Эксперимент. Том 1. Архивные записи поселения «Мори». 2025 - 2027гг

В госпитале Мори собрались на консилиум самые светлые умы их маленького медицинского сообщества, альфы и омеги из всех четырёх поселений, изучающие медицину больше года. С ними были и лидеры, оставившие сегодня своих малышей на вторых – Таэ Ву и Джу До, приехавших к ним ранним утром, и третьих – Джи Ха с Ма Хёном, прибывших в дом главы вместе со своими принцессами. В просторном кабинете Тэ Джуна на жёстких стульях, выставленных в один узкий ряд из-за обилия медицинского оборудования и прочей техники, теснились Ди Джи, приехавший, как обычно, за компанию, лидеры, Дон Гу и Хье Ри в качестве представителей Мори, Хён Бин и Нам Иль из Цую, Гюн Тэ и Ки Рин из Кава, Ин Хэ и Ки Джа из Тани. Тэ Джун бродил туда-сюда возле интерактивной доски, погружённый в собственные мысли, лишь иногда отвлекаясь на реплики остальных. Медики переговаривались в пол голоса с Кён Су, вновь и вновь подробно описывавшим детали позавчерашнего разговора с Су Воном в машине. Обсуждение затягивалось на многие часы, но ни один из предложенных консилиумом вариантов не устраивал лидеров. О том, чтобы испытывать новые препараты на несчастном Су Воне, которого и так с 14 лет пичкали подавителями для половозрелых омег и регулярно нашпиговывали конскими дозами транквилизаторов для взрослых, не проведя предварительно должных исследований, не могло быть и речи. А значит, единственным взрослым омегой, не получившим метку, на котором можно было бы провести испытание, и то лишь после продолжительных тестов, был Джу До. Но подвергать его опасности было также неприемлемо, к тому же, вряд ли бы он согласился на это. Не из-за себя, а из-за возможных рисков впоследствии для Су Вона, разумеется. Изолировать мелкого тоже было бы не спасением, а пыткой. Чего меньше всего желали старшие, так это продлить его муку в одиночестве. Оградить его от Чон Хо стало бы мучением уже для альфы, который и так за прошедший год страшно изменился, осунулся, исхудал, походил на собственную бледную тень, что, впрочем, никак не отразилось на его мощи и постылой популярности в школе. Лишь альфы, на чьих глазах он вырос, замечали эти разительные изменения в Чон Хо. Так и не придя к решению, измотанные медики условились встретиться снова спустя неделю или две, когда смогут найти новые варианты решения этой сверхсложной задачи. За это время решено было провести тесты и изучить состояние омеги по его анализам крови, для чего требовалось ограничить для него приём подавителей. Су Вон, конечно, был не в восторге от этой затеи, но течка ожидалась ещё очень нескоро, и омега скрепя сердце отдал все препараты Тэ Джуну, уповая на то, что гении не ошибаются. В целом, хоть это и не было его заслугой, Тэ Джун в своём решении действительно не ошибся.

***

До переезда из Сонгдо Чон Хо и Су Вон подрабатывали в разные смены, чтобы пересекаться как можно реже после неудачного совместного опыта работы в кафе, и теперь не изменяли традиции, трудясь посменно в баре-ресторане неподалёку от клуба, где работали вышибалами и хостес Ёнг Мин, Хо Джун, Джу До и Таэ Ву. Последний, как старший смены, имел возможность на два часа отпроситься домой, чтобы вернуть Чон Хо и заодно его коллег Ю Чана и Сэ Хо по домам, когда глубоко за полночь у них заканчивалась вечерняя смена. Этим вечером, когда Джи Ха и Ма Хён с девочками вернулись от лидеров, Чон Хо уехал с Таэ Ву и Джу До, которые отвезли его в город на вечернюю смену и сами отправились на работу в клуб, Су Вон, давно вернувшийся из школы на автобусе с остальными, сидел на диване и заворожённо наблюдал, как третьи играют со своими малышками на пушистом ковре. Ма Хён развалился, раскинув руки, Чхэ Рин и Хё Нэ лежали на животе по бокам от омеги и параллельно пытались привлечь его внимание, гулили и тянули ручки, стараясь ползти. Ма Хён прятал лицо, закрываясь плечом то с одной, то с другой стороны, а потом показывался, строя забавные моськи, заставляя девочек заливисто хохотать. Джи Ха играл с Хэ Вон в шуточные догонялки ползком, падая и притворяясь проигравшим, и тогда малышка быстро настигала его и принималась лазать по нему, как по игровому комплексу, щекоча ненароком острыми коленками и пятками, сильно отросшими курчавыми светлыми тоненькими локонами волос, ловкими пальчиками хватать за нос и уши, очаровательно целовать в щёку, неловко с размаху плюхаясь на него всем телом. Су Вон чувствовал, как в груди поднимается гигантская волна восхищения, и не только невероятными в своём очаровании малышками. Омегу восхищало то, насколько всепоглощающим было единение старших друг с другом и детьми. Их теперь невозможно было представить по отдельности. Су Вон помнил Ма Хёна с самого первого дня, когда увидел. Он был так же важен для него, как лидер, как названный старший брат Джу До, как Джин Ву и Ди Джи, которые неизменно были рядом. Как На Гём, ощущавшийся частью его самого в далёком детстве. Как Со Джун, являвшийся неотъемлемой составляющей их тогдашнего трио. Как Чон Хо, такой ненавистный и любимый одновременно. И теперь Ма Хён, столь важный для него человек, был до такой степени невообразимо счастлив. И самое главное, что источником счастья стал его истинный. Альфа, подаривший возможность обрести всепоглощающий покой и умиротворение в кругу большой семьи. Су Вон очень остро ощутил, как сильно сам нуждается в этом. В горле разросся ком, грудь сдавило, глаза защипало от слёз. Он смахнул их, не желая показывать слабость по старой привычке, но Ма Хён, пристально наблюдавший за ним последние несколько минут, заметил это. Он поманил альфу к себе, шепнул ему что-то на ухо, вместе они унесли девочек из гостиной в детскую, после чего Ма Хён вернулся к Су Вону, оставив Джи Ха с малышками одного. Крохи уже привыкли засыпать вместе в одно и то же время, поэтому омега не сомневался, что любимый справится без него, тем более что это было далеко не впервые. Ма Хён сел рядом со смутившимся Су Воном, обнял его за плечи, как в детстве, и нежно потрепал по волосам. – Как ты себя чувствуешь? – спросил омега ласково, выпуская очень медленно, едва заметно успокоительные феромоны. Эта осторожность третьего отдалась в сердце Су Вона одновременно сладостью от осознания, как трепетно все вокруг заботятся о нём, и горечью от мысли, как сильно они его боятся. Он и сам себя боялся. Но произнести это вслух было ещё страшнее. – Чувствую нормально. Пойду к себе, нужно сделать уроки к завтрашнему дню, чтобы Чон Хо мог списать, когда вернётся. Мы всегда так делаем, когда один на работе, а другой дома. Иначе не успеть. Он уже хотел было вскочить, но Ма Хён мягко и с тем настойчиво удержал его: – Постой. Я не задержу тебя надолго. Дай мне десять минут. Су Вон неохотно кивнул и расслабился, проваливаясь корпусом в мягкую спинку дивана, вжимаясь в неё сильнее, стараясь стать меньше и незаметнее. Он всегда чувствовал необходимость куда-нибудь спрятаться, становясь объектом внимания. Ма Хён продолжал: – Как вы с Чон Хо устроились? Тебе комфортно с ним в комнате? Не хочешь переселиться в другую? Су Вон уверенно мотнул головой. Раз уж он решился что-то в себе менять, бороться с собственной слабостью, идти к цели через любые препятствия, то не станет теперь так легко сдаваться и отступать на два шага назад. Даже в ангаре они жили в одной комнате, с самой первой встречи. С того дня, когда что-то в очередной раз надломилось в Су Воне от ужаса перед собой и страха за других. Уж сейчас это было бы однозначным проявлением трусости и слабости, а их в себе омега презирал сильнее всего. – Рад за тебя, – кивнул Ма Хён, – Что планируешь делать дальше? Ты ведь решился быть с ним рядом, я не ошибся? Су Вон замер изумлённо, не ожидавший от старшего такой откровенной прямолинейности. Но отступать было некуда, и он робко кивнул, глядя перед собой пылающим взглядом. Его феромоны сошли с ума, извергнувшись, словно вулканическая лава, но Ма Хён сделал вид, будто не заметил этого вовсе, спокойно обнял Су Вона и прижал к себе, поглаживая осторожно по спине: – Ты сделал правильный выбор. И ты очень сильный, твоя воля не сгибаема, не сомневайся в себе. Вместе вы справитесь с чем угодно, это я тебе гарантирую. Помяни мои слова, тебе ещё только предстоит испытать, какое это счастье, когда ты уверен в своей безопасности, в своём альфе, и тебе ничего не страшно, когда он рядом. После ты уже не сможешь отказаться от этого чувства. И оно будет с тобой каждый день, до последнего. Я в тебя верю, мы все верим. Поэтому, пожалуйста, верь и ты. Су Вон почувствовал, как разросшийся в горле ком прорывается рыданиями, и впервые за множество лет не стал их сдерживать. Это были живительные слёзы, они несли ему уверенность и умиротворение. «Получится», – думал он, «я смогу простить себя». После этого разговора внезапно он безоговорочно поверил в собственные силы и в то, что он заслуживает прощения.

***

Вернувшийся с работы за полночь Чон Хо застал Су Вона за уроками, не стал его отвлекать и отправился на кухню выпить воды, чтобы после идти в душ. На столе он заметил тарелку с японским омлетом Омурайсу, заботливо обёрнутую пищевой плёнкой. Это блюдо Су Вон освоил с удовольствием одним из первых сразу после переезда в Кагосиму и владел искусством его приготовления в совершенстве. Он часто готовил его для всех во время дежурства по кухне, но никогда ни для кого не делал этого персонально. От такого подарка сердце в груди альфы заскакало испуганным зайцем и едва не разломало клетку рёбер. В столь неописуемом восторге Чон Хо был лишь единожды, впервые увидев Су Вона спящим у Ди Джи на руках. Давясь слезами счастья, Чон Хо уничтожил угощение в два укуса, после чего очень долго залипал в душе, глупо улыбаясь медленно скользившим по стене струям воды и представляя, как утром приготовит для Су Вона его любимое блюдо, очень сложное для него, но с тем невероятно вкусное – канеле́. Он делал это уже не единожды, приобретя формочку ещё в первые недели работы в городе после переезда в Тани, заметив, как полюбил омега это угощение, но после сегодняшнего вечера Чон Хо ощущал, что больше эти пирожные у него не будут горчить. Альфа так глубоко погрузился в свои размышления, что вышел из душа прямо в полотенце и вспомнил об этом лишь ввалившись в собственную комнату. Су Вон встретил его изучающим взглядом с нечитаемыми эмоциями, но, судя по тому, как побелели костяшки пальцев, сжимавших карандаш, он был, мягко говоря, не в восторге. Чон Хо шмыгнул за перегородку, установленную Су Воном, скрываясь от его взгляда на своей половине кровати, и яростно выругал себя за оплошность. Провоцировать того, кто всего пару дней назад впал в буйство и валил, словно кегли, всех подряд в своём неистовом беспамятстве, занятие довольно опасное. Но Су Вон только шумно вздохнул и вернулся к урокам. Изумлённый Чон Хо наскоро оделся и робко присел на краешек соседнего стула рядом с Су Воном, как бы намекая на то, чтобы омега потеснился за столом и позволил альфе начать переписывать готовые задания. Но и на это Су Вон отреагировал спокойно, и правда сдвинувшись немного ближе к окну. Как громом поражённый, Чон Хо взял тетрадь и попытался сосредоточиться на формулах и схемах, но в голове набатом звучала мысль, что здесь что-то не так. Рискуя знатно огрести за то, что перешёл все границы, альфа повернулся к омеге и нагло дотронулся своей раскалённой кистью до его лба. Вопреки ожиданию температура Су Вона оказалась нормальной. Его кожа приятно холодила ладонь. Су Вон медленно поднял на него сверкающие гневом изумрудные глаза, отрываясь от своей тетради. Чон Хо резво отдёрнул руку и глупо улыбнулся: – Прости, не хотел мешать. С тобой всё в порядке? – застенчиво пробубнил альфа, отводя глаза и молясь, чтобы омега не взбесился. Су Вон иронично улыбнулся: – Уже в порядке. Я не болен, меня ничем не накачали, не били и не истязали, ничего не внушали, ни к чему не принуждали. Я могу лучше себя контролировать теперь, так что рекомендую этому порадоваться ради приличия. Чон Хо сглотнул и виновато улыбнулся: – Не злись, я не думал ничего такого. И я всегда знал, что день, когда ты победишь свою слабость, обязательно наступит. От счастья я растерял мозги. Такое со мной случается. Су Вон хмыкнул: – Рано говорить о победе. Сильно не обольщайся. И прекращай меня испытывать. Меру надо знать. Он хотел добавить что-то ещё, но цыкнул и промолчал, отводя острый взгляд и устремляя его вновь в тетрадь. Чон Хо потупился и занялся делом. Не хватало ещё обрушить шаткий карточный домик уверенности, который Су Вон воздвиг с величайшим трудом. Вспомнился разговор с Таэ Ву по пути в Мори, когда они уже высадили Ю Чана и Сэ Хо в Тани, оставшись в машине вдвоём. – У меня есть интересная мысль, – с улыбкой произнёс второй, – я видел, как Су Вон увёл тебя с корта. Это было сильно. И в тот момент он сам тоже почувствовал себя сильным. В том, какой невероятной мощью обладаешь ты, он уже неоднократно имел возможность убедиться. Теперь твоя очередь. Помоги ему в этом, подтолкни в нужное русло. Ненавязчиво создай ситуации, в которых у него будет возможность тебя защитить. Пусть это будет самая малость, незначительный инцидент, тем более правдоподобным он будет выглядеть. Ты ведь сам сказал, что он страдает из-за отсутствия веры в себя. Думаю, ты и правда сможешь так ему помочь. Чон Хо тогда отнёсся к словам альфы скептически, но увидев такие разительные перемены в истинном, решил обдумать их ещё раз. В школе Су Вон пребывал в прекрасном расположении духа, чему немало поспособствовали вкуснейшие канеле на завтрак. Это придало Чон Хо дополнительную уверенность. Он поочерёдно подговорил Кан Мина, На Гёма и остальных лучших помочь ему, на что они ответили восторженным согласием. На физкультуре он намеренно врезался в Го Рана, обставив падение так, чтобы оно выглядело предельно правдоподобно, и при этом получить максимально возможный урон, чтобы взволновать Су Вона. Го Ран не пострадал, но притворился, что тоже ранен, якобы чтобы уверить в правдивости ситуации Су Вона, на деле же надеясь слинять с Ли Тэ с урока, используя медпункт как предлог. Кан Мин велел Су Вону проводить хромавшего Чон Хо с разбитой бровью, украсившей кровавыми дорожками половину лица, в медпункт, а Ли Тэ отправил отвести туда же Го Рана, но они, как и планировали, слиняли по дороге. Чон Хо видел, как сильно взволнован омега, и сердце его трепетало, словно бабочка, подлетающая к открытому пламени. Он чувствовал, что может сгореть дотла в гневе Су Вона, если правда вскроется, но был готов, если это та цена, которую придётся заплатить за то, чтобы истинный был так близко, прижавшись к нему боком, тяжело дыша от волнения, поддерживая раненного альфу бережно, поглядывая на его рану с испугом и болью. Как, оказывается, мало было нужно для того, чтобы Су Вон почувствовал себя иначе. Важным, нужным, сильным, способным не только разрушать, но и созидать, оберегать, окутывать заботой и теплом. Чон Хо напрочь забыл о полученных увечьях, купаясь в наслаждении, невиданном доселе, недоступном, но таком желанном. Словно в забытие он добрался до медпункта, успокоил врача, убеждая, что раны не смертельные, и не нужно так причитать. Всё это время он смотрел только на Су Вона. А он смотрел на него. Чон Хо подозвал его взглядом, избегая выпускать какие бы то ни было феромоны, едва удерживая их под контролем, умоляя мысленно сесть рядом на кушетку и взять его за руку. Неожиданно даже для самого себя Су Вон послушался. Пока врач накладывала повязку на лицо бесстыдного пациента, краснея и отводя взгляд от их ладоней, что сплелись воедино, словно две дикие лозы, не нашедшие другой опоры, Чон Хо косил целым глазом в сторону Су Вона, изучая незнакомые эмоции на его прекрасном лице. Как же это было приятно… Альфа будто тонул в бездонном омуте удовольствия, которое, затягивая его всё глубже на дно, заставляло при этом задыхаться от восторга. Обработав и зафиксировав ногу Чон Хо, врач вызвала такси и велела Су Вону помочь другу добраться до госпиталя. Рана на лбу требовала наложения швов, это можно было сделать только в городской больнице. Чон Хо попытался убедить её, что в поселении есть свои врачи, он просто поедет домой, и там ему проведут все необходимые манипуляции, но та лишь покачала головой и посетовала, что уже связалась с приёмным покоем и сообщила своему руководству. Ребят там ждут, увильнуть не получится, и такси уже подъехало к воротам школы. В следующие несколько часов вторые натерпелись страха, попав в такую ситуацию впервые. Им, конечно, приходилось и прежде изредка ездить самостоятельно на общественном транспорте, на такси, даже проходить огромные расстояния пешком, не чувствуя усталости. Но вот громадная городская больница вселяла смятение в их души. Главным образом потому, что смутно напоминала лабораторию. Однако выбора у них не было, приходилось полагаться лишь друг на друга, помогать и поддерживать свою пару, не рассчитывая на вмешательство старших или лидеров. Это первое самостоятельно «плавание» во взрослом чужеродном мире связало вторых крепче, чем все неловкие попытки Чон Хо за предыдущий год. Но повторять или проворачивать что-то похожее он зарёкся. В то время, когда альфе обрабатывали и зашивали рану в процедурном кабинете, потом накладывали повязку и ортез на ногу в перевязочной, омега метался в коридоре, изнывая от волнения. Улыбчивые люди в медицинской форме вызывали у него дикую панику. Освещение, пастельных оттенков стены, оборудование, запахи, всё возвращало мысленно в те страшные, наполненные болью бесконечные дни в заточении. Он сновал по отделению в отчаянье, разрываясь от желания проникнуть в перевязочную и убедиться, что Чон Хо в порядке, но ответственность перед ним, собой, старшими заставляла его держать себя в руках, не допускать выбросов адреналина в кровь, сохранять жалкое подобие спокойствия. Школьный врач позвонила Джу До, который так и остался ответственным за мелких, но теперь уже в Мори, сразу же после того, как связалась с больницей. Они с Таэ Ву помчались в город мгновенно, абсолютно забыв об усталости после рабочей смены, закончившейся всего пару часов назад. Они даже забыли предупредить главу о происшествии, что было на Таэ Ву совершенно не похоже. Едва старшие неистово ворвались в отделение, совершенно наплевав на общественные нормы, Су Вон бросился в объятья Джу До и разрыдался, словно дождавшись родителя, которому мог доверить все свои печали. Второй опешил от неожиданности, но тут же сориентировался, бережно обнимая и успокаивая мальчишку, так доверчиво уткнувшемуся ему в грудь. Тепло разливалось по всему его телу, медленно, но верно могучими волнами зализывая душевные раны, что оставили на ней произошедшие в лаборатории события. Су Вон вернулся к нему. Он снова доверяет. Он снова жив. У Таэ Ву защипало глаза от слёз при виде этой сцены. Что-то незримо поменялось, повернув жизнь в нужное направление. Счастье возвращается к этим двоим, и вскоре, вероятно, не останется места для боли и слёз. Невероятное чудо – чем-то пожертвовать, чтобы обрести в разы больше. Именно это произошло сегодня. Таэ Ву ещё не знал, что заслуга во всём принадлежит ему, но и без того был безгранично счастлив. Он улыбнулся сам себе, покрывшись мурашками от макушки до пят, в таком всеобъемлющем восторге он пребывал. И в этом момент из перевязочной вышел, прихрамывая, Чон Хо, бледный как полотно, зато выглядевший уже вполне прилично. Швы на лбу на удивление гармонично вписались в его образ, ортез же придавал ему героическую ауру. Этакий поборник справедливости после встречи с сильным противником. И не важно, что противником оказалась собственная хитрость. Главное, что всё получилось. Таэ Ву хотел помочь Чон Хо, поддержать и довести до машины, но Су Вон, обернувшийся на звук открывшейся двери, резко вывернулся, выпутываясь из объятий Джу До, и молниеносно кинулся к Чон Хо, повиснув у него на шее и едва не повалив. Сердце альфы в этот миг будто разорвалось, выплеснув кипучую кровь разом во все клетки тела, и он едва удержал на месте рассудок, готовый отправиться в увлекательное путешествие. Как в замедленной съёмке он поднял руку, не веря самому себе, положил её на спину повисшему на нём омеге и обнял, прижав к себе со всей силы. «Не отпущу» – стучало в висках, больно отдаваясь в раненой голове, но он не замечал этого, – «Никогда не отпущу. Ни за что».