Осколки прошлого

      Настя приехала прямиком к аэропорту. Её едва не затоптали взрослые люди с огромными чемоданами, которые стремились попасть на нужный рейс. Настя с широкими глазами рассматривала огромное здание. Прислонилась к стеклу, наблюдала за взлётом самолётов. Ей совсем не было страшно от того, что она одна в огромном месте.       Настя погуляла по помещению, затем прочитала громко вслух вывеску «Касса» и подошла туда. Девочке пришлось вставать на носочки, чтобы дотянуться до тёти с крючковатым носом.

***

      Женя готовила что-то на кухне, когда пришёл Шмидт. Он принёс подарочный пакет. Поставил его на стол и громко крикнул:       — Настя! Поехали на карате!       Никто не отозвался. Шмидт походил по квартире, посмотрел в каждый шкаф — может, Настя играла в незапланированные прятки? Но нет — девочки не было в квартире.       — Женя, а где Настя? Вроде же она дома должна быть, — Шмидт погладил лысину. Морозова пожала плечами.       — Была здесь. Может, в шкафу прячется?       — Нет её дома. Просто поздновато для гуляний, семь вечера, уже темно. Витя запрещает ей гулять, когда темно. Ты точно не знаешь, где она?       — Неа.       Самое холодное отрицание, которое только слышал начальник охраны. Женя сначала сохраняла спокойный, невозмутимый вид, а потом нажала на какую-то кнопку в голове и начала восклицать:       — Вот только что тут была! Я ведь… Готовила… Сбежала наверное, пока я ужин делала… Господи, что делать… — Она рухнула для большего эффекта на диван и схватилась за голову. Даже плакать начала. Шмидт разжалобился и погладил девушку по плечу.       — Всё хорошо будет. Я уверен, что Настя не могла убежать куда-то далеко.       Он набрал номер Пчёлкина, чтобы сообщить о пропаже Насти. Витя не сразу снял трубку, а когда ответил, сказал три слова:       — Я на заседании.       — Витя, это важно! — Успел крикнуть Шмидт, а потом раздались гудки. Вот теперь ситуация становилась катастрофической.

***

      — Мне нужен один билет, — Настя приподнялась и протянула несколько купюр озадаченной работнице. Она поинтересовалась:       — Куда лететь собралась, Даша-путешественница?       — В Америку, к маме, — доложила Настя.       — А штат какой у твоей мамы? И знает ли она о твоём перелёте?       — Что такое штат? — Настя мялась с ноги на ногу, застигнутая врасплох.       — Америка поделена на штаты. В какой тебе нужно вылететь?       — Я… Не знаю, — Настя закрылась, отвернув голову. Работница аэропорта поняла, что происходит что-то непонятное.       — У тебя есть разрешение на вывоз ребёнка заграницу?       — А зачем оно?.. У меня есть документ, вот, — Настя протянула игрушечный паспорт, который она склеила на выходных. Она увидела документы отца и захотела тоже иметь их, как взрослая женщина. Однако в этой ситуации Настина шалость пошла на руку — работница узнала фамилию и имя ребёнка. Она обратилась в милицию. Пока сотрудники правоохранительных органов ехали в аэропорт, авиакассир продолжала в шуточной манере общаться с Пчёлкиной, чтобы разведать ещё информации.

***

      На двадцатый звонок Витя встал из-за круглого стола, извинился перед политиками кивком головы и быстро вышел из кабинета. Он думал, что порвёт звонившего в клочья за прерванное заседание. Он был уверен, что ничто не может быть важнее этого. Но когда охранник сказал:       — Настя пропала.       У Вити что-то опустилось в груди. Он сел на диван в коридоре, начиная часто-часто вбирать воздух ртом. Стало очень холодно, а рука с телефоном мелко дрожала.       — Что? Какого чёрта? Женя в курсе?       — Твоя Женя без понятия, где ребёнок. Вообще, она сказала, что она немного поругалась с Настей. Я думаю, что может моё предположение прозвучит фантастически, но я думаю, что твоя Настя сбежала из дома.       — Бред, — Витя нервно усмехнулся, дёргая ногой. — Ей только семь, ты думаешь, она додумается до побега? На улице дубак дубацкий. Ладно. Шмидт, разыщи её. Звони в полицию, в больницы, в морги, куда угодно. Чтобы через двадцать минут ребёнок был у меня дома, сытый, накормленный. Судя по всему, карате отменяется, — Витя повесил трубку. Он походил по коридору назад-вперёд, сложив ладони, как во время молитвы и шумно выдохнув. Пчёлкин за две минуты собрался, абстрагировался от паники. Витя открыл двери и повторно извинился перед государственными деятелями, продолжая свой прерванный доклад.

***

      — Не нравится мне его Женя, — бурчал Белов. Казалось бы, во время ужина после трудовых будней хочется отключиться от дневных проблем и спокойно покушать вкусную еду. Но Белый никак не мог избавиться от нервозности, которая вела к Жене Морозовой.       Саша бы не переживал так сильно, если бы не три фактора. Первый — Витя Пчёлкин — один из ближайших людей к Белому. Их тридцатилетняя связь была ярким доказательством этому. Второй — Витя начал вставать на ноги после смерти и плена Фроловой. Алёна столько сил потратила на то, чтобы Витя увидел продолжение жизни и перестал видеть исключительно чёрную тональность. Пчёлкин начал улыбаться и смеяться — одно из важных достижений. Если сейчас его предаст какая-то женщина, к которой привязался Витя, то он вернётся на начало пути. Пчёлкин быстро привязался к Жене — это видно. Саша и это мог объяснить с лёгкостью — это первая симпатия после похорон жены и та, с которой Витя впервые переспал по чувствам, а не по пьяни и не как защитный механизм.       Третье, и самое волнительное — если страдает Витя, страдает и его маленькое чудо. Витя больше не один, и теперь всё происходящее в его жизни отражается на Насте. Саша сомневался в том, что Витя начнёт пить опять. Он не настолько идиот, чтобы лишиться ребёнка из-за бутылки коньяка. Пока жив Белов, Витя больше не нажрётся.       Женя Белову не нравилась. Он быстро считывал людей из-за годов, проведённых в криминале. И Белый не мог избавиться от чувства подвоха, какой-то неправильности. Женя для него была как задачка из школьного учебника с звёздочкой. Такие задачи не лежат на поверхности. Всегда нужно взглянуть на неё с другой стороны.       — Саша, угомонись. Витя счастлив. Он молодец, что начал двигаться дальше. Не нужно рушить его счастье глупыми домыслами.       — Оля, оторвись от своего «Дома-2», в конце концов и включи голову. Баба тут же, на первой встрече, спрашивает Пчёлу о бабках. Потом узнаёт о квартирах. Тебе не кажется это странным?       Оля сделала звук потише и повернулась к супругу, который отодвинул тарелку с отбивными.       — Хорошо, Саша. Если ты не веришь Жене, проверь всю ту информацию, которую ты имеешь на неё. Начни с базы — то, что она журналистка, работающая в газете. Позвони в редакцию и спроси, есть ли у них такая сотрудница.       Мысль жены Саше понравилась. Он испытал душевное облегчение от того, что проблема уже не казалась такой неразрешимой. Белов начал одеваться, чтобы пойти в ближайший газетный ларёк. А Оля выдохнула, прибавив громкость и смотря за судьбой очередной пары.       Год назад вышедший телепроект увлёк Олю — ей нравилось следить за яркими любовными историями. И хотя она уверяла весь мир, что не смотрит подобное, каждый вечер она занимала место у телевизора и смотрела очередной выпуск. Белов, разумный человек, морщился и повторял:       — Оль, как это смотреть можно?..       В этот момент Шмидту долго не пришлось работать над поисками Насти. Информация о её местонахождении уже была передана в милицию. Оставалось только забрать малышку и успокоить. Отца Насти Шмидт больше не беспокоил, потому что знал, что Витя занят.

***

      Саша долго дозванивался до редакции. Там упорно не хотели брать трубку. И лишь через полчаса Саше ответил главный редактор:       — Редакция газеты «Вечерняя Москва» слушает Вас.       Саша включил диктофон.       — Здравствуйте. Вас беспокоит Александр Николаевич Белов, — Саша вновь воспользовался силой фамилии. Депутату охотнее дадут все сведения. — Дело в том, что Евгения Морозова представилась мне как работница вашей газеты. Скажите пожалуйста, она входит в штаб сотрудников?       — Нет, — моментально ответил редактор. — Евгения Морозова у нас не работает, и никогда такой девушки у нас не было.       — Подождите, в смысле Евгения Морозова не работает у вас? Это точная информация? — Переспросил Белов. Сердце Саши застучало активнее, а кровь в висках запульсировала. Неужели Женя даже в этом солгала Вите? А что же будет дальше?       — Да, точная. По-Вашему, я не знаю, кто у меня работает?       — Хорошо, благодарю. Хорошего дня, — Белов закончил разговор и издал звук, похожий на рычание. Эмоции переполняли. Саша ощущал себя как Шерлок Холмс, который в момент тупика наткнулся на важную улику.       — Что, не работает у них Женя? — Даже Оля оторвалась от передачи.       — Нет! Эта су… — В комнату зашла Лиза, которая дожёвывала остатки шоколадки. — Эта плохая женщина, — исправил Саша. — Обманывала Витю с первой минуты! Но ничего, я ему открою глаза на правду. Он не достоин такой дуры.       Смешно было слышать столь милые ругательства из уст сильного, крепкого мужчины. Однако Саша уже выучился перестраиваться, чтобы Лиза не услышала бранных слов.

***

      Насте пообещали, что ей отдадут билеты. Пока Настя ходила по аэропорту, ковыряла в носу и рассматривала виды из окна. Гул взлетающих самолётов давил на уши. Настя начала испытывать страх из-за предстоящего побега. Она никогда никуда не уезжала без Шмидта, дяди Саши или папы. А здесь Пчёлкина улетит в Америку. Другую страну. Вдруг потеряется?       Шмидт уже приближался к аэропорту. Он набрал Витю, отсчитав примерно время окончания заседания.       — Да? Где она? — Чуть ли не крикнул Витя. Шмидт начал доносить свою мысль:       — Настя в аэропорту. Она собирается в Америку. Но она не улетит, у неё нет разрешения на вывоз ребёнка заграницу. Витя, мы поедем за ней вместе. Пожалуйста, не ругай её. Мне кажется, она сама перепугалась. Лучше поговори с ней спокойно, что произошло, почему она убежала.       Витя выдал новую порцию истерики, которая рвалась наружу уже несколько часов:       — Ты отец ребёнка или я?! У меня дочь пропала, какое нахуй спокойствие?! Я приеду и отпизжу её ремнём!       — Лучше Морозову свою отпизди! Она за ребёнком не усмотрела. Это как, скажи мне, нужно не следить за ней, если Настя сбежала в аэропорт?       — Да потом с ней разберемся! Я щас еду в аэропорт. Ты там?       — Еду в направлении, — Шмидт сбросил звонок и прибавил скорость вождения.       Первоначально, когда Шмидт узнал о рождении дочери Вити, он не испытал никаких нежных чувств по этому поводу. С Витей Шмидт не особо тесно общался и воспринимал его как за начальника, кого-то вышестоящего, чьи приказы нужно исполнять.       Однако когда он отвозил Настю каждое утро то в садик, то в школу, Шмидт стал замечать формирование некой духовной связи с девочкой. Первые поездки проходили молча. Но Настя смогла разговорить даже такого неприступного великана. Они болтали, слушали музыку, даже играли, пока стояли в долгих пробках. Так что Шмидт стал переживать за Настю так, как бы переживал за свою родную дочь.       Витя с Шмидтом влетели в аэропорт практически вместе с сотрудниками милиции. Они подошли к Насте и уже собирались забрать её. Витя махнул рукой в сторону, крикнув:       — Никому не двигаться!       Витя почти бежал до дочери. Настя замерла с рюкзаком в руках, приоткрыв ротик. Маленькое сердце быстрее застучало. Кажется, папа разгневан.       — Настя! Стой! — Раздался голос Шмидта. Насте стало спокойнее, что папа приехал не один. Вряд ли он будет её ругать при людях. Пчёлкин остановился и сел на корточки перед Настей. В синеве родных глаз напротив Витя увидел слёзы.       Витя только сейчас понял до конца смысл фразы «слёзы детей — самое больное». Когда Настя плакала, Вите хотелось взорвать мир до самого основания, чтобы всем отомстить. Желание отругать, налупить исчезло.       — Папочка, я не хотела! Вернее, хотела в Америку, но я не знала, что… — Начала оправдываться Настя. Витя сделал то, что Насте хотелось больше всего. Он обнял её двумя руками за спину.       — Успокойся. Дома поговорим.       — Слава Богу, — Шмидт убедился, что скандала не планируется. Он объяснил ситуацию сотрудникам милиции, разобрался с любопытной прессой. Скандал вроде как замяли. Перед сном Витя погладил Настю по спине, почитал сказку и ушёл разбираться с отчётами.       Женя осталась без внимания в эту ночь.

***

      Настя проснулась с большой неохотой. Сейчас дело было не в школе, уроках и домашнем задании. Пчёлкина вспомнила, что опять увидит Женю Морозову. Она уже стала ночным кошмаром Насти. Настя иногда порывалась что-то рассказать отцу, но видела грозный взгляд Жени и замолкала.       Настя стала более тихой, грустной. Больше не было громкого смеха и шумных игр. Настя сидела в уголке, что-то рисовала. Когда открывалась дверь, Настя прятала рисунки, потому что Женя их однажды порвала. Причину объяснять отказывалась. Настя носила в себе невысказанные обиды, и они пожирали её радость, как поттеровские дементоры.       Просветление для Насти наступило, когда Саша вызвал Витю к себе на разговор. Вернее, Белов ничего не сказал. Он включил запись с подтверждением редактора. Пчёлкин прослушал её два раза.       — И чё это? — Недовольно спросил Витя, закинув руки за спину. Белов был готов к непринятию. Он покрутил головой в поисках ребёнка. Убедившись, что они одни (Настя была в школе), Белов отчеканил каждое слово:       — Твоя Женя — пиздаболка.       — Ты охренел?! Не смей так о ней говорить!       — Витя, ты буквально месяц назад обливался слезами и водкой, что ты любишь Фролову! И это осталось и сейчас. Ты всё ещё любишь её, Вить. И именно поэтому ты выбрал Женю, потому что мордашка её и повадки. Но этих девушек отличает лишь одно, — Саша после каждого предложения делал паузу. Он тыкал пальцем в стол, будто объяснял домашнее задание сыну. — Юлия Фролова была легендой отечественной журналистики, которая модифицировала жанр интервью, отдала жизнь за правду о Чеченских войнах и помогала людям, а также терпеть не могла ложь и никогда не предавала единственного мужчину, которого она любила. А Евгения Морозова — жалкая самозванка, которая косит под неё и пытается стянуть с тебя всё, что можно. Я вижу её насквозь, Вить, и поверь мне: добром вся эта история не кончится. Я депутат, и мне уже скоро сорок лет, я научился разбираться в людях. А ты, видимо, нет, что для меня жутко прискорбно. Так если ты не способен открыть глаза…       — Хватит! — Крикнул Витя, закрывая глаза. — Я понял тебя, Саша! Но я просто хочу быть любимым! Я хочу всей этой дебильной нежности! Чтобы я приходил домой, а дома ждал ужин, чтобы… Меня обнимали, говорили, что любят! Я хочу, чтобы рядом со мной была спутница, та, которая меня обнимет! Я хочу, чтобы моя дочь узнала, что такое мама! Ты думаешь, я идиот? Насте нужна мама, потому что я не смогу понять её в женских всяких штуках! — Витя сел на стул, закрыл лицо и пробормотал:       — Я хочу быть любимым, как с Юлей…       — Витя, любовь даётся один раз.       — Нет, я обману эти дурацкие правила.       — Не обманешь. Ты когда мне о Жене говорил, сравнивал её с Юлей. Если бы ты влюбился в другую, ты бы не возвращался к этой теме. И потом, разве ты хочешь, чтобы мама Насти была лживая стерва? Она сама такой станет. А ты обещал у могилы Юли, что защитишь Настю от грязи и обмана. И неизвестно, по какой причине Настя так резко сорвалась в Америку.       — Мне очевидно. Я поэтому и не закатил скандал. Настя живёт легендой, что мама в Америке. Только мама гораздо ближе, под гранитной плитой. Настя из-за моей лжи едва не пропала. Вот только… Правда… Все так, блять, на ней помешаны, — Витя встал со стула и опёрся на тумбочку, посмотрев в потолок. — Сила в правде, правду говорить легко и приятно. А нахера ваша правда? Бывают моменты, когда она всё рушит. Вот Сань, — Витя улыбнулся так безмятежно, что Саше стало дурно. — Я узнал правду о том, что мою жену перед смертью отодрали, как последнюю дрянь, шестеро человек в плену за неповиновение. Я узнал, что её били хлыстом, морили голодом. Я начал пить. А по сути, я мог жить эфемерной мечтой, что смерть Юльки была быстрой. От пули же быстро глаза закрываются. И девочка бы психологическую травму не получила, и я бы не получил новый пинок под зад. Вот она, правда твоя.       Как я должен сказать Насте вот эту правду о матери? Как я должен сообщить маленькой, светлой девочке, которая верит в существование Алфеи и Хогвартса, что её мать была убита чеченцами на войне по приказу одной мрази, которой помешали стать депутатом?       — Витя… — Саша воспринял эту фразу как укол в сердце. — Это бы всё равно произошло.       — Нихера! Юля бы смогла выжить и вернуться домой! Но сейчас не об этом… Правда — это зло. И я защищу Настю от него. Я буду лгать ей, сколько угодно. Потребуется — скажу, что мать сбежала с любовничком. Лучше пусть так, чем говорить о войне.       — Ситуация с Женей совершенно другая. Это не ложь во благо. Она целенаправленно лжёт, чтобы удерживать тебя рядом с собой и забирать у тебя деньги, которые, между прочим, могли пойти на воспитание Насти, на её образование. Щас универы очень дорогие, между прочим. Но дело твоё, Пчёлкин, — Саша устал вконец от бесполезного диалога. Он поднялся и направился в сторону двери.       — Хочешь жить обманом — живи. Живи в мираже идеальной семьи. Можешь вообще второго от Жени родить. Я умываю руки, Вить.       — Ты злишься на меня? — Витя пошёл вслед за Сашей. Белов пожал плечами:       — Нет. Просто мы разные в этом вопросе. Если захочешь узнать ещё информации по Жене — звони. Нет — я тебя пойму. В конце концов, я не смогу полностью понять твои решения — я не отец-одиночка. Возможно, ты прав. Но доказывать что-либо я не буду, если это не нужно. До встречи. Жду вас с Настей на выходных, как и договаривались.       — Пока, брат, — Витя обнял Сашу и пошёл в комнату.

***

      Мы много говорим о семье Пчёлкиных, мы получили представление о семье Беловых… А как там Холмогоровы?       А у них всё было очень несладко. Космос женился в нулевых, пытаясь бежать от призрака своей безответной влюблённости. Он понимал, что бесполезно жить мечтами о том, что Юля когда-то скажет заветное «да». Кос быстро начал роман с Людочкой, которая оказывала знаки внимания. Не была бы это Люда, Кос бы поступил также.       Однако уже в первый год брака Космос понял, что загнал себя в ловушку. Люда требовала внимания, как любая нормальная жена. Она хотела проводить время вместе с мужем, ездить куда-то. Кос находил нелепые отмазки, но они прокатывали, потому что Люда очень любила его.       А потом возникла ещё одна проблема — Люда захотела ребёнка. Годы шли, нужно было переходить к чему-то большему. Космос говорил, что рано, что сначала он построит свою карьеру преподавателя астрофизики (Кос как раз защитил диссертацию и писал новую), потом уже можно говорить о детях. Люда верила и терпеливо ждала. Но её ожидания рисковали закончиться в точности, как у собаки из легендарного фильма.       Космосу нравилась Люда. Но не более того. Он испытывал к ней уважение — хотя бы за то, что она жила с человеком, который её совершенно не любит. Но любви, яркой, как к Юле, не возникало. Иногда Космосу удавалось внушить себе влюбленность, он чувствовал прилив нежности к своей женщине. Тогда он мог её обнять, проявить тактильность. Люде этого хватало за глаза и за уши…

***

      Царствование Жени в доме Пчёлкина шло недолго.       В тот день Витя взял выходной и провёл вечер с семьёй. Настя вернулась с карате. За столом она поведала о том, как повалила девочку, которая считалась неизменном лидером. Настя уже выучила несколько приёмов каратистских, делала успехи.       В разгар ужина Женя попросилась отойти в комнату. Витя отпустил девушку, поцеловав её в шею. Морозова мягко оттолкнула Витю и ушла, закрыв немножко дверь. Морозова достала из юбки ключ и открыла шкаф Вити, залезая в отсек с вещами Юли. Она порылась, чтобы это было незаметно и достала ордена со свидетельствами.       Ей не повезло. Витя заглянул в комнату, говоря ещё с Настей:       — Я тебе сейчас принесу мишку, слышишь? Только не грусти…       Вид роющейся в вещах Юли Морозовой озадачил Витю. Он замер сначала, оцепенев, а потом громко спросил:       — Что ты там забыла?       Морозова аж подпрыгнула, сжав свидетельство на орден в руке. Она смутилась и начала что-то говорить, поправляя прядь волос. Пчёлкин ничего не слышал. Ему было мерзко от понимания того, что в святом копались, так безнаказанно, беспрепятственно. Коснулись грязными руками того, что напоминало Вите о светлом и добром.       — Какого чёрта ты трогала её вещи?! — Крикнул Витя, схватив Женю за футболку. Она от испуга выпучила глаза. Лицо покрылось красными пятнами. Женя никогда не видела Витю столь эмоциональным.       — Я захотела узнать, что у тебя в шкафу…       — Ключ где взяла?!       — Под ковриком, — призналась Морозова. Пчёлкин позвал Настю. Девочка ничего не подозревала и продолжила жевать жвачку.       — Настя, Женя рылась в этом шкафу? Еще залезала в мои вещи?       Женя на всякий случай провела по шее пальцем, намекая, что Насте лучше помалкивать. Настя металась. Появился шанс избавиться от мучений и снова жить с любимым папой, как она и хотела. Но Женя явно бы ей не простила раскрытия.       — Настенька, — Папа погладил Настю по голове. — Я не буду тебя ругать, если ты скажешь правду. Ты будешь под моей защитой.       — Папа, — Настя заламывала пальцы. — Рылась… Да. Она открыла твой… Этот… — Настя нарисовала в воздухе квадрат (сейф). — Я забыла слово. Ещё говорила, что украдёт у тебя деньги, она по телефону рассказывала…       — Она врёт! Маленькая, паршивая дрянь, — Женя кинулась к Насте, но Витя поставил ей подножку.       — Она меня также называла! — Крикнула Настя. — Она меня била! Говорила, что сдаст в детдом, что мама умерла моя! А я поехала в Америку, чтобы найти её! Она говорила, что избавится от меня! — Настя задышала тяжело, смотря на папу в поисках поддержки. Все. Обратного пути нет. Либо всё кончится, либо Женя сдерет с неё шкуру.       — Она лжёт! Я её любила! — Твердила Женя. Витя смотрел на них. Кажется, дай им сигнал, и началась бы драка, покруче чем у дворовых псов.       — Настя, это правда? Ты понимаешь, что если ты сейчас мне врёшь, то Женя уйдет навсегда?       — Да, правда! Клянусь! Я клянусь всеми игрушками! — Столь высокая ставка не могла не тронуть Витю. Женя вновь кинулась в бой, но Витя остановил её:       — Хватит. Я верю Насте. Это моя плоть и кровь, я вижу, что она говорит правду. Я всё знаю, Морозова. Ты никакая не журналистка. Ты уже привлекалась к уголовной ответственности за мошенничество. Я обещаю тебе — пойдёшь ещё раз. Но если ты думала, что я жалкий идиот, развесил уши, влюбился в тебя… Нет, Жень. Я остался верным своей супруге. Я тебе никогда не прощу, что моя дочь жила в страхе из-за тебя. Помимо этого, ты хотела продать ордена моей супруги, которые достались ей по́том и кровью. За это я бы тебя расстрелял на месте — жалко руки пачкать. Поэтому проваливай по хорошему, прямо сейчас. Настя, иди спать.       — Папа, но девять часов… А я ложусь в десять, — Настя показала пальцем на начавшуюся программу «Время» — верный признак вечера. Пчёлкин повторил:       — Спать!       Настя больше не роптала и поплелась к себе в комнату. Женя бы хотела оказаться на месте Пчёлкиной, но выхода не было. Она разоблачена. Витя настроен решительно. И даже если Морозова упадёт на колени и будет молить о прощении — Витя уже получил неопровержимые доказательства. Женя быстро побросала вещи. Постояла у двери, повернув голову — может, Витя одумается? Пчёлкин засунул руки в карманы джинсов, опустив голову. Точно тёмное пятно, на его лице застыла гримаса отчаяния.       Женя ушла. Дверь за ней, а также за ложью, которой наполнился дом, захлопнулась.       Витя не очень понимал, что делает. В голове белый шум. Бессильная злоба, которая переливалась через край, сменилась ступором. Столько мыслей, и каждая перекрикивала другую. Витя хотел побыть один.       По привычке пошёл в спальню дочери. Девочка лежала в пижаме с пчёлками. Золотистые кудрявые волосы рассыпались по кровати, как колоски ржи. Витя погладил Настю и положил руку на живот, потряс немного дочь.       — Настенька. Прости меня, — Витя закрыл глаза, чтобы не видеть чистых напротив. Настя невинно смотрела на папу, отчего сердце сжималось сильнее.       — Папочка, ты не виноват. Это Женя ведьма. А ты хороший. Ты меня защищаешь. От монстров под кроватью, от простуды. Я тебя очень люблю, — Настя привстала и обняла Пчёлкина двумя ручками. Витя быстро пожелал ребёнку спокойной ночи и прикрыл дверь. Накинул на себя пальто медового цвета, взял сигареты и пошёл на крышу.       Дневной свет поглощала бездонная тьма. Небо окрасилось в ярко-розовые тона, будто отражая борьбу дня и ночи. Миг тишины — только его и чувствовал Витя. На удивление, не было слышно не грохота двигателей, ни громких разговоров. Ночная Москва не была россыпью звуков. Вечерний воздух обволакивал лицо. Гармония природы передалась и Вите. Именно это и нужно было, чтобы всё хорошенько обдумать и понять, что делать дальше.       Долго насладиться одиночеством ему не довелось. К нему прибежала… Алёна Сергеевна. И бежала она быстро, судя по растрёпанным волосам и небольшой одышке. Она присоединилась к Вите.       — Слезайте немедленно! — Крикнула она, потащив его назад. Витя спросил:       — Вы чё тут делаете?       Поначалу он огорчился тому, что его уединение бесцеремонно нарушили. Затем обрадовался — только Алёна Сергеевна и могла разобраться в его пчёлах в голове, угомонить их гул.       — Я знаю, что не должна контактировать с вами вне кабинета, но… Я подумала, что вы решили покончить с собой, — Алёна Сергеевна устроилась поудобнее, насколько это было возможно на крыше.       — Успокойтесь. Я не собираюсь делать столь классный инфоповод для журналюг. Были бы интересные заголовки — Министр финансов России был найден мёртвым на козырьке дома. Курите? — Витя протянул открытую коробку Алёне, и она без раздумий взяла сигарету. Что-то было в моменте такое, что побуждало закурить. Алёна затянулась.       — Я знаю, что курить плохо, но… Работа стрессовая. Ладно. Вы вообще когда-то думали о самоубийстве? — Она внимательно следила за мимическими реакциями Вити.       — Было. В первую ночь, когда я узнал, что Юля умерла, я пошёл на балкон и на полном серьёзе собрался прыгать. Просто я тогда даже не понимал, что у меня друзья, дочь. Как-то забыл об этом. Сейчас думаю, что был долбоебом. Потому что было бы эгоистично бросать Настю одну. Она бы поехала в детдом, а там бы её… Пардон. Не буду материться при даме.       — Виктор, давайте договоримся, что если вы будете думать о самоубийстве на полном серьёзе, вы позвоните мне. Хорошо? — Алёна протянула руку для рукопожатия. Витя коснулся. Какое-то время они молча курили, наслаждаясь видами с крыши. Витя нарушил молчание первым:       — Алён, почему люди такие продажные стали? Почему мы так зациклились на деньгах?       — Потому что сейчас время такое. Деньги — показатель успешности. Залог красивой жизни.       — Я ведь тоже долгое время стремился к роскоши. Всё никак не мог понять, почему. А после бесед с тобой начал отматывать плёнку жизни назад… — Витя выдохнул дым в городскую пустоту.       — Короче, рефлексировали.       — Боже, обойдёмся без ваших умных слов. Мне жены хватило. Так вот. Я пришёл к ответу, почему я начал стремиться к богатству. Я ведь сам таким алчным был… Понимание пришло только сейчас. Я ведь, как сказал мой друг, был готов за зелёную бумажку горло перегрызть. Всё потому, что я хорошо прочувствовал дефицит в детстве. Папа у меня работал на заводе, классика жанра, — Витя усмехнулся. — Мама училкой была. Платили сущие копейки, впрочем, как и щас учителям. Но она не увольнялась. Хотела просвещением заниматься. Я постоянно слышал фразы «Витенька, это дорого», «Витенька, рано такое нам покупать», «Витенька, затягиваем пояса». Поэтому, когда в 1989 Кос предложил заняться рэкетом, я без раздумий вписался.       — Цепочка верная, — Алёна кивнула. — Сейчас Вы испытываете зависимость от денег?       — Нет, потому что я понял, что есть нечто высшее. Любовь. Конечно, деньги тоже важны, но они не должны становиться целью жизни. Скажи мне ещё, Алён. Меня можно полюбить?       — Господи, откуда такие мысли? Что произошло? — Искренне поразилась Алёна. Витя начал рассказывать всё о Жене. Как он поверил, поддался, отдался, потом сожалел. Алёна Сергеевна перестала улыбаться. Ей не понравилось что-то. Уголки губ опустились.       — Виктор, как Вы собираетесь продолжать терапию, если вы скрываете от меня столько информации? Вы понимаете, что я не смогу корректировать направление вашего лечения? — Ругалась она.       — Извините. Я просто хотел разобраться сам в своей жизни. И я понимал, что вы будете против таких отношений. Но поймите, я не считал её Юлей. То есть я разграничиваю уже женщин, скажем так. Просто я хотел начать новую главу и найти маму для Насти. Обещаю, что буду честным. Просто я…       — Господи, врите сколько влезет. Ваше дело. Не хотите разбираться со своими проблемами и прорабатывать — пожалуйста. Я, к счастью, синдромом спасателя не обладаю и эмпатию давно выключила. Виктор, психотерапия — не волшебная пилюля, не таблетка. Я уже говорила, что это обоюдный труд.       — Как в сексе? — Витя прыснул. Алёна Сергеевна закатила глаза, улыбаясь неловко. Молнии не ударили по ним — Витя отогнал их своей пошлой, но всё же шуткой.       — Скажите мне, Алёна, Вы же переживали за меня? — Витя положил руку на своё приподнятое колено, хитро улыбаясь.       — Нет. Если вы ждали, что я заплачу — неа. И любовных признаний также не ждите. Статус не позволяет, — Алёна показала палец на правой руке, одетый в кольцо. Витя внезапно схватил Алёну за руку и начал рассматривать её ладонь.       — Всё-таки колечко дешёвое. Я бы круче купил. Ладно, я так, шучу.       Но Алёна знала — не шутил. Витя серьёзно подкатывал к ней. Алёна не знала, что делать с этим. Приятно было внимание столь красивого и харизматичного мужчины. Его проблемы с психикой Алёну не смущали — она бы с лёгкостью разобралась с этим, главное — желание. Однако Алёну останавливал один большой момент — этические принципы психолога. Для неё правила профессии были незыблемыми. Психологам строго-настрого запрещено встречаться с клиентами. Это уничтожит терапию.       — Вы так на мой вопрос и не ответили, Алён. Меня можно любить?       — Почему нет? Я уже ответила. Когда я говорила, что вы хороший, привлекательный, я не лгала. Если бы я так не считала, я бы уместно промолчала. Если хотите очень объективной оценки, то пожалуйста. Укажу ваш недостаток — небольшой животик.       — Пиво в Германии было прекрасным. Я там был год, скрывался от убийц жены. Но неважно. Мне сорок через четыре года. Я боюсь, — Витя прыгал с темы на тему и не боялся осуждения.       — Виктор, вы смотрели фильм «Москва слезам не верит?» Он ещё в 1981 году получил «Оскар».       — С Юлей смотрел один раз. Плохо помню. Причём здесь это? — Витя прищурился. Алёна запрокинула голову назад, вытянувшись на прямых руках.       — Притом. Фильм про Катеньку Тихомирову, которая прошла через такие трудности, которые врагу не пожелаешь. Одна была, с ребёнком, ещё и вуз закончила. Ей тоже исполнилось сорок. Но ничего — встретила в электричке Гошу и всё у неё стало прекрасно. Вывод какой?       — Я увольняю личного водителя и перехожу на электричку? Хреновая мобильность, — Витя помотал головой. — Вы замёрзли. Может, вас накрыть пальто?       — Нет.       Пчёлкин всё равно накрыл девушку половиной своего пальто. Алёна не стала сопротивляться спонтанному проявлению заботы. Алёна объяснила, что после сорока жизнь только начинается, Витя таращил глаза и всячески отнекивался… А потом разговор продолжился в таком же беззаботном ключе, без структуры и логики.       Когда Алёна начала клевать носом, зевая, Витя понял: пора расставаться и расходиться по своим постелям…

***

      

Выдержка из газеты «Московский комсомолец за май 2005...

      Басманный суд приговорил Евгению Морозову к десяти годам колонии строгого режима за мошенничество в особо крупном размере.       Инициатором иска стал Виктор Пчёлкин, министр финансов Российской Федерации. В феврале этого года он вступил с Евгенией в отношения, которые оказались частью коварного плана. Евгения планировала переписать на себя всю жилплощадь, доставшуюся ему как мужу военкома, а также продать его имущество и распоряжаться финансами.       Обвинение было подтверждено диктофонными записями, а также свидетелем, которыми выступили Александр Белов и Анастасия Пчёлкина.       Судебные разбирательства длились две недели. В результате суд подтвердил виновность Евгении и вынес приговор. Виктор комментировать события отказался, впрочем, как и остальные свидетели...       Напомним, что Виктор был мужем Юлии Фроловой, которая погибла во время исполнения служебных обязанностей в январе 2000 года. Она сообщала последние новости из Чечни, где шли ожесточенные бои...       

Отрывок из интервью, взятое на программе «В центре внимания»:

      В.П: — Я больше не влюблюсь. Никогда. (Мотает головой с наигранной улыбкой)       Ведущая: — Любовью невозможно управлять.       В.П. — Возможно. Я больше не хочу никаких отношений. Спасибо. Наигрался. Я уже свою миссию выполнил — родил прекрасную девочку и даже успел жениться.       Ведущая: — А если влюбитесь?       В.П. (Пауза) — Ну тогда будем решать проблемы по мере поступления.

***

      Витя в полной мере ощутил, каково это — быть родителем первоклассницы, когда произошло следующее.       После интервью с журналистами, принятия законопроектов Витя радостно лёг в кровать, предвкушая сладкий сон. И в принципе, он был близок к тому, чтобы выспаться. По часам получалось достаточно. Одеяло укрывало его от холода, а голова автоматически перестала генерировать мысли. Витя заснул. Его дыхание было ровным. Он погружался в глубокую фазу сна.       Поэтому он не сразу понял, что происходит, когда его разбудила Настя и сказала:       — Папа, нам нужно сделать поделку...       Витя отмахнулся, что-то пробормотал и перевернулся на другой бок. Настя ещё раз подергала папу. Видимо, ситуация была серьёзной, раз Настя не боялась будить отца.       — Пап, поделка.       — Какая нахер поделка? Настя, ты время видела? Папе завтра в шесть вставать и ехать в Госдуму.       — Папа, это домашнее задание по труду. Я забыла... Сделаешь?       Витя что-то бранное сказал, но поднялся с кровати. Что поделать: какой бы государственной шишкой ты бы ни был, но домашка ребёнку делать будешь наравне со всеми. Витя смирился, что завтра поедет на заседание не спавши.       — Какую именно сделать надо, вам сказали?       — Что-то со зверушками! Необычное.       Расплывчатая характеристика давала больше свободы. Витя огляделся по квартире в поисках вдохновения. И он нашёл его.       Преодолевая брезгливость, Витя достал из мусорного ведра две пластиковых бутылки, снял с них крышки, помыл каждую. Достал картон, цветную бумагу, ножницы, клей, пластилин и начал творить. Настя уже собралась идти спать, но Витя остановил:       — Нет уж, доченька. Папа не спит — ты тоже не ляжешь. Будешь знать, как о поделках забывать. Помоги лучше. Слепи из пластилина дерево.       — Какое?       — Дуб. Оно простое. Коричневый и зелёный пластилин нужен.       Настя начала работать пальцами, создавая подобие ствола. Насколько это было возможно, если учитывать, что ребёнок хотел спать. Витя тем временем отрезал квадрат из картона и фломастером нарисовал траву. Фундамент для полянки готов.       Витя прикрепил несколько крышечек по разным точкам квадрата. Первый квадрат в области неба — конечно же, Витя покрасил его в черно-желтые полоски. Как же Пчёлкина бы не сделала пчёл? Крылья из цветной бумаги прилепил на клей.       Потом посадил божью коровку и ёжика, по той же технологии. Оглядел будущее творение.       — Полный пиздец. Но пойдет.       Во второе Витя не верил. Просто успокаивал себя. Он отрезал из жёлтой бумаги солнце и нарисовал улыбку с глазами. Настя тем временем закончила дерево и показала папе.       — Зашибись, — Высшая оценка из уст Вити. Пчёлкин прилепил дерево в левый угол. Картинка получалась более чем впечатлительной (особенно если учесть, что это делали в три ночи). Витя подумал ещё немного, и принёс канцелярский нож. Им Витя сделал подобие коры дерева. После этого Витя счёл миссию завершенной и встряхнул руки.       — Замечательно. Завтра понесёшь в школу. Не вздумай потерять. Больше не трогай меня, чучело, — Витя протянул творение в руки дочери, зевнул и пошёл спать, едва не перепутав дверь с шкафом.

***

      Настя, как обычно, гордо прошла по школьной тропинке до дверей. За ней шли два телохранителя. Они отстранилась только когда Настя достигла пункта назначения. Затем Настя переоделась и вошла в класс. Была перемена. Дети бурно обсуждали какой-то мультик. Пчёлкина достала свои игрушки и начала играться. Её одноклассница увидела это и попросила разрешения присоединиться.       — Ага, конечно, — Настя презрительно усмехнулась. — У тебя только две куклы, и то тряпичные. Я крутая, понятно тебе? — Она высунула язык и продолжила игру.       Настя действительно общалась исключительно с детьми, хотя бы как-то приближенными к её статусу. Например, с Леной — её отец был архитектором. Лена тоже приезжала в школу на машине. Только попроще. И без охранников. Здесь работали слов Пчёлкина о том, что Настя отличается от других, потому что она богата. И потому что дочка министра финансов.       Та девочка, которой отказали, заплакала горько, вытирая слёзы кулаком. А Настя продолжала смеяться, дожидаясь Лену...