True Sapphire.

***

Впервые за последнее время спокойный сон завладел обоими. После долгого разговора в объятиях друг друга, сплетения рук и нежных проявлений, и Атеш, и Ферайе буквально провалились в волшебное царство Морфея. Атеш раскрывает глаза первым, и первым делом тянется к часам на прикроватной тумбе, видя, что время шло к восьми. Еще полностью не пробудившись, он опустил часы обратно на тумбу и закрыл глаза, громко вздыхая. Нужно было пробуждаться и вставать, так как день был полным на планы и важно было очень многое успеть.  Распахнув снова глаза, Атеш поворачивается в сторону спящей Ферайе, что расположилась лежа на животе и совсем не прикрыв обнаженную спину. Мужчина немного недовольно к самому себе кривится в лице, закрывая лицо рукой, так как сейчас он не находил свое поведение к жене вчера здоровым и правильным. Атеш в буквальном смысле обезумел от того, что эта женщина может быть чьей — то, кроме него. Но заслуживала ли Ферайе весь этот хаос и ужас, что пришел в их брак? Они будто начали терять что — то ценное и важное, успевая подхватывать крупные крупицы, возвращая на прежние места.  Атеш тянется пальцами к татуировке на ее лопатке и обнаруживает, что ее расположение абсолютно там же, где находилась часть татуировки на его теле. Она так хотела быть единой с ним, и это не могло не вызывать радости на его сердце. Он совершенно тихо наклоняется и целует место татуировки. Аккуратно, нежно и почти едва ощутимо, чтобы не нарушить ее тихий сон. — Доброе утро. — ее мягкий шепот доносится до его слуха, но ее глаза все еще были закрыты.  — Я не хотел разбудить тебя. — признается мужчина и касается губами плеча.  — Это намного лучше, чем если бы я проснулась, а ты ушел. — голос Ферайе звучит с какой — то печальной грустью, он распахивает глаза поворачивается к Атешу, придерживаясь верхнюю часть одеяла на груди. — Ты ведь нескоро уйдешь? — ее голос снова сошел к шепоту, их лица слишком неблизко, но кажется потребность быть  с ним слишком быстро вышла из — под контроля снова. Ее глаза падают на его губы, совершенно открыто намекая Атешу о желании поцелуя. Она смотрит секунду и не получает, двигаясь еще ближе. Рядом с ним она была абсолютно бесстыдной и дикой, его огонь всегда разогревал ее и делал немного безумной. Вторая секунда, она прижимается лицом к его лицу, касаясь кончиком носа его.  — У меня не больше часа, Ферайе. — его сиплый шепот звучит в ответ и он смотрит на нее не менее одурманенный. — Быть может это все сон?  Ее губы абсолютно сухие, она облизывает их, чтобы придать немного влаги. — Если я узнаю, я расскажу тебе. — она прерывается и понимает, что хочет получить весь оставшийся час его времени. — Не трать время, Атеш Бакырджи.  Она смотрит на него с вызовом исподлобья, отчаянно прося поцелуя. Его взгляд нападает на нее с легкой и открытой усмешкой, его большая и теплая ладонь буквально обхватывает ее щеку, а губы тянутся совершенно не к губам, а ко лбу, медленно спускаясь к щеке. Он хотел целовать ее всю, снова, так, как вчера в безумном порыве дикого танца их тел, но теперь в полном покое и мире.  — Атеш. — она болезненно стонет, умоляя о губах и пытается поймать правильное направление, чтобы встретиться. И наконец, она чувствует этот эфемерный жар на своих губах от расстояния нескольких миллиметров, он выдерживает еще одну секунду и дает ей желаемое. Он целует ее глубоко, медленно, желая насладиться моментом и нотки безумия будто отступали от обоих. Они все еще были безумцами, которые каждый раз влюблялись еще сильнее… Ферайе совершенно забывает о предостережениях, о которых говорила ему вчера ночью, а вот Атеш очень хорошо помнит о том, что она говорила, останавливаясь в тот момент, когда уже нависал над телом жены, оглаживая руками под одеялом ее бедра, готовясь вновь поддаться похоти.  Ферайе сбивается во взгляде, приходя в себя, и видя его взволнованное лицо. Контроля не было у обоих, оба теряли рассудок друг в друге и вчерашний срыв сделал все только хуже. Ферайе едва не задыхается от жара, окутавшего ее тело, ее взгляд разочарованно падает, понимая почему он остановился.  — Тшшш… — указательный палец Атеша падает ей на губы, когда она раскрывает их, желая что — то сказать. — Твое здоровье важнее всего.  Ферайе уворачивается, недовольно поджимая губы, хотя еще несколько дней назад, она была инициатором отсутствия между ними какого — либо интимного контакта. Тяжело выдыхая, она чуть приподнимается, желая припасть к его губам в надежде, что он сдастся. Ее мозг был полностью отключен от раздумий о последствиях.  И тогда, Атеш уже не выдерживает сам, чувствуя невыносимый голод до нее снова. Он приподнимается чуть выше, его руки цепляются по бокам за ее плечи, цепко сдавливая кожу, врезаясь глазами в ее глаза.  Ферайе не совсем понимает, что он собирается делать, и эта потерянность на ее лице, провоцирует Атеша перевернуть ее на живот. Вздох неожиданности срывается с губ Ферайе, она поворачивает голову назад, пытаясь понять, что он собирался делать дальше и встречается с его губами, что захватывают ее безумно насаждая. Ферайе стонет ему в губы и сильнее поддается спиной уже к пригвождающему его телу ее сзади. В любовных делах они всегда были абсолютно дикими и за те ночи, что проводили вместе испробовали немало хитростей, но до того, что Атеш делал в этот момент дошли только сейчас.  Он освобождает ее губы, и Ферайе напрягается, чувствуя направление его следующих действий, когда его губы начинают нежно целовать ее с шеи, опускаясь по позвонку чуть ниже. Ее пальцы на красивых и тонких руках раскрываются вжимаясь в простынь на матрасе постели, но ослабевают, когда руки Атеша падают сверху них. Ферайе прикусывает губу, тихо простонав от непривычного ощущения, слыша то, как  с губ Атеша сорвался тяжелый выдох.  Атеш двигается медленно и аккуратно, позволяя ей привыкнуть к новым ощущениям, короткой цепочкой целуя ее в шею, подбираясь к уху. Движение глубже, Ферайе отпускает искусанную губу, испустив более продолжительный стон, который провоцирует Атеша зацепить губами мочку ее уха и начать двигаться прибавляя темп. Оба бросают рваные вздохи, а Ферайе чувствует, что не сможет долго сдерживать свой голос и их абсолютно точно услышат обитатели соседних комнат. Ее лицо падает в подушку, сдерживая пошлые стоны.  Час прошел незаметно, Атеш рушится лицом на плечо жены, что буквально обмякла под его телом, когда он финально толкнулся. Его губы вымотано  оставляют короткий, но ощутимый поцелуй на ее плече, которое покраснело от его губ, что переодически врезались в кожу Ферайе.  — Сколько времени? — Ферайе приподнимает голову и сквозь обрывистые вздохи молвит. — Мне нужно успеть накормить тебя завтраком, перед тем, как ты пойдешь работать. — Ты обеспечила меня прекрасным завтраком, я не голоден. Атеш смолкает на несколько секунд, а потом смеется и целует Ферайе в шею. — Ауч! — она вскрикивает от щекотания и улыбается. — Атеш! — а затем немного поднимает вымотанное лицо, чуть упираясь затылком ему на плечо. — Тогда тебе нужно принять душ.  — Только я приму его без тебя, — он охотно целует ее в щеку и переворачивается на спину. — иначе на работу, я сегодня точно не уеду. Ферайе смеется и выдает наигранный стон сожаления, а затем тянется к Атешу, нападая на него с желанным поцелуем. Но Атеш останавливает ее и смотрит замеревшим взглядом, желая насладиться ее красотой вновь, его рука мягко гладит ее по обнаженной спине.  — Прости меня. — он пропускает пару секунд в паузе. — Я вчера обезумел.  Ферайе закрывает глаза и тяжело вздыхая соглашается, кивая головой. — Все в порядке, я уже забыла. Конечно, она не забыла. Теперь она знает то, что у Атеша не бывает граней, что он способен их пересечь и переступить, даже если это будет стоить ему саморазрушения. Но хочет ли она, чтобы он разрушил себя ради нее? — Ферайе. — голос Атеша все также спокоен, но поднимает некое напряжение. Его темные глаза уходят куда — то в сторону, потому что сейчас он выдаст себя полностью, разоблачив намерения своих слов. — Если твои встречи с Мехмедом Болатом неизбежны, я хочу знать все их детали, чтобы не возникало «неприятностей».  Атеш ревнует, Ферайе видит как его глаза неуверенно уходят в сторону, ведь он открыто изъявил желание быть в курсе всех деталей взаимодействия с Мехмедом. И это подталкивало к пониманию того, что  она упустила момент, что мужчиной , который вызывал у Атеша наивысшее напряжение стал именно Мехмед… Ферайе поднимает на него глаза, видя, как жилки на его лице, натягиваются, она в очень затруднительном положении. После новостей о том, что человеком охотившимся все время за Атешом оказался Мехмед, Ферайе утеряла ту самую нить спокойствия, потому что в глубине она не верила в то, что Мехмед оставит Атеша в покое, но теперь она понимала, что и Атеш не будет тем, кто позволит Мехмеду спокойно существовать рядом с ней.  — Когда будешь думать о том, чтобы сделать что — то страшное, не забывай одного, — она смолкает, выдерживая паузу, а потом тянется к его лицу, чувствуя его горящее дыхание, она распахивает глаза на уровне его глаз, желая чтобы он слышал и слушал. — что я только твоя. И в независимости от того, что будет происходить с нами, — ее губы цепляются коротко за его, а рука тянется ко лбу поправляя лохматые волосы. — я навсегда останусь только твоей и могу быть только с тобой.  — Даже если я буду делать с тобой то, чего ты не заслуживаешь? — Атеш провоцирует ее на более точные изъяснения подводными вопросами. — Даже если буду несправедлив к тебе и ты захочешь уйти?  — Даже если мне придется уйти, я думаю, что пожелаю вернуться до того, когда ты начнешь умирать в тоске. — она улыбается и кладет голову ему на плечо. — Мне кажется, ты опоздаешь.  Атеш понимает к чему она ведет и дает ей возможность владеть ситуацией полностью, он нежно целует ее в макушку и встает с кровати, направляясь в ванную комнату.

***

Отправиться на фабрику Атеш решил в сопровождении своего помощника. Облаченный в темно-синий костюм, с идеально уложенными волосами, он был невероятно статен и красив в своем внешнем проявлении. Его величественная фигура восседала на заднем сидении, стуча пальцами по подлокотнику. — Мне нужна вся полная информация о долгах семьи Гюльсой. — его спокойно — выдержанный голос молвит в телефон, где находился таинственный собеседник.— Я хочу выкупить все истребования о долгах этой семьи.  Это было единственными последним способом иметь какой — то контроль над действиями Ямана. Атеш знал, что фабрику ему придется рано или поздно покинуть, и пока Яман будет чувствовать себя всесильным и победителем, Атеш вновь сделает ход с другой стороны. Вчерашний день выбил его из равновесия, и он совершенно позабыл об Окане, которого нужно было вытаскивать  из психиатрической больницы, пока не стало слишком поздно.  — Я жду от тебя благих вестей. — Атеш говорит напоследок и выключает телефон, но не успевает убрать, как на экране загорается сообщение: «результаты вашего исследования готовы.» Атеш качает головой, принимая благое течение предстоящего дня, хоть и чувствовал то, что в результатах не будет ничего хорошего. Сейчас ему нужно было ехать на фабрику, чтобы найти Масал, помощь которой ему необходима для встречи с Оканом.  — Танер, после того, как отвезешь меня в офис фабрики, не уезжай, тебе нужно будет отвезти меня в клинику, где лечится мой брат, нужна твоя помощь. — Атеш убирает телефон в карман пиджака, обращая слова на своего помощника. — Забирать меня не нужно, это вызовет лишние подозрения. У тебя будет другое задание. — Атеш подхватывает молчание, а затем продолжает. — Отправь букет красных роз от меня госпоже Ферайе в ателье после обеда. Пусть это будет отвлечением для нежелательных глаз. — Как пожелаете, господин Атеш. — с должным уважением отвечает помощник, внимательно следя за дорогой. 

***

Алейна пробуждается ближе к обеду, ее состояние оставляло желать лучшего в последние дни. Частые перемены настроения, тошнота и слабость говорили о сложно — текущем токсикозе. Единственное, что обнадеживало Алейну и вселяло хоть какую — ту маленькую надежду, так это то, что Яман стал проявлять интерес к будущему ребенку. И Алейна радовалась как маленькая, наивная девочка за возможность увидеть немного другого Ямана. Но был ли он другим? Способен ли он быть кем — то другим, кроме этого избалованного нарцисса? Каким вообще может быть Яман? Она не видела от него ни любви, ни нежности, ни заботы. Но получала ли это хоть одна женщина хоть раз попавшая под его крыло? Что если Яман всегда был халатным и бесчувственным человеком, которого заботило лишь собственное «я»?!  Алейна кладет руку на свой уже формирующийся живот и поглаживает, она молится каждый день утайкой, благодаря Всевышнего что по результатам анализов ее ребенок оказался от Ямана. Только ожидаемого счастья Алейна так и не испытала… Дверь в их спальню с Яманом, наконец отворяется, Алейна раскрывает глаза и видит перед собой вошедшего с подносом еды Ямана. На его лице нет ни любви, ни заботы, ничего, кроме немого безразличия и долга, которые перед ним стояли для ребенка, которого она носила. — Тебе нужно хорошо позавтракать Алейна, чтобы ребенок не страдал. — Яман ставит поднос на тумбу возле кровати. Алейна злится на его отношение, она недовольно хмыкает носом и складывает руки перед собой.  —  Теперь ты будешь играть роль отца семейства? — ее усмешка нес крыто падает с губ. — Сначала фабрика, теперь ты играешь в этот брак, который для тебя никогда не имел ценности. — Какая разница Алейна? — Яман закрывает глаза и выдыхая залает вопрос. — Разницы нет. Я могу быть не рад браку с тобой, но я рад ребенку. Если бы этот ребенок не был бы моим, я тоже был бы рад.  Алейна буквально разрушается от его признания. Ему было все равно. Его состояние не поменялось бы ни от какого исхода, и сейчас она смотрит на него широко распахнутыми глазами, видя какое жестокое чудовище сидело рядом. — Лучше бы этот ребенок не был бы твоим. — Алейна целит сквозь зубы и встает с кровати. — Ты не заслуживаешь быть отцом. Ты ничего не заслуживаешь, — она качает головой она приняла пробуждающий ледяной душ. — Ни фабрику, ни меня, ни ребенка, ни семьи, ничего, — обида охватывает ее сильнее. — И Ферайе ты тоже не заслуживаешь. Яман смеется, не желая слушать бред Алейна и провокации. — А кто заслуживает? Атеш? Атеш заслуживает все это? Теперь уже голос Ямана отдавал истерикой, и Алейна почувствовала простое омерзение к мужу впервые за столько времени. — Ты жалок, Яман. — Алейна идет в обход Ямана к шкафу, чтобы взять одежду. — Ты мог не утруждать себя, я поеду к Ферайе и поем у нее.  Яман раздражается и поднимается на ноги в полный рост, следуя к Алейне, его рука громко захлопывает дверь шкафа, Алейна вздрагивает от неожиданности поворачивается лицом к Яману. — Мой ребенок ни на шаг не приблизится в тот дом. — Яман шипит и следует на Алейну. — Ты останешься дома, поешь то, что я тебе принес и только потом имеешь право куда — то выйти. Алейна опускает глаза, а затем поднимает и смотрит на Ямана совершенно недобрым взглядом, ее рука не выдерживает она буквально бросается на Ямана и начинает его колотить. — Ты чертов манипулятор! — она громко бросает и выталкивает мужчину в сторону. — Ты думаешь, что, я, как Ферайе буду твоей игрушкой?  Яман уворачивается от ударов жены, но ее слова о Ферайе заставляют проявить ответную реакцию, Яман цепляется за запястья Алейны и смотрит на нее гневным взглядом, готовый вот — вот гаркнуть на нее.  — Ты не Ферайе, и никогда не будешь ею. Такие, как ты всегда будут под ногами у таких, как она.  Алейна никак не реагирует, но спустя пару секунд смех падает с ее горла и она начинает хохотать, пародируя Ямана, издевательским голосом. — Как и ты никогда не будешь на месте Атеша, мой бедный мальчик Яма-а-ан. — она тянет насмешливо и совершенно смело цепляется руками за его щеки и начинает за них дергать. — Так, что один — один, поэтому будь добр. — Алейна становится спокойной и серьезной. — Покинь эту комнату, пока я не поведала тебе еще несколько секретов о реальности, которую ты так рьяно игнорируешь.  Алейна ничего не чувствует. Сейчас, оказавшись лицом к лицу к самой себе, обретя долгожданного малыша, она понимает, что та больная и безумная сила невозможности жить без Ямана заменилась ожиданием малыша. Девушка возвращается к шкафу и достает оттуда свой теплый костюм, так как в октябре температура ощутимо падает, и ей нужно сохранять тепло для себя и малыша. Раньше она молилась о том, чтобы Яман стал ей мужем не только на бумаге, она мечтала о том, как обретет в нем теплый тыл и пристанище. Алейна до самого конца всегда надеялась и верила в свою маленькую мечту, которую создала еще будучи маленькой девочкой, что принц Яман однажды найдет ее туфельку, как в сказке о Золушке и найдет ее в родительском доме, желая привести в свой замок, как «жену». Но Алейна не стала Золушкой и ее туфельку так и никто не нашел, спрятавшись за пеленой лжи и обмана. 

***

Масал приходит к Окану утром, как и договорилась с господином Атешем, она оглядывается по сторонам, пересекая белые коридоры, ей нужно осмотреть все помещение, как можно лучше, чтобы владеть максимальной информацией. Девушка огибает узкий коридор и натыкается на пожилую уборщицу, которая с трудом волокла мешок с мусором. — Тетя, давайте я вам помогу. — проявляя необходимую сообразительность, Масал тянет руки к мешку женщины.  — Спасибо, дочка, только аккуратно, лишь бы никто не увидел. — взволнованно отвечает женщина и ведет в сторону выхода.  Масал волочет мешок к двери, а затем спускается по узкой лестнице к мусорному баку. Ей нужно внимательно зацепить каждый угол, чтобы владеть всеми деятелями. Она медленно поднимает мешок и осматривается по сторонам, понимая что эта часть больницы вообще не находилась под охраной. Она заталкивает мешок в бак, а затем спешно поднимается обратно. У нее мало времени, потому что она чувствует, что Яман может начать подозревать ее в двойной игре, и Масал уже отчасти сожалела, что подписалась на все это, поскольку ее отношения с Яманом имели высокий вес. Но что если Окан был прав? Что если это единственный выход вытащить Ямана из паутины неверных решений? Масал буквально залетает в палату к Окану, тот буквально сидит, как и привычно для себя в последние дни на кровати с книжкой в руках. — Твой брат сегодня придет к тебе. — наконец молвит девушка и ставит на стол пакет с яблоками и еще прочей мелочью, которую любит уплетать Окан. — Но я ненадолго, я пришла исследовать обстановку, поэтому сейчас уже ухожу, чтобы Яман ничего не заподозрил. Окан почти не смотрит на Масал, но сдается в тот момент, когда та по — детски улыбается. И ему это не нравится, потому что наивность и доверие — самое опасное, что может чувствовать человек. Окан откладывает книгу в сторону и коротко вздыхает. — Не доверяй Яману слишком сильно, Масал.  Масал буквально опешила от предостережения Окана. Она понимает, и чем больше она слушает подобные слова от Окана, даже последний разговор с господином Атешем, ей кажется, что впервые она могла ошибиться. Сделать неверный выбор. — Может, мне вообще не стоит никому доверять и я всего лишь инструмент в ваших играх? — Масал неожиданно поворачивается и смотрит на Окана, вопрошая ответ на свой вопрос. Что если за всем стоит не благо, сказанное в словах, а скрытые мотивы? — Пока не дойдешь до конца, ты не узнаешь. — Окан снова отворачивается и берет книгу, словно закрываясь еще глубже. Сейчас нельзя никому доверять, никому, кроме Атеша. — Иди Масал, и скажи Атешу, что я жду его. — Ладно. — Масал хочет задать еще один вопрос, но позиция Окана отвергает ее, он был полностью закрыт, и тогда девушка лишь молча уходит, оставляя младшего Гюльсоя одного. 

***

— Эта женщина залезла в твое сердце, Мехмед? — голос Баде разочарованно падает в тишине, которая воцарилась за завтраком. — Поэтому ты дал ей обещание, что не навредишь Атешу… Мехмед улыбается, его светлые глаза отдают коротким блеском, ведь Баде совсем ничего не знала и вела нить своих подозрений в совершенно закрытую для Мехмеда сторону. Баде была очень умной женщиной, но не настолько, каковой себя считала. Некоторые вещи полностью закрыты от нее. — Баде не неси чушь. — коротко молвит Мехмед , сосредотачиваясь над оставшимся завтраком. — Если бы у меня были виды на Ферайе, как на женщину, я бы давно предпринял более активные действия.— мужчина смолкает и видит, как глаза женщины еще сильнее расширились. — Какие активные действия, Мехмед? — ее вилка рушится на пустую тарелку. — Если ты говоришь об этом, значит у тебя есть какие — то чувства к Ферайе. Мехмеду не нравится то, как Баде давит на него, как пытается что — то требовать, он искажается в лице, демонстрируя свою привычную стойкость. — Ты касаешься той темы, которая совершенно далека от тебя, обвиняя меня в том, чего нет.  Баде смеется, закрывая рукой рот, чтобы не проявлять еще большего неуважения, истерика бьет по ее жилам горящей кровью. Когда это случилось?  — Так расскажи мне! — Баде протестует и призывает возлюбленного к разговору. — Убеди меня в том, что ты не хочешь жену Атеша Бакырджи себе, быть может этот ответ меня устроит. — Это не то, что хотел бы с кем — то разделять, причины намного глубже..  Баде мотает головой и смеется, кажется в какой — то момент к ее глазам  подступят слезы. — Правда в том, что я права, Мехмед. — Баде встает из — за стола и идет к раковине со своей пустой тарелкой.  — Баде… — Мехмед вздыхает и встает за ней следом, подходя ближе к своей женщине.  — Все совершенно не так, как ты думаешь. Просто есть вещи, которые, я хотел бы сохранить только в себе, и если, — мужчина смолкает, обвивая руками талию Баде, прижимая ее к себе крепко. — ты не знаешь этих вещей, то никто не знает.  — Хорошо. — Баде кивает и выключает кран с водой, а затем разворачивается лицом и смотрит на Мехмеда широко распахнув глаза. — Я доверюсь тебе, ведь так или иначе ты единственный мужчина, кому я могу верить. — она хочет верить, что эта ее явная и честная манипуляция сработает и сейчас, она аккуратно тянется  и медленно припадает к губам Мехмеда, желая подвести его к ответным действиями.  Мехмед останавливается , выстраивая ладонь на ее груди. — Мне нужно закончить с делами, я не могу тратить время, прости Баде. — его рука опускается, полностью высвобождая женщину, он желает оставить ее сейчас, потому что не мог дать ей того, чего она хотела, но то, что он чувствовал себя хорошо рядом с этой чудесной женщиной, было неоспоримым.  Мехмед успевает захватить пиджак со спинки стула, но его внимание неожиданно привлекает высветившийся экран телефон Баде.

«Яман Гюльсой: Нам нужно встретиться по вопросу покойного Боры.» 

Какие дела могут быть у Баде с Яманом, связанные с погибшим Борой Бакырджи? Мехмед бросает короткий взгляд в сторону Баде, вдумчиво анализируя короткое сообщение в своей голове. Было что — то чего он не знает, и ему нужно узнать о причинах. Не желая вызывать никаких подозрений, Мехмед молча следует в сторону двери и быстро растворяется.  Спускаясь вниз по ступенькам жилого дома, где находилась съемная квартира Баде, Мехмед спешно набирает знакомые цифры номера телефона. — Нух, сегодня оставь все дела, тебе будет особое задание. Голос в телефоне сразу же отдает ответ. — Что мне нужно делать, господин Мехмед?  Мехмед останавливается и смотрит назад, чтобы исключить вероятность, что его могут услышать. — Ближайшие три дня проследи за всеми передвижениями госпожи Баде. — Хорошо, господин Мехмед, я все понял.  Мехмед выключает телефон и спешно спускается по ступеням на выход. А тем временем, Баде появляется из — за угла лестницы чуть выше этажом в полном смятении и непонимании действий Мехмеда. Она нервно достает телефон и набирает сообщение.

«Не сейчас, я свяжусь с тобой позже.»

***

Ферош стоит возле окна, одинока глядя на пустующую улицу перед зданием ателье. Ее руки нервно теребят рукав рубашки, она останавливает взгляд на немного посиневшем запястье после вчерашней ночи. Ее Атеш вчера был настоящим чудовищем, впервые она увидела то, что он так уверенно прятал от нее, свои необузданные эмоции, силу и бурю.  И это пугало ее по — настоящему. Что будет если контроль будет совсем утерян, он уничтожит не только себя, ее, но все, что их окружает… Останется пепелище. Ферайе стягивает рукав обратно и идет в сторону рабочего стола, где стояли коробочки с деталями. Она хочет отвлечься от дум, что накрывают ее каждый раз после случившегося и полностью переключает свое внимание на подготовку декора.  И так продолжается длительное время.  — Как ты все успеваешь? — Мелис раскрывает рот в удивлении, когда видит готовый образец алого платья на манекене ателье. — Оно вчера было не закончено. Ферайе слышит, что Мелис только что вошла, перебирая алый декор, что крепился к верхней части платья, которое было необходимо сегодня представить для того, чтобы Мелис могла сделать предварительные снимки доработанной коллекции.  — Может быть, это мой талант. — Ферайе берет два крупных цветка с атласными лентами и подходит к Мелис, что стояла посередине ателье. — Ведь есть другие таланты кроме статуса жены Атеша Бакырджи. — Она смолкает , прищуривая глаза смотрит на соперницу, а затем совершенно спокойно продолжает. — У кого — то демонстрировать, а у меня создавать. — ее пальцы вскинулись к верху, а глаза заблестели, потому что она знала, что Мелис никчемна, что у Мелис нет никакого орудия против нее, ведь единственным орудием мог стать Атеш, если бы Мелис имела для него ценность, как раньше. Мелис замирает, смотря на Ферайе, пытаясь его уловить в ее поведение причину такой смелости и уверенности в победе. Мелис цепляется за все: за роскошный классический образ из коричневых брюк и хлопковой рубашки черного цвета. Ферайе впервые за эти дни надела хоть что-то в любимом цвете Атеша на публику, она опускает взгляд на ее тонкую шею, что была открыта, демонстрируя изысканное и дорогое колье из сапфира и фианитов, а затем ее взгляд останавливается на выглядывающие немного ало-фиолетовые отметины, и Мелис становится не по себе, потому она догадывается о том, что Ферайе скорее всего вчера переспала со своим мужем, поэтому обрела невероятную уверенность. Мелис встряхивает голову и встречается с нахальной усмешкой Ферайе, что наигранно распахнула край рубашки более открыто, чтобы более явно показать то, что вызовет в глазах Мелис отчаяние и разочарование.  Ферайе вздыхает и радуется, что достигла желаемого эффекта, а затем желает больше не испытывать Мелис на эмоциональную выдержку, закрывая ворот рубашки.  — Фотограф и визажист скоро придут, тебе нужно надеть платье, а потом я закреплю весь необходимый декор. — Ферайе отходит к манекену и аккуратно двигает его в сторону примерочной. — Там можно переодеться.  Пока она двигала манекен в сторону  примерочной, на пороге появился Танер. — Госпожа Ферайе. — его голос спокоен, он не осмеливается ступить дальше пока не получит разрешения. — Танер? — Ферайе удивленно обращается , так и не оборачиваясь, она наконец оставляет манекен в покое. — Что случилось? Черноволосая красавица оборачивается, и ее волнение отступает сразу же назад, когда она видит в руках помощника мужа огромный букет алых роз.  — Это от Атеша! — она радостно бросается к помощнику, принимая букет цветов. — Какие красивые. — ее голос сошелся на шепот.  — Господин Атеш перед походом в офис фабрики лично заехал и выбрал их для вас, госпожа Ферайе.  Он всегда знал, когда она нуждалась в его внимании, он знал все в мелочах, как вызывать на ее грустном лице улыбку, он знал, что эти розы однажды увянувшие в саду ее сердца от предательства и боли со временем расцвели только благодаря его любви, его терпению и выдержки, которыми он ее отвоевал.  — Поблагодари его за меня, Танер. — ее голос мягок, похож на песню, потому что она счастлива. — Ферайе отходит в сторону и кладет на свободную поверхность стола цветы. — Также скажи Атешу, что я очень счастлива. — Я все передам, госпожа Ферайе. — отзывается в ответ Танер, а затем добавляет. — Мне нужно вернуться к своей работе, простите. — Конечно, иди.  Когда Танер покидает ателье, Ферайе широко улыбается и снова смотрит на букет, присланный Атешем. — Атеш так заботится о тебе. — Мелис появляется неожиданно, остановившись за спиной Ферайе, с нескрытой завистью, поглядывая на букет. Все было другим. Даже цветы в их отношениях с Ферайе отличались. Тот отчаянный вопрос все еще бил ей в голову. Когда и почему они с Атешем стали немилыми и настолько чужими?  Улыбка с лица Ферайе сходит, она не хочет делиться с Мелис своим счастьем, своей радостью, своей улыбкой. — Ты уже готова? — Ферайе спешно идет к столу с декором и забирает тот, что отобрала для платья Мелис. — Нужно ускориться госпожа Назлы, визажист и фотограф скоро будут.  — Ты словно игнорируешь меня, Ферайе. Ты боишься? — Мелис не выдерживает и бросает вопрос для Ферайе прямо. Ферайе улыбается и выдает легкий смешок, аккуратно разворачиваясь навстречу к Мелис, она делает уверенный и мягкий шаг, снова без всяких подозрений глядя открытым взглядом на Мелис. — Я боюсь? — не вопрос теперь звучит с иронией и насмешкой. — Чего мне бояться Мелис? — она встает рядом, кладя на край огромного стола коробочку с выбранным декором, и одновременно приступает к работе. — убери руки в сторону, чтобы я не уколола тебя. Мелис коротко выдыхает и смеется в ответ. — Ты уже уколола меня и это вовсе не игла. — совершенно открыто признается Мелис. — Кажется, что ты знаешь Атеша лучше чем кто — либо.  Ферайе протягивает ленту через иглу, протыкая первый слой ткани, чтобы закрепить сбоку талии огромный золотисто — алый цветок.  — Ты хочешь поговорить об этом? — совершенно спокойным голосом отвечает Ферайе. — Тебя ведь это беспокоит, потому что ты испробовала все методы.  — Но ты все равно чего — то боишься. — Мелис не уступает, желая быть уверенной, что она ошибается Ферайе действительно волнуется из — за ее действий.  — Я боялась несколько дней назад, боялась вчера, что после нашего разговора Атеш мог разозлиться на меня и отправиться к тебе. — голос Ферайе размерен, спокоен, она больше сосредоточена на работе. — Ты красивая женщина, только глупышка не будет беспокоиться.  — Но ты далеко не глупышка, Ферайе. — Мелис напрягается от этих слов, потому что она права, Ферайе не глупышка и никогда не будет ею.  Ферайе смеется еще более явно, а затем продолжает. — Он мог разозлиться на меня, поехать к тебе и дать тебе одну ночь, — она смолкает, потому что ей тяжело произносить это в слух, даже мысль о том, что Атеш мог поехать к Мелис.— но он этого не сделал, он заявил свои права на меня, как на свою жену. Ферайе смолкает, она слышит приближающиеся шаги от открытой двери, кто время как видит, что Мелис от ее ответа находилась в совершенно безрадостном состоянии.  — Ферайе! — звонкий голос госпожи Назлы, раздается в дверях, следом за ней заходит фотограф и визажист. — Мы пришли, чтобы взяться за работу.  — Несколько минут, мне осталось немного деталей и я отпущу Мелис на макияж и прическу. — Ферайе полностью отпускает тему разговора с Мелис и уходит в работу, закрепляя остатки декора.

 ***

— Наш сын совершенно не похож ни на тебя, ни на меня, Гюльфем. — тихий голос Вурала с хрипотой раздается на кухне особняка, пока Гюльфем заваривала чай в небольшом чайнике. — И меня это несказанно радует, не знаю, как тебя. — отвечает Гюльфем, уже складывая на тарелку лимон и другие необходимые для чая фрукты. — В отличии от нас с тобой, эти дети борются до конца за свою любовь и себя.  Вурал кривится в лице, так как слова Гюльфем проходят по нему словно острие ножа, потому что все о чем она говорила было истиной. Если бы тогда вернувшись с армии, он позволил Гюльфем сказать, заявил бы свои права на нее, то их жизнь сложилась бы иначе, он имел бы шансы видеть, как растет его сын, возможно сам бы стал совершенно другим человеком.  — Время, мы потеряли самое ценное, Гюльфем. Время. — его голос теперь отдает видимой тяжестью и грустью, поскольку многие вещи уже было невозможно исправить. — Все люди совершают ошибки, просто некоторые не все в силах повернуться к ним лицом. — она смолкает протягивая ему чашку с чаем. — Но наш сын и невестка к большому счастью, обладают огромным мужеством, чтобы поворачиваться друг к другу. — женщина садится напротив, а затем добавляет. — Осторожно горячий. — Я вижу общение с нашей невесткой сделало из тебя философа, Гюльфем. — тон Вурала звучит с нескрытой иронией, ведь раньше Гюльфем не говорила на столь глубокие темы. — Ты заходи почаще, быть может и тебе что — то поможет. — Гюльфем  смолкает и делает глоток чая. — Для меня далеки все эти темы, я предпочитаю логику и ясность.  Гульфем видит, как Вурал проходит через отрицание духовной чепухи, и это вызывает на ее лице улыбку. — Ясность имеет смысл, если разум не затуманен, господин Вурал. — Гульфем опускает руки вниз и неожиданно ей на колени прыгает ее недавно перевезенная из особняка Гюльсоев кошка — Ясмин. Женщина с прелестной заботой гладит любимого питомца, а та мурлычет в ответ. Вурала раздражает сей картина, мужчина недовольно отставляет чашку в сторону от того, что даже с домашним животным Гюльфем была добрее и нежнее, чем к нему. Недовольно хмыкнув мужчина встает из — за стола и направляется к выходу, пробормотав себе под нос. — Какая ты жестокая женщина, Гюльфем.  Вурал идет в сторону и едва успевает пересечь порог, как у него перед ногами проскальзывает кошка еще несколько секунд назад сидевшая на коленях у Гюльфем, мужчина едва удерживается, чтобы не споткнуться в тот момент, как пушистый питомец мяучит и мчится прочь, будто заступаясь за свою хозяйку. Он держится за дверной проход  резко переводя ноги в правильное состояние, в то время как Гюльфем за спиной хохочет, попивая из чашки свой любимый чай.

***

Путь до психиатрической клинике, где лежал Окан предстоял нелегким и Атешу предстояло слишком хорошо замаскироваться, чтобы получить доступ к брату. Мужчине пришлось перевоплотиться в совершенно непривычный ему образ  сотрудника больницы. Белый халат и очки, в его руках что — то типо методички с записями о состоянии здоровья пациентов. Важно было не создать никаких подозрений.  Мужчина идет по коридору, встречая на пути сотрудников клиники, которые приветствуют его как коллегу, и Атеш совершенно не знает как реагировать, кроме того как одобрительно кивает в ответ, а затем сворачивает в сторону на лестницу, чтобы подняться к палате Окана. Атеш оглядывается по сторонам и совершенно спокойно входит в палату, закрывая негромко дверь.  — Окан, братик. — Атеш встречает Окана глазами и бросается к брату. — Брат, ты пришел! — Окан радостно вскакивает навстречу с больничной кровати и бросается с ответными объятиями.  Атеш заключает Окана в крепкие объятия, из всех братьев Окан всегда был тем, кто олицетворял для него братство. Да, Окан совершал ошибки, да ему приходилось нередко выбирать Ямана вместо Атеша, но Атеш всегда относился в младшему брату с пониманием, потому что знал истинные причины, если Атеш мог идти без братьев, то Яман всегда будет нуждаться в направляющей, чтобы не совершить ненужных действий, и в конечном итоге жертва Окана обошлась ему тем, что Яман стал тем, кто заточил Окана в клетку, лишив свободы и права на существование.  — У нас мало времени, Окан. — Атеш снова напоминает себе и брату о времени, которое ускользало сквозь пальцы. — Масал передала мне всю информацию, я сдал таблетки на экспертизу, это очень сильные транквилизаторы, Окан. — голос Атеш сходит совсем к шепоту, он уводит Окана дальше от двери, чтобы их никто не слышал. — Они сказались на твоем психическом состоянии. Яман завладел фабрикой, но пока что по — доверенности, которую ты подписал через Масал. Она хорошо помогла, правда, я не понимаю какой мотив у Масал идти против Ямана. Окан вздыхает, качая головой.  — Мне пришлось запудрить ей голову, что Яман в опасности и она в полном распутье, — Окан смолкает, вздыхая с неким сожалением. — я не до конца уверен, что она дойдет с нами до конца, брат. Яман очень сильно на нее влияет. Атеш с абсолютным пониманием происходящего соглашается с братом, поэтому вызволение Окана произойдет без Масал. — Я оставлю тебе телефон, он совершенно безопасен. — Атеш достает из кармана халата небольшой смартфон и отдает Окану. — Завтра после того, как Масал придет к тебе напиши, о нашей встрече ничего не говори, — Атеш на мгновение замирает, думая как лучше сделать. — скажи, что у меня не получилось пробраться к тебе. — Брат, ты заберешь меня отсюда? — Окан безнадежно задает вопрос, печально глядя своими осунувшимися глазами.  — Завтра, Окан, завтра. — Атеш напряженно смотрит на дверь, он беспокоится, что кто — то из персонала придет и застанет его врасплох. — Завтра я приду к тебе, после того, как придет Масал. Мы вызволим тебя через черный ход и пока ты побудешь в особняке Бакырджи с нашей мамой. — руки Атеша опускаются на плечо Окана в поддержку и уверенность. — Нам нужно восстановить твой социальный статус и признать тебя снова дееспособным, а потом мы вернем тебе все, что у тебя забрали. Главное, доверься мне Окан.  Атеш знает, что Окан чист душой и никогда не имел злых побуждений, кроме неопытности и незнания, откуда рождались его ошибки и неверные решения, но сейчас Атешу была необходима решительность Окана, его смелость и желание идти до конца.  — Хорошо, я все понял, брат. — Окан одобрительно качает головой, а затем снова, как ребенок обнимает старшего брата. — Главное ничего не бойся, Окан. Я вытащу тебя отсюда. — Атеш хлопает Окана по спине, а затем высвобождает. — Спрячь телефон и сделай вид будто меня здесь не было. Ничего в твоем поведении не должно вызывать подозрения, нам нельзя ошибиться завтра, Окан. — Атеш снова смотрит на дверь, он знает что скоро начнется обход докторов по палатам. — Если я не вытащу тебя и нас раскроют, я не смогу больше тебе помочь, так как опека на руках Ямана.  Слова Атеша все больше пугают Окана и придают ему уверенности, он бросается к кровати, чуть приподнимает матрас в котором кажется уже была дырка и засовывает туда смартфон.  — Я все сделаю брат, будь уверен. — Окан закрывает матрас и одновременно молвит. — Я должен идти, Окан. Время на исходе.  Напоследок Атеш обнимает Окана в короткие объятия и спешным шагом покидает палату младшего брата.

***

В то время, как Мелис активно позировала на камеру для фотоснимков, Ферайе сидела рядом с госпожой Назлы, рассматривая наброски будущих коллекций и того, что предстояло переработать. Отложив эскизы в сторону, Ферайе берется за чашку с чаем, чтобы сделать глоток.  — Ферайе, ты совсем ничего не взяла из сладостей, что я принесла. — госпожа Назлы удивленно распахнула глаза, протягивая коробочку с печеньем и конфетами. — Ты что бережешь фигуру?  Ферайе улыбается и берет одну небольшую конфету в синей обертке. — Нет, я просто слишком увлеклась рабочим процессом. — признается девушка, словно это было частой проблемой во время работы. — Иногда могу так сильно уйти в работу, что забываю даже пообедать. Атеш иногда жалуется на это, когда мне приходится уплетать за ужином больше обычного, потому что я голодна, как волк.  Ферайе прерывается не успевая продолжить говорить, так как на пороге ателье появляется Алейна.  — Алейна?! — Ферайе обеспокоено обращается к сестре и между этим смотрит на госпожу Назлы, а затем снова на Алейну, чьи глаза буквально нервно тряслись.  — Сестра, нужно поговорить. — голос Алейны взволнованно дрожит, она игнорирует даже то, что Ферайе может быть занята работой. Ферайе тяжело вздыхает, и снова бросает взгляд на госпожу Назлы, ей очень неудобно и не хочется быть не пунктуальной в работе. — Это терпит до вечера? Я сейчас работаю, Алейна. — Ферайе чувствует вину перед сестрой, так как Алейна сейчас очень чувствительна во время беременности, поэтому Ферош опускает глаза.  — Я не знаю, мое состояние может ухудшиться из — за токсикоза, сестра, но мне нужно немного твоего времени и мудрого совета. — Алейна опускает руки на живот и с надеждой смотрит на Ферайе. Ферайе снова поворачивает голову на госпожу Назлы  и сковывает руки в замочек. — Госпожа Назлы простите, я не потрачу много времени. — ее голос тих, отдает виной за то, так как она очень дорожит статусом этой женщины и ее доверием, еще не до конца понимая какие моменты могут быть допустимы в рабочем процессе. — О чем речь Ферайе, тем более девушка  беременна, иди конечно и возвращайся, как поговорите. — Назлы совсем не понимает беспокойства Ферайе и совершенно спокойно позволяет уйти на разговор с сестрой. Ферайе аккуратно привстает и быстро идет к Алейне, уводя ее в свободное место за пределами ателье.  — Что случилось, Алейна? — Ферайе обеспокоено подхватывает сестру под руку, а другой рукой касается лба, проверяя нет ли у Алейны температуры, так как ее губы немного тряслись и Ферайе заподозрила озноб. — Ты была во всем права, Ферайе! — Алейна обреченно опускает руки на подоконник. — Я не нужна Яману. Ни с ребенком, ни без него.  Алейна закрывает глаза и разводит руки в сторону.  — Ему вообще никто не нужен, Алейна. — Ферайе кладет руку на руку Алейны поддерживая. — Он всегда думал только о себе, его ненависть и зависть к другим основаны на осознании собственной никчемности, иначе он бы оценил какая ты прекрасная и замечательная женщина. Алейна поднимает глаза на Ферайе и совершенно не видит в ней никого из тех, кто мог бы ей навредить. Ферайе, которая раньше казалась Алейне кошмаром, который не дает спать по ночам из — за одержимости Ямана Ферайе, Алейна боялась и того дня летом, когда Ферайе вернулась, что Яман снова упадет в ее омут с головой, но с того дня, как Ферайе вернулась, сестра уже была совсем другим человеком в глазах Алейны.  — Ферайе, ты правда так считаешь? Что я хорошая? — Алейна смотрит на Ферайе все еще не веря, как сестра может всегда быть такой. — Ты чудесная, и ты заслуживаешь лучшего, чем Яман. — Ферайе улыбается и тянет руки, заключая Алейну в объятия. — Честно, я настаиваю на том, чтобы ты переехала к нам с Атешем, твое состояние беспокоит меня, я хочу чтобы твоя беременность прошла благополучно, Алейна.  Алейна впервые задумывается о возможности согласиться с Ферайе, но ей также впервые неловко обременять сестру своими проблемами. — Брат Атеш согласится?  Ферош удивленно раскрывает глаза от неожиданности. — Конечно! Я предупрежу его. — Ферайе поправляет кудрявые пряди Алейны и все еще смотрит на сестру с улыбкой. — Все будет хорошо, Алейна, ты проведешь беременность в благоприятной обстановке, родишь здорового и прелестного малыша. Алейна все еще грустит из — за того, что Ферайе не сумела до конца разделить с Алейной чувство беременности на равных. — И ты будешь любить моего малыша? — Алейна смотрит на Ферайе все еще сдерживая радость, которая легла на ее сердце теплыми словами сестры. — Как полюбила бы своего. — Ферайе еще крепче обнимает Алейну, поглаживая по волосам. — Все твои дети — это мои дети, я не буду любить их меньше, чем своих, если когда — либо Всевышний вознаградит меня малышом за мое терпение. Алейна успокаивается, ей становится значительно легче с сестрой.  — Я подумаю до завтра о переезде и сообщу тебе. — не слова выходят с легкостью, и Алейна находит в этом большой смысл. Быть может сам Аллах направляет ее в нужное направление? — Я пойду погуляю в парке, а потом поеду домой.  — Будь осторожна и береги себя. Твой малыш и твое здоровье важнее всего. — Ферош кладет руку на живот сестры и чувствует, как тот уже ощутимо округлился. — Скоро будет совсем большой. Ферайе улыбается, но с некой печалью, а затем снова улыбается. — Сестра, я забыла совсем поделиться с тобой… — Алейна нервно сглатывает. — Когда я уходила из дома, я слышала разговор тети Камуран и Ямана… Ферайе непонимающе сводит брови друг к другу, пытаясь уловить логическую цепочку. — И? О чем они говорили? Алейна совершенно спокойно отвечает. — Они хотят снова сделать тест, когда ребенок родится, чтобы исключить то, что я могла обмануть. Ферайе открывает рот от неожиданности и замирает. Ее будто ударило о холодный айсберг, она смотрит на Алейну замеревши взглядом несколько секунд, а потом будто пробуждается и задает вопрос. — В смысле? — Ферайе неподготовленно вздыхает. — Тест же сделали. — Эта вредная старуха настаивает, она хочет быть уверена лично, поэтому сказала Яману, что после рождения малыша сама найдет клинику. — Алейна смолкает на несколько секунд, поправляя сумочку на плече. — Честно, пусть делают, что хотят, я уже устала доказывать то, что достойна быть частью их семьи. Я сделала тест, и я знаю, что это ребенок Ямана.  Алейна делает шаг ближе к Ферайе и заключает сестру в объятия. — Спасибо, что ты есть у меня, Ферош. — ее слова искреннее срываются с губ. — Я пойду, будем на связи, тебе нельзя надолго отлучаться от работы.  Алейна отпускает Ферайе и направляется в сторону выхода вниз по ступенькам. А Ферайе все еще с распахнутыми глазами от неожиданной информации поворачивается в след Алейне, начиная поддаваться панике. Ее руки трясутся, она ждет пока сестра спустится вниз, чтобы она не увидела, и когда фигура Алейны полностью исчезла, черноволосая позволила эмоциям выйти наружу. Она отчаянно следует к подоконнику , на который рушит свои ручки. К глазам подступают слезы. — Что я наделала? — ее голос негромко звучит в тишине. — Что будет если все узнают? — крупные капли стекают по щекам, она ошиблась, решив примерить на себе роли вершителя судеб и Всевышний покарал ее. — Что если они узнают что я подделала тест? Что будет с Алейной и ее ребенком? Слова громко рушатся с ее губ, она начинает в истерике стучать руками по поверхности подоконника и плакать.  Разум был украден мыслями о страхе последствий, забирая от реальности, которая могла ударить еще хуже, чем намерения того, что еще не произошло, и Ферайе совершенно не подозревала того, что прямо сейчас ее одинокий крик безнадежности был запечатлен на экран телефона Мелис.