Куй кузнец, пока горячо

      — Никогда не пойму твою любовь к звону молота об наковальню, — эхо показалось Талису недовольным и уставшим. Хотя его сейчас это мало волновало. Стук все с той же силой и ритмом раздавался по кузнице. Будто это все было привычным.       А в первый раз он очень испугался. Тот роковой, но и счастливый день он никогда не забудет. Грабеж в его лаборатории, взрыв небывалой силы. Красота хекстековских ядер показала себя не с самой лучшей стороны. Пострадала репутация дома Талисов, репутация самого Джейса - одного из перспективных студентов. Огонь отчаяния и печали сжигал внутри все остальные чувства. Особенно надежду. Если бы суд решился на изгнания молодого ученого, то неизвестно, что бы с тем произошло после. Что-то их переубедило, помнится даже, как Господин Хеймердингер опешил в своих обвинениях, а после за ним и остальные из совета. Джейс считал себя реалистом, но в тот момент он снова подумал про магию, как и тогда в детстве, что и сейчас она спасла его. Надежда, как феникс, распахнула крылья и вот он снова готов был идти навстречу трудностям постижению Аркейна. Оплата штрафа за погром комнаты общежития была велика, но дом Кирамман ему помогли. И снова какое-то чудо. Талис уже начал думать, что Фортуна очень сильно его полюбила.       Но его эти чувства быстро остудили. Минутная удача помогла ему, да, но вот половина записей была уже уничтожена, как и половина оборудования. Эти гады миротворцы слишком много о себе возомнили, когда так бесцеремонно, не дождавшись точного приговора суда решили исполнять приказ. С одной стороны хотелось кричать, безбожно бить молотом в ярости от содеянного, но с другой стороны они простые трудяги, которые ничего в этом не смыслят.       Противоречивые чувства слились в ураган, сметая остальные мысли. Сердце стучало, отдавало в виски, когда ящик с уцелевшими вещами отдали ему в руки. Как он добрался до своего дома, как прошел мимо встревоженной матери он не помнил. «Очнулся» уже он непосредственно в кузнице, когда кусок металла, лежащий на наковальне сломался на двое под ударами его кувалды.       —Не помешаю? — Голос принадлежал мужчине, возможно даже ровеснику Талиса, но в тот момент того больше волновала острая боль в ноге, ведь кувалда была и вправду очень тяжёлой.       — КТО ТЫ ТАКОЙ И КАК СЮДА ПРОБРАЛСЯ?!       — И очень громкий, — через несколько мгновений перед раскрасневшимся Джейсом начал проявляться силуэт человека. Очень худого, неестественно бледного, как призрак, человека, — Да и вообще вы, люди, крайне беспокойные.       Лицом к лицу предстал мужчина. Сердитый, что свидетельствовали хмурые брови, руки крепко, (видимо это единственная опора), держали замысловатый посох с завитыми ветками, будто они обвивали что-то, но там была пустота. Одежды в привычном понимании не было. Белоснежная простынь, на которую пролили акварельные краски, переливались от ярко-розового до сиреневого в свете печи, но и без нее были ярким источником. Самое чарующее, что Джейс находил в незнакомце — это глаза. Янтарь, такой чистый и яркий, они горели любопытством в перемешку с усталостью.       — Кто ты такой? — Исходящий от мужчины свет заставлял Талиса прикрыть ладонью свои глаза, но он все также продолжал смотреть на гостя.       — Люди мне давали разные имена в разное время, но зови меня Виктор, — Названный человек вальяжно, как мог себе позволить с таким посохом, расхаживал по кузнице, рассматривая что попадется, — И честно говоря, я не пробрался, а как бы выразиться...       Указательный и средний пальцы свободной руки оказались на губах Виктора, немного стуча в своеобразной мелодии, он продолжил обходить помещения. Джейс стоял в немом шоке, наблюдая за ним. Его походка конечно была тяжёлой, но не из-за посоха, а, видимо, травмированной ноги. Ему никак это не мешало.       — Остановимся на том, что я сегодня весь день с тобой хожу, просто решил появиться, — гость пожал плечами. Точной формулировки он не нашел, зато увидел то, что хотел. Ящик и его содержимое. Лёгким движением руки взлетел дневник Талиса, где он вел свои научные записи. Потом и Виктор оторвался от земли, порхая под потолком кузни. Одеяния будто плыли по волнам воды, а не просто левитировали.       Молодой учёный, наблюдая за этой картиной и вовсе застыл, как статуя, пытаясь привести мысли в порядок. Молот, который все это время лежал на полу, поднялся и полетел в сторону руки, которая на рефлексах схватила её.       — Ты продолжай себя дальше истязать, я просто почитать хотел, но воровать было бы неправильным.       — А, то есть ты считаешь, что я ничуть не испугаюсь странного парня, который летает у меня над головой и читает МОИ записи?!       — Да, кстати, ты собственник. Зачем после каждого уравнения оставлять герб своего дома?       Как позже выясниться Виктор — муза учёных, который приходит в трудную минуту, помогая тем в своих исследованиях, но он предпочитал называть себя «вольным ассистентом», но в понимании Джейса стал его партнёром. И вот уже семь лет как, Виктор спорил с ним, ставил эксперименты, выводил формулы. И они добились успеха. Хексврата — их детище, стало важным открытием, после которого Джейса признали человеком прогресса. Тому же было обидно, что все лавры присуждались ему одному, но будет странным и слегка сумасшедшим, если он расскажет про музу, которое ему помогает. С одной стороны кажется, что его труды это лишь иллюзия, которой он себя лелеял и сам ничего бы не достиг без Виктора, но с другой он никогда не делился своим многочисленным опытом и мудростью в полной мере. Такие мысли Виктор сразу отмахнул, сказав «я заинтересован в этом проекте, как учёный, а не как божество, которому просто скучно. Даже нам некоторые вещи неподвластны.» Часто, в образе синей сойки он на пару с Джейсом, искали подходящую литературу в библиотеке Академии или в книжных магазинах Пилтовера. Только нога и в птичьем обличии не могла нормально функционировать, отчего Виктору всегда приходилось много летать, но чаще всего он сидел на плече Джейса с поднятой ногой. Многие поклонники и советники считали, что сойка его талисман, но это молодой учёный никак не комментировал.       — А я не пойму, почему ты всегда так резко появляешься, но молчу же, — прервал тишину Талис, кладя кувалду на ее место. Его речь не было агрессивной. Спорить с музой было бесполезно, понял это он очень давно. Не смотря на собеседника, он продолжал работать над чем-то.       — Тоже верно, — Виктор хмыкнул, лавируя в воздухе. Он приблизился к учёному, — Вроде нам не нужны были новые детали.       — Это не для этого, — Не отвлекаясь, произнес Талис, закрывая лицо защитной маской. Рукой он показал, чтоб Виктор не приближался, будто забывая, что он не человек и ему чужда боль, пока тот, как всегда с меланхоличным взглядом смотрел на работу Джейса. Тот же в свою очередь сваривал куски металла. Вообще эта груда долго пылилась на отдельном столе. Периодически там прибавлялись куски, что-то отдельными элементами лежало поодаль от остальных частей уже готовым, Виктор никогда не акцентировал на этом внимание, считая, что таким странным образом Джейс выпускал пар, и это отчасти было правдой, ведь после светских мероприятий и заседаний в совете мужчина приходил выжатый, как лимон или вовсе чем-то недовольным. В такие моменты Виктор не совался. Постепенно груда метала превращалось во что-то большое, грандиозное, как и сам кузнец. От своих мыслей Виктор удивлённо поднял брови, не веря тому, о чем подумал. А между тем работа продолжалась и даже набирала обороты. Не снимая маски, мужчина все работал и работал, не беря во внимание, что у него есть зритель. Только вот маска прятала за собой очень смущённое, красное лицо Джейса. Он хотел сделать какую-то интригу, подготовил речь, даже придумал причину, по которой позвал Виктора, но, как и в тот день, все пошло не по плану. А между этим искры летали в разные стороны, создавая в воздухе своеобразный танец фейерверка. Три часа. Все это время Виктор зачарованно наблюдал за...       — Это букет цветов? Нельзя было ей нормальные подарить?       — Во-первых, да, это букет, — сварочная маска была надета плотно, отчего ее было ещё сложнее снимать. Лицо покраснело от жары окончательно и Талис тяжело дышал, — А во-вторых, кому ей?       — Для Метарды, — спокойно произнес Виктор, меняя положение в воздухе.       — Для Мэл? — Учёный опешил, наблюдая за плавающим партнёром. — А ей в честь чего?       — Но ты же попал в совет из-за нее, нет? Букеты же дарят возлюбленным, правильно?       Джейс скривился в лице непонимания. За семь лет Виктор так и не понимал и половину человеческих чувств, захотелось устало взвыть. Он присел на пустующий рядом стол, чтоб дать себе немного расслабиться. Такая трудоёмкая работа в течении нескольких недель завершилась. Только адресат не понял все, как нужно.       — Это не ей.       — Что, прости?       — Этот букет предназначался тебе, — неуверенно начал Талис, зарывая ладонь в вспотевшие волосы, мешающие на лице, — Там сочетания гардении, камелии и гибискуса.       Виктор опустился на пол. Рука, как всегда на посохе и неспешным стуком он добрался до стола, не веря в происходящее. Ему не делали подношения, как остальным божествам, но и не дарили подарок, как простому человеку, которым он когда-то был. Взгляд метался от бутона к бутону, пытаясь выяснить как выглядят те цветы, про которые говорил Джейс. Самые крайние оказались гардении, сделанные из очень осветлённого металла, представить даже сложно, насколько Джейс трудился над тем, чтобы их передать точным образом, ведь этот вихрь в середине бутона выглядел очень аккуратным, даже нельзя было сказать, что каждый лепесток был сварен вручную. Дальше шла камелия. Ее бутоны были симметричны и чем-то походили на всем излюбленные розы, но конец лепестков не был раскручен. Нет, это было ровное и вымеренное искусство, потому что можно было проследить последовательность расположения. В самом центре расположился гибискус. Как он добился сделать несколько волнистых лепестков?! Так захотелось дотронуться до них, почувствовать, как под весом пальцев они изогнутся.       — Невозможно, — томно произнес Виктор, не отрывая взгляда от букета. От неожиданного голоса Талис немного вздрогнул.       — Гардения отражает восхищение, ведь ты шел со мной бок о бок все эти года. И мне кажется, я не достоин такой любви к нашему проекту, — учёный поднялся, приводя себя в боле менее нормальный вид, — камелия - это благодарность, что ты делился со мной своими знаниями, — Он шел аккуратно, тихо, боясь спугнуть, — А гибискус выражает...       — Вечную любовь, — закончил Виктор. На лице отразилось многое. Это было и смущение, и радость, смятение и печаль.       — Да, ее самую... Прости, я так долго готовился, что сейчас в самый ответственный момент я забыл, что хотел сказать.       — На тебя это не похоже. Обычно ты больше говоришь, — Виктор улыбнулся, наконец поворачиваясь к Джейсу. В данный момент он был ниже Талиса, такого роста он был, будучи человеком. Свободная рука потянулась к щеке партнёра. Под пальцами ощущалась небольшая щетина, опять он забыл побриться. Мужчина устало прильнул к ладони, закрывая глаза, при этом держа ее, чтобы Виктор точно её не убрал, — Джейс, я -       — Ты бессмертен и в твоих воспоминаниях я останусь возможно просто пятном, но в моих ты занимаешь отдельное место. Я люблю тебя, Виктор.       К губам Талиса притронулись. Поцелуй был нежным, скромным, едва ощутимым. Хотелось его углубить, продолжить, показать свои чувства как можно сильнее, но только прошла мысль об этом, губы ушли. Перед глазами снова взлетающий Виктор. С печальным взглядом любимых янтарных глаз. Джейс хотел, опустить его, только муза улетела за спину и не давала повернуться к нему.       — Я тоже бесконечно люблю, Джейс Талис, — тихим шепотом начал Виктор, обвивая руками шею учёного, — Прошу, только дождись меня.       После этих слов Талис резко развернулся, а Виктор становился прозрачнее, исчезая. Он не успел схватить его.

***

      Прошел месяц. Самый ужасный и долгий месяц в его жизни. И будто небо было с ним согласным. Все эти дни нескончаемым потоком лил дождь, который вместе с Джейсом горевал. Все это время мужчина не находил себе места. Он не заходил в кузницу, при одной только мысли о том дне на душе становилось противнее, тот самый железный букет так и одиноко стоял среди прошлых прототипов, он не заходил в лабораторию, даже ассистентку Скай он отправил в небольшой отпуск, причину он так ей и не назвал. Он не появлялся на собрании совета. Мэл была в смятении и ярости от бездействия подопечного, отчего быстрым ответом ей последовала такая же ярость. Джейс никого не желал видеть, слышать и как либо участвовать в мире. Его мир куда-то пропал.       В очередной вечер Талис стоял возле окна, взирая на дождливый Пилтовер. Интересно, связан ли дождь с Виктором? Нет, Виктор походил больше на утренний туман, сквозь который поднималось солнце. Он тот самый кусочек неба, который переходил от ночного синего до утреннего розового. Он самый волнующий, самый трепетный, самый любимый в жизни ученого. Хотелось выйти на улицу и молить у бога его Виктора. И он вышел. Вышел и капли падали ему на лицо, не давая возможность сконцентрировать мысли или, возможно, чтобы Джейс не почувствовал своих собственных слез.       Он так и продолжал стоять, ждать чего-то, пока за облаками не появилось солнце, но сейчас он не был ему рад. Открыв глаза ему предстала самый обычный рассвет. Лучи медленно перекатывались с земли на стены домов, а после на крыши. Тучи уходили прочь, так и не смыв печаль Талиса.       —Не помешаю?       Не веря своим ушам, Джейс распахнул глаза, ожидая увидеть летающего Виктора. Ничего, вот и пошли галлюцинации от тоски. Что будет дальше? Вдруг его кто-то потянул за шиворот рубашки, наклоняя вниз.       — А борода тебе к лицу, Джейс Талис.       — ВИКТОР!       В ворохе счастливого смеха и радости учёный поднял Виктора на руки, вызвавшая того над собой. Как и раньше, Виктор наблюдал за ним сверху вниз.       — Пожалуйста, больше не уходи до конца моей жизни.       — Нашей жизни, Джейс, нашей, — после этих слов Виктор наклонился к держащему его Джейсу и поцеловал. Медленно, смакуя его и пробуя на вкус, потому что он забыл за это время какой он. Страстно, потому что скучал, властно, показывая свою вечную любовь. Теперь рассвет был с лёгким туманом и переливом от ночного синего до утреннего розового. Теперь они вместе будут дальше ковать свою любовь.