С Рождеством

Тот вечер оказался волшебным не только для малышки Молли. Каждый из присутствующих здесь нашёл для себя своё маленькое счастье. — Ну и ну, Балу, дружище! Неужели это взаправду?! — потрясённый увиденным впервые за всю свою жизнь снегом в Кейт-Сюзетте Луи никак не мог осознать и поверить в то, что буквально прямо сейчас ему на нос падают самые что ни на есть настоящие снежинки. Он ведь только-только кривлялся, весь выворачивался наизнанку вместе со своими дружками, дабы угодить маленькой мисс Каннингем, притворяясь Сантой по просьбе Балу. И что же теперь? Это точно не его рук дело! — Как ты умудрился, приятель? — Но ведь это не я, Луи! — ровно таким же поражённым голосом отзывается медведь, смотря на снег такими огромными глазами, словно те были мультяшными вовсе. — Неужели это… — С Рождеством, мамочка! — слышится совсем неподалёку детский, совсем ещё юный голосок одной девочки, из-за которой это волшебство и случилось. Молли, обнимающая со всем трепетом и любовью Ребекку, счастливо смеялась и улыбалась совершенно искренне и заразительно. Она была в восторге как от снега, так и от чуда, которое произошло буквально на её глазах — ребёнку действительно это запомнится. Даже Дикий Кот радовался, словно ему было пять лет. Хотя... Почему «даже»? Но… Здесь чего-то не хватает. Точнее, кого-то. Кит отстал от своих друзей. Или правильнее будет сказать семьи. Он ещё не совсем разобрался, как было бы правильно называть их, но ему очень хотелось и нравилось слово «семья». Оно такое тёплое, дарящее чувство безопасности. Защищающее от страшного одиночества. Но ещё ни разу у него не получалось про них так выразиться. Он не мог их так назвать. Причину он знал, но даже самому себе признаться в этом не давал — слишком подло, слишком некрасиво. Его, наверное, после такого вышвырнут за шкирку, и на этот раз ещё одного шанса давать точно не будут. Сколько раз он не пытался в себе заглушить это тупое чувство вины, предательства со своей стороны. Сколько бы раз он не пытался оправдать самого себя, убедить в том, что другого выбора не было, его сами вынудили сделать это. Что это решение было правильным. Дважды. Что он совсем не скучает. Маленькие ушки медвежонка чувствительно вдруг дёргаются точно так же, как и чёрный носик — он чует знакомый запах, слышит до боли знакомые голоса. Неужели это… — Да заткнитесь вы уже, болваны! От вас мало того, что толку совершенно никакого нет, так ещё и голова раскалывается! Тьфу! — Карнаж небрежно носком ботинка пихает небольшого размера прибрежный камешек прямо в сторону своих глупых подчинённых, которые ныли и выли от дичайшего холода. — Нас же могут услышать! Подмогу им ждать оказалось весьма затруднительно, потому что незаметно пробраться остальным пиратам за капитаном, упавшем в море, но впоследствии оказавшись на острове у Луи — не так-то просто. Капитан и двое самых близких его подчинённых оказались в беде, угодив в бурю как раз в тот момент, когда решили напасть на Балу и отобрать у него подарки для Молли. Никто из пиратов не знал, что под «подарком» подразумевались вовсе не конфеты, а порошок, чтобы вызвать эффект снега. Конечно, Карнаж заглох в воздухе и, как ожидалось, упал прямо в море. Повезло ещё, что течение выбросило этих троих на берег, иначе бы они окоченели под водой. Сезон зимы, как-никак, холодно. А на открытом воздухе, с таким ветром, и особенно после «купания» — так и простуду недалеко подхватить. И даже собственная шерсть не поможет. Карнаж был очень недоволен. Снова этот увалень Балу утёр ему нос, гадкий он медведь! Мало того, что пират который раз проиграл ему, так ещё и замёрз от самого хвоста до кончиков ушей. Рыжая шерсть распушилась, сам он немного дрожал, а чтобы прийти в себя до оказания «спасательной операции» со стороны своих, волк решил немного пройтись по пирсу, чтобы перевести дух, прийти в себя и… Увидеть снег? Снег?! — Какого… — к сожалению или счастью, договорить он не успел. — Привет, — неуверенное слышится у себя точно за спиной, и рыжая шерсть, кажется, пушится ещё сильнее. Нет, Кит скучал. Очень скучал. Скучает и сейчас. Карнаж медленно оборачивается, не веря собственным ушам. А теперь ещё и глазам, потому что стоящий совсем неподалёку мальчишка кажется уж слишком реальным, чтобы действительно в это поверить, а его голос тем более… Кажется, у кого-то поднялась температура от этого «неудачного ограбления». — Вечер сегодня действительно волшебный, не правда ли? — Кит очень осторожен. Дон Карнаж не может сдержать от этого лёгкой, едва ли заметной полуулыбки, потому что сейчас этот детёныш ведёт себя точно так же, как когда-то, казалось бы, совсем недавно, ежели хотел попроситься поиграть с саблей капитана или, например, посидеть у него на столе и покопаться в бумагах, когда как сам Карнаж был занят различными чертежами, расшифровками различных карт с сокровищами, переводами древних текстов в таких же древних дневниках, и прочее-прочее… Всё тот же взгляд, эти руки, которые лапы, — лапки, — сложенные в совершенно невинном виде за спиной. Перекатывание с пятки на носочек… Это, должно быть, обман. Мальчишка наверняка хочет ослабить его бдительность, отвлечь внимание, пока его дружков и потом его самого не схватят эти всякие Балу с Луи и… Кто там ещё, их там ещё достаточно было в команде. Неужели Кит снова так подло и жестоко поступит с ним? В таком случае, Карнаж явно не дооценивал ребёнка с этой стороны. Ибо он окажется куда более жестоким, чем, наверное, даже сам волк. — Ты язык проглотил или головой ударился? Чего молчишь и смотришь так, будто в первый раз видишь? — юный штурман весьма неловко выдыхает, шаркнув маленькой и наверняка замёрзшей ступнёй по холодной, уже совсем самую капельку заснеженной земле. Ему действительно неловко, когда на него так пристально смотрят. — Я ведь не призрак. Забавно, но пират впервые в жизни не знает, как себя сейчас повести, что ответить. Как реагировать? Разыграть привычный спектакль? Попробовать напасть на мальчишку? Запугать его? Спугнуть и прогнать? Что ему сделать? На нос Ветрогона падает очередная снежинка, а в следующую секунду ребёнок чихает от души — аж чуть кепка, доставшаяся ему от Балу в честь новой роли штурмана, не слетела с его мохнатой головы. — Эй, малец! Так не пойдёт, ты совсем простудишься ведь, — густые брови пирата сводятся к переносице, а волк неосознанно делает рывок в сторону мальчишки, чем невольно отпугивает его — Кит, дёрнувшись, делает робкий шажочек назад, но после снова останавливается, посмотрев одновременно и виновато, и с опаской. Боже, как у него это получается? — Сам Дон Карнаж беспокоится за меня? Неужели? — Кит ухмыляется, но в ту же секунду чувствует себя ещё более виноватым. Он ведь не ругаться сюда пришёл. Точнее, не то, чтобы он специально вообще наткнулся на пиратов, но раз уж так вышло, да и он пока один… — В смысле, ты и сам весь продрог. Вам нужно вернуться на Железного Коршуна, и как можно скорее. Так неловко. Они стоят напротив друг друга, такие немного рассеянные, растерянные. Ведь никто из них не ожидал встретиться при таких обстоятельствах прямо сейчас, особенно после только что неудачной в сторону пиратов стычки. Карнаж моргает и «оттаивает» первым. — Снег идёт, — довольно глупо отзывается он, но Кит никак не язвит, не поддразнивает, как обычно. Лишь улыбается, повторяя движение Карнажа — запрокидывает голову наверх, наблюдая чудесные снежинки, кружащиеся в воздухе, точно в вальсе, а потом высовывает язычок и ловит одну из них ртом, тихонько хихикнув, чем привлёк внимание рыжего к себе. — Ты ведь загадаешь желание, Карнаж? Рождество ведь, — мальчик осторожно переводит глаза со снежинок обратно на пирата, поправляя кепку вместе с тем. — Пираты не загадывают желаний, глупыш, однако… — прищурившись ненадолго, Дон выпрямляется, чуть дёрнув хвостом, точно отряхнув себя немного от снега. Пусть по нему и не скажешь, но снегу он был так же потрясён, как и все остальные. — ты прав, малыш. Эта ночь действительно волшебная, так почему бы не сделать исключение? Кит пересекается с ним глазами, а внутри становится так тепло, уютно и хорошо. Так… правильно. Он улыбается, чуть склонив голову набок, и раскрывает было рот, дабы что-то сказать, да вот только не успевает, отвлекаясь резко на голос, зовущий его: — Ки-ит! Ты где, малыш? Ветрогон выдыхает, прикрыв глаза и чуть опустив голову. На мгновение, всего мгновение, улыбка пропадает с его лица, но в следующий миг она видна снова. Он поднимает голову и, повернувшись в сторону зовущих, складывает лапки около мордочки и ответно кричит: — Уже иду! — он не стал добавлять «папа-мишка». Подумал об этом, но не стал. Потому что знает и чувствует, что не только он жалеет, скучает и тоскует, как собака. Это видно в глазах напротив, это ощущается в воздухе, прямо как снежинки, падающие на мягкую, нежную шёрстку, растворяясь в ней, делая ту влажной. В эту чудесную ночь должно быть всё иначе. — Я тоже загадал желание, — Кит оборачивается к нему и улыбается, прижав чуть ушки к голове. Машет ему рукой, выдыхая, а потом убегает, не оборачиваясь больше. Иначе будет слишком больно и невозможно. — С Рождеством, Карнаж! В третий раз Кит не сможет сбежать от него. Они оба знают это. Поэтому волк не останавливает своего маленького протеже. Лишь улыбается и машет ему лапой в ответ. — И тебя, маленький Кит Ветрогон. У них одно желание на двоих.

***

— Кит, где ты был? — встревоженная Ребекка, всё ещё прижимающая дочку к себе, оглядывает беспокойно прибежавшего и запыхающегося мальчика с ног до головы на наличие всякого рода травм. Как мама, и правда. Кем она и являлась, кстати, пусть и не для Кита. — Да так… На снег засмотрелся и замечтался, — улыбнувшись уголков рта, медвежонок подходит и обнимает Балу, приластившись мордочкой к его огромному животу, а краем глаза подмечает, как Карнажа и двоих других пиратов осторожно с острова забирает его команда, спасая командира. Нельзя ведь, чтобы он заболел сейчас! Ибо, как сказала мисс Каннингем, болеть в Рождественскую ночь было бы очень обидно. Да и без Карнажа жизнь в небе совсем не та.