрением, – подмечает он. — Не насмехайся надо мной, – прошу я. — Ты знаешь, что я не могла по-другому. Мой брак был политическим соглашением. Нельзя было просто отказаться или поступить так, как ты предлагал, не избежав серьёзных последствий для нас обоих. — Хм, – только и произносит дядя, уже привычным жестом заложив руки за спину и нахмурив брови. — Я была ему верна, но он не был верен мне. Мы не делили с ним ложе. По этому поводу я не испытываю никаких сожалений. Леди Киера согревала его постель вместо меня, оказывая мне большую услугу.  — Думаю, она недолго будет убиваться, и найдёт утешение в объятиях молодых кузенов, – усмехается Деймон. Я непонимающе приподнимаю брови, с удивлением услышав это. Мне казалось, что Джейсон ей был действительно дорог, но, оказывается, эта женщина легко забудет о нем в чьих-то новых объятиях. — Каждый из нас способен на ужасные вещи. И даже на более ужасные, чем ты можешь себе представить. — Я верю тебе, – надломленно говорю я, обхватив горло дрожащей рукой. — Если ты обвиняешь меня в каком-то пороке, тебе нужно быть более конкретной, – произносит Деймон, резко остановившись и принимая мои слова на свой счёт, хотя он не знал, что я имела в виду себя. Я замолкаю, неуверенная, хочу ли говорить о том, что действительно скрывалось за смертью лорда Джейсона. Но я понимаю, что это нужно сказать. Кому ещё я могу довериться с этим, если не ему? — Я была одна среди этих гнусных Ланнистеров, прогнивших изнутри. Каждый день терпела их нападки, колкости и унижения. Терпела своего мужа, который не требовал от меня ничего. Так было до того самого дня... Взгляд Деймона меняется, когда он видит, как я закатываю рукава платья, показывая жёлтые синяки на запястьях – оставшиеся следы от той ночи. Его пальцы подрагивают, рука тянется вперёд, касаясь моей кожи. На лице заиграли желваки. Пылающие серые глаза встречаются с моими. Сквозь зубы, стиснув челюсти, у него прорывается гневный вопрос: — Это ОН с тобой сделал?! Я киваю, и закатываю длинные рукава обратно. — В тот день он решил устроить охоту. Взял меня с собой, чтобы его друзья могли насмехаться надо мной. Вечером, разбив лагерь, все веселились. Я оседлала лошадь и помчалась в поисках уединённого места. Джейсон нашёл меня там. Он был пьян. Я хотела уйти, но он набросился на меня, потребовав исполнение супружеского долга. Я сопротивлялась и рядом не было никого, кто бы мог мне помочь. А затем... затем я ударила его кинжалом и... столкнула с обрыва. Невыносимая тяжесть свалилась с моих плеч после того, как я высказала вслух свой непростительный грех единственному человеку, который никогда бы не посмел меня осуждать. Деймон протягивает руку, чтобы взять мою холодную ладонь. — Ты не можешь винить себя в его смерти. — Как я могу не винить себя?Понимаешь, Деймон, что это я его убила? — Это не твоя вина, – твёрдо повторяет Деймон, и обхватывает мой подбородок, вынуждая смотреть на него, а не опускать глаза вниз. — Ты защищалась. — Всего этого можно было бы избежать... — Да, если бы эта шлюха Киера  не родила этого ублюдка, – выплюнул он с омерзением. — Вот, во что превратилась моя жизнь без тебя. Забавная трагедия, – усмехнулась я, стряхивая его пальцы со своего подбородка. — Что же ты думаешь, моя жизнь вышла лучше? – вопрошает он гневным, недовольным тоном. — Я не знаю, – отвечаю я и решаюсь спросить прямо, готовясь к любому ответу: — Ты любил Лейну? Мой вопрос застаёт его врасплох, как будто я спросила о какой-то глупости, но Деймон не отводит взгляд. — Нет. Не любил. Наши отношения... если можно так назвать, были натянутыми. Мы оба знали, что не пара друг другу, и даже не пытались поддерживать для всех какую-то видимость. — Мне жаль, что твой брак тоже был несчастливым, – говорю я, тем не менее довольная, что он чувствовал то же, что и я. Несмотря на пять прошедших лет, в нас ещё не угасли чувства. — Мне также стоит с тобой поделиться кое-чем, – произнёс Деймон, внимательно наблюдая за мной. — Мы с Рейнирой и Лейной долго обсуждали один план... — Какой план? — Побег Лейны из Дрифтмарка. Она мечтала о бегстве в Пентос, желая исчезнуть, стать невидимкой, о которой никто бы не знал. Мы инсценировали её смерть, замаскировав под самоубийство, чтобы никто не заподозрил правду. — На самом деле она жива?! – неверяще уточнила я и получила утвердительный кивок. — И моя сестра в этом замешана? А Лейнор знает? — Лейна просила не говорить ему, как и родителям. Теперь она мертва для своей семьи. Вхагар без сомнения ощущала, что её всадница была жива, но даже такому могучему существу было больно от разлуки с ней и предательства. Мне трудно представить, каково было самой Лейне, оставившей всё ради свободной жизни с чистого листа. — Я даже представить себе не могу, какого им потерять её, и не знать, что она жива, – проговорила я потрясённо. — Но зачем вы это сделали? — Недавно у нас с Лейной состоялся разговор, и мы решили, что не будем мешать счастью друг друга. Она станет свободной и будет поступать по своему усмотрению, а я... признаюсь той, что давно занимает мои мысли и поселилась в сердце, в своих чувствах. Его слова наполняют меня трепетом и надеждой. — Кто она? – всё равно спрашиваю я, желая услышать это. — Ты, Вэйнис. Всегда была ты. Деймон обхватывает моё лицо ладонями. Я чувствую мозоли на пальцах, оставшиеся у него от долгих лет тренировок и сражений с мечом, которые любила и по которым скучала. Его лоб прижимается к моему. У нас обоих перехватывает дыхание от столь долгожданной близости. В его глазах голод и жажда. — Разве мы можем?.. – предпринимаю я последнее усилие, почти сдавшись. — Ведь Лейна жива... — Но мертва для остальных, – шепчет он, опуская взгляд на мои губы. — Мне надоело делать то, что говорят. Давай, наконец, подумаем о себе. Чувства захлёстывают меня полностью. Кажется, что с нашей  последней встречи не прошло ни минуты. Я обвиваю руками его шею. Деймон притягивает меня за талию, чтобы прижать к себе сильнее и ближе. Не могу вспомнить, когда чувствовала себя такой счастливой, как сейчас. Разве мы недостаточно настрадались? Больше я не позволю, чтобы нас разлучили. — Ты прав, – ответила я, наконец позволив себе выбор. — Теперь мы будем думать только о своих желаниях. Я хочу тебя, Деймон. Я вижу своё отражение в его глазах. Вижу только себя и только в нём. Когда наши губы встречаются, это похоже на взрыв. Изголодавшиеся друг по другу, мы стали словно дикие звери. Желание накрывает нас так, как никогда. Я желала его так, как никого в своей жизни. И эта нужда так сильна, что могла сжечь меня изнутри.  Его поцелуи горячи и требовательны, словно он хочет поглотить меня целиком. Я отвечаю с такой же страстью, пытаюсь наверстать все те годы, что нас разлучали. Наши языки сплетаются в танце, жадно исследуя друг друга. Деймон отрывается от моего рта, тяжело дыша. Его взгляд скользит по моему лицу, он пытается запечатлеть каждую мою черту. Также, как и я не могу не насмотреться на него. — Я скучал по тебе, Ниса. Его слова бальзамом ложатся на мое сердце. Я скучала по нему не меньше, так сильно, что боль разрывала меня на части каждый проклятый день. — Я тоже скучала, – признаюсь я. Его теплая ладонь скользнула в мою, ведя меня к укромной пещере. С шуршащим звуком Деймон сбросил свой плащ, расстелив его на песке, приглашая меня прилечь. Он целует меня снова, на этот раз нежно и ласково, как трепещущий мотылек. Каждое его прикосновение заставляло мое сердце биться. Дыхание участилось, когда он расстегнул мое платье, обнажив нежную белизну груди. Я чувствую его горячие губы на своих сосках, и моё тело вспыхивает огнем. Горячее и мокрое прикосновение его языка пробуждало во мне желания, о которых я даже не подозревала. Я откинула голову назад, отдаваясь в его власть, позволяя ему полностью раздеть меня. Деймон не отказывает себе в явном удовольствии разглядывать меня, с растрёпанными серебряными волосами, лежащими волнами на плечах, и опьянённую им. Он смотрит на меня с нескрываемым восхищением, и этот взгляд заставил меня вспыхнуть от смущения, залиться румянцем, осознав, как я выгляжу в его глазах. Он обхватывает руками обе мои груди, сжимая их в своих искусных ладонях. Дразнит меня, потягивая и перекатывая соски между пальцами, пока я не вскрикиваю от непередаваемых ощущений. Его нежные и соблазняющие пальцы, от которых удовольствие расходится от груди ниже и ниже… На мгновение его взгляд омрачняется, а губы плотно сжимаются, когда Деймон касается синяков на моих руках. Гнев его осязаем, он резко втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Он наклоняется, чтобы нежно поцеловать каждый синяк, что заставляет меня вздрогнуть. — Мне не больно, Деймон, – быстро шепчу я, успокаивая его. — Ты прекрасна, – говорит он, проводя большим пальцем по моей щеке. — Самая красивая женщина в мире. Больше я не позволю, чтобы кто-то касался тебя против твоей воли. Ты принадлежишь только мне. Он ложится на меня, и я чувствую тяжесть его тела, прижатое к моему, и обжигающий жар его дыхания. Мне хочется стереть с себя всю грязь последних дней и воспоминания о Джейсоне, и лишь Деймон способен в этом помочь. Твердый член приближается к моей влажной промежности. Я обхватываю его ногами и притягиваю к себе. Когда он оказывается внутри меня, мы оба вздрагиваем и замираем, до конца не веря в случившееся. Я чувствую каждый его дюйм, наполняющий меня. И это было просто прекрасно. Деймон тяжело дышит мне в шею, я пропускаю его волосы сквозь пальцы. Затем наши тела движутся в унисон. Я кричу от удовольствия, когда он изливается в меня с низким стоном и дрожанием. Это было стремительно, но мы оба понимали, что это кульминация долгой выдержки. Нам понадобилось несколько минут, чтобы снова заняться любовью. Деймон брал меня столько раз, что я перестала считать. Казалось, он никогда не устанет от нашей близости. Рассвет раскрасил небо первыми лучами, когда мы лежали вместе, переплетаясь телами. Я чувствовала себя такой полной и удовлетворенной. — Теперь ты моя, – шепчет он мне на ухо и целует медленно, тягуче. Осыпает поцелуями всё моё лицо, лаская губами каждый уголок. — А ты мой, – и это как клятва, которую мы заключаем. Закрыв глаза, я наслаждаюсь ощущением обнимающих меня рук. Под своей ладонью чувствую быстрое биение его сердца, которое замедляется и успокаивается. Моя голова покоится на его вздымающейся груди, и Деймон с нежностью пропускает мои волосы сквозь свои пальцы. Как же я люблю его! Он целует меня в плечо, прячет лицо в изгибе моей шеи, улыбаясь. Я и сама улыбаюсь, осознавая, что именно так выглядит и ощущается счастье.