True Sapphire.

***

Ферайе просыпается от протяжного детского голоса, и обнаруживает, что лежит на покрывале среди травянистой опушки. На ней легкий белый сарафан с золотистой вышивкой, густые чёрные волосы собраны в тугой хвост. — Мамочка! — окрикивает Ферайе детский голос маленькой девочки, что мчится на неё своими объятиями. — Ягмур? — Ферайе непонимающе смотрит на малышку, обнимая и поглаживая по шелковистым чёрным волосам.  — Ягмур? — девочка поднимает глаза на Ферайе, удивлённо вопрошая любопытными глазками. — Кто такая Ягмур? Где Ягмур? Ферайе недоверчиво кладёт свои руки на плечи девочки и пристально смотрит ей в лицо. — Ты же Ягмур?! Девочка отрицательно качает головой. — Я не Ягмур… — медленно по словам произносит девочка, а затем заливается смехом. —  Мамочка, это же игра такая? — Милай, доченька, я же говорил тебе не убегать от меня далеко. — мягкий мужской голос слышится за спиной Ферайе, которая слегка заключила девочку в объятия и подняла на руки. Ферайе легонько чмокнула дочку в щечку и уже была готова обернуться, чтобы позвать Ямана, но удивлённо распахнув свои шоколадные очи видит перед собой Атеша, одетого в свободную белую рубашку и чёрные брюки, а в руках у него корзина с едой.  — Любимая, Милай уже большая и тяжёлая, аккуратнее. — Атеш ставит корзину на край покрывала и опускает лицо чуть ниже, заботливо касаясь губами лба Ферайе.  Светлая картинка мгновенно меркнет и обретает темноту. Ферайе просыпается и обнаруживает себя в белых больничных стенах. — Мой ребёнок.— хрипло, тяжёлыми губами шевелит Ферайе. Ее руки невесомо тянутся к животу, и она чувствует мёртвую пустоту, тяжелые веки закрываются, и по щекам Ферайе скатываются слёзы. Эта боль останется с ней надолго. Она убила своего ребёнка, она решила спасти его слишком поздно, и ее несчастное дитя заплатило жизнью за ее ошибки, которые она не сможет отмолить до конца своих дней.

***

Через несколько часов в палате Ферайе появляются ее отец и брат Четин, которые радостно встречали пришедшую в себя Ферош. — Ты нас очень напугала за эти три месяца, сестра. — Четин кладёт пакет с принесёнными вкусностями на больничную тумбочку возле кровати.  — Я была без сознания три месяца? — Ферай удивлённо сдвигает брови и смотрит на брата, а затем на отца. — Ты была месяц в реанимации, дочка. Врачи уже потеряли надежду, что ты очнёшься. Атеш вызвал своего доктора с Европы, он все три месяца наблюдает за тобой. — Мухсин кладёт руку на руку дочери и с улыбкой рассказывает ей подробности произошедшего. — Атеш? — Ферайе бросает его имя вопросом, а сама уходит в свои мысли. Он снова не бросил ее в беде, снова не оставил, хотя она этого не заслуживает. Не заслуживает его заботы и доброты. Она растоптала его, как мужчину, а он сделал все, чтобы спасти ей жизнь. — Да, господин Атеш привлёк своего доктора, когда здешние специалисты потеряли надежду на то, что ты очнёшься. — Четин не упустил возможности отметить заслуги Атеша перед Ферайе, ведь он все ещё надеялся, что его непутевая сестра по-достоинству оценит своего мужа. — Правда, никто больше не видел господина Атеша с того дня, но твой лечащий врач сказал, что он знает все о твоём состоянии. Ферайе переводит взгляд на отца, словно намекая, что им нужно поговорить. — Брат, оставь меня с папой, мне нужно с ним немного поговорить.  — Ферайе, какие могут быть разговоры, ты только утром очнулась, тебе нужно набираться сил и поправляться. Тебя только отключили от этой вредной аппаратуры. — Четин не уступал, он хотел быть в центре всех обсуждений, но когда Ферайе посмотрела на него поразительно серьёзным взглядом, он решил смягчиться перед сестрой. — Я возьму одно яблоко и угощу медсестру, пусть она мне расскажет все о твоём состоянии, и в чем ты нуждаешься, сестренка, а вы пока с отцом поговорите. Когда Четин уходит и закрывает дверь, Ферайе поднимается в сидячее состояние и Мухсин уже готов протянутой рукой возразить, чтобы дочь не утруждала свой слабый организм.  — Все в порядке, папа. — голос Ферайе спокоен, она подвигается ближе к Мухсину, чтобы только он ее слышал. — Ты, наверное прочитал то письмо, которое я оставила Атешу для тебя? — Ферайе виновато смотрит на отца и тот положительно качает головой. — Я оступилась, папа, такое иногда бывает, и за это расплачиваюсь всем. Все теперь знают про мой позор, мой ребёнок умер из-за моей глупости.  Девушка смолкает, нервно сглатывая, в горле немного пересохло, она берет стакан с водой с края тумбочки, и делает маленький глоток, прежде чем продолжить. — Я хотела уехать, чтобы прожить своё наказание в одиночестве, очиститься от этой грязи. Даже после этих месяцев в беспамятстве, я все ещё чувствую эту грязь на себе. Ферайк ставит обратно стакан на тумбочку и вновь возвращается к отцу, бережно берет его сухую руку в свою и смотрит на него печальным взглядом. — Я не смогла стать достойной дочерью, папа, но у меня ещё есть время, чтобы это исправить и  должным образом позаботиться о тебе. — она тянется к отцу и заключает его в крепкие объятия, она знает, что отец услышит ее и поймёт. — Сегодня вечером, я уеду в Стамбул, папа. Не беспокойся, я уже договорилась со своей знакомой из училища, она перебралась туда пару месяцев назад, она меня встретит и поможет устроиться.  Ферайе выдыхает с неким облегчением, и вновь кладёт руку на руку отца. — Я прошу тебя сообщить всем о моем отъезде завтра. Я обязательно свяжусь с тобой по прибытию и позвоню перед тем, как сяду в автобус до Стамбула.  — Я знал, что ты все равно захочешь уехать, дочка. — Мухсин печально закрывает глаза и одобрительно кивает головой. — Ты же знаешь, что я желаю тебе только добра и счастья, и если этот отъезд позволит тебе наполнить твои лёгкие новым дыханием, я не стану тебе мешать. — мужчина кладёт свободную руку на руку дочери. — Только не забывай своего старика, звони чаще и приезжай, я одобряю твое решение начать жизнь с нуля. По щекам Ферайе вновь текут слёзы печали в перемешку с радостью и полученным благословением отца. Они просидели ещё некоторое время, пока не вернулся Четин и они не решили поехать домой, так как Мухсину был необходим отдых, пообещав, что вернутся завтра. И только один Мухсин прощально смотрел на своего любимого ребёнка, зная, что завтра эта палата будет пуста.

***

Красота Ургюпа всегда восхищала Атеша, а выбор уехать за город подальше от давления действительности, оказался верным. Мужчина уже несколько месяцев проводит в арендованном за городом домике рядом с лесом.В полном одиночестве, раздумывая о дальнейшей жизни и решениях, которые ему необходимо было принять. Мужчина сидит на уличном кресле и попивает свой любимый кофе, который научился варить сам по ролику в Ютубе, и эта жизнь приносила успокоение для пылающего огня внутри него. Смахнув в сторону небрежно взлохмаченную челку, Атеш делает ещё один глоток кофе из чашки, перед тем, как на экране его телефона загорается уведомление с сообщением от Мухсина. «Ферайе очнулась, сегодня вечером она уезжает в Стамбул, я посчитал, что ты должен знать, сынок.» Атеш замирает, вновь читая смс, ставит стакан на столик, уводя застекленный взгляд в сторону. Жилки на его шее нервно надуваются, а глаза обретают заметный блеск. Он так и не увидит ее спустя несколько месяцев? Позволит ей уехать? Внутри вновь воспылал огонь, он не в силах ему противостоять, как и попытке вырвать женщину из сердца, любовь к которой опечаталась больным шрамом на сердце. Он все ещё любил ее, и в какой-то момент Атешу стало казаться, что эта любовь будет жить вечно. Атеш нажимает на боковую кнопку своего айфона и видит время, если он хочет сорваться за ней, то он должен это сделать сейчас, тогда он точно успеет. Мужчина поднимается быстро с кресла, и захватив кожаную куртку, висевшую на спинке кресла, накидывает поверх чёрной водолазки. Быстрым шагом, он направляется в сторону машины, и через несколько минут бешеным ревом мчится в сторону города.

***

Уйти из больницы оказалось несложной задачей, так как лечащего врача не было в больнице, а медсестра согласилась взять риск упущения больной за «небольшое» вознаграждение и даже помогла Ферайе добраться до такси. Следующий автобус до Стамбула был назначен на восемь часов вечера, у Ферайе оставалось больше часа, поэтому девушка загрузив чемодан в автобус, решила отправиться в местный магазин на автовокзале, чтобы взять себе немного еды и воды в дорогу. На кассе Ферайе обращает внимание, что у неё ещё есть около сорока минут, значит она может провести их на улице, перед тем, как отправится в путешествие в душном автобусе. Девушка запихивает выпечку и снэки с водой в сумку, свисающую на плече и выходит через раздвигающиеся двери магазина, увлечённо застёгивая сумочку, свисающую поверх белого пальто, пока ее внимание не привлекает появившаяся знакомая обувь в нескольких метрах от неё. Ферайе, все еще не веря, поднимает глаза и видит перед собой Атеша, который смотрел на неё, облокотившись на капот своего BMV.  Немного нервно взглотнув, девушка бросает взгляд на автобус, но все же направляется в сторону мужчины. Атеш всегда удивлял ее, теперь удивительным казалась смена его имиджа. Кожаная куртка вместо классического пальто, всегда уложенная гелем челка, теперь небрежно колыхалась по ветру. — Здравствуй, Атеш. — она приветствует его, а затем выдаёт интересующий вопрос. — Как ты узнал?  — Твой отец сообщил мне, Ферайе. Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь? — Атеш подходит к ней ближе, как и прежде опуская руки на ее плечи. Ферайе бросает глаза на его руки, а затем смотрит на Атеша каким-то странным взглядом, ощущая прежнее тепло и силу его рук, будто уверенная опора вернулась к ней. — Все в порядке, это благодаря доктору, которого ты привёз для меня. — Ферайе делает шаг ближе к его машине, заставляя Атеша убрать руки с ее плеч, и чуть облокачивается капот его машины. — Спасибо тебе за все, Атеш, ты дал мне возможность снова обрести шанс начать свою жизнь с чистого листа. Я никогда не забуду твою доброту.  Атеш опирается на капот рядом, его напряжённые руки рушатся на поверхность так, что Ферайе это замечает. Бледноликая девушка поворачивается в его сторону, чтобы видеть, как его глаза наливаются желанием ее остановить. Она знает, что он приехал за ней, но она должна сейчас пойти без него. Он сделал слишком много для того, чтобы она смогла обрести себя и осмелиться на самостоятельный шаг. Они почти пятнадцать минут стояли молча в поисках того, с чего им продолжить разговор, пока Атеш не взял решительную инициативу в свои руки вновь.  — Не уезжай, Ферайе, пожалуйста. — слова несдержанно срываются с губ, Атеша, он поворачивается к любимой женщине и берет ее за руки, прожигая взглядом твердости намерений. — Я готов помочь тебе начать новую жизнь, прошу тебя, останься.  И у Ферайе в груди все разрывается от его слов, лицо заливается жаром от его взгляда. Он все ещё продолжает любить ее? Почему она чувствует это изнывающее ощущение внутри? — Атеш, прости, я должна. Мне нужно уехать. — в ее голосе звучит сожалеющая печаль, лицо напрягается, ей кажется, что она сейчас заплачет, но Атеш резко высвободив ее руки прижимается к ней лицом, она чувствует жар исходящий от него, и то как тяжело он дышит, кажется и ей сейчас станет тяжело дышать. — Я люблю тебя. — его голос срывается шепотом, но каждое слово как удар, доводящий ее до слез, которые по маху волшебной палочки стекали по ее щекам. — Я все еще люблю тебя, Ферайе. Останься. — Атеш… — ее голос звучит бальзамом, но Ферайе понимала, что должна довести свой выбор до конца. — Если бы я могла отмотать время назад, я бы сделала всевозможное, чтобы полюбить тебя. — ее ладони тянутся к его лицу, заключают щетинистое лицо мужчины бережно с двух сторон. — Из всех Гюльсоев, ты больше всех достоин любви. Надеюсь, что однажды ты встретишь достойную женщину, которая согреет твое сердце.  Ферайе замирает, смотрит на него несдержанной грустью, она не может вот так оставить его без всякого ответа на ту любовь и заботу, что он к ней проявил, и набравшись смелости, Ферайе припадает губами к его щеке, оставляя память, прежде чем пройдёт время и он исцелится от чувств к ней, а потом забудет о ней.  — Но я не та женщина, Атеш. Прости и прощай. — у Ферайе перехватывает дыхание от сказанных слов. Было ли так на самом деле? Она видит, как люди погружаются в автобус, и боится что сейчас сорвётся из-за сомнений, заполняющих голову. Бросая прощальный взгляд на Атеша, чьи глаза залились краснотой и небольшой слизливостью, Ферайе спешно мчится к двери автобуса, оставляя Атеша позади. В груди что-то лопнуло и боль вырвалась наружу. Она чувствует прежде непризнанные ощущения от прощания с мужчиной, которого твердила себе, что не сможет полюбить из-за того, что не была его достойной. Слёзы текут потоком по щекам, она тяжело поднимается по ступеням в автобус, то и дело, поглядывая назад. Протянув водителю билет, Ферайе медленно скользнула дальше к своему месту у окна, и первое, что она не может сделать, так это не проверить уехал ли Атеш. Она поворачивает голову к окну и видит торчащую часть машины Атеша за автобусом. Становится тяжелее дышать. Почему все внутри горело невыносимым пламенем, причиняющим страдания? Рука несильно бьет по стеклу, упираясь пальцами, она все ещё смотрела на его авто, и ей кажется, что сейчас она сорвётся и помчится к нему навстречу. Глаза уже не в силах выпускать потоки слез, ком в горле подбирался, перекрывая дыхание, и Ферайе опустила руку на грудь, что продолжала ныть, сгорая и порождая новое эхо боли.   Черноволосая красавица, прикрывает глаза, пытаясь стабилизировать дыхание и этого хватает, чтобы дождаться, как автобус тронется с места. Девушка распахивает глаза и вновь бьет по стеклу рукой, безумно глядя, как очертания машины Атеша отдалялись от автобуса. Ей хочется вырвать всю боль, выкрикнуть ее в истошном крике. Почему все происходило так? Почему она проживает эти эмоции и чувства? Ферайе зарывается лицом в ладони, начиная несдержанно рыдать. Это был конец без права на исцеляющее начало. Они были обречены с самого начала.