Убиваю чудовищ

      — Танджиро, что ты читаешь? — Канао Цуюри, идущая рядом с парнем, взглянула на записку, что он держал в руках. Порой Камадо смотрел на небо, что-то шептал себе под нос и сосредоточенно зажмуривался. Путь до станции, где останавливался поезд, был неблизкий. Геральт предложил сесть на лошадь, но после едва не затоптанного Зеницу и Иноске, что получил копытом по лицу, эта идея отпала сама собой. Поэтому ведьмак, бурча себе под нос, шёл впереди, сетуя на: «Полную неспособность делать что-либо, кроме как махать мечом».       — А, Канао-чан! Это старые заметки синоби, что я нашёл. Они тоже сражались со всякой нечистью! Даже демоны упоминаются. Но они, кстати, отмечены как не очень сильные противники. Странно…       — Ничего странного. Когда-то и тут произошло сопряжение, правда, вам повезло чуть больше, чем нам. У вас только демоны и остались, а прочая зараза по мелочевке, — ведьмак замедлился, пристраиваясь рядом с девушкой и юношей. Иноске скакал где-то впереди, неугомонный даже под Аксием, Зеницу, на что-то жалуясь, плелся сзади.       — Сопряжение? — удивлённо переспросила Канао.

***

      Девушка не раз видела этого хмурого, бледного мужчину, что уставший возвращался с заказов. Поговаривали, что он убил несколько низших лун в одиночку, даже сражался против двух одновременно. Честно признаться, он отталкивал Канао. Настолько странного и серьёзного человека она ещё не встречала. А после того, как госпожа Шинобу рассказала, как он изуродовал господина Санеми, одного из самых сильных столпов, когда разозлился, он начал по-настоящему пугать. Эти глаза могли сниться в кошмарах. Канао порой просыпалась в холодном поту, когда видела их во сне. Но однажды всё изменилось.                                      Цуюри была довольно застенчивой, в отличие от наставницы. Её было легко вогнать в краску, глупо пошутив, да и в принципе делая то, за что ей точно не должно было быть стыдно, так как она в этом не участвовала. Да и большинство людей злили её: словно они не были охотниками, а детьми — глупыми, наивными. Канао часто их видела. Как они смеялись, порой шутили над ней и издевались, что она всё ещё живёт в поместье наставницы, никуда не выбираясь. «Жалкое зрелище» — говорили они. Но Цуюри не отвечала, лишь грустно улыбалась, качая головой, и уходила. Наутро какуши приносили этих смельчаков. В мешках. Сначала девушке их было жалко. Но потом стало безразлично. Нельзя было всех жалеть — сердце просто бы разорвалось.       Поэтому она часто была одна. Суми, Киë, Нахо, Аой и другие никогда не могли стать ей близкими друзьями. Разве что тот парень, Танджиро. Она порой видела, как он усердно тренировался, невзирая на трудности, что свалились на него. Красивый, выше неё, с растрëпанными волосами и широкой улыбкой. Но не с такой, как у Шинобу, а искренней.       Честность — она всегда притягивала в людях.       Канао по ночам часто смотрела на звёздное небо. Вдали от городов его было прекрасно видно. Она хотела протянуть руку и схватить звёздочку, находящуюся настолько близко, что была неимоверно далеко.       — Не спится? — от неожиданности Канао вздрогнула. Этот голос пугал её. Хрипловатый и грубый. Девушка обернулась: беловолосый мужчина стоял в белой рубашке и штанах, что очень контрастировало с его обычным видом в броне. На его шее качался и грозно скалился неизменный серебряный волк. В одной руке мутант держал деревянную чашку, а вторую протягивал Канао, наклонившись.       — Да не трясись ты, не съем я тебя, в конце концов. Облепиховый чай. Твоя наставница прекрасно его заваривает.       Цуюри, отойдя от шока, нервно кивнула и приняла кружку. Мужчина вздохнул и сел рядом. Веранда заскрипела. Дождь, что капал недавно, участился, превратившись в ливень. Потоки воды лились буквально перед ними; Геральт протянул руку и набрал немного в ладонь, протер лицо:       — Тёплый. Июньский.       Больше он ничего не говорил. Цуюри тоже было нечего сказать, и она прислонила голову к столбу, что поддерживал крышу. Танджиро никак не выходил из головы. Однажды она видела, как тот вернулся насквозь промокшим, чихая и кашляя. Ей стало так его жалко. А этому было хоть бы хны. Невозмутимо шел, даже не кашлянул для приличия. Тем утром Камадо пытался встать на заказ, но ведьмак вместе с госпожой Кочо наказали лежать в постели. Когда парень попытался сбежать, мужчина пригрозил засунуть его в один короб с Незуко. Подействовало.       Канао улыбнулась, вспомнив об этом.       «Может, он не такой уж злой, как кажется? — подумала она. — Ведь Шинобу-сама тоже бывает раздраженной. Камадо, кстати, такой добрый… Его сестра такая милая… Как он с ней общается, треплет по голове, играет с ней. Не поверишь, что один —человек, а другая — демон. И к другим он тоже хорошо относится. Как у него так легко получается…»       Цуюри сама и не заметила, как задремала. Облепиховый чай был такой горячий и вкусный… Во сне она почувствовала, как оказалась в чьих-то сильных руках, изуродованных шрамами. И как этот кто-то влетел головой в низкий дверной проём, выругался: «Зараза!» шёпотом. Она ощутила, как сняли с неё хаори, накрыли одеялом и услышала, как задернули шторы, дабы ранний утренний свет не разбудил.       Воспоминания смешались и Канао уже не понимала, был ли это сон. Даже наутро она едва вспомнила, что была на веранде. Выйдя посмотреть, как Танджиро уходит на заказ, она увидела мужчину, который, увидев её, подмигнул и приложил палец к губам. Канао стала похожа на варёного рака. Когда они ушли, она тут же бросилась в свою комнату, чтобы хоть немного прийти в себя.       — Геральт, ты умеешь улыбаться? — удивился Камадо, смотря на мужчину, что шагал рядом.       Тот лишь усмехнулся.                               ***       — Когда-то давно произошло так называемое «сопряжение миров». Наш мир — человеческий и мир монстров пересеклись. Разная нечисть появилась на белом свете: гули, утопцы, призраки, черты, бесы… Куча всего. В общем — поверь, вам, непризнанным охотникам, ещё повезло. Никто не преследует, а демонов не то, чтобы много. Ни в какое сравнение не идёт с тем, что было у нас.       «Да уж, порой люди были большими монстрами, чем чудовища» — подумал ведьмак. На ум пришли слова Весемира, что были сказаны в Белом Саду: «Раньше всё было как-то ясно. Люди хорошие, монстры плохие. А сейчас… Перемешалось как-то всё…» «Интересно, что бы старик сказал, увидев, куда я попал?»       Порой ведьмаку его не хватало, даже с его очевидными мыслями и советами.       — Интересно, были ли когда-то хорошие демоны? — задумчиво спросила Канао.       — Кроме Незуко — никого не знаю. Может да, может нет. Но демоническая сущность слишком сильна. — ответил Танджиро. — А ты что думаешь, Геральт?       —Не знаю, — пожал тот плечами. — но я знаю одного… Который будучи нечеловеком был олицетворением человечности.       Они помолчали. Танджиро уже привык, когда ведьмак вспоминал что-то своё и не акцентировал на этом внимания. Захочет — расскажет. А Канао просто не привыкла лезть в душу к людям. Сама знала, что это значит — говорить о том, чего не понимают.                               ***       Кëджуро Ренгоку был одним из тех людей, что всегда поднимали настроение. Геральт называл таких «солнечными»: Цири, Золтан, Лютик, Танджиро — всё они были такими. Ведьмак им завидовал — у него никогда не было такого количества позитивной энергии.       Столп был из небогатой семьи, мать умерла, когда ему было восемь, отец ушёл из истребителей и стал абсолютно холоден по отношению к сыновьям. Забросил их обучение, отдав всё на волю случая. Но Ренгоку не привык сдаваться, у него была огромная воля к жизни и желание помогать слабым. В демонах он всего лишь видел противников, которых надо уничтожить, потому что они ломают чужие судьбы. Парень не был садистом, и не ненавидел их. Самураи бы назвали это долгом. Кеджуро учился, долго, собирая информацию по крупицам, делая всё сам и прорываясь сквозь тернии к звёздам. У него был огромный запас удачи — не сосчитать, сколько раз он мог умереть. Но тот даже не замечал этого. Ренгоку всегда говорил, что для него будет честью умереть в битве с достойным противником, спасая невинных. И он был готов к смерти, хоть и очень хотел жить. Именно об этом поведал Ояката-сама Геральту, когда тот поинтересовался, кому он отправляется помогать.       —Вкусно! — рис с овощами в соусе отправился в рот при помощи палочек.— Вкусно! — Ренгоку откусил часть от свежей пшеничной лепёшки. — Вкусно! — он запил всё это дело морсом.       Пассажиры взирали на эту картину с некой долей удивления, как и компания. Особоенно Геральт, что стоял позади столпа.       — Они все тут на голову пришибленные? — ведьмак задал риторический вопрос, вздыхая. Танджиро и Канао синхронно пожали плечами. Зеницу не имел возможности сделать то же самое, так как было не очень-то удобно одновременно вытаскивать друга — кабана из окна, что радостно кричал, едва не вываливаясь, привлекая ещё больше внимания к их группе, и пожимать плечами. Как компания забралась на поезд — отдельная история. Стоило лишь сказать, что ведьмаку убегать от полицейских было не очень приятно, как и нагонять поезд на повороте, попутно ругаясь нецензурной бранью и обещая оставить «нытика» и «идиота», пока Танджиро втягивал Канао. Но когда они, наконец, благополучно взобрались, Геральт облегченно вздохнул.       Он снял капюшон и сел перед Ренгоку, который не обращал никакого внимания на них. Танджиро сел рядом с беловолосым, а Канао — со столпом. Зеницу, вытащив Иноске, сел на соседнее противоположное место. Блондин то и дело отдергивал друга. Ведьмак, поглядев на эту картину, пожалел, что ещё осталась совесть, которая не давала усыпить этих двоих знаком Аксий. Затем щëлкнул пальцами перед лицом Ренгоку, который не заметил, как к нему подсели.       —Ку-ку! Подмога пришла, — Кеджуро внимательно поглядел на ведьмака.       — А, ты тот беловолосый, что вступился за мальчишку на собрании! Круто ты врезал Санеми! Я, правда, хотел тебя тогда обезглавить за нарушении субординации, но потом глава всё объяснил. Признаюсь, я бы тоже вмазал Шинадзугаве — он неплохой парень, просто его порой заносит…       — Спасибо за честность, — сухо перебил ведьмак. — Но мы здесь не для того, чтобы слушать оценку моих действий. Для начала обычно знакомятся. Геральт из Ривии, Танджиро Камадо — тот самый парень, Канао Цуюри — цугуко Шинобу Кочо, блондин — Зеницу Агацума, (мужчина предостерегающе повысил голос), а тот в кабаньей маске, что настойчиво хочет вывалиться из поезда — Иноске Хашибира. Ты — Кëджиро Ренгоку?       —Ага! — воскликнул тот. —Простите, забудешь тут про манеры. Говорят, что есть традиция угощать новых знакомых, чтобы они стали твоими друзьями! Вот, держите! — парень пододвинул три набора риса с овощами в соусе, улыбаясь. Оставшиеся два набора он кинул их Зеницу, едва поймавшего их.       Геральт не помнил, входила ли данная традиция в перечень «правил дружбы», о которых ведьмаку говорила Мицури, но он бы соврал, сказав, что не проголодался. Поэтому, когда все взяли палочки, что шли с наборами, тот достал припасëнную вилку из сумки. Геральт владел палочками, однако привычка осталась привычкой — Ниверленде он ел обычной вилкой.       Блюдо было ещё горячим, и все с удовольствием его съели.       —Спасибо, — синхронно поблагодарили Танджиро и Канао.       — На здоровье! — вновь улыбнулся Ренгоку и повернулся к Геральту. — Демоны обитают в этом поезде. Я езжу уже неделю, но пока убил лишь двоих — даже не близки к низшим лунам. А она тут есть, я это чувствую.       —Как? — поинтересовался ведьмак, открывая коробку. Мечи он отстегнул и положил под скамейку, дабы не привлекать внимания.       — Не знаю. Опыт может быть, может, ещё что. Когда так много жертв — это точно дело не обычных демонов, — Кëджуро покачал головой.       — Я тебе скажу так: демон — это и есть поезд, — юноша на эту реплику удивлённо поднял бровь.       — Откуда знаешь? — Белый Волк показал на медальон, что судорожно трясся.       — Чувствует магию. Можешь не верить, но это так. Стоит лишь найти слабое место.       — Хмм… Шея… Нужно в самое начало поезда. Дурак, мог бы и сам догадаться. — хлопнул Ренгоку себя по лбу.       — Простите… Не могу ли проверить ваши билеты?       В купе тут же воцарилась мёртвая тишина. Ведьмак посмотрел по сторонам — половина вагона либо спала, либо её клонило в сон. И это можно было было списать на двенадцать часов ночи и усталость. Но что странно, спали с той стороны, откуда пришёл этот… «Контролёр». Вот вроде как он назывался. Медальон, до этого дрожавший, задергался как бешеный. От штуки, что протянул мужчина, так и разило чёрной магией. Ведьмак посмотрел на Танджиро, который тоже принюхивался, чувствуя неладное. Кивнув ему, парень всё понял, шепнул что-то удивленному Ренгоку и одернул Канао, что уже протягивала билет.       Вязкая тишина поглощала. В ней можно было утонуть. Даже звуки стучание колёс куда-то исчезли. Геральт внимательно рассматривал контролёра, как и тот его. Время словно остановилось. Если бы напряжение было материальной субстанцией, его было бы невозможно разрезать самым острым клинком. По лицу мужчины стекали капли пота от напряжения, глаза красные, как от недосыпа.       «Ну конечно.»       — Секунду… — Геральт потянулся за билетом в карман, также не отрывая взора от контролёра под удивлённые взгляды Камадо и Кеджиро. Неожиданно, так что даже Ренгоку едва сумел заметить, Геральт вытянул руки вперёд, схватил «проверяющего» за голову, и что есть силы приложил об стол. Тут же наложил «Аксий». Хорошо, что оставшиеся неспящие люди списали этот инцидент на тряску вагона, что был староват.       — Вот тебе билет, — съязвил ведьмак. — А теперь веди-ка нас к своему господину.       — Как… Прикажете, — мужчина, шатаясь и не обращая внимания на сломанный нос, пошёл в сторону головы состава. Геральт дал знак следовать за ним. Сам он шёл впереди, за ним сосредоточенный Ренгоку, напрочь забывший, что по факту, он тут был выше всех по званию. Танджиро успокаивающе держал за руку Канао, пусть та и не была испугана. Иноске возбуждённо подпрыгивал, что-то выкрикивая. А Зеницу был немного шокирован текущим развитием событий, поэтому молча плелся в самом конце.       Все были готовы вынуть катаны, держа руку у гард. Геральт было обнажил клинок, но убрал его обратно. Впереди слышалось дыхание. Судя по всему, детей, даже младше Танджиро. Он неспешно отворил дверь, слыша приближающиеся шаги. Он заметил, блеснула сталь. В следующую секунду слабый «Аард» впечатал нападающих в противоположную стену. Не ожидавшие такого дети растерялись, откашливаясь. Ведьмак заметил верёвки, что лежали возле них.       — Танджиро, Канао, дело за вами. Мы с Ренгоку вперёд. Зеницу и Иноске, чтобы никто не вышел и не вошёл, — раздав приказы, ведьмак открыл дверь, ведущую к кабине машиниста. Сам управляющий беседовал с какой-то рукой, у которой был рот вместо внешней части. Мужчина испуганно повернулся, хватая нож.       — Кто вы такие? Что вы тут делаете? Выматывайтесь вон!!!       — Успокойтесь! Мы пришли вас спасти! — слова Ренгоку не подействовали, как должны были это сделать. Но сокрушительный удар в диафрагму поубавил пыл машиниста.       — Не путайся под ногами, и тогда не тронем, — грубо сказал ведьмак и прижал ногой руку, пытавшуюся сбежать. Он вынул нож, облил его каким-то растовором, от которого исходил ядовитый запах, и вонзил в руку. Та закричала, почернела, и поезд затрясся, подпрыгнув. Пассажиры повалились со скамеек, начиналась паника. Истребители тоже едва не упали, ведьмак лишь хмыкнул.       — Яд Шинобу и моё масло. Ядреная комбинация, а, тварь?       Мужчина отбросил в сторону разлагающуюся руку. Отстегнул серебряный клинок, облил его тоже.       —Это чтобы побольнее было. Ренгоку, иди защищай вагоны и спасай пассажиров. Тут я и сам справлюсь. — ведьмак подошёл к месту крепления состава к тягачу. Он не разбирался в поездах, но интуитивно всё было понятно. Отстегни лошадей — и повозка остановится.       — Удачи, — кивнул Кеджиро, решив не спорить, и умчался в сторону конца состава. Геральт замахнулся мечом…       — Сзади! — закричал появившийся Танджиро. Белый волк, не глядя, врезал сапогом по груди вставшему машинисту. Удар был такой силы, что тот, ломая рёбра, вылетел из поезда. Скорость была небольшая, но падать было очень… Болезненно.       — Жить будет, — отрезал Геральт. — И не смотри на меня так. Лучше приготовься. После того, как я ударю, ты сразу бьешь.       Демон не успел накачать достаточно силы, дабы спасти свою шею, замуровав её. Комбинация «разрыва» с сильным ядом, вместе с «Итимондзи», что обнаружил Танджиро в записях положили конец убийствам в этом по-настоящему «бесконечном» поезде, который унёс сотни человеческих жизней. Состав затрясло, он сошёл с рельс, раздался истошный, душераздирающий вопль. Геральт, перед тем как вылететь, прижал к себе Танджиро и Канао, что прибежала к ним. Стук, скрежет. Темнота.                               ***       —А он оказался слаб. Так и знал, что господин Мудзан пожалел слабака. Сколько можно… Такими темпами нас истребят, — Аказа неспешно шёл среди вагонов. Один из тех, что лежал на пути, он отодвинул в сторону. Демон искал выживших. Тут был столп, в поезде был столп, он помнил об этом. Аказу послали на подстраховку на случай, если первая низшая не справиться.       Аказа ненавидел слабаков. Он всегда делил людей на слабых и сильных. Он не знал почему, да и не задумывался. Это было неважно. Он — простой исполнитель. Пусть господин Мудзан думает, как лучше. Его дело — убивать и искать проклятый уже тысячу раз цветок.       Демон увидел группу подростков, что помогали трясущимся от страха людям. Переломанные кости, разбитые головы. Большинство из пассажиров было без сознания, либо в лихорадке, либо в болевом и не только шоке.       «Жалкое зрелище. Неинтересно. Стоп… Аура. Сильная. Столп, точно. Вон он, стоит. Заметил, молодец. — усмехнулся Аказа. — Какие яркие волосы! А как напряжен-то! Будет захватывающе поиграться с ним. Если он станет демоном, теперь не только этот ублюдок Доума сможет похвастать преемниками».       Демон оттолкнулся и через секунду оказался возле Ренгоку. Тот едва успел отсечь ему руку.       «Дыхание пламени. Примитивно.» — ухмыльнулся Аказа.       — Ты слишком медленный. Если я бы хотел, уже бы оторвал тебе голову. Столпы всё слабеют и слабеют… — демон отскочил назад, развёл руками, смеясь. Правда, его не много напрягало другое обстоятельство: аура этого столпа не была такой сильной, какую он чувствовал прежде.       "Но только… Да нет… Бред… Не может быть. Это просто невозможно."       Ему ответил, но вовсе не столп. Из леса вышли двое. Парень с серьгами ханафуда и он… Черт побери… Волосы так же развевались на ветру, вены и капилляры пульсировали чёрным, но желтые выжигающие глаза смотрели прямо на него. И Аказа испугался. Второй раз.       В нем не было ни ненависти, ни боли. Хоть чего-то. Лишь пустота, равнодушие и готовность стоять до конца, убить без раздумий.       — Ну привет, Аказа. Или Хакуджи? Ты ведь помнишь моё имя? Правда, выпить мои мозги у тебя тогда не получилось. Но ничего, сегодня всё закончится… Всё то, что должно было той ночью, два года назад.