Город утонувших кораблей

Она провалилась глубоко. Её качало, словно на волнах, и виделось - Эрвин в ореоле солнца, слепившего ей глаза, наклонился низко к подушке, протянул руку. Она проснулась от крепкого сна и улыбнулась, когда кончики прохладных пальцев коснулись пряди на лбу, дальше откидывая с глаз. Поморщилась от дневного света и сфокусировала взгляд - уже куда-то засобирался, собранный, красивый и сильный, когда же ей удастся замедлить его бег, успокоив эту бешеную гонку в порыве улучшить несовершенный мир. Упокоив душу. Её мир был идеален, ведь в нём был он. Она. Все, кто её окружал. Её мир был идеален, ведь в нём была свобода до знаний - гладкость книжных страниц, тихая улыбка в голубых глазах да шелестящий листвой особняк на берегу ледяного моря. - Куда на этот раз? - Ханджи вытянулась на постели и с наслаждением похрустела позвонками, сминая под собой белые простыни. - Туда, где мне тебя не найти, - Эрвин замер у двери лишь на мгновение, озарил комнату улыбкой, присущей только ему, и чем дальше делал шаг назад, тем призрачнее, тусклее очертания обретал его силуэт. Ханджи растерянно улыбнулась; наводящий вопрос застыл на губах - но горло свело горечью, будто её выбросило на берег из штормящего марева волн, и разодрало лёгкие кашлем. Когда высокий значимый Эрвин растворился перед её глазами, будто призрак одинокого замка, она через силу задержала дыхание... И распахнула глаза в кромешную темень. Дышать стало тяжело, и она яростно зашевелила руками, в момент охваченная внезапным ужасом, прострелившим позвонки. В голове взорвался калейдоскоп прошедших событий, и её выдернуло из забвения так резко, что если бы она стояла на ногах - плашмя полетела бы на землю. Швырнуло изо всех сил и глухо ударило в грудь - освобождённые из узлов руки не слушались (от лежания отхлынула кровь), но она с силой тряхнула ими, впиваясь ногтями в сдавленное верёвкой горло. Грубый мешок из какой-то дешёвой ткани всё ещё покрывал её голову, и она продавила пальцами жгут, открывая себе больший приток кислорода, и чуть не выдала свой страх в диком желании взвыть в эту пустоту. Вдох-выдох - слабая надежда тлела: она не лелеяла её, но и не отшвыривала восвояси. Если это шутка Эрвина, чтобы сделать ей какой-то романтический сюрприз, она посмеётся, обязательно расхохочется от души. Если это шутка, рано или поздно станет смешно - но одна загвоздка была весомее всего, что она сейчас чувствовала, и от осознания бросило в иррациональную дрожь. Эрвин так никогда бы не поступил - воспитанный по всем канонам высшего общества, он был идеальным джентльменом, достойнейшим мужчиной на свете, силу проявляя лишь на службе. Тёмную сторону его могли лицезреть лишь мужчины за столом переговоров, и пока пальцы её путались в хитросплетении узлов, пытаясь дать себе мнимую свободу, она быстро сообразила. Дерьмо случается. Сообразила и отшвырнула в сторону проклятый мешок - впилась глазами в синюшную темноту. Да. Не всё же ей петь да танцевать. Глаза долго привыкали к темноте - она прикинула, что находилась в каком-то помещении без окон, и первое время лишь отстранённо шарила руками вокруг, игнорируя загнанное своё дыхание, что в ушах раздавалось, как рёв гонга. Отставить панику, отложить в далёкий ящик - вот огромный драный матрас, на котором она скрючилась, упёрлась коленями в острые пружины. Вот балки, держащие каркас корабля, вот старый шкаф на ножках у дальней стены. Вот шум моря за стеной, стук её сердца в ушах, в груди - склизко ворочающийся комок. Паника? Праведный, смертоносный ужас? Оставить, оставить, успокоить. Напротив, метров пять-семь - дверь на выход. Адреналин заколол кончики пальцев, и она резко поднялась ей навстречу, в незримой надежде, что та не заперта, с силой оттолкнулась ногами от матраса. Попытка не зачлась - пол внезапно покачнулся, словно чьи-то щупальца толкнули со дна, секунда, - и комната накренилась вместе с ней. Ханджи неосознанно взвизгнула и, нелепо взмахнув в пространстве ногами, приземлилась спиной на злополучный матрас. Зажала себе рот рукой, неуклюже перекатилась со спины на живот - проклинала себя на чём свет стоит, никогда не закрывался вовремя этот болтливый рот, ну и чёрт с ним. Сейчас-сейчас. Оставалось совладать с собой на всех мыслимых уровнях, похоронить страх, на сколько хватит сил - и поднять на уши всю эту дырявую лодчонку, требуя... Минимум объяснений, максимум - тотальной, безоговорочной воли. Ханджи дождалась, пока качка корабля утрясётся, и сделала ещё одну попытку подняться на ноги. Её прибило к матрасу, словно студёный ветер вытолкнул предостережение в грудь - "не двигайся". За воем мыслей в ушах, она услышала, как ключ вставили в скважину, с противным скрипом проворачивая в замке - и дико расширила глаза, пялясь в то, что и не разглядела бы в черноте. "Не издавай ни звука". - Сиди тихо. Прохрипели от двери. Да как пить дать - от страха она забыла дышать, нечего и говорить. Человеческий силуэт запер дверь изнутри и повернулся к ней лицом, держа на уровне рёбер тусклую масляную лампу. В ушах стук сердца перегонял бессвязный шум и, чтобы немного успокоить его, она вытянулась на ладонях, не совершая лишних движений, слепо прищурилась, впившись глазами в мужчину напротив. Без очков ничерта было не разглядеть. Как будто услышав её мысли, мужчина вальяжно откинулся корпусом и уступчиво поднял лампу на уровень своего лица. Она расширила глаза и легко подобралась, на отголосках сознания готовя себя к нападению. - Говорить хоть не разучилась? Или мне посчастливилось так приложить тебя по голове, что забыла, как это делается? - Это не так то... - Что там шепчешь? - он резко перебил её и подался вперёд - демонстративно приложил ладонь к уху. Она почти вздрогнула, но, пересилив себя, лишь набрала в грудь побольше воздуха. - Это не так то просто. В крайнем случае вы бы меня убили, будь ваш удар настолько силён. Мужчиной его можно было назвать с натяжкой - может, на несколько лет был её старше. И когда вытянулся на напряжённых коленях, одарив её взглядом, будто она одна сказочная идиотка в этом мире - смогла лучше рассмотреть. Он был невысокий и худой. Свободная рубаха висела на нём, заправленная в ремень, широкие рукава прикрывали острые локти, на ногах - те же штаны и сапоги. Сапоги! Таких она ни у кого не видела уже лет десять - на тех троих с площади были такие же. Черные волосы, короткие, тем не менее, падали ему на лицо, но не скрывали, не смягчали - можно было порезаться об остроту подбородка и линию этой челюсти. Он смотрел на неё, без стеснения гуляя взглядом по натёртым запястьям, полосе на застывшей шее, голым щиколоткам из под нижнего платья, и ей хотелось возмутиться, как несведущей девчонке. Нечто рассекало её изнутри мелкими умелыми порезами - и она прочистила горло едва, сжав ладони на коленях в бессильную дрожь кулаков. - Если это всё, что тебе есть сказать, то поспешу удалиться. Дел завались и без того. - Стойте! - как быстро он оказался к ней спиной и взялся за ручку двери, помилуй господи. Она излишне дёрнулась в его сторону, игнорируя, как похолодела спина, и с безрассудной решимостью прожгла ту спину отчаянным взглядом. - Что, чёрт возьми, происходит? Где я? Кто вы такие и что вам нужно? Он поморщился и нехотя обернулся - так снисходительно, будто она ребёнок, который спросил, почему небо голубое, а трава зелёная. Ей было это известно - в её глазах дребезжали вопросы совсем иного характера, и, по всей видимости, её похитителю пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы задержаться и разъяснить очевидные вещи: - Ну что непонятного. Тебе же не десять лет. Ты под штурвалом корабля, который мы увели из порта твоего мужа. И тебя прихватили, потому что можешь быть полезна в достижении более важных целей. Он же тебя, вроде как, любит, или чёрт вас разберёшь. Подумай на досуге, что к чему - времени у тебя предостаточно. Ханджи расширила глаза и коротко хватанула ртом воздух - не сразу нашлась, что сказать, охваченная шоком ли, праведным возмущением. Обо всём он говорил с таким будничным спокойствием, словно усталость давила камнем на плечи, тяжёлые веки, и сейчас - не поменял тактики, почти сообщая ей о скорейшей смерти. О чём-то похуже она думать не рискнула - как он там сказал? Подумает на досуге. Ханджи моргнула, пытаясь развидеть этот ночной кошмар, и вытянула поджатые под себя ранее ноги, слишком осторожно расправив складки юбки на ногах: - Вы забрали меня с целью выкупа, хорошо, это легко. Мы плывём конкретно туда, где вы будете готовы его забрать? Это далеко? Сколько мне здесь сидеть? - Колоссальная самонадеянность. Я не должен отчитываться. - Если вам не дадут то, чего вы хотите. Вы убьёте меня? Она собралась с силами и встретилась с ним глазами. Узкие волчьи зрачки неподвижно застыли, словно их сковало льдом в серых водах - её дребезжали остатком пламени под веками, словно два тлеющих уголька. Солёных воздух жёг губы с непривычки, разъедая до трещин, и сквозь шум моря в ушах она едва разобрала, почти прочитав по губам: - А зачем ещё, позволь узнать, ты можешь быть нужна? Прозвучало двояко, как и всё, что с ней сейчас происходило. Он снова прошёлся взглядом по ней с ног до головы, скептично дёрнул уголком губ, задержавшись на коленях, оцепеневших под тонкой тканью белого платья, от взгляда не укрылось - их прошила неконтролируемая мелкая дрожь, словно ей было холодно, и тело не слушалось, работая на рефлексах. - Не трясись ты так. Тебе принесут одеяло и лампы. Позже тебя позовёт капитан. Если вспомнит о тебе в принципе. Прежде чем она успела ему что-то ответить, он быстро развернулся и хлопнул дверью, исчезнув по ту сторону - не терпящий более возражений. В ушах гулом отдался тот стук - и шум моря внутри медленно перетёк в штормящую бурю. Ханджи уставилась невидящим взглядом в стену и резко бросилась к двери. Толкнула, навалившись всем телом - ладони уперлись в сухое холодное дерево, не сдвинуть с места. Она потрясла замок, упёрлась в неё, навалилась плечом, затем - спиной, вжавшись ступнями в пол. Дверь была наглухо заперта. Она стиснула зубы и, сжавшись в маленький дрожащий комок, еле проглотила поток слёз - соль протекла по горлу и ухнула мешком в желудок. За дверью - сотню-десяток мужских голосов перекрывал плеск волн, но ей не мешало понять, осознать, прозреть в момент, окончательно убеждаясь... Дерьмо случается. И сегодня оно настигло именно её. *** - Командир, как вам название нашего нового корабля? Леви скосил взгляд и тяжко вздохнул, почти покачав головой - Конни висел вниз головой, закрепившись ногами на перилах, всё ещё охваченный восторгом от успеха их смертельной вылазки - улыбался от уха до уха, раскачиваясь из стороны в сторону, что дурное дитя. - За те перила люди держатся, а ты елозишь по ним своими вонючими конечностями. Слезь, нахуй, сейчас же. Они беспрекословно слушались его - и на том спасибо. Неловко балансируя, Спрингер выгнулся неестественной дугой и в заднем сальто приземлился ногами на палубу, зажимая сухую травинку в зубах: - Парадиз. Чудное название для корабля, но звучит красиво! - игнорируя его нравоучения, Конни обвёл руками пространство палубы и глубоко вдохнул свежий вечерний воздух. - Здесь даже дышится по-другому. - Спасибо, что хоть дышится, - Леви сунул руки в карманы и придирчиво осмотрелся. - Где твои друзья, к слову? Корабль лучшего военного флота, а пылищи столько, словно стоял годами, не выходя в море. Отыщи их, захватите швабры и принимайтесь за работу. И да... По дороге отправь ко мне Арлерта. Распорядился, вжался пальцами в складку между бровей. Конни ветром сдуло. Леви похрустел скованными плечами и прогулочным шагом прошёлся к краю палубы - нос корабля лезвием рассекал порванные кусками волны; они натягивались, словно тетива, и спешили вслед их быстрому ходу, будто боялись отстать хоть на метр. Он боялся, что те, кто станет их преследовать, отставать не будут, и отстранённо прокручивал в голове методы противостояния. На крайний - пути отступления. Они бежали из Дартмута почти полным составом, вооруженные и напичканные ценностями под завязку, все части плана выполнив на сто процентов, хоть и через пень колоду. О них скоро будет галдеть вся Британия, пока не дойдёт до Европы; украденного золота хватит на длительное обслуживание корабля, а то, что лежало во внутреннем кармане его жилета, калёным железом жгло под рёбрами. Ему не терпелось отдать находку из дома Смита прямо в руки Кенни, на него одного переложив всю ответственность за вещь. Проблем хватало без того. Перепуганная вусмерть женщина на его корабле лёгкости не добавляла, и он упёрся локтями в перила, с тяжёлым выдохом выпуская всё скопившееся за день в груди напряжение. Глупая девка. По глазам видел - крепилась из последних сил, но, - слезы не проронила. К чему был этот концерт? Он давал ей время, некуда было торопить - до неё, видимо, ещё и долго доходило. Когда в тишине и темноте её осенит - её слезами их всех смоет в море, был уверен. А пока сжимала кулаки, пытаясь вести с ним светскую беседу сквозь зубы, дребезжала нервом в звонком том голосе - было в этом что-то отчаянно жалкое. Он скользнул глазами по ударившимся друг о друга волнам и наполовину прикрыл глаза, погрузившись в мысли. Дрожала, как осиновый лист, коленки под платьем ходили ходуном, в глазах тех - торг и мольба. Она надеялась на его совесть ли, мораль, когда смотрела на него так, и он был только рад испепелить эти иллюзии в прах. Разбить на тысячи осколков, доставая из тех глубин лишь слабость, злость и ненависть. Он почти предвкушал - но по большей части ему было всё равно. Увы и ах. - Командир Леви. Вызывали... - Леви с готовностью сузил глаза и обернулся всем корпусом. Инженер Армин Арлерт вытянулся перед ним по струнке, в слепой преданности заглядывая снизу вверх в хмурое лицо. - В комнате под штурвалом пленная, Арлерт. Ей нужно отнести всё необходимое. В одиночку не идти - поставь на входе двух стражников. Пусть дежурят по очереди день и ночь. Не говорить с ней - она любит заговаривать зубы. Пожалуй, единственное, что она умеет, но всё равно будь внимателен. После того, как справишься, зайдёшь ко мне. Нужно обсудить дальнейший план. - Есть, сэр! Вам что-то занести в каюту? - Ничего. Я к капитану. Ни дня эта падла не может подождать, чтобы не песочить ему мозг. Чёрт с ним. - Где он обустроился? - Точно не скажу, но в кабинете командора Смита, смею предположить. "Ну конечно. Где же ещё?" И правда, долго искать не пришлось. Леви пнул носком сапога дверь (постучался) и, не дожидаясь приглашения, толкнул перед собой дверь: - Пока нашёл твою собачью будку, все ноги сбил. - Бедняжка, давай подрубим тебе их, и болеть не будут. Кенни обернулся к нему от окошка просторного кабинета и озарил лицо широчайший из своих улыбок - минута-вторая, и лопнул бы от удовольствия. Леви скривился и отвернул в сторону кислую мину. - Чего нос воротишь, племянничек. Не бойся, сегодня по нему не отхватишь. Дядюшка пока добрый. - Говори, чего тебе. Только быстро, пока не отрубил тебе поганый язык. - Ай-яй-яй. Матушка тебя так плохо воспитала! - он почти оскорблённо схватился за сердце, покачав головой, и с размаху упал спиной в бархатное красное кресло - по-хозяйски вытянул на столе длинные костлявые ноги. - Ну, как мы их, мм! - И как мы их, позволь спросить? - хотелось ядом плеснуть от подобной наглости. - Ты пропивал последнюю печень, пока мы корячились там вместо тебя. - Не нуди. Я придумал план, дал приказ, вы его выполнили - идеальный капитан! А теперь показывай, что у тебя там. Нашёл что-то интересное? Леви поджал губы и выждал, пока замедлится ритм внезапно забившегося сердца - под грудью снова обожгло, и он медленно скользнул пальцами к полам жилета, проверяя кончиками шероховатость украшения, едва звенящего за тканью скрытого кармана. Нырнул рукой внутрь и нащупал жгущий холод - ему казалось, оно светится изнутри, и даже ткань не может скрыть слепящих всполохов в этой темноте. Он поднял глаза и встретился взглядом с глазами Кенни, что буравили его будто сквозь - носом он, что ли, учуял, что всё не так то просто было в этой жизни? Отблеск ударил их по глазам, и он даже сощурился едва, доставая на свет тяжёлое ожерелье, усеянное сотней жарких камней - Кенни вылупился шире, больше, и Леви мог поклясться, - даже если бы у него лопнула роговица... Не перестал бы смотреть. Долгую минуту они обменивались говорящими взглядами, переводя их с ожерелья обратно друг на друга, и впервые за долгое время - не находили, что сказать один одному. - Да это же... - Не говори, что это именно оно, только не пизди мне сейчас... Во взгляде Кенни не оказалось и намёка на шутку - и это было уже совсем нехорошо. Леви сжал в руке острые камни, пока кожу не прожгло, облучило, и швырнул ожерелье на стол, словно в ладони оно ожило. Это было очень плохо, ужасно, но - до ужаса интересно. - Puesta de sol. Прохрипел Кенни и, зажмурив наконец глаза, надолго ещё закрыл рот. Ой, не к добру это было... Леви застыл в раздумьях, и ему не мешало понять, осознать, прозреть в момент, окончательно убеждаясь... Дерьмо случается. И сегодня оно настигло именно его...