Charcoal and Confessions

      Возвращение в детский лагерь явно не было пределом мечтаний Дарьи. Добровольно ехать в место, где приходилось терпеть коллективные посиделки у костра, запах грязных носков и неизбежные песни о «духе единства», выглядело не самым лучшим планом на уикенд. Впрочем, ненамного хуже, чем помогать отцу убирать гараж или слушать мамины очередные разговоры о колледжах.             "Танк" медленно тарахтел по извилистой дороге, и двигатель опасно постукивал, будто и он протестовал против этой поездки. Дарья сидела на заднем сиденье, привалившись плечом к окну, и лениво наблюдала за мелькающими деревьями. Воздух в машине казался тягучим от запаха старых сидений и легкой примеси табачного дыма — неизменный «аромат» фургона Трента.       — Фу-у-у-у, — протянула Квин с переднего сиденья, глядя в окно. — Вы посмотрите, какие овцы грязные! Я больше никогда не куплю ничего из натуральной шерсти. Отныне я перехожу на другие материалы.       — Как думаешь, рассказать ей про хлопок? — вполголоса сказала Джейн, подавив смешок и сжав плечо Дарьи.       — Я бы сказала, но боюсь, что она объявит бойкот всей текстильной промышленности, — с иронией заметила Дарья.       Квин бросила взгляд в зеркало заднего вида, заметив, что сзади явно что-то обсуждают.       — Вы там что, обо мне говорите? — её голос прозвучал с подозрением, но она тут же переключилась на новую тему: — Боже, тут даже магазинов нормальных нет. Мне жаль этих людей.       Квин продолжила разглагольствовать, но Дарья едва это заметила. Она смотрела в окно, наблюдая, как за стеклом мелькает сельский пейзаж, и чувствовала, как напряжение, оставшееся после вчерашнего разговора с Хелен, никак не отпускает.       — Эй, всё в порядке? — шёпотом спросила Джейн с ноткой беспокойства.       Дарья почувствовала, как её грудь сдавило. Она могла отмахнуться, но скрывать что-то от Джейн ней казалось почти бессмысленным. Дарья перевела взгляд с окна на её лицо. В этом спокойном, лукавом взгляде было больше поддержки, чем она готова была признать.       Она ненадолго замялась, не решаясь, но всё же сказала:       — Я… не знаю. — Её пальцы слегка дрогнули. Дарья вздохнула, переведя взгляд обратно на окно. — Думаю, мама начинает что-то подозревать.       Наконец, она выпустила это наружу. Просто и тихо, но теперь слова висели в воздухе, обретая пугающий вес. Дарья чувствовала, как её сердце начало стучать чуть быстрее. Она ненавидела, когда её чувства становились такими… заметными. Мать заметила. Теперь Джейн заметила. Это пугало её больше, чем она готова была признаться.       Лёгкое, почти невесомое прикосновение Джейн было настолько естественным, что Дарья даже не заметила, когда она взяла её за руку. Она украдкой посмотрела на Джейн, ожидая какой-то реакции. Возможно, шутки или даже недоумения. Но вместо этого она увидела спокойствие. Тёплое и уверенное, которое всегда восхищало её и в то же время вызывало зависть.       — Ты сама говорила, что мастерски увиливаешь от разговоров, — наконец сказала Джейн, чуть поджав губы, как будто размышляя, что ещё добавить. — Давай ты не будешь всё усложнять раньше времени.       Дарья вздохнула, немного расслабившись от этого спокойного тона.       — Ты всегда так говоришь, Лейн. Но ты ведь не знаешь, что значит быть в моей семье.       Дарья взглянула в зеркало заднего вида и наткнулась на отражение наблюдающей за ними сестры. Парадоксально, но на её лице не было насмешки или осуждения — только лёгкое удивление и… что-то еще, что Дарья интерпретировать не смогла.       — У мамы есть один плюс, — сказала Квин, словно невзначай. — Она может впасть в шок, но в итоге всё равно притворяется, что всё нормально. — Она сделала паузу, словно собираясь добавить что-то ещё, и продолжила, сменив тон на более легкомысленный: — Кстати, Дарья, тебе бы стоило чаще использовать кондиционер для волос. Говорю как эксперт.       Дарья с преувеличенным вздохом закатила глаза, но внутри что-то ёкнуло.       Джейн первой нарушила молчание, легко хлопнув её по колену.       — Видишь? Даже Квин считает, что всё не так плохо. Если это не аргумент, то я не знаю, что ещё может тебя убедить.       Дарья перевела взгляд на Джейн, слегка прищурившись. Её сарказм включился автоматически:       — Аргумент, говоришь? Я бы назвала это побочным эффектом семейной травмы.       Джейн усмехнулась, не обращая внимания на сарказм. Её пальцы скользнули чуть выше, сжимая её предплечье. Жест показался Дарье удивительно ободряющим.       — Ладно, Моргендорфер, продолжай ворчать. Но если кто и способен справиться с Хелен, так это ты, — сказала Джейн с уверенностью, которая заставила Дарью ненадолго замолчать.       Дарья снова взглянула на зеркало заднего вида и заметила, как Квин вернула внимание к своему отражению, машинально поправляя волосы. Но теперь Дарья видела в её действиях нечто большее, чем просто привычный нарциссизм. Возможно, её сестра действительно старалась поддержать её по-своему. Хотя она привыкла держаться настороженно, внутри возникло лёгкое чувство облегчения. Может быть, Квин действительно не так уж безнадёжна.       ***       Фургон Трента чихнул и, наконец, остановился на парковке лагеря. Табличка «Лагерь Гризли: Единство, природа, дух» выглядела точно так же, как и в её воспоминаниях — облупившаяся краска, покосившиеся буквы. Она усмехнулась. Единство? Вряд ли. Здесь каждый пытался выжить в своём маленьком мирке. Природа? Да, её здесь было много, но вдохновение она не вызывала. А вот «дух» — это было странное слово, которое цепляло. Возможно, дух был не про костры и песни, а про то, как каждый из них, подростков, боролся с чем-то невидимым.       Она тут же заметила, как Квин направилась к группе девушек у входа. Глядя на их «бесконтактные» поцелуи в щеку, Дарья прищурилась, вспоминая свой первый день здесь. Тогда Квин с лёгкостью влилась в компанию таких же блестящих и жизнерадостных, как она сама. Дарья же пыталась спрятаться за книгой, пока Хелен не конфисковала её в надежде, что это заставит дочь «социализироваться».       — Да, ничего не изменилось, — пробормотала Дарья, облокотившись на фургон. Она поделилась с Джейн историей, как Квин, откровенно её стыдясь, начала представлять её своей «кузиной».       — Так вот, когда это началось, — протянула Джейн, слегка прищурив глаза, явно наслаждаясь деталями прошлого Дарьи.       — Знаешь, — сказала Дарья, — ты могла бы остаться и страдать здесь вместе со мной. Это было бы отличное совместное воспоминание.       Джейн усмехнулась, слегка наклонив голову:       — Можешь сама ко мне присоединиться. Будем ездить по окрестностям, может наткнемся на что-то достойное внимания.       — Звучит как план, который мне хотелось бы осуществить, — Дарья приподняла бровь, скептически глядя на неё. — Особенно, если это значит оставить Квин здесь.       — Обещаю, как только всё закончится, мы вернёмся за тобой, — Джейн улыбнулась.       Дарья лишь хмыкнула, но её мысли прервал смутно знакомый голос:       — Дарья, это ты?!       Дарья подняла глаза и увидела, как к ним приближается обсыпанная веснушками девушка в квадратных очках. Амелия. Её походка была чуть неуклюжей, но лицо светилось радостью. Она, казалось, совсем не изменилась.       — Нет, я дублёр, чтобы запутать наёмных убийц, — сухо ответила она, прежде чем сдаться. — Привет, Амелия.       — Слава Богу! Я так боялась, что ты не приедешь, — воскликнула та, не замечая сарказма в голосе Дарьи.       Амелия остановилась в шаге от них, чуть не задыхаясь от эмоций.       — Если бы ты не приехала, мне тогда и смысла бы не было приезжать. Тогда и поговорить не с кем. Что нового?       Джейн, наблюдая за сценой, скрестила руки и с интересом склонила голову:       — Оказывается, у Дарьи есть свой тайный фан-клуб.       — Обалдеть, — добавил Трент с едва заметной усмешкой, глядя на Амелию, которая буквально светилась счастьем.       Дарья хмуро взглянула на обоих, в то время как Амелия в удивлении обернулась на Джейн:       — У тебя есть фан-клуб? Круто!       — Дарья, когда-то ты сказала, что была изгоем, которого никто не любит. Что, вся наша жизнь построена на лжи? — с насмешливым разочарованием спросила Джейн, поджав губы, чтобы не рассмеяться.       Дарья только вздохнула. Она собралась ответить, но их прервал парень в футболке с логотипом лагеря. Скип. Еще одно чудесное воспоминание, и даже не одно… С охапкой футболок он подошёл к группе ближе.       — Привет, Гризли! Привет! Вперёд, Гризли! — затараторил он, словно слоган застрял у него в голове.       — О, нет, — едва слышно пробормотала Дарья, слегка отстраняясь от приближающегося энтузиаста.       Скип начал раздавать футболки, громко приговаривая:       — Новые майки для всех! Вперёд, Гризли!       Джейн, уже начавшая пятиться назад, повернулась к Дарье:       — Пожалуй, нам пора.       Трент, глядя на бесконечно болтающего Скипа, кивнул.       — Да, поехали.       Дарья попыталась сделать шаг назад, но Скип уже приблизился к ней с футболкой в руках.       — Вперёд, Гризли! — прокричал он, с энтузиазмом протягивая ей одежду.       Дарья вздохнула. «Это будет очень долгий день,» — подумала она, провожая взглядом уезжающий фургон.       ***       Дарья сидела за деревянным столиком, её книга раскрыта перед ней, но взгляд блуждал по знакомым, но никак не складывающимся словам. Она сидела в одиночестве, совсем как в старые-добрые. Ну, в относительном одиночестве — если не считать Амелию, которая увязалась за ней и явно не планировала замолкать.       Дарья украдкой скосила глаза на Амелию, которая болтала, теребя край своей лагерной футболки, и невольно заметила, как та смотрела на неё. С таким восхищением, что это начинало раздражать. «Почему именно я?» — подумала Дарья, невольно закатив глаза. Она перелистнула страницу, ничего на предыдущей даже не уловив, лишь для того, чтобы занять руки.       — А помнишь, как мы все катались на лошадях? — голос Амелии, полный восторга, снова вырвал Дарью из её мыслей. — Ты тогда так уверенно выглядела, рванула вперёд, как будто знала, куда ехать.       Дарья медленно подняла взгляд, её брови слегка приподнялись. Дарья закрыла книгу, положив её на стол, и сцепила пальцы перед собой.       — Ты имеешь в виду, когда моя лошадь понесла, сбросила меня в реку, и мне пришлось накладывать девять швов?       Амелия замолчала, её улыбка слегка померкла.       — Ах… да, я, наверное, запомнила это немного иначе, — пробормотала она, слегка поёживаясь. — Ну… но это было весело, правда? Ну, кроме… реки и швов.       Дарья закатила глаза, но её голос остался спокойным.       — Если веселье — это борьба за выживание, то да, невероятное развлечение.       Амелия, как будто пропуская сарказм мимо ушей, продолжила:       — А помнишь, как Скип каждый день придумывал новые правила? «Гризли должны быть сильными», «Гризли не жалуются»…       — Он просто самопровозглашенный диктатор несуществующей империи. Половина этих людей терпеть не может Скипа, но никто из них не хочет первым выступить против него. Так что мы следуем за стадом и оканчиваем дни в тихом отчаянии, — сказала Дарья безэмоционально.       Разговор начал ее откровенно утомлять. Она снова сделала попытку погрузиться в чтение, но Амелия не замолкала ни на секунду:       — Дарья, ты слышала, что я сказала? Хорошо, что мы с тобой не такие, правда? Мы не идем с тобой за этим стадом.       Терпение у Дарьи закончилось.       — Амелия, взгляни на себя. Ты преследуешь меня с первой минуты. Да, ты права, я не хочу быть частью стада и свое стадо я тоже не хочу. Может найдешь тихий уголок и попробуешь обрести индивидуальность?       — Дарья, я так ждала этой встречи. Я думала, мы с тобой друзья, — она нахмурилась. — Но ты никого не любишь.       Дарья подняла глаза, наблюдая, как Амелия решительно удаляется. Она даже не обернулась на оклик. Её быстрые шаги словно звучали эхом в голове Дарьи, где всё ещё крутилась эта фраза: «Ты никого не любишь». Она отвела взгляд на книгу, но слова на страницах внезапно стали неразборчивыми. «Никого не люблю?» — думала она, чувствуя знакомое раздражение, перерастающее во что-то более глубокое. Она уже давно привыкла к своему сарказму и отстранённости, но что, если это стало не только её щитом, но и её клеткой?       Дарья устало вздохнула, пытаясь отмахнуться от чувства вины. Она знала, что Амелия просто искала признания, искреннего одобрения, чего-то, что могло бы придать её действиям смысл. А Дарья — она всегда выбирала не замечать таких вещей. «И зачем я это сказала?» — мелькнуло у неё в голове. Вспоминая полные обиды глаза Амелии, она почувствовала, как что-то тянет её встать и пойти за ней.       Она нахмурилась и снова уставилась в книгу, но буквы сливались в нечёткую массу. Её взгляд перескакивал с одной строки на другую, но ни одно предложение не задерживалось в сознании.       «Никого не люблю?» — повторила Дарья про себя. — «Это несправедливо. Я… просто не умею быть той, кого от меня ожидают. Особенно в таких местах.» Она раздражённо закрыла книгу, скрестив руки на груди, пытаясь осмыслить свои чувства.       Да, Амелия была назойливой, но её попытка угодить, как ни странно, выглядела искренней. «Она просто хочет, чтобы кто-то подтвердил её выбор,» — подумала Дарья. — «Но почему я должна быть этим кем-то?»       Дарья подняла взгляд на лес вокруг лагеря. Это место всегда вызывало у неё странное ощущение — смесь клаустрофобии и бессмысленной ностальгии. Здесь, среди палаток, песен у костра и идиотских мероприятий, казалось, что ты можешь быть кем угодно, но только не собой.       Дарья задумчиво посмотрела в ту сторону, куда ушла Амелия. «Может, она права. Я действительно плохо выражаю свои чувства. Но это не значит, что их у меня нет.»       Она тяжело вздохнула и направилась в ту сторону, куда ушла Амелия. Она не знала, что именно скажет, но её внутренний голос подсказывал, что иногда стоит рискнуть. Даже если это означает выйти из зоны привычного сарказма и позволить себе быть чуть более человечной.       На сцене опять торчал Скип, на этот раз заставляя всех петь дурацкую лагерную песню про «сухари вместе грызли». Дарья закатила глаза и сделала ещё один шаг вперёд, но тут услышала знакомый голос. Она замерла, её брови нахмурились от удивления.       Амелия. На сцене. С микрофоном.       — Отойди, я хочу сказать, — громко заявила она, и толпа начала перешёптываться. — Ты всегда говоришь! Теперь дай сказать другим!       Толпа, до этого безучастная, оживилась, начали перешёптываться. Дарья осталась стоять, застыла, словно приклеенная к месту. Её глаза следили за каждым движением Амелии. Девушка дрожащим, но твёрдым голосом продолжала:       — С тех пор как я впервые приехала в лагерь, я делала то, что велел Скип, — продолжала Амелия, её голос звенел от напряжения, но был полон решимости. — Даже когда не хотела или мне казалось, что это глупо. И я никогда не протестовала. Ничего не говорила, потому что боялась, что меня отвергнут.       Дарья нахмурилась. Это было не похоже на ту назойливую, слегка нелепую Амелию, которую она знала. Это было искренне, смело. Дарья почувствовала, как её раздражение уступает место восхищению.       — Я научилась молчать и следовать за стадом. Проводить дни в тихом отчаянии.       Скип, очевидно, теряя терпение, крикнул: — Ну хватит!       Но его голос утонул в выкрике из толпы: — Скип, заткнись! Пусть говорит!       Но Амелия уже направлялась к кульминации.       — Но больше я так жить не буду. Вернувшись сегодня в этот лагерь, я встретила особенного человека, образец для подражания, моё вдохновение…       Вот-вот прозвучит её имя, и это было бы равносильно тому, чтобы оказаться в центре внимания — самого нежелательного для неё места. «Пожалуйста, только без имён,» — почти вслух пробормотала Дарья, чувствуя охватывающую ее неловкость.       — Дарью Моргендорфер! — с гордостью заявила Амелия.       Дарья тихо застонала, закрыв лицо руками. Её имя разлетелось по лагерю, и все глаза, казалось, устремились на неё. Кто-то из толпы тихо пробормотал: «Дарья? Ну, та странная девочка?». На лицах подростков появилось удивление и интерес, кто-то начал оглядываться, пытаясь найти её.       — Да, она неприятна в общении, антисоциальна, — продолжала Амелия, не обращая внимания на реакцию толпы. — Она научила меня не бояться быть собой. Да, она саркастична, да, она может показаться отстранённой, но в этом есть что-то настоящее. И я больше не хочу бояться. Пусть я не такая, как все, но я хочу быть собой. Как Дарья. Может, я буду как она, у меня не будет друзей, но я больше не хочу сидеть в этом мерзком лагере!       Дарья наблюдала, как Амелия сняла футболку с надписью «Гризли» и швырнула её в сторону Скипа. В этот момент толпа будто взорвалась, подростки начали снимать футболки и бросать их на сцену. Дарья наблюдала за этим с выражением смеси ужаса и смущённого восхищения. «Это всё из-за меня?» — подумала она, чувствуя, как её лицо горит от внезапного внимания.       Дарья почувствовала, как к горлу подступает нервный смешок. Когда Амелия спустилась со сцены, её глаза встретились с глазами Дарьи. Взгляд Амелии был полон решимости, но в нём сквозило что-то ещё — благодарность. Дарья почувствовала, как внутри что-то дрогнуло. Она не была уверена, что её действия действительно вдохновляют, но в этот момент она поняла: иногда даже случайная искренность может быть значимой.       Дарья позволила себе слабую, но настоящую улыбку, на которую Амелия ответила с гордой уверенностью.       ***       Шум и хаос лагеря, наконец, улеглись, оставив после себя странное ощущение опустошения. Дарья, стоя у деревянного стола, размышляла, что именно её больше беспокоило: внезапное внимание или собственная реакция на него. Она не привыкла к такому — быть кем-то значимым для других. И всё же Амелия, словно ничего не заметив, продолжала с ней говорить, её голос был неожиданно спокойным.       — Надеюсь, я не ранила твои чувства, — осторожно сказала Амелия, её взгляд на мгновение стал смущённым, как у человека, который осознаёт, что зашёл слишком далеко.       Дарья наклонила голову, её лицо оставалось привычно невозмутимым. Она ответила с привычной долей сарказма, хотя на этот раз в её словах прозвучала тень смягчения:       — Чтобы ранить меня, нужно что-то более весомое, чем слова. Конечно, если слова не окажутся слишком правдивыми и не будут сложены в законченные предложения.       На миг воцарилось молчание, но его прервал знакомый звук — тарахтение фургона Трента, доносящееся с парковки. Для Дарьи этот звук был сродни сигналу спасения. Она с облегчением повернулась в сторону, замечая, как Трент и Джейн выбираются из машины. Её плечи невольно расслабились, как будто ожидание чего-то трудного осталось позади.       Амелия засмеялась, но прежде чем что-то сказать, их разговор перебила девочка из лагеря, подбежавшая к ним. Её лицо было раскрасневшимся, а глаза сияли от возбуждения.       — Спасибо, Амелия, что заткнула этого хама, — сказала она, бросив косой взгляд на уходящего Скипа.       Дарья прищурилась, уже готовя ответ, но девочка продолжила, её голос был неожиданно тёплым:       — Кстати, Дарья, не знала, что ты можешь так вдохновить человека. Увидимся. — Она махнула рукой, прежде чем побежать к своим друзьям.       Дарья тяжело вздохнула, чувствуя, как от напряжения сводит плечи. «Ну, конечно,» — подумала она, глядя, как девочка исчезает среди деревьев.       — Вдохновляешь людей, Моргендорфер? — раздался знакомый голос Джейн, едва Дарья обернулась. Джейн смотрела на неё с лукавым блеском в глазах. — Я пропустила твой мастер-класс по харизме, да?       Дарья закатила глаза.       — Если под «харизмой» ты понимаешь «быть единственной, кто открыто не выносит местного заводилу», то да.       Джейн ткнула Трента в бок локтем, продолжая дружеские подначивания:       — Ну, что я тебе говорила. Все эти годы Дарья была душой лагеря, но скрывала это от нас.       — Да не была я популярна, — запротестовала Дарья.       Трент усмехнулся, поддерживая шутку и сунув руки в карманы.       — Тайная популярность Дарьи. К этому надо привыкнуть.       Дарья скрестила руки на груди, её взгляд стал суровым.       — Я не популярна. Никогда не была.       Джейн, театрально покачав головой, с легким укором добавила:       — Ну, конечно. Потому что настоящие звёзды всегда отрицают свою славу. Дашь мне примерить твою наградную ленту «лучшего гризли»?       Дарья закатила глаза, выпустив тихий, почти утробный вздох. Её голос прозвучал ровно, но с привычным саркастическим оттенком:       — Я пойду в машину. Если кто-то скажет ещё хоть одно слово про популярность, я заблокирую вход.       С этими словами она развернулась и, высоко подняв голову, направилась к фургону. За её спиной послышался тихий смешок Джейн.       — Я всё-таки её достала, — сказала она.       Трент кивнул, следя за Дарьей, скрывающейся за дверцей фургона.       — Да, поездка не прошла впустую.       Дарья закрыла дверь фургона за собой, села на сиденье и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Но когда она услышала их приглушённый смех снаружи, её губы невольно дрогнули. Как бы сильно они ни раздражали её в моменты шуток и подколов, как бы она ни пыталась отгородиться сарказмом, Дарья знала, что эти двое всегда будут рядом. Их поддержка — ненавязчивая, обёрнутая в шутки и странности — была именно тем, что делало её жизнь не такой уж невыносимой.       ***       Фургон Трента снова медленно тащился по извилистым дорогам. Двигатель негромко урчал, а из динамиков едва слышно играла музыка — или, скорее, то, что Трент называл «вдохновляющей тишиной». Дарья сидела на заднем сиденье рядом с Джейн, привалившись плечом к окну. Впереди мелькали поля и редкие деревья, но она едва обращала внимание на пейзаж. Она чувствовала себя измотанной. События последних дней — от разговора с матерью до Амелии и внезапного внимания толпы — вытянули из неё все силы.       На переднем сиденье Трент что-то негромко напевал себе под нос, перебирая пальцами воображаемые аккорды. Его голос был ровным и спокойным, и в нём слышалась непринуждённость человека, который наконец-то нашёл вдохновение.       — Эй, — голос Джейн прозвучал тихо, с едва заметной ноткой неуверенности. Дарья повернула голову, взглянув на неё. В глазах Джейн промелькнуло что-то новое — искреннее беспокойство. — Насчёт тех подколов… Прости. Я переборщила.       Дарья на мгновение замерла, обдумывая её слова. Она не привыкла, чтобы Джейн извинялась, и от этого её признание звучало ещё более искренне. Дарья слегка наклонила голову, прищурившись.       — Всё нормально, — сказала она, наконец, её голос был мягче, чем обычно. — Ты же знаешь, я предпочитаю твою иронию чему-то ещё. Просто день был… насыщенный. Учитывая, что я провела его среди толпы «гризли», я бы сказала, что мне нужно немного больше времени на реабилитацию.       Джейн усмехнулась, но в её улыбке было тепло. Она слегка придвинулась, чтобы коснуться плеча Дарьи.       — Ладно, просто скажи, если я снова начну перегибать.       Дарья подняла взгляд, заметив, что в тоне Джейн было больше заботы, чем она привыкла слышать. Она перевела взгляд на окно, наблюдая, как за стеклом мелькают поля и редкие деревья. Джейн снова заговорила, её голос был мягким, но с ноткой привычной задиристости.       — Но всё равно, это было интересно, — продолжила Джейн, откинувшись на сиденье. — Кто бы мог подумать, что ты способна вдохновить толпу подростков? Думаю, этот лагерь запомнит тебя надолго.       Дарья фыркнула и закатила глаза, но её губы дрогнули в слабой улыбке.       — Достаточно одной слишком громкой девочки, чтобы толпа рванула за ней. Я всего лишь случайный катализатор. И, да, быть в центре внимания — это не про меня. Ты чувствуешь, что все буквально заглядывают тебе в рот.       Джейн повернула голову, изучающе посмотрев на неё. В её взгляде не было привычного лукавства, только спокойное понимание.       — Знаешь, Моргендорфер, тебе не нужно никому ничего доказывать, кроме самой себе, правда? — сказала она, её голос был спокойным, но твёрдым. — Толпа сегодня ликует, а завтра забудет. А ты остаёшься собой.       Дарья слегка улыбнулась, почувствовав, как её напряжение немного спало. Она повернула голову, чтобы снова посмотреть в окно, но тепло прикосновения руки Джейн к её руке заставило её остановиться.       — Возможно. Но, знаешь, честно говоря, быть собой иногда слишком утомительно. — Её голос дрогнул, но быстро вернулся к привычному саркастичному тону. — Может, мне стоит попробовать петь лагерные песни?       Джейн фыркнула, сдавленно смеясь.       — Если ты когда-нибудь начнёшь это делать, обещаю, я запишу тебя на видео.       Дарья повернула голову и впервые за весь день её улыбка стала шире.       — Отлично. Надеюсь, ты помнишь, что наши отношения обязуют тебя уничтожить все компрометирующие материалы.       Трент, сидящий за рулём, хмыкнул, не отрывая взгляда от дороги.       — У меня ощущение, что мы что-то забыли. Должно быть, это неважно, — заметила Джейн, отмахиваясь от своих мыслей.       — Квин кто-нибудь подвезет, — ответила Дарья.       Трент, не отрывая глаз от дороги, произнёс:       — Может вернемся?       Дарья притворно задумалась.       — Зависит от того, насколько тебе хочется слушать её лекции о моде по дороге домой.       Фургон заполнился смехом, и Дарья почувствовала, что впервые за день на сердце полегчало. Она знала, что дома, возможно, её ждут неловкие разговоры с Хелен, но здесь, всё казалось удивительно простым и спокойным.       ***       Дарья устроилась на деревянном стуле за кухонным столом, лениво наблюдая, как Джейн копалась в шкафчике в поиске банки кофе. Лейновская кухня, как и весь дом, дышала хаосом.       — Так, кофе или что-то с претензией на искусство? — спросила Джейн, не оборачиваясь. Её голос звучал легко, а движения сквозили ленивой грацией, которая так нравилась Дарье.       — Пусть будет кофе. Кофе никогда не обманывает ожиданий, — ответила Дарья, наблюдая, как Джейн машинально проводит рукой по волосам.       Джейн поставила кружку перед ней и уселась напротив, вытягивая ноги на свободное место. Она потянулась за своим эскизным блокнотом, небрежно перелистывая страницы. Атмосфера была настолько комфортной, что она позволила себе расслабиться, наблюдая, как Джейн рисует, чуть прикусив нижнюю губу в момент сосредоточенности.       — Ну что, как впечатления? Готова поспорить, ты рада оказаться среди нормальных людей после лагерного приключения, — заметила Джейн с привычной насмешливой улыбкой.       Дарья медленно поднесла кружку к губам, вдохнула аромат кофе и, сделав небольшой глоток, ухмыльнулась.       — Кстати, о спорах… — Она сделала паузу, внимательно посмотрев на Джейн. — Я тут подумала: мы с тобой спорили на желание, и ты проиграла.       Джейн, подняв бровь, посмотрела на неё из-под пряди волос.       — Надеюсь, это не что-то вроде «надень платье и пой на площади», — отозвалась она со смесью иронии и беспокойства.       Дарья закатила глаза.       — Не волнуйся, твоя репутация в безопасности. — Она поставила кружку на стол, сцепила пальцы и слегка наклонилась вперёд. — Я хочу, чтобы ты прочитала мой рассказ.       Джейн опустила блокнот и выпрямилась на стуле, удивлённо глядя на неё.       — Твой рассказ? — Она нахмурилась, но в её голосе звучал интерес. — Это похоже на что-то серьёзное.       — Ну, это только текст, — пожала плечами Дарья, пытаясь придать своему голосу небрежность. — Но я хочу, чтобы ты дала честное мнение. Можешь даже представить, что мы не знакомы, чтобы быть полностью объективной.       Джейн задумалась, её пальцы барабанили по столу.       — Хорошо, но если ты попросишь меня написать анализ, я откажусь. Это против моих принципов, — сказала она с усмешкой, а затем, к удивлению Дарьи, накрыла её руку своей.       Дарья почувствовала, как в груди разлилось тепло. Это было одним из тех моментов, которые, казалось, обнажали что-то важное, но непроизнесённое. Джейн смотрела на неё с мягкой уверенностью.       — Ты ведь понимаешь, что я не могу быть полностью объективной? Я слишком хорошо тебя знаю, — сказала Джейн. — Но я обещаю быть честной. Без лишних поблажек.       Дарья хмыкнула, слегка пожав её руку.       — Этого будет достаточно.       Джейн закончила последние штрихи на странице своего блокнота, прикусив нижнюю губу от сосредоточенности, и развернула его к Дарье с широкой, торжествующей улыбкой.       — Ну что, Моргендорфер, вот она — твоя истинная суть, запечатлённая для потомков, — сказала она, выжидательно глядя на девушку.       Дарья опустила взгляд на рисунок. На странице была её карикатурная версия — с привычно поднятой бровью, слегка смущённым взглядом и… мягким румянцем на щеках, который, по мнению Дарьи, был явно преувеличен. Надпись под рисунком гласила: «Поймана в момент абсолютной очаровательности».       Дарья подняла бровь, её губы изогнулись в саркастической усмешке.       — Ну что ж, поздравляю, Лейн. Ты, наконец, открыла ту грань моего образа, которая до сих пор от всех ускользала. Очаровательность. Теперь моё жизнеописание может быть официально закончено.       Джейн фыркнула, наклонив голову, чтобы получше рассмотреть её реакцию.       — Знаешь, я думала, ты будешь сопротивляться. Но нет, ты практически признала, что можешь быть милой. Это прогресс, Моргендорфер.       Дарья покачала головой, притворно задумавшись.       — Уверена, что это не повод для принудительной госпитализации? Кажется, я заболела. Слишком много контакта с твоей… — она сделала паузу, глядя на Джейн. — Энергией.       Джейн склонила голову чуть ближе, её взгляд заискрился хитрым огоньком.       — Моей энергией? Хм… Это ты так изящно намекаешь, что я на тебя влияю? Сарказм стал чуть мягче, взгляд — чуть теплее… Кто знает, что будет дальше, — произнесла она с таким лукавством, что Дарья почувствовала, как её щеки слегка запылали, как будто рисунок Джейн каким-то образом стал реальностью.       Дарья фыркнула, скрывая своё замешательство за привычной насмешкой.       — Влияешь? Ну, возможно. Только не обольщайся, Лейн. Это влияние на грани раздражения. Хотя, учитывая, что ты делаешь все с артистизмом, это почти простительно.       — Почти, говоришь? — Джейн наклонилась ещё ближе, её голос стал ниже, почти мурлыкающим. — Интересно, сколько ещё маленьких «почти» мне понадобится, чтобы добиться полностью открытого выражения эмоций и чувств? Или, может, мне стоит просто продолжать рисовать тебя такой… милой?       Дарья закатила глаза, но уголки её губ предательски дрогнули в улыбке. Она хотела было ответить Джейн, но в этот момент дверь в кухню тихо приоткрылась, и на пороге появилась Аманда. Она остановилась на секунду, как будто случайно оказалась свидетелем чего-то интимного. Её взгляд скользнул от слегка смущённой Дарьи, которая поспешно отвела глаза, к Джейн, в чьих глазах всё ещё светился задор.       Щёки заполыхали ещё сильнее, когда взгляд Аманды задержался на их переплетённых руках и на рисунке Джейн. В воздухе витала тёплая, почти зримая связь между ними, и этого было достаточно, чтобы всё стало очевидным. Аманда чуть прищурилась, и кивнула, будто мысленно подтверждая собственную догадку.       — О, это прекрасно! — радостно заявила она, делая шаг вперёд. — Дарья такая глубокая натура. Вы, девочки, идеально дополняете друг друга.       Дарья замерла, чувствуя, как её сердце забилось быстрее. Джейн на секунду застыла, но быстро собралась и облегчённо улыбнулась.       — Спасибо, мам. Только, пожалуйста, не начинай говорить об аурах, — сказала она, её голос был одновременно тёплым и умоляющим.       Аманда мягко рассмеялась, поднося руку к губам, как будто пыталась скрыть восторг.       — Я бы никогда не стала рушить вашу энергию таким банальным разговором, — заверила она, её взгляд снова обратился к Дарье. — А ты не волнуйся, дорогая. Всё, что делает мою Джейн счастливой, автоматически получает моё благословение.       Дарья, несмотря на все усилия, не смогла сдержать лёгкую улыбку. Её сарказм на мгновение уступил место чему-то более искреннему.       — Ну, тогда спасибо за поддержку. Хотя я не уверена, что заслуживаю быть объектом аурного анализа, — пробормотала она, скрестив руки на груди, но в её голосе не было ни намёка на злость.       Джейн бросила на неё быстрый взгляд, её улыбка стала чуть шире.       — Видишь, мам, всё под контролем. Дарья даже начинает привыкать к нашей странности.       — Я всё слышу, — вставила Дарья, прищурившись, но её голос был мягче, чем обычно.       Аманда посмотрела на них с тёплой улыбкой, будто на секунду задумалась о чём-то важном. Её взгляд, полный доброжелательности, вызвал у Дарьи странное ощущение — словно напряжение внезапно исчезло. Ничего не сказав больше, Аманда мягко кивнула и тихо вышла из комнаты, оставив их вдвоём.       Дарья проводила её взглядом, а затем вздохнула, потянувшись за своей кружкой кофе, чтобы хоть как-то отвлечься от странного тепла, которое неожиданно окутало её. Она сделала глоток и почувствовала, как горячий кофе согрел её горло.       — Ну, это было… неожиданно легко, — наконец проговорила она вслух, переводя взгляд на Джейн. Голос её звучал спокойнее, чем она ожидала.       Джейн, всё ещё сидевшая напротив, ухмыльнулась с привычной ленивой грацией, её глаза мягко заискрились.       — Привыкай, Моргендорфер. Добро пожаловать в Лейновскую зону свободного самовыражения.       Дарья хмыкнула, поставив кружку обратно на стол. Слова Джейн, как всегда, звучали легко, почти шутливо, но в них было что-то, что заставило её задуматься. Она повернула голову к окну, где за деревьями начинал медленно пробиваться свет заходящего солнца. Неужели это действительно может быть так просто? Она снова взглянула на Джейн, которая терпеливо ждала её ответа, и почувствовала лёгкое тепло на щеках.       — Думаешь, Хелен тоже сможет… ну, так просто это воспринять? — Дарья старалась, чтобы её тон звучал нейтрально, но сама ощутила в своём голосе лёгкую неуверенность.       Джейн чуть наклонилась вперёд, подперев подбородок рукой, и её взгляд стал мягче.       — Скажем так: она, конечно, не моя мама, но Хелен далеко не глупа. Думаю, в итоге она поймёт, что главное для тебя — быть счастливой.       Дарья невольно усмехнулась, её саркастическая броня тут же дала трещину. Слова Джейн, хотя и звучали с её привычной уверенностью, вызвали в Дарье лёгкий укол сомнений. Сможет ли Хелен, с её манией всё контролировать, действительно увидеть ситуацию с такой же ясностью? С другой стороны, за её строгостью и одержимостью порядком всегда скрывалась её попытка просто быть хорошей матерью. Просто у неё это никогда не получалось так, как хотелось Дарье.       — Звучит, как утешительный приз, — Дарья усмехнулась, скрестив руки на груди. — Думаю, если она и примет это, то с каким-то своим глубокомысленным «Это важный опыт для нас всех». И всё равно будет смотреть на меня так, словно пытается понять, в какой момент всё пошло не по плану.       Джейн наклонилась чуть ближе, её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучало привычное лукавство:       — Ну, если она всё-таки решит, что это опыт, то, наверное, начнёт искать группы поддержки для родителей. Потому что всё должно быть структурировано, даже принятие.       Дарья закатила глаза, но уголки её губ слегка дрогнули.       — Звучит так, будто ты уже представляешь, как она пишет ежедневник: «День первый. Моя дочь встречается с девушкой. Я всё ещё держусь».       Джейн усмехнулась, её голос был мягким, но в глазах светилась теплая уверенность:       — А в конце будет заключение: «На самом деле всё оказалось проще, чем я думала». Потому что, как бы ни было сложно, она всё равно твоя мама, Дарья.       Дарья на мгновение замолчала, глядя в кружку, будто ища там ответ. Слова Джейн прозвучали неожиданно искренне, и это тронуло её больше, чем она готова была признать. Дарья сделала ещё глоток кофе, на этот раз чувствуя не только его тепло, но и лёгкое чувство вины. Ей хотелось верить, что Хелен сможет принять её выбор. Может быть, не сразу, может быть, с привычным для неё скептицизмом и контролем. Но в конце концов, Хелен всегда хотела, чтобы её дочери были счастливы, пусть даже не всегда понимала, как этого достичь.       — Ты всегда так уверена, — тихо проговорила она. — В том, что люди… могут просто взять и принять всё как есть.       Джейн улыбнулась, её рука чуть коснулась руки Дарьи, словно в жесте поддержки.       — Нет, я не уверена. Но я верю в это. И, если честно, у тебя больше шансов, чем ты думаешь.       Дарья подняла на неё взгляд, на её лице мелькнуло что-то вроде благодарности.       — А если я ошибаюсь, — продолжила Джейн, её голос снова стал шутливым, — мы сбежим в Бостон, купим маленькую квартиру с протекающей крышей и будем жить среди таких же чудаков, как мы.       Дарья фыркнула, и на её лице впервые за день появилась настоящая улыбка.       — Звучит, как план Б. Только ты будешь выносить мусор.       — Справедливо, — кивнула Джейн с видом человека, принявшего судьбоносное решение.       Дарья поставила кружку на стол и позволила себе ненадолго замолчать. Её мысли снова вернулись к Хелен — к её внимательным взглядам и неизбежным вопросам.       Дарья выдохнула, чувствуя, как напряжение последних дней понемногу растворяется. Что-то в словах Джейн, в её уверенности и спокойствии, заставило это напряжение немного ослабнуть. Она не знала, что её ждёт с Хелен, но вдруг ей показалось, что, возможно, разговор с матерью не будет таким страшным. Аманда смогла принять это легко, почти с радостью. Может, и её собственная семья способна на большее, чем она думала. «Может, Хелен сможет увидеть, что с Джейн я счастлива,» — подумала Дарья, позволяя этой мысли остаться чуть дольше, чем обычно.       За окном заходило солнце, его мягкие оранжевые лучи падали на стол, а воздух в комнате был наполнен тихим спокойствием. Дарья подняла кружку и посмотрела на Джейн, её голос прозвучал с ноткой надежды:       — Думаю, у нас есть шанс.       Джейн улыбнулась и подняла свою кружку, словно принимая тост.