Эксперимент. Том 1. Архивные записи поселения «Мори». 2025 - 2027гг

Джи Ха. Август 2005г Моё первое воспоминание отрывочное и расплывчатое. Я помню яркие стены игровой, на которых изображены диковинные звери, каких не бывает в книгах. Вокруг меня много детей и совсем нет взрослых. Я едва научился ходить, и пользовался этой способностью лишь для достижения желанной цели. В этом воспоминании я делаю шаг, цепляюсь за стену, падаю, встаю и пробую снова. Мне нужно пересечь всю комнату, чтобы добраться в противоположный угол. Там много детей, они все сидят на полу и смотрят на малыша, который стоит у самой стены и ярким фломастером рисует на ней красивые полосы. Все дети наблюдают за ним с благоговейным восторгом, все хотят приблизиться, коснуться его. Я тоже хочу. У него тёмные, вьющиеся волосы, большие и добрые глаза, а ещё он может сам поднять подушку и принести её малышу, который так ещё не умеет. Я слышал, как взрослые говорили ему: «Чо Джа», а меня называли по-другому: «Джи Ха». Наверное, это его имя. Я хочу всегда следовать за ним, прикасаться к нему. Хочу быть рядом с ним. Лучшие. Февраль 2012г Следующие яркие воспоминания связаны с распределением. Я всегда старался во всём быть вторым, чтобы быть похожим на своего героя, приблизиться к нему сильнее всех. Но рядом с Чо Джа всегда был Таэ Ву. Он был совсем не похож на него. У Чо Джа волосы длинные и вьющиеся, почти черные, жёсткие, как проволока. А у Таэ Ву прямые и гладкие, короткие, очень мягкие, хотя тоже тёмные. Мои длинные вьющиеся волосы, светлее и тоньше, всё равно были похожи сильнее. Глаза у нас с Чо Джа одинакового янтарного цвета, а у Таэ Ву чернее ночи. И ростом он выше, и голос грубее, и кожа темнее, чем у нас с Чо Джа. И всё равно второй он, а не я. Мне посчастливилось стать лишь третьим. Я был красивее, умнее и активнее Таэ Ву, моя харизма, дерзость, гордыня, в совокупности с самоотверженностью, даже жертвенностью, скопированной у Чо Джа, помогли мне возвыситься в глазах учёных. Но Таэ Ву был сильнее. Я ни разу не смог его одолеть в тренировочном бою, а он не смог победить Чо Джа. Четвёртым был высокий, смуглый, худощавый парень с равнодушным лицом, очень коротко подстриженными жемчужными волосами, изумрудного цвета глазами, внимательным, цепким взглядом из-под густых белых бровей. Его звали Дон Гу. Он был необыкновенно силён, умён и красив. Но его спокойный характер, молчаливость и отчуждённость помогли мне подняться выше. Пятый тоже был невероятным. Его красота поражала всех, не только детей, но и учёных. Тэ Сон был альбиносом с гетерохромией. Белоснежные волосы и кожа, тонкие черты лица, огромные глаза – один небесно-голубого цвета, другой ярко-зелёного, маленький рост, тонкое и гибкое тело, при этом сильное и жилистое. Он походил на ангела, но ангела очень склочного и агрессивного. Возможно, Тэ Сон стеснялся своей ослепительной красоты и завидовал таким альфам как Чо Джа, Таэ Ву и Дон Гу, выглядевшим очень мощно для детей. Я же телосложением больше походил на Тэ Сона, хоть и был выше него. Вероятно, именно поэтому, а может быть, из-за моей любви к дерзким, безбашенным поступкам, он всегда тянулся ко мне. Любая подозрительная авантюра, предложенная мной, вызывала у Тэ Сона восторг. Он обожал пугать других детей по ночам, направляя свет фонарика себе в глаза, от чего они в темноте светились дьявольским огнём. Устраивать кавардак в столовой вместе со мной, забрасывая едой всё вокруг, а потом вместе получать суровое наказание. Дразнить учителей на уроках и стоять после у доски до конца занятия, корча классу страшные рожи, кривляясь и гримасничая, пародируя учителя за его спиной, кидаясь шариками из бумаги в сидевших за первыми партами, обдирая пластиковые листья со стоящего у интерактивной доски искусственного растения. Тэ Сон бунтовал сразу против всего, ненавидя и презирая учёных, их систему обучения, распорядок, глупое деление на лучших и не лучших. Если бы не его ошеломляющая внешность, Тэ Сон наверняка проиграл бы Рэн Гану, который во всём его превосходил. Или если бы Рэн Ган не был таким замкнутым и безразличным ко всему. Тэ Сон всё-таки был чутким и сострадательным, не только задирал всех, но и первым приходил на помощь. Рэн Ган же предпочитал холодность и отстранённость, словно никто из альф не мог его заинтересовать. Чо Джа очень переживал за тех, кто играл один, сам по себе. В том числе и за Рэн Гана, хотя тот не выглядел несчастным. Этот угрюмый альфа был в то время выше всех в классе и немного походил на Дон Гу. Большие глаза изумрудного цвета, казалось, метали молнии, когда Рэн Ган злился. Каштановые волосы всегда были длинными, с недавних пор он собирал их в небрежный пучок. Черты лица острые, густые тёмные брови немного сдвинуты друг к другу и образуют едва заметную морщинку на лбу. Кажется, никто никогда не видел, как он улыбается. Красивые, яркие, полные губы всегда немного поджаты, от чего создаётся ощущение, что Рэн Ган недоволен всеми сразу. Но мне всегда казалось, что он очень страдает. Как будто его отстранённость – это защитный барьер, помогающий легче переносить душевную боль. Чо Джа всегда старался привлечь Рэн Гана в игру, поделиться с ним чем-то хорошим, но он лишь вежливо отказывался и снова уходил заниматься своими делами в одиночестве. Мы все видели, что сердце лидера разрывается от боли, но понимали – насильно спасти невозможно. Зато был альфа, которому Чо Джа всегда стремился помочь, и тот не отказывался до поры. Это был Тэ Джун, совсем уж миниатюрный, с большой головой и огромными, как две бездны, тёмными глазами, черными, как смоль, короткими волосами, кукольным личиком, большими ярко-розовыми губами и очень открытой и доброй улыбкой. Из-за того, что Тэ Джун был слабым, с ним мало кто хотел дружить, но Чо Джа всегда старался привлечь его в игру вместе с лучшими. Долгое время Тэ Джун с благодарностью принимал помощь лидера, но в какой-то момент сообщил нам, что ему неловко среди лучших, и впредь он хотел бы уделять больше времени книгам. С тех пор он с нами не играл, иногда только перекидывался парой фраз. Спустя некоторое время Тэ Джун начал часто говорить с учёными, а потом и вовсе стал их любимчиком, пропадал в их кабинетах, куда нам даже соваться было запрещено, отдалился ото всех и только улыбался нам иногда грустно и таинственно. Чо Джа очень переживал за него, и не только он. Все мы волновались, даже не догадываясь, что происходит на самом деле. Мелкие. Март 2012г После распределения нас перевели в другие спальни в соответствии с результатами. Теперь у каждого из нас был свой шкафчик, книги, учебники и другие личные вещи. Прежде такая роскошь была нам недоступна. А ещё шикарные большие двухъярусные кровати. У некоторых из нас уже свешивались ноги на прежних раздвижных кроватках. Теперь их заняли малыши. Тогда мы и увидели их впервые. Конечно же, мы знали о них, потому что иногда до нас доносился детский смех или плач. Но сколько бы мы не заговаривали об этом с учёными, нам не давали ответов. Теперь же нам объяснили, что малыши – наша семья, младшие братишки. Нас обязали заботиться о них и беречь, как мы берегли друг друга. Но в этом не было необходимости, мы и сами были очарованы мелкими, мгновенно полюбив их. По вечерам после обучения у нас было немного времени, чтобы побыть с малышами в игровой. Уже тогда мы заметили, что сами были в этом возрасте другими. Годовалые мелкие точно выглядели так, как мы в два года, и умели значительно больше тогдашних нас. С первого дня было понятно, кто из них лучшие. Но при этом каждый из пятидесяти мелких однозначно должен был в будущем стать сильнее любого из старших. Все они были невероятными, волшебно-прекрасными, не по годам умными и развитыми внешне. И очень дружными, такими же, как и мы. Были и скромники, предпочитавшие уединение, и шалуны, перманентно создававшие неприятности, и лидеры, к которым тянулись все остальные, но стоило кому-то из них заплакать, большинство мелких стремились успокоить его, обнять, погладить по голове, поделиться игрушкой. Старшие альфы таяли от умиления, наблюдая за этими прелестными созданиями. Конечно же, у нас появились любимчики, и они тоже выбрали себе тех, кому стали подражать и восторженно следовать попятам. Чо Джа, безусловно, обожали все малыши, как и он их, но больше всех им восхищался Кан Мин. Это был бесспорный лидер мелких. Глаза-блюдца невероятно глубокого синего оттенка, светлые, пшеничные волосы, гладкие, как шёлк, тёмные брови и густые кукольные ресницы. Самый добрый, нежный, заботливый, сильный, просто квинтэссенция лидерских качеств. Ко Джа не мог устоять перед его обаянием, постоянно катал его на спине и на плечах, а за ними носилась, улюлюкая, весёлая толпа малышни, терпеливо дожидаясь своей очереди. На Чо Джа и Кан Мина одинаково восторженно смотрели Тэ Хан, Дже Сон и Ю Чан. Совершенно разные, они, тем не менее, во всём пытались подражать обоим лидерам. Тэ Хан всегда был очень умным, добрым и сильным, а красотой уступал только, разве что, Кан Мину. У него были черные, слегка вьющиеся волосы, смешно падающие на лицо, сияющие, лучистые глаза тёплого медового цвета, круглое личико и нежные пухлые губки бантиком. Ростом он превосходил всех в классе и по силе уступал только своему лидеру. Дже Сон был очень похож на милого котёнка. Непослушные вихрастые тёмные волосы, раскосые глаза янтарного цвета, чуть ниже Кан Мина, не такой сильный и не такой умный, но очень интересный, весёлый, добрый, заботливый, харизматичный, собирающий вокруг себя малышню не хуже лидера. Ю Чан имел взрывной темперамент, обожал устраивать драки, ломать игрушки, злить учёных и дразнить всех вокруг, даже старших. Но при этом обладал незаурядным умом и сильной харизмой. Несмотря на хулиганство, вокруг него тоже всегда толпились другие малыши, восхищаясь его силой и смелостью и ожидая, что же ещё интересное он учудит. Однако благодаря дерзости и непокорности путь в лучшие Ю Чану был закрыт. У него были жёсткие, непослушные волосы жемчужного цвета, смешно торчавшие в разные стороны, пронзительно синие, как у Кан Мина, глаза с хищным прищуром, грубые, но с тем весьма притягательные черты лица, светлые брови, небольшой рост, но крепкое, жилистое тело и очень сильные руки. Эта троица чаще других тёрлась возле Чо Джа и при любой возможности пыталась растащить его на сувениры. Лидер смеялся, как ребёнок, и лишь в эти моменты становился спокойным и беззаботным. У Таэ Ву тоже была своя толпа поклонников из малышни. Сильнее всех его боготворили Чон Хо, Го Ран и Хэ Сон, явно имевшие все шансы попасть в пятёрку лучших. Чон Хо и внешне очень походил на Таэ Ву. Те же прямые мягкие и гладкие черные волосы, пугающе-черные глаза, навевавшие своим разрезом мысли об охотящейся пантере, смуглая кожа, рост и сила, а также взгляд исподлобья, пронизывающий, словно рентген. По силе Чон Хо превосходил даже Кан Мина, но проигрывал в остальном. К тому же, характером он больше походил на Ю Чана, поэтому лидером ему бы стать не удалось. Хэ Сон тоже внешне и характером напоминал Таэ Ву, особенно волосы, но глаза его были светло-серыми, больше похожими на волчьи. Узкое лицо, острые скулы и подбородок, даже зубы, казалось, внушали мысль о беспощадном хищнике. При этом характером Хэ Сон больше напоминал лидера, трепетно относился к другим детям, в особенности к своему лучшему и самому дорогому другу – Го Рану. Возможно, именно подражая ему, Хэ Сон и проникся восхищением к Таэ Ву. Ростом он почти догнал Тэ Хана, а Го Ран не отставал от него. Если продолжить параллель с животными, то лицо Го Рана вызывало ассоциации с крупной хищной птицей, орлом или ястребом. Большие круглые глаза светло-голубого оттенка, жемчужные волосы, жёсткие и непослушные, торчавшие беспорядочно, похожие на волосы Ю Чана, подстриженные чуть короче, густые тёмные брови, делающие взгляд тяжёлым и суровым, хотя в душе он бы нежным, как персидский котёнок. Силой Го Ран и Хэ Сон тоже едва уступали Тэ Хану. Не удивительно, что эти трое были так привязаны ко второму из лучших старших. Таэ Ву в шутку обучал малышню приёмам рукопашного боя и позволял бороть себя толпой, заливаясь счастливым смехом от их щекотки. И у меня были свои любимчики, отвечавшие мне взаимностью – озорные, но добродушные, ответственные и очень милые мальчишки, похожие друг на друга, словно братья – У Джин и Хо Чжин. У обоих такие же, как у меня, янтарные глаза, в которых прячется улыбка, каштановые волосы – у Хо Чжина всегда коротко подстрижены, а У Джин растит длинные, подражая мне, одинаковые ласковые улыбки, похожие низкие голоса, только ростом Хо Чжин повыше и чуть более стройный. Силой они не уступали Го Рану и Хэ Сону, однако в учёбе немного отставали. Играя с ними, я как будто становился добрее, спокойнее, мне хотелось оберегать этих двоих, научить всему, что знал сам, подарить тепло и заботу, которых мне так не хватало прежде. Тэ Сон в такие моменты был недоволен мной и переключал внимание на своих маленьких обожателей – Кан Дэ и Ха Мина, самых безудержных шалопаев второго поколения. Эти двое были полной противоположностью У Джина и Хо Чжина по характеру. Про них, про Ха Мина в особенности, можно было сказать: не накосячил – день прошёл зря. В его лукавых черных глазах сияли дьявольские огоньки, а улыбка походила иногда на оскал. Вспоминая маленького Тэ Сона, я понял, что он был абсолютно таким же – дьяволёнок, искры в глазах, презрение к правилам. И Ха Мин так же обожает доводить учителей и пугать других мелких страшилками, хотя и никогда не причинит вреда никому из детей лаборатории, напротив, костьми ляжет – но не даст в обиду, как и все остальные. Кан Дэ и Ха Мин рослые, очень сильные, превосходят других в логике и стратегии. Очень красивы, в особенности альбинос Кан Дэ с пронзительно-голубыми глазами, сияющими, словно драгоценные камни. Белоснежные волосы всегда в хаосе, нежно-розовые чувственные губы в дерзкой ухмылке, нахальный взгляд из-под вееров густых белых ресниц, тонкие пальцы пианиста, но гибкое стройное тело на деле очень мощное. Он легко может побороть Ха Мина, который выглядит намного сильнее. Под белоснежной кожей россыпь тончайших голубых нитей сосудов, словно свидетельство того, что альбиносы являются аристократией даже среди самых красивых людей. Ха Мин, напротив, смуглый, широкоплечий, глаза тёмные, но волосы светлые, персикового оттенка, хотя причёска один в один, как у Кан Дэ. Иногда мы играли вшестером, иногда всей толпой, но чаще, всё-таки, делились на группы по интересам. Дон Гу, к примеру, любил спокойно почитать, хотя ему и нравилось наблюдать за мелкими и за тем, как мы с ними возимся. Из старших к нему часто присоединялись Тэ Мин и Джин Сон, тоже любившие бесконечно поглощать знания и не желавшие находиться в гуще событий. Из мелких к Дон Гу липли Ши Вон и Сон Хо, восхищавшиеся его необычной, грубой внешностью и огромными запасами информации. Дон Гу, Тэ Мин и Джин Сон с удовольствием отвечали на любые вопросы малышни, читали им книги, объясняли непонятные темы, когда те начали обучение. Иногда к этой разношёрстной толпе присоединялся Чже Хван, по обыкновению предпочитавший тусоваться в компании лидеров, обожавший игры с мячом и не сильно интересовавшийся учёбой. Он был странно очарован Сон Хо и неосознанно тянулся к нему. Как выяснилось много позже, причиной тому была его внешность. Сон Хо в то время был невысоким, очень стройным, гибким, обладал звонким голосом, заразительным смехом, сочными губами, похожими на распустившийся бутон, белой кожей, огненно-рыжими волосами, лучистыми глазами янтарного цвета, и сам весь будто светился, как солнышко, которого дети лаборатории никогда не видели в живую. Чже Хван внешне был его противоположностью – большие светло-серые глаза, похожие на льдинки, блестящие иссиня-черные волосы, аккуратный курносый нос, нежно-розовые маленькие губы, смуглая кожа, высокий, ладный, похожий на модель с картинки детского журнала, который когда-то давно притащил Тэ Джун от учёных, вроде сувенира. Как солнце и луна. У них даже не было общих тем для разговора, но Чже Хван всё же иногда настойчиво садился рядом с Сон Хо и притворялся, что ему тоже интересно учиться. Ши Вон неизменно подкалывал и дразнил Чже Хвана, потому как обладал довольно склочным характером и любил потрепать нервы ближнему. У него были золотистые глаза, наивно распахнутые, но с тем окутывающие и дурманящие, будто погружающие в гипноз, острые черты лица, пшеничного цвета волосы, густые и очень мягкие, рост чуть выше Чже Хвана, что тоже немало его бесило, но вот в силе он ему проигрывал. И не только ему. Ши Вон был бесконечно умён, красив и эффектен, но слаб. В том числе и по этой причине он восхищался одновременно очень сильным Дон Гу и очень слабым Джин Соном. Среди альф было достаточно тех, кто не отличался большой физической силой и выносливостью, но Джин Сон являлся необыкновенным во всех аспектах. Он был альбиносом, как и Тэ Сон, что уже делало этих двоих особенными. Ведь в старшем поколении было только два альбиноса, в отличие от второго. Тэ Сон был прекрасен немыслимой, утончённой красотой, строен, очарователен лицом, но при этом силён и мужествен. Джин Сон же походил на неземное существо, такое хрупкое и нежное, что, казалось, может растаять в ладонях, словно снежинка. Его красота ошеломляла настолько, что сбивала с ног, и тем самым смущала его самого. Джин Сон был похож на лесную нимфу, эфемерную, сказочную, невесомую и таинственную. Но в этом же был его недостаток – на занятиях по боевым искусствам от него не было толку. Даже Тэ Джун отказывался проводить с ним тренировочный бой, тревожась о том, чтобы не покалечить Джин Сона ненароком. Учёные смирились и заменили для хрупкого альфы первого поколения все занятия по боевым искусствам на занятия по медицине. Когда он увлечённо склонялся над книгой, быстро пробегая по строчкам полупрозрачными голубыми глазами, водопад длинных белоснежных волос, струясь по его плечам, растекался по столу, пушистые белые ресницы подрагивали, а чувственные бледные губы едва приоткрывались, свидетельствуя о полном погружении в эфемерное пространство. Он лишь иногда поправлял бледной тонкой рукой мешающую прядь, заправляя её за изящное розовое ушко, в остальном совершенно не замечая мира вокруг. Сон Хо тоже восхищался Джин Соном, иногда смутно ощущая, что хочет вцепиться в него и никогда не отпускать, но больше всего ему нравился Тэ Мин. Этот альфа первого поколения был олицетворением внутреннего противоречия. Он обожал учёбу, тишину и покой, всегда учил мелких послушанию, доброте, взаимовыручке, не позволял говорить плохо о ком бы то ни было. И в то же время всегда равнялся на Тэ Сона, частенько присоединялся к нам, если мы замышляли что-то совсем уж отчаянное. Когда незадолго до ухода из лаборатории Тэ Джун, отлично разбирающийся в химии и медицине, окрасил волосы Тэ Сона в огненно-алый цвет и проколол ему медицинской иглой сразу оба уха (потому что Тэ Сон его заставил, разумеется), Тэ Мин долго уговаривал сделать ему так же. Но Тэ Джун согласился только на один незаметный прокол, ссылаясь на то, что его хорошенько наказали за эксперименты со внешность Тэ Сона. Пришлось Тэ Мину, грустно потупившему обычно ярко сияющие золотистые глаза, и впредь довольствоваться каштановым цветом волос. Хотя и без всяких улучшений он был очень красив благодаря нежным чертам лица и обворожительной улыбке. В борьбе и спорте тоже мало кому уступал, при этом будучи одним из лучших в учёбе. Не хватало ему, разве что, хладнокровия, которого, зато, было в избытке у Рэн Гана. Этим хладнокровием и отрешённостью Рэн Ган привлёк к себе внимание маленького Чже Ина. Оба они были одиночками, предпочитавшими своё общество кому бы то ни было. Вероятно, тоска, сделавшая Рэн Гана таким холодным и безразличным, мучила и Чже Ина, и при том не давала им возможности довериться и с кем-то поделиться своей болью. Рэн Ган словами хладнокровно отталкивал Чже Ина каждый раз, когда тот пытался с ним заговорить, в результате чего маленький альфа лишь восторженно наблюдал за кумиром издалека. Он был очень высоким, крупным, при этом тонкие черты лица делали его немного похожим на Джин Сона. Внимательные серые глаза с прищуром смотрели на других так же безразлично, как изумрудные глаза Рэн Гана. Длинная чёлка жемчужной пеленой скрывала половину лица. Бледная кожа будто сияла, подчёркивая его красоту. Чже Ин со временем полюбил задирать других, провоцировать драки, в итоге сделался заносчивым и дерзким. Но, к счастью, в далёком левом крыле существовало «лекарство», исцелившее его в своё время практически полностью. Был ещё один альфа из старших, интересовавший Чже Ина. Единственный человек, с которым Рэн Ган изредка говорил – Ли Хан. То был суровый и мрачный альфа, сверкающий из-под сдвинутых черных бровей и густых тёмных ресниц яркими золотистыми глазами. Он был смуглым, с короткими прямыми и гладкими черными волосами, высоким, худым и гибким, и очень сильным. Характером и повадками он сильно напоминал Рэн Гана. В те минуты, когда они разговаривали, лицо Ли Хана смягчалось, он прикрывал глаза, дышал чаще и неизменно сжимал руку на своей груди в области сердца, словно пытался заглушить боль. Чже Ин много готов был отдать, лишь бы узнать, о чем они говорят. Уверен, он бы очень удивился, узнав, что говорят они о том же, что годами мучило самого Чже Ина. Более того, всех альф и даже всех детей лаборатории. Срыв. Август 2020г Когда нам исполнилось пятнадцать, произошёл один инцидент, немало напугавший всех нас. С самого первого воспоминания меня преследовало необъяснимое чувство тоски. Оно было не слишком сильным, фоновым. Иногда я забывал о нём на время, но по ночам часто не мог заснуть, тщетно пытаясь отогнать его. Мы иногда обсуждали с другими альфами свою тоску, пытались разобраться в причинах появления этого чувства, но, конечно же, никаких ответов у нас не было. В ту ночь все альфы в нашей комнате резко проснулись. В тусклом свете ночника я увидел, как Чо Джа сел на кровати и повернулся ко мне. Мы оба спали на вторых ярусах. Его глаза округлились, как у ребёнка. Он поднял руку и провёл по лицу, словно пытаясь снять с него невидимую паутину, а потом сильно сжал рубашку пижамы на груди, в районе солнечного сплетения, словно пытаясь вырвать оттуда чувство, которое ощутил и я. Это была сосущая, невыносимая боль, словно у меня забрали что-то жизненно важное, и я прямо сейчас должен вскочить и бежать на поиски, разрушить стены, убить всех, кто посмеет пытаться меня остановить. Я понял, что та тоска, что глодала меня все годы, возросла стократно и теперь выворачивает наизнанку не только мою душу, но и всех остальных. Альфы приподнялись и сели на кроватях, озираясь, сжимая грудь и едва не задыхаясь. А после пришёл гнев. Все мы разом непроизвольно начали испускать феромон ярости, который раньше лишь едва ощущался во время тренировочного боя и обычных потасовок между собой. Эффект был молниеносным. Первыми сцепились альфы с кроватей нижнего яруса, следом попрыгали остальные с верхних. Драка была дикой, нечеловеческой, словно голодные звери старались урвать кусок дичи. Я так испугался своего порыва присоединиться к ним и вцепиться кому-то в шею, что остолбенел и не мог двинуться с места. Остекленевшими глазами я наблюдал, как Чо Джа спрыгнул с кровати и издал рык, какого мне не приходилось слышать никогда прежде. В тот же миг он выпустил успокаивающие феромоны, невероятно мощные, оказавшие молниеносный эффект. Все альфы отпрянули друг от друга и в ужасе уставились на Чо Джа. Лидер был в ярости. Он выглядел так, будто лично поубивает сейчас всех. И в то же время он всё продолжал испускать феромон спокойствия, хотя его, казалось, разорвёт на части от гнева, который он контролировал и подавлял всё это время. Первым в себя пришёл Таэ Ву. Он рыкнул, чтобы все разошлись по кроватям, и тогда мы увидели на полу двух альф, которые сцепились первыми, оказавшись в гуще событий, лежавших теперь без сознания. Их тела были изранены, хоть в темноте и невозможно было оценить, насколько они пострадали. Я узнал их, это были задиристый Хо Джун и высокомерный Хён Бин. Седьмой и восьмой по силе из всех альф. Не удивительно, что они сцепились, их кровати располагались ближе всего. Тэ Джун, оправившийся от шока, бросился к учёным за помощью. Чо Джа, Таэ Ву, Дон Гу, Тэ Сон и, как ни странно, Рэн Ган, начали оказывать первую помощь. Перевязали раны, останавливая кровотечение, пытались привести Хо Джуна и Хён Бина в сознание. Хо Джун очнулся первым. Открыл глаза и растерянно смотрел на лучших, склонившихся над ним. Я всё ещё пребывал в состоянии шока и только наблюдал за происходящим со своей кровати. В тот момент в его глазах плескался ужас, случившееся напугало его, возможно, больше всех остальных. Ведь именно он первым, повинуясь заполнившему спальню удушающему феромону ярости, набросился на Хён Бина, которого считал своим лучшим другом. Обычно взгляд Хо Джуна был хищным и провоцирующим. Пылающие страстью, янтарные глаза с хитрым прищуром, острые скулы, тонкое лицо, длинные тёмные волосы, часто собранные в хвост, смуглая кожа, широкие плечи, большие сильные руки, мощный торс и идеально прямые длинные ноги. Он любил подраться, бросал вызов сильнейшим и никогда не сдавался, игнорируя поражения. Его пылкий нрав под силу было сдержать только Хён Бину – ледяной, завораживающий взгляд чёрных глаз, обрамлённых пушистыми ресницами, поразительное спокойствие в любой ситуации, невероятная мощь сухих мышц в тонком и гибком теле, высокий рост, прямые иссиня-черные волосы, жёсткие и блестящие, словно вощёные, крупные черты лица: широкие скулы, пухлые губы, большой греческий нос, густые черные брови, при этом кожа почти белоснежная, что на контрасте выглядело волнующе и прекрасно. Они сошлись на своей педантичности, исполнительности и любви к порядку. Оба любили немного растрёпанные волосы, но идеально чистую и выглаженную одежду, конспекты, написанные идеальным подчерком, безукоризненный порядок в шкафчиках и гладко застеленные кровати без единой складки. Сейчас Хо Джун выглядел жалким и несчастным, он с трудом приподнялся и протянул руку к Хён Бину, всё ещё лежавшему без сознания. В это мгновение в спальню ворвались учёные с носилками, Тэ Джун маячил у них за спиной. Его детское лицо было опухшим от слёз. Именно эта деталь вырвала меня наконец из оцепенения, я соскочил с кровати и хотел было помочь, но меня отстранили. Чо Джа потянул меня обратно вглубь комнаты: – Не мешай им. Мы ничем не поможем. Лидер тоже выглядел подавленным и разбитым. Он всё ещё боролся с вырывающейся наружу яростью, но держался из последних сил. Я хотел было сказать ему что-то, чтобы подбодрить, но он сам обнял меня, утешая и выпуская феромон спокойствия. – Всё хорошо, – повторял он, и неясно было, ко мне он обращается, или к самому себе. Целую неделю Хо Джуна и Хён Бина не было ни в спальне, ни на занятиях. Тэ Джун рассказал, что они находятся в лазарете, он навещал их. Оба идут на поправку, серьёзных травм у них нет, лишь несколько рваных ран и трещин в костях. Они не злятся друг на друга, понимая, что инцидент в спальне был вызван чем-то извне. Учёные отказались как-либо прокомментировать ситуацию, сославшись на некачественную еду. Хоть это оправдание и звучало глупо, тем не менее наша тоска больше не достигала такого пика. Постепенно мы успокоились и смирились. Вернувшиеся Хо Джун и Хён Бин вели себя как обычно. Только Чо Джа с тех пор стал странным, часто впадал в прострацию. Нам же он продолжал улыбаться и говорить, что всё в порядке. Но и я, и другие альфы понимали, что как раньше уже не будет. Чувство, заставившее нас в ту ночь сорваться с катушек, глубоко отпечаталось в памяти. Тэ Джун тоже изменился, стал ещё мрачнее и отстранённее. Он всё реже начал появляться на занятиях, пропадая в библиотеке и с учёными. А спустя несколько лет Чо Джа нашёл его в туалете, лежавшим без сознания, и перенёс его в комнату. Очнувшись, Тэ Джун ничего не смог толком объяснить, только рыдал, как маленький ребёнок. Чо Джа обнимал его, покачивая, пытаясь успокоить, говорил что-то горячо и отрывисто, но совершенно неразборчиво, от чего Тэ Джун только громче рыдал, заливаясь горькими слезами. Мы все тогда стояли в оцепенении, не понимая, что делать, как им помочь, страдая от собственного бессилия. Ко Джа. Май 2025г Незадолго до того, как учёные отправили пятерых лучших на улицу, нас начали индивидуально готовить к этому. В кинозале, где прежде мы в основном смотрели только образовательные и научные ленты, теперь нам показывали классику кинематографа, художественные фильмы, фантастику и многое другое, стремясь как можно быстрее адаптировать нас к выходу во внешний мир. Нам предстояло столкнуться с обычными подростками, подчинить их и удерживать власть, не вызывая подозрений. Периодически нам показывали фильмы порнографического содержания, которых мы никогда не видели и даже не подозревали о том, что существует нечто подобное. Откровенные эротические сцены вызывали у нас смешанные чувства: с одной стороны – отвращение, с другой – любопытство. Мы хихикали и подтрунивали друг над другом, особенно по ночам, тихо перешёптываясь и стараясь задушить приступы смеха в подушках. Неизменно в такие моменты Чо Джа густо краснел до кончиков волос, покрывался мурашками и испариной, стараясь незаметно улизнуть в туалет. Мы не подозревали, что он там делал, и потому всегда подкалывали и дразнили его. В какой-то момент я пошутил, что лидеру больше подошло бы имя Ко Джа, и с тех пор оно прилипло к нему намертво. Чо Джа тогда только вяло отмахнулся, хотя я и опасался получить от него по шее. Само собой, мы втихаря рассказали всем альфам из нашего класса о том, что видели в кинозале, строго настрого запретив палиться перед учёными. Информация разлетелась мгновенно, вскоре и альфы из другой комнаты, и мелкие шушукались, перетирая эту тему. Поначалу никто не рисковал использовать прозвище, приклеившееся к Чо Джа, кроме лучших, но видя, что лидер никак не реагирует, осмелели. Учёные, вероятно, догадались о распространении запрещённой информации, однако предпочли закрыть на это глаза. Всех разом не накажешь. На свободе. 1.08.2025г Я хорошо помню день, когда нас собрали для последнего инструктажа. Был поздний вечер, после отбоя прошло два часа. Нас выдернули из постелей и велели одеться, после чего пройти в столовую. Там каждому из нас выдали рюкзак с вещами, банковские карты, наличные деньги, ключи от комнаты, где нам предстояло жить, телефоны и краткие напутствия. Потом нас долго вели по запутанным коридорам, где мы никогда раньше не были, но очень хорошо их запомнили тогда, сказался уровень подготовки. Очутившись впервые на улице, мы остолбенели, оглушённые и ослеплённые внешним миром. Тысячи звуков обрушились на нас, а тёмное небо ослепило триллионами звёзд. В промышленном районе, где была построена лаборатория, уже многие годы не было электричества, а само здание питали генераторы в подвале, поэтому засвет шёл только от города, и созвездия видны были очень чётко. За нами закрылась дверь, и каждый в полной мере осознал, что жизнь разделилась на «до» и «после». Ориентируясь на звёзды и карту на экране телефона, мы двинулись к цели. Пользоваться общественным транспортом мы не рискнули, поэтому несколько часов шли пешком. Добравшись до комнаты, уставшие с непривычки, сразу же разложили матрасы и улеглись спать. Помню, Тэ Сон уснул первым и сразу же стал жалобно постанывать и скрипеть зубами. Дон Гу попытался его растормошить, но не смог и просто закутал получше в одеяло. Немного погодя Тэ Сон успокоился и спал уже тихо. Вероятно, впечатления этого дня были слишком сильны для его хрупкой психики. Ситуация могла бы выглядеть комично – всегда дерзкий, надменный альфа с дикими разноцветными глазами и алыми языками пламени волос, и вдруг едва не плачет во сне, как малыш. Но все мы чувствовали похожее смятение и страх, слабо представляя, как будут развиваться события дальше. Одно дело, что мы получили инструкции, и что всё было для нас подготовлено. Другое, что внешний мир был огромен и совершенно чужд нам. «Сможем ли мы, осилим выполнение миссии? Получится у нас адаптироваться, или мы вновь будем заточены в комнатах лаборатории, казавшихся теперь невероятно тесными и душными?» С такими мыслями я засыпал тогда и видел, что Ко Джа сидел с крайне озабоченным видом, поглощённый какими-то тяжёлыми думами, и спать, кажется, не собирался. Волновались мы напрасно. Что-то в нас явно очаровывало людей и привлекало их к нам. Ни секунды не сомневаясь, члены вверенной мне банды признали меня своим лидером, внимали каждому слову и готовы были исполнять любой приказ. У других альф дела обстояли аналогично. В первую ночь на улицах мы получили от Ко Джа распоряжение собираться в условленном месте каждую неделю в ночь на воскресенье для обсуждения всех вопросов касательно миссии и для составления отчётов. В качестве такого места отлично подошла уединённая беседка в дальнем уголке заросшего парка, которому явно уделяли недостаточно внимания. Первое же наше собрание превратилось в фарс. Главной темой обсуждения стали конкуренты с противоположного берега, которых никто из нас не видел в живую, зато удалось достать фотографии. И вот после того, как мы начали изучать эти фото, что-то пошло не так. Первым взбесился Таэ Ву, до того с застывшей маской лица смотревший, не отводя глаз и затаив дыхание, на пойманного в прямоугольник глянцевой бумаги человека – высокого и мощного, с наглым выражением лица, в нарочито расслабленной позе. Он будто дразнил альфу, злил и в то же время манил, притягивал, околдовывал взглядом светло-серых хитрых волчьи глаз. Таэ Ву зарычал, с треском жахнул кулаком по деревянной опоре беседки и в считанные секунды скрылся в глубине парка. Это событие вывело остальных из оцепенения, Ко Джа быстро сгрёб фото и сжёг их над асфальтированной тропой возле беседки. – Не будем пока поднимать эту тему, – тихо произнёс он, и тогда только я обратил внимание на то, что лицо лидера стало бледным как мел, и на нём отчётливо поблёскивают бисеринки влаги. Да и сам я весь покрылся липким холодным потом, хотя минуту назад меня бросило в жар, едва я увидел на снимке темноволосого и черноглазого высокого худого главаря с кошачьим каким-то взглядом. Он будто заглянул этими кошачьими глазами мне в душу, царапнул её когтями и оставил кровоточить. Дон Гу и Тэ Сон тоже выглядели не лучшим образом, но спрашивать у них что-то я поостерегся. Ко Джа позвонил Таэ Ву и попросил вернуться, после чего обсуждение других вопросов продолжили как ни в чём ни бывало. После того случая мы иногда говорили о делах левого берега и главарях тамошних банд, но никогда больше не пытались добыть их фотографии или, тем более, встретиться лично, посылая при крайней необходимости подчинённых. Каждого из нас обуял суеверный ужас от одной только мысли о столкновении с источником нашей слабости. Как-то я попытался заговорить с Ко Джа о той ночи, но увидев, как перекосило его лицо, быстренько замял тему и поспешил ретироваться. Так было до того момента, пока к нам в беседку не заявился Тэ Джун в ночь на 9.11.25г, шокировав всех, кроме, казалось, Ко Джа. Что было дальше – известно. Всё наконец-то встало на свои места.