Единственный исход призыва – смерть

       Всю дорогу Каллисто докапывался, о чем я с перематом взахлёб рассказывала телефону. Но, ради сохранности интернет-друзей, я не кололась. Цапаться нарочно вежливым тоном нам наскучило, так что вкатились в секонд мы молча. В целях солидарности я всё ещё шлялась в костюме ведьмочки, от чего выглядела наша парочка клоунами, отбившимися от цирка.        «Бери, что захочется», — быстренько спровадив кронпринца в отдел мужского белья, я махнула на противоположный конец зала, заставленный вешалками. Уверена, помимо живой ограды существует шмотная...        Женщины, в основном немолодого возраста, шныряли мимо, точно коршуны в поисках добычи. Их дети копошились в гигантском коробе, куда были свалены игрушки разной степени стремности. Тоскливым пейзажик делали ремиксы современных треков и духота, от которой куртка мгновенно расстегнулась.        С годами не поменялось ничего – как ненавидела, так и ненавижу покупать шмотки, – кроме факта: от гранжевой неформалки осталось одно воспоминание. Я умела быть яркой. Внимание прохожих – лучший комплимент, дрожь кабинетов от «неподобающего поведения» – услада для ушей. Преподы не могли выгнать олимпиадницу, так что просто повизгивали от очередного прикола. Помнится, как-то прикупила септум-клипсу и хрень для прокола мочки... Как мне тогда заявили, мои уши были «как новогодние ёлки» и я «вела взрослую жизнь раньше положенного». А, и слишком модно крашусь. Ну-ну.        Мама поддерживала интерес к самовыражению. Эстетика, особый стиль, лоск. Шипованные браслеты, зелёная краска, колечки, накладные ногти – разрешала таскать класса с седьмого. Я чувствовала себя так увереннее. Сейчас самое время нарастить былую боевую мощь.        Триста лет не видела косметики... Что-ж, поднаберем-ка чего повыразительнее.        Рюкзак оттягивал спину. М-да, может, выложить сменку? Сколько там кг? Два литра воды, чай, лекарства, документы, фонарик, мелочевки, вроде ниток с иглой... М-да... Погнали, пингвин-броненосец! Вглубь магазина! Частенько некоторые вещички я приобретала в отделе для парней, поэтому заскочила и к Каллисто. Выглядел он потерянным. Кронпринц в тумане.        — Ладно. Помогу.        Абы сберечь возвышенность образа, потратилось немало усилий.        — Подожди, заправь водолазку... — дернула я за край. Разобравшись в требованиях, он поморщился, но как надо сделал. Отлично. Черный стройнит, серые джинсы удлиняют ноги, акцент поставлен на кофейное пальто и туфли... Не хватает каких-то часов, но обойдется.        «Удобно?»        «Нормально. Не слишком ли просто?»        «...Простите, принцесса, фраки вышли из моды лет сто назад».        «Принцесса?»        «Ошибка перевода. Вы отлично выглядите», — то, как мы поочередно печатали, регулярно переглядываясь, наверняка комично со стороны.        «У тебя скудный словарный запас, эту фразу я уже слышал вчера. Придумай что-нибудь новенькое», — а, я так уже говорила?..        «В таком случае, вы должны будете ответить мне каким-нибудь хитроумным комплиментом», — не выдержала я. — «Сомневаюсь, что у вас хватит фантазии».        «Хочешь посоревноваться с самым популярным мужчиной в империи?» — поднял глаза наследный принц.        «Не вижу в этом смысла. Как ваше плечо?»        «Спасибо, лучше. Договорились. Если одержу победу, ты раскроешь мне свою тайну, мисс наступи-на-меня».        «Хорошо. А если я выиграю, вы исполните одно моё желание».        «Перчатки в вашем обществе тоже вышли из обихода?» — кивок. Пиликалка на кассе привлекла Каллисто, и, пока вещи складывали в пакет, он получил объяснение, зачем она нужна. Кассирша, посматривая то на шмот, то на него (ну да, мужик, обвешанный драгоценностями, точит лясы с ведьмой) не удержалась:        — Прошу прощения, у вас такие красивые глаза..! Это линзы? — чтобы предотвратить очередную выходку кронпринца, что-то с энтузиазмом диктовавшего Гуглу, я открыла рот первее.        — Да, на АлиЭкспресс покупали.        — Невероятно. Как настоящие!        — Ахах... Да... Вот. Пожалуйста.        Вывалившись на улицу, я разругалась, размахивая пакетом:        — Нет, так дело не пойдет, ты слишком броский! Слишком красивый, подлец!        А ещё токсичный, едкий, грубый и бессовестный.        Взглянув на меня, он нажал на Транслейт и по-иностранному коряво произнес:        — Красивый.        Глаза округлились от того, как он читал перевод. Он улыбнулся. Я позеленела. Он снова нажал на кнопку.        — Подлец... — на этом моменте я дернулась, чтобы вырвать Переводчик, но кронпринц, задрав руку вверх, с немым превосходством наблюдал за мной свысока. — М-м-м.        Не нравится мне это просветленное «м-м-м»! Чёрт, не дотягиваюсь! Даже в ботфортах! Даже на носочках! Чёрт побери!        Я бросила рюкзак под ноги, решительно встала и сконцентрировала все силы в пальцах, почти дотянувшихся до мобильного. Пораженный настырностью, Каллисто в открытую издевался, то отводя, то отдаляя украденное. Выиграв момент, я подпрыгнула и вцепилась в кулак, который, к моему удивлению, нихрена не разжимался.        — Дай.        — Пажалуста, — потребовал Каллисто. Очень рада твоему развитию речи, но где. Где ты этому нахватался?!! Я ни разу не говорила «пожалуйста»! А, нет... Говорила...        — Дай, говорю.        — Пажалуста, Ваш Виличства.        — ...Пожалуйста, Ваше потрясающее, неотразимое Величество... — елейно запела я. — Соблаговолите, сука, нахуй, отдать мой, блять, телефон.        — Тут, — он нажал на кнопку, подразумевая, что хер отвертишься, давай повторяй. Скрежетнув зубами, я прилежно повторила. С небольшими корректировками.        Удостоверившись в том, что преподал урок слежки за словами, домомучитель вернул Транслейт. Сложив два отдельных предложения, я получила фразочку вполне себе в его духе:        «Если бы ты была гражданином империи, я бы отрезал тебе голову».        Я прослезилась. Спасибо, Господи, что я в другой стране.        Следующим этапом было приобретение личных вещей. Мыться одним мылом с персонажем манхвы, конечно, идея стоящая, но пользоваться одной бритвой – перебор.        «Ваночнице» отличался от «АТБ» только цветом – оформленный кричаще красным, он трещал по швам от толпы, заехавшей на закупки. И тут мы не влились в общественное настроение, не смешавшись с серой массой. Некоторые работяги украдкой оборачивались вслед, кто с опаской, кто с осуждением, а кто с тихим восторгом, вроде девочки, отвернувшейся, когда Каллисто ответил взглядом на взгляд. Как миленько... Я бы тоже смутилась... Интересно, каким он будет отцом? Для дочери. Для Пенни – однозначно папочкой...        — Гыг, — вырвалось у меня, и я, не чувствуя надобности скрывать эмоции в магазине, позволила улыбке растянуться. Титан из АТ, подержи мою сигарету. — Гы-гы. Гы-гы-гы. Гы-гы-гы-гы-гы.        Человек, который странно хихикает, глядя на глазированный сырок, наверняка отпугнул бы меня на месте той женщины, взявшей молоко с полки ниже.        — Nani ga anata o warawa seta? — скримером нарисовался Регулус, забирая сырок в корзину. Я загадочно улыбнулась. Непонятно почему настроение поднялось. Может быть, это потому, что для персонажа всё необычно? Как ребенок, начинающий познавать мир, не зная ни букв, ни ограничений, он переворачивал упаковки, тряс, чтобы услышать содержимое, регулярно задавал душещипательные вопросы, как например «Почему на бумажке нарисован суп, а внутри ничего нет?», и этим превращал скучное занятие в приключение.        — Так, шампунь, щетка, паста, бритва... Что ещё... Что вам, мужчинам, надо... Трусы тоже купили... Это самое гла-... А. Носки. Идём за носками, — развернувшись на сто восемьдесят градусов, я потащилась к отделу канцелярии.        Какой-то мужик хорошенько толкнул плечом, вырываясь навстречу к кассам. Меня, неуклюжую из-за вещей, сильно занесло назад, и только мощный жест помог не врезаться в витрину.        Старпер, не проронив извинений, растворился в потоке покупателей, а я изумлённо скосилась на сожителя, спасшего наш бюджет. Разбейся хоть одна бутылочка вина – считай, мы нищие...        Каллисто шагнул вперёд, не сводя глаз с удаляющейся фигуры.        — このろくでなしはレッスンが必要です, — рубины мрачно переливались. Считав по тону желание переломать уроду ноги, я безрассудно схватила его за локоть.        — Watashi wa genki, ni ikou...        — 本気 desuka? — если «desuka», то это вопрос..? Где там Транслейт...        «Давайте не будем впутываться в неприятности», — напомнила я, проводившая политинформацию о последствиях встречи с полицией.        Рука Каллисто вдруг завернула мне за спину. Подхватив за петлю, Каллисто приподнял рюкзак, оценивая вес. Доселе рюкзак не реагировал ни на прыжки, ни на движение.        — А... Э... Что вы делаете..? Nani?        — 与える, — увидев непонимание, он поставил корзину. Я, торопливо высунув руки, наблюдала, как будущий император закинул мой рюкзак себе на плечо. — Ni ikou.        — А-ага... — дальнейшие действия сугубо на автопилоте. Мозг судорожно анализировал эмоции, вспыхивавшие каждый раз, когда я видела чёртов багаж на его чёртовом плече. Уже пересчитывая деньги у выхода осознала: родной отец, когда мне причиняли неудобства, поджимал хвост, а чужой человек едва ли не поднял шумиху. Рыцарские привычки, они такие...        Пахнуло свежестью. Кипящий жизнью проспект, вдруг повеселевший, облит лучами солнца и пропитан ароматом пряностей: разбитая на углу пекарня приманивала клиентов, стремглав мчавшихся на работу, на учебу или на станцию. Перемешиваясь и лавируя, толпа действовала единым скоординированным организмом, и наблюдать за ней, никуда не торопясь, приятно.        — Успеваем на автобус... — я не закончила фразу.        Запрокинула голову, цепенея в движении. Шаги и скольжение шин стремительно глушил низкочастотный гул, врезающийся в перепонки.        Он настигает ударом грома.        Я зачарованно смотрела на небо, ища глазами чёрное пятно. Убеждая себя, что это обычный самолёт. Но от одного слова «самолёт» сердце забилось сильнее.        Когда замечала их во время военного положения, ноги не немели. Руки не дрожали.        Что-то заколотилось в горле.        Чёрное пятно вынырнуло из облака.        Я машинально отступаю назад, не чувствую почвы. Мир сужается, прилив к вискам. Звук всё громче, громче, громче, кто-то, кажется, зовёт меня, но я вижу только пятно, вижу, не знаю, что делать, вижу, не веря, что это просто самолёт, дрожу от самой мысли о том, что это самолёт, думаю мельком, – истребитель? – успокаиваю себя, – у них другой звук, – но всё равно смотрю, смотрю, смотрю не мигая, дрожу, трясусь, сжимаю пакет, перестаю слышать, глохну, не дышу и тут же задыхаюсь. Борюсь, чтобы не побежать.        Звук стих.        Облизнув губы, я какое-то время стояла на месте. Слушала. Потом полезла в карман. Нащупала картонный коробок и наконец опустила глаза, чтобы вытащить сигарету. Я не оборачивалась, в надежде, что он не увидит меня такой.        — Секунду... — выдавила я, не узнавая собственного голоса, по необыкновению хриплого. Щёлкнула зажигалкой. Вдохнув, нервно выпустила дым. Не хотелось говорить. Не хотелось задумываться. Ответы на поверхности. Не хотелось верить. Нельзя верить.        Сон, который длился чересчур долго, не может безболезненно оборваться. Сон преследует. Преследует, как спущенная с привязи гончая. Этот бесконечный кошмар преследует в образах, в запах, силуэтах, звуках, и я послушно торможу, позволяя себя разорвать, потому что не могу иначе.        Потому что в глубине души боюсь оказаться на месте тех, кто не придавал значения образам, запахам, силуэтам, звукам, и в конце концов погиб.        Я боюсь быть не готовой.        Боюсь.        — Dou shita no? — Каллисто выдернул меня в реальность, хватая за плечо. Я вздрогнула и повернулась. — Anata wa obieta nezumi no you ni furueru.        Возмутившись такой аналогии, я дохнула дымом сожителю в лицо. Кронпринц закашлялся, недовольно разгоняя клубы рукой, а я, с издёвкой кривляясь, сорвалась вперёд.        — Ну давай, давай, попробуй! Не догонишь, не догонишь! Аха-ха-ха!        — Watashi no 忍耐力o試shi teru no? — очень недобро пробормотал что-то, подходящее под угрозу, Каллисто, срываясь следом. Я была поймана за шиворот через десять секунд и отчаянно брыкалась. — Akuma!        — Чертила! — не осталась в долгу я.        — あなたは素敵です, — что-что?!!        — Попаданец! Кто обзывается, тот сам так называется!!! Пусти! Бака! Бак-... Ой..!        Меня резко пустили, от чего я, побежав по инерции, врезалась в прохожего.        — Простите...        — Смотри, куда прешь, — бросила женщина, а я пронзила Регулуса испепеляющим взглядом.        — Совсем охренел?!! — усиленно борясь с желанием вмазать пакетом, я двинулась в сторону станции, в надежде, что он потеряется где-то по дороге, и мне ничего не останется, кроме как сделать вид, что так и было.        Надежды были тщетными. Топографическим кретинизмом, к сожалению, Каллисто не страдал. Когда автобус подъехал, мужчина уже стоял позади. Чувствовать спиной присутствие Регулуса... пугающе. Как если бы там скалил зубы матёрый волчище.        «Я задушу тебя, пока ты будешь спать», — пообещала я уже сидя.        «Жду с нетерпением».        Что?        Пранк вышел из-под контроля. Он что, уже научился говорить?        — Ты только что... — я потрогала пальцем свои губы, сообразив, что мы всё это время молчали.        Автобус тронулся. Я тоже тронулась. Умом.        «Ты меня... Слышишь?» — не сводя с него глаз, на всякий случай повторила я. Не получив никакого ответа, облегчённо вздохнула. Гребаное мистическое мышление. Дура, ты спишь по пять часов в сутки. Утихомирь фантазию. Блин... может, выпить чего-то в этот раз, чтоб уснуть? Экзамены впереди. Поберечься бы.

***

       Утро было не-за-бы-ва-е-мы-м.        С момента, как я разлепила глаза от будильника, до момента, как я добралась до колледжа, я успела:        Обнаружить, что отец забыл спрятать мясо в холодильник и оно пропало; Забыть закрыться в ванной, отчего случилось принеприятнейшее столкновение двух людей противоположного пола; наслушаться насмешек; без слов сцепиться с сожителем, потому что я злая, как черт, пока не выпью кофе; почти доказать водителю, что мне нужно на станцию «Ледовый дом», находясь на ней.        Зато к представлению готова.        С ноги дверь кабинета распахнулась.        — Доброе было утро, — расплывшись в улыбке, саркастично бросила я. Внимание обострилось до трудно передаваемых масштабов, стоило Каллисто вплыть следом – даже личные разговоры стихли от солидного мужчины с уложенными волосами. Да, не зря убили полдня в магазине. Он похож скорее на преподавателя, чем на одногруппника. Всё, Воржак, ты официально сброшен с титула «секс-символа колледжа». Родилась Легенда. — Ni ikou.        Не знаю, как оказалась в этой ситуации.        Нам достались места в последнем ряду. Кронпринц спровоцировал море перешептываний, а я, довольная жизнью, хлебала кофе из термоса: преподы были тронуты историей об «иностранце Хикару, завороженном глубиной исторических и духовных корней нашей родины, столкнувшимся на столичных улицах с вопиющей несправедливостью» и «бедной девушке, которая, невзирая на семейные трудности, самоотверженно вызвалась отстоять честь страны, помогая средствами, проживанием и связями, до тех пор, пока иностранец не вернётся на родину». Я преподала эту историю настолько слёзно, что, перечитывая, чуть не всплакнула.        Конечно, расспросов, – а вы уже обращались в полицию? Подали заявку? Он может попросить помощи родственников? У него всё украли? — было не избежать.        Поэтому фразы, вроде «всё в порядке, спасибо за беспокойство, мы в процессе», «если что-то понадобится – я дам знать», «меня радует, что многим это небезразлично», «это очень долгая история», отскакивали от клавиш (и зубов). Для особо приставучих добавлялась байка про то, что мы случайно познакомились перед его приездом, так что, мол, всё окей.        В общем-то, стать обманутым, ограбленным или похищенным заграницей не редкость, так что окружающие выражали сочувствие.        Директор, со смешком спрашивавший на собеседовании, как (почему) мне удалось выжить, в переписке чуть не расколол меня, от чего я впала в предистерическое состояние. По итогу «призналась», что с «Хикару» случилось что-то, от чего у него отшибло память, но я понятия не имею, что, и, так как это чересчур личное, помалкиваю. Каллисто не могли предоставить никаких курсов, но всё, что было необходимо – разрешение на присутствие.        Со стороны это была странная просьба. Понятное дело, так быстрее вольешься в языковую среду... Но почему сразу не на работу, кирпичи на стройке таскать? Зачем вообще тратить время на язык, ведь, если такие дела, «Хикару» должны предоставить обратный перелет бесплатно? Сначала я испугалась этого факта. Потом, покопавшись в документах, поняла, что здесь, как в любой бумажной волоките, не всё так просто. Перелет действительно бесплатный. А вот подтверждение личности – другое дело. Так что, апеллировала денежным аспектом, неадаптированностью, языком, – а это мощное комбо, – и своим семнадцатилетием. Будучи несовершеннолетним, помогать тяжеловато.        Финальным плот-твистом стал намек, что он мне небезразличен как человек. Присыпала я россказни чисто человеческими эмоциями, искренностью, прибауточками (которые пробивают на слезу ещё сильнее), и, как итог, получила одобрение. После этого напряжённого диалога меня размазало. Столько я ещё никому не пиздела.        В теории знала, что особо ушлые ребята, как политики, могут развести кучу людей, но не ожидала, что разведу целый колледж. Главное – ускользать от сердобольных, чтоб ни дай бог помощничек не навязался.        Однако удача, как ни странно, на моей стороне: на почве разгорающейся паники вокруг призыва и резкого подвода войск к границам, лезть ко мне с добрыми намерениями никто не станет.        — Рина, останься, — замдиректора, преподававшая английский, стопорнула после звонка.        — Хикару-сан, иди вперёд — в наш импровизированный язык добавился бегущий человечек, означающий бег или ходьбу. Каллисто, прокляв список бытовых фраз, заботливо составленных ночью, покинул кабинет. Быть привязанным к кому-то такому свободолюбивому, наверно, неприятно... Через недельки-две, думаю, будет сам по себе. Как освоится. Глядишь – не будет морозца по коже от мысли, что кронпринц способен сотворить без надзора. — Здравствуйте! Рада вас видеть, учитель Иона.        Интересное различие: у нас принято называть сугубо по имени-отчеству, а здесь достаточно уважительной связки учитель-имя.        — Да, тебе тоже здравствуй... Я прочла твоё сообщение вчера... Очень страшная история, — покачала головой женщина, копошась в столе. — Я была в шоке. Я бы очень хотела помочь, но среди коллег у меня только знакомая, которая поступила на переводчика с китайского. Я могу постараться отыскать для тебя учебники по японскому, может, найду что-нибудь... Скажи, как ты держишься?        — Я?.. — я немного растерялась. — Да нормально... Немного учила японский в старших классах. Понимаю максимально простые фразы, но познания у меня ужасные.        — Хикару не говорит на английском? — удивилась учитель Иона, протягивая какую-то папку. — У многих языков одинаковая программа обучения. Возьми за основу. Это старый план, который утвердило министерство лет пятнадцать назад... Если помнишь, Прусия предоставляла политическую защиту беженцам из Урианы.        Удержав челюсть закрытой, я на автомате взяла папку.        — Ого... Спасибо вам огромное... Это... Это очень поможет...        — Ты девочка неглупая, разберёшься, — она погладила моё плечо. Это женщина, которой прекрасно подходило урианское слово «тендитна». Одетая всегда в сером, мини-юбке и пиджаке, она казалась скорее, спокойной, как водная гладь, чем строгой. То, как она съезжала с английского на философию, становилось лучшей частью урока. — Твоё сочинение о важности языка очень хорошо написано грамматически и пунктуационно. Я поставила тебе высший балл.        Захочешь читать и писать порнуху для англоговорящих – не такому научишься.        — Спасибо вам... Я очень рада помощи. Жду не дождусь, когда мы с К...- Хикару заговорим без переводчика.        — Понимаю, мой вопрос может быть некорректным... Как твой отец всё это воспринял?        — Никак. Он уходит, когда я сплю, а приходит, когда я уже сплю, — преувеличим, ибо суть особо не меняется.        — Но он не хочет помогать, я правильно поняла?..        — Отец... Папа переживает тяжёлое время. Закрылся в себе. К тому же, у нас главой была мама. Он не дружит с документальными вопросами. Я к этому ближе, так что, помогаю я.        Мы немного поболтали, тепло простились и я выпорхнула в коридор, не касаясь земли от радости. Тут же сдержала смех: одногруппницы, облепив Каллисто со всех сторон, заглядывали ему в рот. Аннетт тыкала айфон, а другие девчули уткнулись в телефоны, кажется, печатая смс.        Каллисто, взглянув на меня, усмехнулся. Вид у него был крайне царственный. В твоём мире от тебя бы разлетелись, как от чумного... Стоп, почему ты им улыбаешься? А, фух, он смотрит на них, как на назойливых тараканов... Стоп... Почему после того, как ты что-то сказал, не сводя с меня глаз, они разом вывернули шеи? О чём вы, мать твою, беседуете?!!        Вмешаться? Уйти?        — Пам-парам-парам, обед так обед.        Нужно помнить, что мы неразлучны вынужденно.        Прихлебательницы, обмазывая сожителя липкими взглядами, вздыхали, а я с видом дерьма поевшей переписывалась с потенциальной покупательницей акриловых стендов. Почему-то, глядя на Аннетт и кронпринца, людей из абсолютно разных вселенных, буквально и метафизически, мне захотелось разломать, испепелить и сжечь единственное, что грело мне душу во времена отключения света.        — Чтоб ты, гад, отравился, — процедила я, а парень за соседним местом, скосившись, быстренько отодвинулся.        Настя – единственная, кто шарит за все мемы в моих стори. Бывает, сталкиваемся, но, конечно, ограничиваемся перемигиванием.        Обменивались рецензиями на новые манхвы долго, пока под конец окна не перешли к главному:        «Мы не знакомы... но он охуеть как похож на Каллисто. Как так? он тоже фанат? Или просто косплеит?»        Примерещившаяся сирена оторвала от разговора. Я напрягла слух. В мешанине звона и смеха действительно росло протяжное завывание.        Бросив еду, схватила рюкзак и выскользнула из столовой. Инстинкты, бегущие впереди логики, заставили почти скатиться с лестницы, перепрыгивая через три-четыре ступени. Уши заложило. Люди, непринужденно шныряя по коридорам, будто бы не замечали стоявшего визга. Соскользнув со ступени, я полетела вниз, проезжая коленями по мрамору. Ладони чесались, разодранную кожу саднило, и, прокусывая губы от боли, я без стеснений выматерилась. Блять, колготы порвались...        — Чёрт... — впиваясь пальцами в рюкзак, я почти потянула ручку входной двери.        — Мисс-наступи-на-меня, — от низкого голоса, принадлежавшего Каллисто, я чуть не сползла по стеночке. С инфарктом.        — Тьфу, охуеть и не выхуеть, Ваше Величество? — не обращая внимания на старшекурсников, зависающих в трёх шагах на диванчиках, дернулась я. — Что?        «Почему ты не отвечала на сообщения?» — ух ты, пишет куда быстрее. Тренировался?        «Потому что не хотела. Что вам нужно?»        «Покажи, где здесь уборная»        Ты нормальный?!! Сирена визжит, тебе плевать? Как всем?!! Стоп...        «Ваше Величество, вы знаете, что это за звук?» — может, меня хотят наебать?        «По словам твоих «лучших подруг», учебная сирена».        — Ах они суки, — не сдержалась я и зашипела: колени жгли и кровоточили. Я собралась было грязно выругаться, но лицо, чрезвычайно бледное, напрягло. Подойдя совсем близко, я по привычке приложила руку ко лбу. Кронпринц недоуменно поднял бровь. — Блин... Anara wa daijobu? Или живот болит?        «Это пустяк. Почему ты ранена? Ты так хотела, чтобы я тебя не догнал, что чуть не разбилась в лепешку?» — продинамив колкости, я выдавила таблетку из пластинки. Как можно шутить с таким состоянием?        — Пей, — показав на открытый рот, я распереживалась. Что, если это несварение от странной пищи? Или болезнь, от которой он не привит? Или ковид?!        Наследный принц, не долго думая, бросил таблетки в рот и запил.        «Надеюсь, я выпил яд?»        «К вашему сожалению, нет. Это лекарство. Вас тошнит?»        «Немного. Тебя беспокоит такая мелочь?»        «Ваше Величество, если вы не истекаете кровью, это не значит, что вы в порядке».        «Ты обладаешь такими глубокими познаниями в медицине. Удивительная личность», — не понимаю, это издёвка? Адаптировать ответы фантазией стало сложнее...        «Прекратите шутить. В отличие от вас, я знаю, какие недуги здесь прогрессируют. Послушайте, с течением времени болезни мутируют. Наш мир находится в далёком будущем. Ваш организм привык к болезням из прошлого», — на ходу печатала я, провожая несчастного в уборную. — «Сейчас у нас распространен вирус, которым можно легко заболеть, но очень тяжело выздороветь. От него умирают. Для вас недоступны врачи. Поэтому не пренебрегайте здоровьем, пожалуйста».        Остановившись около двери, мы продолжали обмениваться сообщениями.        «Хочешь сказать, если бы я был смертельно болен, ты бы бросила все силы на моё лечение?»        Что за странная трактовка? Речь не об этом!        «А ведь моя смерть избавила бы тебя от лишних неудобств», — ну, на первый взгляд, сбросить труп в реку проще, чем заморачиваться с жизнью живого человека...        «Это доставит больше проблем, чем лечение. Я расстроюсь от вашей смерти», — особенно узнав, что ты живой человек, у которого тоже может что-то болеть. — «Идите, я подожду вас».

***

       Оказывается, даже закалённый боями рыцарь может слечь от боли в желудке... В общем, кронпринц не смог выдержать еду из столовой. Нельзя было отсыпать из своей тарелки... Возможно, всё дело в кнедликах, достоянием здешней кухни, напичканном приправами. А возможно, в моих проклянах. Говорить человеку, что ты – причина напастей, когда его дважды стошнило, самоубийство, так что я наспех отписала записку в приложении шараги с отцовского аккаунта и притащилась додому до хаты.        — Ничего, пройдет... Вам повезло, Ваше Величество... Мне приходится промывать желудок двумя пальцами... — заколотив чай, отдала чашку поднимающемуся на локтях Каллисто. Лежа переносить легче, чем на ногах.        Пусть внешне наследный принц выглядел невозмутимо, – тот, кто вертится в аристократических кругах, с раннего детства учится не показывать слабости, – градусник с потрохами сдал поднявшуюся температуру. Судя по всему, движения, более медленные, чем всегда, сковывало недомогание. Какая смешная у него была реакция, когда я касанием определила 37.7...        Я уставилась на колени. В кровавое месиво замешались волоски от порванных колгот. Джинсы с вентиляцией были плохой идеей. Ставка на кофе, разгонявший озноб, прогорела. Он кончился. В холле холодочек начал проникать под одежду, и всё бы ничего, но сырость – заклятый враг хрупкого здоровья. Зайдя в автобус, меня передёрнуло. Тогда Каллисто заметил разбитые колени.        Они, кажется, всё ещё хранили теплоту наброшенного пальто.        Наверное, это было лучшее «на» в моей жизни.