Monster

      Поздней ночью закончился дождь, а ветер, пошумев напоследок яростными порывами, безвольно стих. Абсолютную тишину не нарушал ни один звук. Город замер, крепко погрузившись в сон. Только кое-где, побеспокоенные снующими крысами, лениво взбрехивали собаки, выполняя свою службу, и всё снова погружалось в молчание. В переходах и коридорах Башни гулял сквозняк, неспешно шевеля занавесками на окнах и проломах. Возле дверей в покои Командующего чутко дремали гвардейцы, прислонившись могучими спинами к стенам с облупленной годами краской. Укрытый по самый подбородок, Малахай вдыхал прохладный воздух полной грудью и мирно спал. В совершенном покое Хеда ничто не могло потревожить.       И тут его щеки коснулось легкое дуновение, как от ветра сквозь приоткрытое окно, и он перевернулся на спину, заложив руку под голову. С виду ничего не поменялось: Командующий всё также безмятежно спал, раскинувшись на широкой кровати и видя сладкие сны о победах над всеми врагами.       А потом рука резко взметнулась, а ледяное лезвие надавило на горло склонившегося над ним полуобнаженного человека.       — Твое счастье, что под подушкой я держу кинжал, а не пистолет с глушителем, — проворчал Малахай и надавил чуть сильнее.       — И вам доброй ночи, Heda, - улыбаясь, сказал кхал Ник и провел ладонью по шее, отводя лезвие в сторону. Крови нет.       — Что ты здесь делаешь? – чуть громче сказал Хеда, но кинжал убрал, пристроив его у себя на груди. Остриём к ночному гостю. Кхал нагло полулежал на краю его кровати, подпирая голову согнутой в локте рукой. Другой рукой, самыми кончиками пальцев он снова легко провел по щеке Командующего. Малахай замер, как змея перед броском. От следующего ответа зависел весь визит кхала.       — Неужели я мог уйти, не попрощавшись, м? – ответил Ник и закинул вторую ногу на кровать. Моргнув, Хеда повернулся на входные двери. Закрыто, и раздавался умиротворённый храп.       — Как ты сюда попал? Я не слышал лифта.       Отрицательно помотав головой, кхал кивнул на балкон. Хеда посмотрел туда, старательно соображая. Он что, залез по Башне? На пятидесятый этаж! Ради меня!       Засунув кинжал под подушку, Малахай сел в кровати и протер рукой глаз, разгоняя сон. Ник следил за ним, не делая лишних движений.       — Который час? – спросил Командующий и, услышав, что «три часа до рассвета», скинул с себя одеяло, поднимаясь на ноги. Он подошел к столу и налил себе из графина воды в стеклянный стакан. Серебристо-песочные волосы пушистым шлейфом качались в такт его движениям, скользя прозрачными кончиками по пояснице. В беспокойной игре оранжевых огоньков догорающих свечей обнаженное тело отливало золотом и как нельзя кстати отражало его имя. Малахай, в переводе с языка санкру, означает – солнечная змея.       — Кто еще знает, что ты здесь? – он повернулся передом, нисколько не стесняясь своей наготы. Даже избитый, раненый и весь в синяках и повязках, Командующий был прекрасен, как сильный, молодой мужчина. И, судя по поведению, цену себе он знал. У Ника перехватило дыхание, и он сжал пальцы в кулак, призывая своё тело к повиновению. Эта реакция не осталась незамеченной цепким глазом Малахая. Он провел взглядом от лица Ника до его груди, напряженного живота и ниже, чуть заметно дёрнувшись.       — Я могу уйти, — кхал не собирался давить на него. Если змееродок захочет, то всё произойдет естественно. Улыбнувшись уголком губ, Малахай подошел к кровати и, поколебавшись пару мгновений, снова лег, забравшись под одеяло.       — И когда ты вернешься? – спросил он, подбираясь ближе и заглядывая в глаза. Горячее и доступное тело Ника вызывало в нем неподдельный интерес.       — Весной, — коротко ответил кхал и, убрав руку, лег на спину, позволяя Хеда разглядывать его и самому принимать решение. Малахай перекатился на живот и приподнялся на локтях, повернув голову к Нику. В сумерках спальни задорно блестел глаз Командующего, а кхал почувствовал, что ему в бок вплотную прижалось прохладное тело. У всех представителей его расы температура была немного понижена.       — Обычно все приезжают осенью на праздник.       — В посольстве я договорился с Тришананкру, что весной обменяю часть лишних меринов на ягнят для доращивания, — пояснил Ник, разговаривая медленно и завораживающе тихо, чтобы не разбудить гвардейцев. – Один конь на десять ягнят. Обмен произойдет здесь, в Полисе. Они меняют своих ангорских козлят на ягнят у Дельфикру, голова к голове. По старым договоренностям моего клана с Дельфи, обмен происходил по схеме один конь на пять овец. Ягнят они не дают, и понимания в этом вопросе я не нашел. На равнинах полно травы, кастрированные ягнята быстро наберут вес, и тогда мне не понадобятся осенью овцы дельфи. Вот тогда и поговорим с ними об изменениях в условиях бартера.       — Ловко, — похвалил его Хеда, а сам, сменив позицию, вплотную прижался грудью к Нику и, закинув на него ногу, ощутил под собой крепко стоящий член. Тень смущения лишь на мгновенье тронула его лицо. Кхал лежал расслаблено, уверено, и глубоко, спокойно дышал. Малахай поднялся на вытянутых руках и навис над Ником. Его волосы, перекинутые на одну сторону, соскользнули с плеча и упали на кровать, когда он наклонился, чтобы коснуться губ мужчины. Ник ответил. Поцелуй получился яростным и глубоким. Малахай опустился ему на грудь и, не разрывая контакта, повел руками по бокам, забираясь пальцами под штаны и путаясь в завязках.       Он и так ждал достаточно долго. Горячий, готовый член его самца наконец-то был в руках и принадлежал только ему! Малахай теоретически представлял, что нужно делать дальше, но из-за нехватки практики слишком энергично сжал добычу и завозился рядом в попытках влезть на Ника. От захвата у кхала выбило дыхание, а глаза съехались к переносице. И он понял, что здоровую активность хоть и надо поддерживать, но основную инициативу – во избежание травм, лучше взять на себя.       Малахая рывком прижали спиной к кровати, и теперь уже Ник нависал над ним, представляясь во всей красе. Приподнявшись, кхал скинул с себя тесные штаны на пол. Его резко очерченные, напряженные мускулы сокращались и перекатывались от любого движения, а тату чернели и двигались, как тени диких зверей на живом холсте. От нетерпения Хеда стал перебирать ногами, взбивая меха под собой. Все правила и запреты отъехали на второй план: сейчас в этом мире были только они вдвоем и меньше трех часов до рассвета.       Влажным кончиком языка Ник провел по кадыку и чуть прикусил мочку уха. Хеда под ним сдавленно взвыл и вцепился пальцами в спину, впивая ногти в позвоночник. Кхал чуть отстранился, давая время обоим отдышаться, но только для того, чтобы снова опуститься, в этот раз к плечу, проводя теплыми губами по старым шрамам. В какой-то момент Малахай, окончательно потеряв связь с реальностью, медленно поднял подбородок, оголяя шею, и дробно застучал зубами. Инстинкт змееродка вырубил последние остатки контроля, и тело, как сведенное судорогой, выгнулось, подставляясь под ласки. Призывно разведенные ноги не оставили сомнений Нику в том, что теперь он готов принять его.       Как опытный любовник, Ник призвал в себе всю свою осторожность и сдержанность. Слишком сильные эмоции в дальнейшем могли вызвать отторжение у Малахая. Доверяя себя, сейчас, как никогда, Командующий был уязвим.       Ник опустил руку назад и, обхватив свой твердый от нетерпения член, начал поглаживать им между ног Малахая, прося разрешения войти. Смазки почти не было, такова особенность змееродков: они не женщины и, пока не достигнут пика возбуждения, не потекут. Зато у Ника головка уже сочилась, и он хорошо смазал вход, массируя податливые мышцы. Малахай был расслаблен в ожидании.       Закрыв глаза, с выдохом Ник качнул бедрами, медленно погружаясь в обволакивающую тесноту. Почти сразу он ощутил сопротивление и остановился, следя за реакцией. Малахай млел под ним – значит, всё в порядке. Он двинулся на пробу и проник еще глубже. И тогда произошло то, за что любой мужчина готов был потерять голову: два члена внутри змееродка подались вперед и, как змеи, обвили ствол, сдавливая его и вибрируя от возбуждения. Теперь назад пути не было. Ник напряг ягодицы и начал делать поступательные движения; выходя до того предела, что позволяли сцепившиеся члены внутри, и снова входя по основание.       С прорывающимся стоном Малахай дышал в такт движениям Ника, и, чтобы скрыть звуки, прикусил зубами свою руку до лучевой кости; потом останется еще один синяк, о внезапном появлении которого нужно будет объяснять Титусу. Впрочем, объяснять придется не только это. Где-то в чертогах Разума ликовал Маффей.       Невероятное чувство полного единения захлестнуло Малахая с головой. Никогда раньше он не ощущал себя настолько живым, а главное — желанным. Внизу живота разливалось приятное тепло, от которого по всему телу, по венам струилась жидкая сталь, заставляя все нервные окончания петь и просить большего. И не останавливаться.       А Ник отдавал ему всего себя и чувствовал, что еще чуть-чуть и потеряет контроль над собой. Тяжелый, ноющий от возбуждения член вздрагивал каждый раз, когда его снова и снова сжимали, как в тисках, а пощадив, отпускали змеи внутри тела Хеда. Он начал двигаться чуть резче и активнее, за несколько минут доводя партнера до пика. Нельзя было изматывать его слишком долгой близостью, особенно впервые. Малахай издал протяжный, захлебывающийся звук и, дернувшись еще пару раз, расслабился под Ником, тихо поскуливая и ерзая под ним от ощущения предельной наполненности внутри себя. Кхал кончил сразу после него и остался, пережидая угасающую активность.       Когда последние, нежные спазмы перестали пульсировать на члене, Ник мягким движением выскользнул из тела Хеды и лег рядом. Ему тоже нужно было время, чтобы прийти в себя и отдышаться.       Повозившись, Малахай отвернулся спиной и, нагло перетянув на себя большую часть одеяла, засопел. Это могло бы обидеть, если не знать, что подобное поведение — норма для змееродков. Получив своё, они безмятежно засыпали, оставляя партнера со стойким ощущением, что его поимели.       Ник не стал беспокоить утомленного Шейдхеду, а только лишь наклонился над ним, чтобы прикоснуться губами о разгоряченный от пережитого лоб.       — Сладких снов, солнечный змей, — прошептал он и, осторожно поднявшись с кровати, нашел разбросанную по полу свою одежду. Взглянув еще раз на мирно спящего и удовлетворенного Командующего, Ник вышел на балкон и, встав одной ногой на парапет, перемахнул за него…