Осколки прошлого

She said, «Don't ever give up, I'm waiting for you On the other side, I'm waiting for you While you're burning alive, when your power's gone I'll protect you, my child, I'm forever strong,» yeah

      Космос подумал, что это розыгрыш на первое апреля, хотя на календаре квадратик стоял возле «14 марта». Люда была в восторге от своего откровения, но он постепенно убавлялся. Пауза неприлично затягивалась. Кос пытался отреагировать нормально, но выдал легендарный вопрос Печорина:       — Зачем?       — Кос, ты не рад? Мы в браке семь лет, у нас до сих пор нет детей! Все мои подруги уже родили первенца, кто-то второго! Мне уже мать все мозги прожужжала, что хочет внуков! И я сама хочу, чтобы мы стали полноценной семьёй! — Люда вздохнула глубоко, чтобы не заплакать. Разочарование било очень больно. Космос не скрывал, что дети ему не нужны.       — Люда, мы договаривались, что ты пьёшь противозачаточные. Для меня вопрос детей неактуален сейчас, когда я в июле иду устраиваться на пост преподавателя астрономии в МГУ. Откуда беременность?       — А я перестала пить таблетки! Подумала, вдруг подтолкну тебя к созданию семьи. Но я ошибалась, — Люда всё же не сдержалась и начала плакать. — Скажи просто, что ты меня не любишь. Избегаешь меня не из-за научных работ, а потому что я тебе не нужна. Что ты до сих пор любишь ту журналистку.       — Ты о ком вообще? Про Собчак что ли? — Космос сделал вид, что не понимает, о чём речь. Но его поймали в ловушку. Сложно было не спалиться в любви, когда ты каждое пятое января бухаешь, как не в себя, ездишь на кладбище и говоришь с фотографиями о несбывшихся мечтах.       — Ты знаешь, о ком я. Кажется, я настолько ужасна, что даже мёртвая лучше меня. Я ухожу, Холмогоров. Я устала жить в ожидании, когда ты всё-таки очнёшься и поймёшь, кто тебе дорог. Документы на развод получишь в ближайшее время, — Люда ушла к себе в комнату.       Космос побежал за ней, говорил, что она всё не так поняла, что любит только её, но Люда была глуха к просьбам о прощении. Ей было жаль тех семи лет, которые утекли в небытие просто так, без какой-либо цели. Люда спешно складывала вещи в чемоданы, Космос бегал вокруг неё, закрывал сумки, говорил, что любит.       Но Людочка больше не была дурочкой. На эту удочку она не клюнет. Пора рыбке отправляться в свободное плавание.       — Кстати, на аборт я поеду завтра. Денег на него не надо. Сама всё сделаю, Космос Юрьевич. Только такси мне вызови до матери.       Безжалостно рубила концы, потому что морально готовила себя к этому. Люда думала о разводе, когда Кос не мог спокойно смотреть передачи о Юле, нормально реагировать на журналисток. Была готова, когда Белый рассказывал о взаимодействии Юли и Коса. Здесь всё было слишком очевидно.

***

      Ванька Белов начал влюбляться, хотя сам боялся себе в этом признаться.       Ему было шестнадцать, но о любви он не думал. Он с отвращением смотрел на одноклассников, которые вручали девочкам дохлую розу в целлофане и водили в ближайшее кафе. Ваня хотел тусить с друзьями, бегать во дворе, гонять мяч, а также готовиться к поступлению в ВУЗ (он всё же верил, что армия это шутка от папы).       Но по классике подростковой литературы и сопливых мелодрам, в их классе появилась новенькая из соседнего лицея. Она ушла из-за смены директора — новый плохо справлялся с обязанностями. Золотистые волосы убраны в две тугих косички и перевязаны бантами. Платье выше колена, показывало худые ноги на каблуках.       И вот здесь Ванькино сердце предательски замерло. И забыло пойти дальше в привычном ритме.       — Знакомьтесь — Олеся Краснова. Занимается художественной гимнастикой, отличница, умница. В общем, будущая гордость нашей школы, — мечтательно протянула Клавдия Петровна, поправив огромные очки. — Олеся, садись рядом с Ванечкой Беловым. Хороший мальчишка. Не обидит.       Действительно, Белов был джентльменом — под стать отцу. Александр с детства учил сына уважать девочек. Ваня никогда не был замечен за дёрганием косичек, шлепками, ударами, дразнилками. Он был хорошим парнем, но в меру хулиганистым. Мог на доске что-то неприличное написать, пнуть волейбольный мяч на физкультуре… Обычные шалости, через которые проходил каждый мальчишка. Но Ванины проказы никому не делали больно.       Парни с завистью посмотрели на Белова. Он, чтобы не показать, что поплыл, демонстративно закатил глаза, откинувшись на стуле. Олеся высокомерно задрала подбородок. Обмен колкостями окончен.       — Не выделывайся. Ты тоже не в моём вкусе.       А вот это Белова вообще не устраивало. Ни одна девочка не могла относиться к нему равнодушно. И вдруг отказ! В самом начале пути!       — Да что ты, — злорадно сказал Белов, жуя жвачку. — Посмотрим, как ты запоёшь.       — Запою лучше некоторых. Кстати, длинные волосы только у девочек.       — Ничё не длинные! — Ваня потрогал рукой волосы. — Короче всё, отстань.       Олеся закинула косу на спину и стала слушать учителя, которая объясняла детям, что такое логарифм, писала свойства на доске. Ваня слушал вполуха — благодаря олимпиадам он уже знал основы этого материала. Олеся же конспектировала всё. Ваня не мог оправиться от удара по самолюбию и сказал:       — Зубрила ты, Олеся.       — Поумнее некоторых буду. Ты вообще знаешь, что такое логарифм?       — Господи. Логарифмом числа b по основанию a называют показатель степени, в которую нужно возвести a, чтобы получить b. Съела? Я ещё вон чё могу, — Ваня взял её тетрадь и написал одно из свойств логарифмической функции. Олеся разинула рот и забрала свои слова обратно.       — Ладно. Ты не такой тупой, как я считала.       — Сочту за извинение.       — Ты первый начал! — Возмутилась Олеся, забирая тетрадь. Клавдия Петровна не выдержала и сделала громко замечание:       — Эй, голубки на третьей парте! Я понимаю, весна, играй-гормон! Но целоваться будете потом!       — Чё? — выкрикнули оба и отсели друг от друга. Ребята замолчали. Но потом Олеся хихикнула и спросила у Вани шёпотом:       — Ты целовался когда-нибудь?       — А тебе эта информация зачем? — Игриво ответил Ваня.       — Для общего развития.       — Иван! Ну сколько можно! Последнее предупреждение — в следующий раз заберу дневник и напишу привет твоему отцу.       Ваня умолк, теперь уже окончательно. Послушал хоть немного о логарифмах и степенях.       Звонок даровал свободу всем школьникам. Ваня схватил рюкзак и рванул к выходу. Хотелось поскорее гулять. За ним пошёл Даня.       — Слышь, новенькая прикольная. Но мне черноволосые нравятся. Как Темникова там…       — Нормас она. Но такая противная.       — Ага, сам уже поплыл от неё. Признавайся, нравится Олеся? Между нами.       Ваня остановился, проанализировал свои мысли и кивнул. Что-то явно в нём переменилось. Олесин образ застыл перед глазами. Вот она — первая симпатия.       — Ну круто. Жги, брат. Можешь её аську найти и переписываться с ней.       — Не могу… Батя спалил кое-что у меня в истории. Ноут запретил. А ещё он овладел Интернетом и сутками общается с дядей Витей про экономику. Короче, полный дурдом. Он ещё когда почту регал, почему-то назвал себя «Сашка Белый Бригада». Больной что ли? Бригада — это же те люди на стройке. Какая ему бригада?       — Вообще, бригада — в девяностых означало преступное сообщество. Ты не думал, что твой отец может быть членом какой-нибудь ОПГ? В прошлом, — Даня плюхнулся на лавочку, доставая заветные кириешки.       — Я думал об этом. У моего отца есть оружие в шкафу. Это странно для меня. И ещё твои слова про бригаду и девяностые… Я вообще хз, с чего начать копать. Если бы я узнал всё, я бы мог прижать его и не пойти в армию…       — У меня есть знакомый, он вообще продвинутый в теме поиска инфы. Он может поднять его по базам данных и всё. Дело в шляпе. Только берёт не дёшево. Ну что?       — Было бы клёво, — Ваня стукнулся кулачками с Даней. — Кириешки вкуснейшие просто. Обожаю их… Надо мелкой чё-нить купить.       — Лизе?       — Ага, и Насте. Прикинь, у неё мамку в Чечне убили, а она думает, что она жива, просто в Америке врач. Чокнуться… Жаль девчонку. Что будет, когда правда вскроется…       — А если правда твоего отца вскроется? — Данька забрал в рот очередную горсть кириешек, болтая ногами. — Ты сам готов к тому, что твой отец, возможно, бандит?       — Да. Я постараюсь его понять. Может, он имел вескую причину, чтобы стать бригадиром… — Ванька усмехнулся. — Ой! Там вдали, вроде, Олеся!       — О! — Даня обрадовался, потёр руки и громко позвал девушку. Ваня был готов принять зелёный цвет кожи, как трава, лишь бы не быть замеченным Олесей. Она подошла к ребятам, облизывая мороженое.       — Чё хотели, пацаны? — Олеся подмигнула и коснулась руки Вани. Запах её сладких духов кружил юную голову Вани, а стройная фигура манила положить свои руки на неё.       — Ой, у меня ж утюг не выключен! Чао, бамбино, сеньоры! — Даня встал на скейт и отправился восвояси. Ну чистый Купидон! Вот только как Ване разгребаться и вести себя не как первоклассник, а как интересный парень? А как вообще общаться с девушками?..       — Как дела, логарифм?       Вот уже и приняли Ваню. Теперь он логарифм. Новая кличка получена. Ваня бы дал щелбан любому другому, если бы хоть кто-то осмелился так сказать. Но Олеся могла называть его, как угодно.       — Нормально. Чё завтра после уроков делаешь?       Слишком резко! Слишком явно Ваня выразил свои желания! Чёрт возьми, она сейчас уйдёт! Как же сложно общаться с девчонками. Щёлкать уравнения было проще.       — Я думала в библиотеке взять книжку по литературе, мы ж скоро сочинение будем писать по «Мастеру и Маргарите». Ты читал?       Для Вани Маргарита была пиццей, а мастер — мужчина, который чинит краны и замки на дверях. Странное сочетание получалось в его голове. Белов чисто по приколу решился прочитать булгаковскую классику и заснул на главах про Понтия Пилата и Иешуа.       — Да, читал. Крутое произведение.       — Можем обсудить завтра. Прогуляемся, пообщаемся. Ты не против?       «Блять, это я должен прочитать за сутки эту байду? Ну кто тянул меня за язык!» — ругался про себя Ваня. Но отступать было поздно. Олесю нужно было впечатлить.       — Давай, конечно. Возле школы пересечёмся, ок?       — Ага! — Олеся взяла сумку с земли. — Проводишь меня до дома? А то задолбали уже лезть.       Ваня кивнул, а сам танцевал победный тектоник в голове. Ну подфортило, ничего не скажешь! Даня молодец.

***

      Через неделю у Насти было первенство в карате. Соревнования происходили в турнирном зале спортивной школы. Витя с трудом вырвал выходной, чтобы воочию увидеть успех своей девочки. На другое он и не рассчитывал. С собой Витя взял троих друзей. Пчёлкин за час до соревнований криво-косо нарисовал на ватмане А3 плакат «Настя Пчёлкина, вперёд!».       Для бригадиров стало открытием то, что девочка ходит на достаточно жёсткий вид спорта. Информация вскрылась, когда они увидели татами , детей в кимоно и с поясами разных цветов — от белого до чёрного.       — Вить, тебе не кажется, что карате это опасно для маленькой девочки? — Настороженно сказал Фил. Пчёлкин помотал головой, занимая места на пятом ряду.       — Она даст отпор за себя. И её не изнасилуют в какой-то подворотне.       — Ну разумно, — согласился Белов.       Родителей становилось всё больше. Судьи заняли места и приготовились отмечать конкурсантов. Витя искал среди детей Настеньку. Нашёл её не сразу — она стояла возле тренера и слушала последние указания. Витя не узнал свою нежную и милую девочку — сейчас у неё был сосредоточенный, серьёзный взгляд, какой бывает у чемпионов. Волосы убраны в высокий хвост. Настя надела на руки защиту и заняла очередь.       — Приглашаются Анастасия Пчёлкина и Татьяна Золотарёва!       — Настя, давай! — Крикнул изо всех сил Витя, напугав мамочку рядом. Пчёлкина не увидела отца на трибуне. Она уже смотрела на свою соперницу, ниже ростом и готовилась её одолеть. Настя и Таня начали прыгать, занимая боевую стойку.       Витя сидел, как на иголках, сложив руки вместе и следя только за дочерью. Исход соревнований был жизненно важен.       Настя попробовала ударить ногой в плечо, а рукой в щёку, но соперница успела отпрыгнуть. Витя продолжал кричать, подбадривая Настю. Девочка вновь замахнулась на Таню. Здесь уже удалось нанести удар противнице. Таня подбежала к Насте, выставив руки вперёд, но Настя убежала в сторону и ударила где-то в районе живота, а затем в шею. Настю настолько захватили эмоции, что она взвизгивала, делая блоки руками, защищаясь, уклоняясь, ударяя Таню. Таня локтём ударила вперёд в корпус, но Настю это не задело, и она сделала заключительный элемент в голову. Раунд объявили законченным. Настя отошла попить воды. Таня потирала ушибленные места ладонью.       — Настя чемпион!!! — Витя встал с места и захлопал в ладоши. Болельщикам повезло, что под рукой у него не оказалось рупора. Тогда все бы точно оглохли. Кос воспользовался перерывом и как бы невзначай сообщил друзьям:       — Я развожусь с Людой.       Белый оборвал на полуслове обсуждение приёмов Тани. Витя и Фил одновременно повернули головы на друга. Космос вкратце обрисовал последний скандал.       — Ох, брат… Я тебе говорил — нефиг жениться, если не любишь, — сказал Белый, открыв незаметно пиво.       — Я запутался. Я думал, что когда мы с Людкой разойдёмся, я буду счастлив, обрету свободу, но щас чё-то… Ну вот как-то не так. Как будто в ВКР забыл список источников сдать. Что-то как будто пропало. Как будто переехал в другое место из родного дома. Как будто потерял что-то, что мне дорого.       — Ты знаешь, меня распутывали три года, и я уже примерно понял, как это делается. Может, попробуем обсудить с тобой то, что на душе. Выйдем?       — Но щас Настя опять драться начнёт! — Напомнил Космос. — Давай до конца второго раунда подождём?       — Как хочешь.       Второй раунд давался Насте сложнее. Она уже сильно устала после первого. Когда она била соперницу, Настя сцепила зубы, вскрикивая. По лицу лился пот, ноги горели. Вывихнутый локоть болел, напоминая о себе. Пчёлкина игнорировала эти позывы.       Каждый раз, когда на тренировке у Насти кончались силы, она вспоминала папу. Для неё Витя был образцом силы. Настя воспринимала Пчёлкина как большого, мужественного великана, который защищал её от всех опасностей. Настя представляла рядом с собой отца, который бы не обрадовался тому, что она сдалась. Она вставала и шла обратно на татами, повторяя тренерские указания.       Витя с детства учил Настю не сдаваться и уметь стоять за себя. Возможно, психологи бы расценили метод воспитания Вити как агрессивный и жестокий. Но Пчёлкин понимал, что только так Настя сможет вырасти не нюней, а волевой девушкой. Она вылезет сама из любой трудной ситуации. А Витя был бы молчаливым наблюдателем и немым судьёй. Насте повторялись слова:       — Никогда не сдавайся. Не опускай руки. Неудачи созданы, чтобы ты вставала и шла дальше.       Пока другие говорили детям, что они солнышки и котятки, Витя говорил о силе характера. Это не означало, что Витя не говорил тёплых слов ребёнку. Это было бы невозможно, учитывая то, как Витя любил последнюю частичку жены. Витя не скупался на похвалу, но только после очередной победы. Поэтому сейчас, когда Таня уже выдохлась и слабо уклонялась от Настиных приёмов, девочка была полна решимости бороться дальше.       Настя положила Таню на пол и подняла руку вверх. Победа. Такое приятное чувство. Настя уже с малых лет постигла сладость этого слова из шести букв. Настя одарила зрителей улыбкой. Витя хлопал стоя, еле скрывая гордость за ребёнка.       — Ну моя дочь! — С восхищением сказал Витя, любуясь Настей.       После награждения Витя отозвал Космоса в угол, чтобы поговорить с ним по душам. Вокруг сновались дети. Белый с Филом пока ждали с машине, разговаривая с Настей.       — Короче, я когда женился на Люде, я действовал по принципу «стерпится-слюбится». Я очень сильно любил Юлю, но она…       — Умерла, — вслух сказал Витя за Коса.       — Вот. Я просто стеснялся тебе это сказать, думал, тебе больно думать об этом.       — Космос, я три года в психотерапии, я принял уже то, что Фролову убили. Дальше давай.       — И вот, я женился на Люде. Не то, чтобы я её ваще… Никак ничего. Она мне нравится, у меня к ней чувства, влечение, но не то, чтобы прям семью создавать. А Люде нужно было это. Я был уверен, что мне это не нужно. Я думал, что я до сих пор люблю Юлю.       — Кос, задай себе вопрос — ты любишь Юлю или ты любишь ваши совместные воспоминания? Ты скучаешь по вашим моментам или по ней самой? Я уверен, что ты глубоко заблуждаешься в своих чувствах к Фроловой. Любить труп нереально. Если ты не некрофил. Тебе нужно подумать, что ты испытываешь к Людочке. Представь, что у неё появился другой. Ревнуешь? Значит, уже что-то есть. Короче, думай, братишка.       Космос как будто прозрел. Разгадка тайны была такой простой… Но слишком поздней. Кос рисковал потерять всё. Нужно было срочно действовать. Но как?..

***

      Воскресенье Витя провёл у Беловых. Настя обсуждала с Лизой анимашки с котиками, которые передавала подруге по «Блютузу», заполняла вместе с ней анкеты в блокнотах. Ваня делал домашнее задание. Обычно ему не разрешали участвовать в мужских разговорах, за что он сердился на папу. Ваня считал себя достаточно взрослым, чтобы участвовать в дискуссиях.       Белов-младший захлопнул тетрадь и задумался, чем бы ему подкрепить уставший мозг. Вспомнил о «Скелетонах», лежавших в холодильнике. Ваня спрыгнул с кровати и отправился на кухню.       — … Ну вот, я уже почти утвердил форму налоговой декларации по земельному налогу и порядок ее заполнения. Осталось только согласовать с вышестоящими инстанциями, — закончил Витя. Ванька прошмыгнул на кухню.       — Э! Поздороваться не забыл с дядей Витей? — Белов дал сыну лёгкий подзатыльник. Ваня бодро воскликнул:       — Здрасте, дядь Витя!       — Господи, можно без дядя? Просто «Виктор Палыч».       — Можно. «Скелеты» где, бать?       — Батя, Ваня, в церкви. Йогурт в холодильнике, — Белов указал направление и продолжил обсуждать реформы с Витей. Ваня взял скелетонов, но услышал звонок на домашний телефон и побежал отвечать.       — Чё, любимая звонит? — Шутки ради спросил Витя. Ваня кивнул и больше ничего не сказал.       — Да, у него девочка появилась, я знаю. Завтра гулять пойдут на «Патрики». Господи, такой взрослый уже. Я помню, как он ходил под себя и бегал под столом, а щас уже девочки и пор…       — Папа!!! Я больше не смотрел! — В отчаянии воскликнул Ваня.       — Да ладно, не переживай. Совет нужен какой? Дядь Ви… — Пчёлкин наступил на ногу Белову. — Виктор Палыч тоже может помочь. Он знаешь, каким ловеласом был в твоём возрасте? Мы серьёзно, кстати.       Олеся уже не поднимала трубку. Ваня поколебался — вдруг папа разыгрывает его перед Витей? Но вопрос мучал уже слишком долго. Белов-младший подошёл к мужчинам и спросил:       — Па, как вы с мамой познакомились? Что ты ей сказал, когда впервые увидел?       — Короче, — Саша глотнул кофе и принял позу оратора. Только в сидячем положении. Устремил взгляд наверх, будто Байрон в поисках вдохновения. — Я ездил в деревню отдыхать, перед поступлением в университет.       — Это когда тебя обвинили в незаконном хранении оружия? — Витя хрюкнул от смеха, а потом получил удар по лодыжке.       — Виктор Палыч больше не будет пить пиво, — Саша отодвинул бутылку от Пчёлы.       — Да херня это. Вот в Германии пиво прекрасно было.       — Не слушай Витю. Короче! — Саша вернулся обратно, в начало речи. — Я отдыхал в деревне. И твоя мама была в соседнем доме. Она играла на скрипке, капризное что-то. Но мне нравилось. Я маму увидел, влюбился…       — Ага, она раздеваться потом стала, — многозначительно добавил Витя, всё-таки налив себе пива.       — Пчёлкин! Я тебе сейчас!.. — Саша замахнулся, а Ваня смеялся, понимая, что Витя прав. — Ну да, закрылась занавеской, но я видел, как она переодевалась, не суть! Короче! Я ей позвонил, нашёл номер в справочнике. Прочитал ей Пушкина, сказал, что хорошо играет на скрипке. Договорился о встрече, сказал, что у меня в руке будет журнал «Огонёк». На следующий день я пошёл за ней, она выступала в консерватории. Потом цветы подарил и всё. Проводил до вокзала, разъехались.       — А Олеся не играет на скрипке. Что мне делать?       — Просто ухаживай за ней, красиво как-то. Цветы ей подари, только не гвоздики. Комплименты делай. Добивайся её. Будь охотником, хищником! — Саша показал тигра. — Понял?       — Я ещё хочу, чтобы ты вечером мне пересказал «Мастера и Маргариту».       — Перескажу. У тебя всё? — Саша намекал на то, что сыну пора к себе. Белов кивнул и ушёл к себе, чтобы поскорее насладиться любимым йогуртом. Витя тут же извинился:       — Слушай, я думал, что ты Ваньке сказал, кто ты…       — Нет. Я не хочу пока ему ничего говорить. Сложный это разговор, Ваня не готов к такому пока. Ему только 16, он не поймет, как всё срослось. Ты прав, вообще-то. Есть правда, которая только губит. Как с изнасилованием Юли… Прости, лишнее сказал.       — Ничего. Я уже принял этот факт. Алёна помогла это проработать. Я вот тоже не знаю, как Настюхе своей скажу… Тут прям три правды, которые она должна узнать. И про Юлю, и про меня, и про нас. Тяжело быть отцом.       — Согласен. Особенно когда за тобой тянется прошлое, — Саша вздохнул. Как-то незаметно их беседа стала философско-меланхоличной…

***

      Космос наконец-то приехал к отцу, чтобы обсудить правки в диссертации. Юрий Ростиславович был строгим научным руководителем, хотя и приходился отцом. Зато благодаря этому Космоса уже признавали в научном сообществе.       — Вот ты здесь пишешь совершенно не в научном стиле. А в разговорном. Измени здесь терминологию. Дальше, твоё введение, — Юрий Ростиславович обводил на бумаге ошибки. — Оно просто набор случайных фраз. Нет актуальности. Общие какие-то слова, положения. Школьник и то лучше напишет.       — Перепишу. Понял.       — Эмпирическая база. Ну это вообще никуда не годится, — Юрий Ростиславович подчеркнул пункт. — Твоя эмпирическая база это что-то конкретное. Понимаешь? Конкретное издание, конкретное… Что ты разбирать будешь.       — Угу, — Космос кивал, а сам мыслями был в другом месте.       Вот уже больше недели от Люды не было ни слуха, ни духа. Космос переживал и злился на себя, что так тупо упустил ту, к которой начал привязываться. Без Люды всё стало неправильным. Ещё Космос переживал за своего ребёнка. Сделала ли Люда аборт или нет? Она не отвечала на звонки.       — Холмогоров! Я тебе уже три раза вопрос задал.       — А? — Кос поднял голову. Юрий Ростиславович прервал объяснение и спросил напрямую:       — Что случилось?       — Пап… Люда хочет развестись. Я такой идиот… Я был равнодушным к ней, потому что боялся новых чувств, я их глушил, всё о Фроловой думал. Она залетела, а я не обрадовался. Люда ушла. Я очень жалею.       Юрий Ростиславович сидел молча, сжав руки в замке, а потом встал и дал пощёчину Космосу. Холмогоров и не сопротивлялся — знал, что заслужил.       — Девочке жизнь сломал. Позорище просто. Залетела… — передразнил он. — Вы женаты семь лет. Ты понимаешь, что ты подло поступаешь по отношению к Вите? Всё о его жене фантазируешь. Ты любишь луну, Космос, очнись!       — Папа, я уже понял, что мне нужна Люда! Я же не просто так с ней в ЗАГС шёл! Она мне нравилась, я попытался начать что-то новое… Но я боялся семьи, потому что не был уверен, что отпустил Юлю.       — Ты не имеешь права думать о ней, Космос! Никакого! Забудь о ней! — Отчитывал Юрий Ростиславович. Космос опустил глаза, как щенок.       — Значит так. Ты знаешь адрес Люды?       Космос кивнул несколько раз, но робко сказал:       — Она не откроет.       — Не откроет, значит, звони в звонок несколько часов, не отпуская пальцев. Бей в дверь ногами, руками, пролезь через щель. Если тебе нужна женщина, действительно нужна, ты найдёшь способ вернуть её расположение, пока не стало слишком поздно. Понял меня? — Юрий Ростиславович отвесил подзатыльник. Космос потирал голову, бормоча:       — Согласен.       — И букет ей купи! Роскошный! Придурок. Я никак не думал, что мой сын вырастет таким идиотом. Я разочарован, Космос, — Юрий Ростиславович покачал головой. Именно эти слова и добили Коса. Только он нашёл контакт с отцом, только он дал ему право гордиться сыном, когда бросил кокаин, а сейчас вновь проёб.       С другой стороны, у Космоса было оправдание. В какой-то момент отца и правда не было рядом — он занялся личной жизнью с тупой моделькой Надей. Она на воспитание Коса и вовсе болт забила.       — По поводу диссертации приходи, когда к Люде съездишь. Я тебе объясню правки.

***

      Воскресенье. День. Настя быстренько доделала уроки, показала их отцу, собрала рюкзак и рванула на улицу. Скорее, на свободу!       Ещё и радость была — Лиза и Серёжа Филатов тоже могли выйти и поиграть. Банда, образованная с ранних лет, редко могла появиться в полном составе из-за учёбы. Лизе сложнее давались уроки — она была непоседой. Усадить за учебники было великим делом.       Настя выбежала на улицу, стуча босоножками. Так хорошо было, в конце концов, снять дурацкую шапку, надеть только лёгкое платье и босоножки! Они ещё и с цветочками были. Ну невероятно просто!       — Лиза! Ну где ты ходишь! — Отчитывала свою подругу Настя. Белова и вправду опоздала на минут пять. — У меня с собой мяч, можем поиграть в «вышибалы».       — Нет, ты всегда выигрываешь в вышибал, — ответила Лиза. — Может, в прятки?       — Давай! — Одобрила Настя. — А потом в догонялки и море волнуется раз.       Серёжа выехал из-за угла дома на новеньком велосипеде. Он уже умел на нём кататься благодаря отцу. Он дал пять Лизе и Насте. Пчёлкина с интересом разглядывала велосипед.       — Двухколёсный? — Спросила она ехидно.       — Ага. Да я на четырёх никогда не катался, сразу на такой перешёл. Хочешь, научу тебя кататься? Там ничего сложного нет.       — Давай! За шоколадку. Только сначала поиграем. Я вот мяч с собой взяла, — Настя сделала передачу Серёже, он отбил его ногой, как в футболе. — Мы с Лизой договорились, что сначала будем играть в прятки, потом в вышибал, потом в море волнуется раз.       — Круто! Кто будет водить?       Поисковика было решено искать по «камень, ножницы, бумага». Троица, как заклинание, повторяла:       — Камень, ножницы, бумага… Раз, два, три… Настя! Почему ты всегда камень показываешь? — Воскликнула Лиза.       — А потому что! — Настя высунула розовый длинный язычок.       Путём перебрасываний стало ясно, что искать девочек будет Серёжа Филатов. Он очень обрадовался и тут же побежал к стене ближайшего дома. Прикрыл глаза ладонями и начал вслух считать:       — Один… Два… Три…       — Считай до тридцати! — крикнула Настя.       — Но до десяти же, по правилам…       — А у меня свои правила! Будем до тридцати! — Настояла Пчёлкина. Серёжа и не противился. Считал, медленно, давая девочкам шанс спрятаться. Лиза села в горку-«трубу», Настя залезла на вершину дерева. Зелёная крона листьев надёжно укрыла её. Так что Серёже пришлось бы постараться, чтобы найти подруг…       Началась игра. Серёжа подошёл к площадке, оглядел каждую скамейку. Наконец он услышал чих в горке и полез по лестнице. Лиза нашлась мгновенно.       — Пойдём Настю искать?       Настя сидела, будто кошка и смотрела вниз. С каждой секундой высота уже не завораживала. Становилось страшно. Настя ещё сильнее цеплялась за дерево. Одно неверное движение, и она бы полетела… Зачем она только полезла так высоко? Она бы и так могла спрятаться так, чтобы Серёжа Филатов не нашёл!       Серёжа и Лиза звали Настю, но в ответ раздавалась тишина. Лиза даже спросила у нескольких мамочек на улице, не видели ли они девочку — они решительно головой мотали. Игра затянулась…       У Насти затекли ноги. Ещё хотелось покушать. Но она не сдавалась так просто… Сидела и терпела, не подавая голоса. Наконец глазастый Серёжа поднял голову и увидел босоножку Насти. Тайна раскрылась! Филатов полез снимать Настю с дерева.       — Нечестно! — Возмущалась Настя, пока сползала обратно. — Я выиграла! Я хорошо спряталась!       — Конечно, но я тебя всё равно нашёл. Не переживай, победишь в следующий раз.       — Нет! Я хочу победить сейчас! Я знаешь… У меня жёлтый пояс по карате! — Похвасталась Пчёлкина своим достижением. Лиза, подумавшая, что это невероятно круто, выпучила глаза и похлопала ей.       Дети решили зайти в магазин на первом этаже и купить вкусняшек. На это их сподвигло мирное урчание в животах. У каждого было немного мелочи с собой.       Настя, как самая старшая, подошла к продавщице и уверенно сказала:       — Здравствуйте, можно нам пожалуйста, вон те кириешки, — она показала пальцем, хотя папа учил так не делать. — Лимонад и… «Cheetos»?       — Можно, — продавщица улыбнулась Насте, пробила все покупки и забрала мелочь, считая вслух. Настя тоже не теряла времени и подсчитывала, чтобы тренировать мозг. Когда долгожданные вкусняшки были в руках, дети с хохотом побежали занимать ту самую единственную лавочку во дворе.       Конечно, им не разрешалось пить лимонад, тем более холодный. Но дети были уверены, что никто ни о чём не узнает. Тем более, они не видели в этом ничего плохого.       Они ели кириешки, болтали ногами и обсуждали всё самое детское и беззаботное: игры, последнюю серию «Винкс» (здесь Серёжа слабо мог поддержать разговор), вкус «Скелетонов», коллекции наклеек, любимые песни… Вот оно — счастье: когда твоя голова абсолютно свободна от взрослых проблем. Сиди на скамейке да болтай ногами, наслаждаясь вкусом любимых сухариков.       Подкрепились — можно вернуться в игры. Подтянулись и другие ребята с площадки — так что вышибалы были интереснее. Настя быстро бегала и выбивала игроков — помогала хорошая спортивная форма. Так что Лиза была права в своих опасениях…       Вот в «Море волнуется раз» девочкам было сложнее. Они не могли сразу по сигналу замереть и частенько проигрывали. Серёжа, обладавший хорошей концентрацией и реакцией, быстро останавливался, как по щелчку пальцев. Эта игра больше понравилась детям, и они сыграли в неё несколько раз.       Наконец наступил тот момент, который Настя ждала — Серёжа дал ей покататься на велосипеде. Он аккуратно посадил девочку на сиденье, поддержал её, объясняя, как ехать. Пчёлкина фыркнула:       — Проще простого!       Но стоило ей только тронуться с места, как велосипед стал наклоняться в сторону. Настя жутко испугалась и отпустила руки с руля, чем сделала себе хуже. Она упала, разодрав кожу на коленках.       Вопреки ожиданиям Лизы, Настя не заплакала. Хоть и было больно, но она терпела, сцепив зубы. Сжала маленькие кулачки, шипя что-то, будто змейка. Папа ведь учил никогда не плакать…       Серёжа побежал домой. Настя подумала, что он её бросил. Но Филатов вернулся с ваткой и перекисью водорода. Оказывается, он уже мог оказать простую первую помощь.       — Осторожнее, — сказал ей Серёжа, но не в форме претензии. Он налил перекись на ватку и заботливо приложил к ране, останавливая кровь. Лиза, наблюдавшая за ними, отвернулась, фыркнув:       — Подумаешь!..       Всё потому, что ей нравился Серёжка. А тут он сидит и Насте помогает! Куда же это годится? Кто такое терпеть станет?       Серёжа закончил обработку и наклеил пластырь с зверятами. Не пожалел — отдал самый любимый. Так что Настя даже не расстроилась, что поранила коленки. Уроки велосипеда перенесли на следующий раз… А пока их ждали другие игры и море веселья.

***

      Как же иронично, что Виктора Александрова звали точно также, как и его заклятого врага.       Виктор с самых девяностых годов грел и лелеял в себе чувство ненависти и желание отомстить Пчёлкину за то, что произошло. Тот день, который перечеркнул всё, навсегда отпечатался в голове. По минутам. Виктор знал все детали назубок, мог воссоздать его с точностью до миллисекунд.

1992 год, июнь.

      Бригада Белова всегда приходила в офис Александрова, нарушая все правила этикета. Распахивали дверь ногой, громко кричали, попутно выпивая водку. Пчёлкин лез к секретаршам с предложением переспать, Кос его оттаскивал.       Виктор уже знал об из предстоящем визите и сильно переживал. Заплатить за этот месяц он был не в силах, ибо он был близок к статусу банкрота. Он мог решить вопрос, но на это требовалось время. Виктор надеялся, что его поймут.       Дело в том, что Александров завёл бизнес по продаже аудиокассет только ради мамы. Она была тяжело больна, требовались лекарства из заграницы. Чтобы бизнес приносил большой доход (и вообще остался на рынке), Виктор заключил договор с бригадой Белова. Но естественно, не за красивые глазки: каждый месяц он отсыпал определённую сумму.       Дверь в кабинет открылась. Виктор сделал глубокий вдох, стараясь выглядеть спокойным. Он знал, что Белов не любит нервных.       — Здоро́во, — Виктор пожал руку всем парням. — Зачем пришли?       — Оно не очевидно? — Первым вступил в диалог Пчёлкин. Белову это не понравилось — обычно право первого слова давалось главарю. — Бабки где? Лаве. Уже и так неделю торчишь, думали, сам сообразишь.       — Пацаны, я всё заплачу. Правда, — твёрдо сказал Виктор. — У меня есть знакомый, он даст мне под небольшой процент. Завтра у меня с ним встреча…       — Меня не устраивает «завтра», — перебил его грубо Пчёлкин. — Был уговор — каждое двадцатое число ты нам платишь. Было такое?! — Витя залез на стол и приблизился к тёзке.       — Было. Но я объясняю, у меня так получилось… Я же не говорю, что вообще бабок не отдам. Я решу вопрос, правда!       — Мы это уже неделю слышим, придурок, — вмешался Космос. — Так дела не делаются. Ты помнишь, что мы обещали, если ты нас обижать будешь? — Он приложил пистолет к виску Виктора, и он рефлекторно поднял руки вверх.       — Бизнес будет наш, — объявил Белов, улыбаясь. Виктор смотрел на своих мучителей исподлобья. Он понимал, что теряет последнюю возможность обеспечивать маму. Но жаловаться бандитам, у которых ничего святого, кроме паршивых понятий, он не собирался. Такое унижение он бы не забыл никогда.       Белов колебался, исполнять ли угрозу сейчас. Но болезнь матери надавила на него, потому что Саша сам очень любил маму. И по бандитским (да и обычным тоже) понятиям, мама — святое.       — Даём ещё 12 часов на решение вопроса, — объявил Белов. — Больше поблажек не жди.       — Какого хера? — Витя был невероятно возмущён, не сдержался и ударил кулаком по столу. — Саша, он нам уже неделю лапшу на уши вешает! Бабки не может отдать!..       Белов игнорировал выпад Вити, потому что последнее слово всегда оставалось за ним.       Александров был благодарен за поблажку, но знал — он не сможет ею воспользоваться разумно. Он и так был должен многим крупным авторитетам. Ситуация была такой, что хоть «SOS!» на песке черти палочкой. Виктор не знал, что делать. Он обещал маме, что решит вопрос, хотя не был уверен в том, что сдержит слово. Смотрел в её потухшие глаза, гладил руки и говорил:       — Мамуль, я достану тебе деньги. Обещаю.       Мама верила и кивала головой, потому что говорить она не могла уже год. Виктор целовал её морщинистые, худые руки и думал о том, как же выкрутиться из ситуации. Он всё, как ему казалось, надёжно скрывал.       Просто однажды пришёл домой и увидел её повешенной… Тело болталось на верёвке.       Сомнений быть не могло — суицид. Не прикопаешься, тем более, записка была. От Пчёлкина. Чтобы стимулировать Александрова быстрее отдать долг, он написал письмо с суммой долга ей лично. Давил на самое больное, безжалостно, ради собственной выгоды. Витя скомкал клочок бумаги в руке, побагровел и сказал себе вслух:       — Я отомщу…       Вся злость была направлена на Пчёлкина, ведь парадом командовал он — главный финансист группировки. И он дал последний выстрел, погубивший всё. Просто нужно было дождаться подходящего момента…