Я тебя рисую

      — Всё взяли? — госпожа Кикё еще раз осмотрела внешний вид дочери и провела по гладкому каре. — Иллуми, ты должен вернуть девочек до девяти тридцати. Я на тебя очень надеюсь.       Провожать нас в Дентору вышла только госпожа Кикё, но даже её было много. Сына она не сильно дёргала, а вот дочь… Я молча вздыхала, наблюдая за всем этим, поражаясь тому, как сильно госпожа нервничала. Она искала любой предлог, чтобы отменить поездку или хотя бы запретить Каллуто ехать с нами, сократила время пребывания в городе и суетилась. Госпожа Кикё всегда несколько эксцентрична, но не настолько. Её рваные движения начинали нервировать меня. Я привыкла к плавным, танцующим жестам и невольно задавалась вопросами о том, как она каждый день отпускала Каллуто ко мне в «Уголок», пока Иллуми был в отъезде. В голову приходило лишь то, что госпожа доверяет слугам больше, чем сыну… Вот же бред. Причина должна быть в другом.       — Не переживай, мам, — в очередной раз повторил Иллуми и положил руку на хрупкое плечо госпожи Кикё. — Мы сходим в «Уголок», потом заглянем в «Солнце Востока» поужинать и вернемся в резиденцию.       Госпожа Кикё вздохнула и жестом фокусника достала из рукава кружевной платочек. Я даже рот открыла, позабавив Каллуто выражением лица.       — В старом городе сегодня будут запускать фонарики, обязательно останьтесь и запустите парочку, — женщина промокнула глаза и вновь вздохнула. У меня возникло чувство, будто она сейчас расплачется. — Там чудесно… Мы с Сильвой тоже когда-то гуляли по Денторе и запускали фонари… — госпожа Кикё покачала головой и всплеснула руками, — Ох, простите, опять я не то болтаю! Правильно бабушка Майа говорит — тараторка и есть. Иллуми, прошу тебя, не спускай с девочек глаз! С обеих!       Мужчина прикрыл глаза и задержал дыхание. Губы его сжались в линию, выдавая раздражение её словами. Я невольно сжала губы крепче, повторяя за женихом.       — Я тебя вроде бы не подводил…       Намек был понят. Госпожа Кикё заулыбалась и убрала платок, но я-то видела, что всё это напускное. Её поведение вызывало сильное желание отменить поездку… Ну что там, фонариков не видели?..       Я скосила глаза на Каллуто и поняла — она не видела.       — Госпожа Кикё, — всё же встряла я. — У Иллуми очень хорошо получается приглядывать за подопечными — даже я это уже поняла. К тому же с нами поедут Вард и…       Я забыла имя девушки, которая прислуживала Каллуто.       — И Ненси, — закончила за меня Каллуто. Девочка скосила на меня глаза и обняла мать. — Всё будет хорошо. Я никуда не денусь, обещаю.       По гладким щекам госпожи все же потекли слëзы. Я опустила голову, чувствуя, что сама сейчас заплачу.       — Так, всё, хватит, — голос госпожи стал грубее. Она пальцами убрала слёзы и отстранила от себя дочь. — Езжайте уже. Не хочу быть старомодной мамашей, которая не пускает детей развлекаться.       — Ты лучшая, мама, — Иллуми наклонился и легко коснулся щеки госпожи. — С девочками все будет в порядке.       — Идите, идите, — поторопила она нас. — Машина уже ждёт.       Мы с Каллуто поклонились и, пока госпожа не передумала, поспешили к непримечательному автомобилю среднего класса. Ну, это я бы так его описала. Сестра уже просветила меня, что у машины бронезащитные стекла и усиленный кузов, а зеркальные номера указывают, что нас лучше не останавливать для проверки документов. Насколько я знала, такие могли себе позволить политики, военные и редкие гражданские, допущенные до гостайны — каким образом Золдики попали в число этих людей я не понимала, а спросить поостереглась. Возможно, это совсем не то, что я хочу знать.       В салоне я устроилась на заднем сиденье между Каллуто и Ненси, Иллуми сел впереди, а мой спаситель ожидал нас за рулем. Я широко улыбнулась, наконец-то увидевшись с человеком, которому обязана жизнью. Даже немного стыдно — ведь я его так и не поблагодарила.       — Вард, здравствуй, — обрадовано поздоровалась я. — Как у тебя дела?       — Всё хорошо, госпожа, — мне не понравился его голос. Я вытянула шею и заглянула вперед, стараясь увидеть его лицо.       Лучше бы я этого не делала. У Варда были разбиты губы и сломан нос, ссадины на скуле, синяк под глазом… у него был такой вид, будто его хорошо отделали хулиганы из подворотни.       — Тебя кто так? — севшим голосом спросила я.       Вард смешался. Мужчина сильнее необходимого сжал руль и плавно начал движение.       — Просто тренировка, — он постарался улыбнуться разбитыми губами.       Мой взгляд скользнул по костяшкам Иллуми.       «Тренировался с Вардом», — припомнила я его слова.       Вот какие у вас тренировки…       Я сжала губы и откинулась на спинку сидения. Девочки по бокам от меня никак не отреагировали на вид Варда. Неужели это нормально?.. Я опустила взгляд на свои пальцы. Кожа грубовата из-за работы в цветочном, с ногтей не сошел зеленоватый цвет… Я перевела взгляд на руки Каллуто. Тонкие пальчики с коротко обрезанными ногтями, мозоли, ожоги, пятна от чернил. Это не руки леди. Это руки юного монаха.       — Думаю, сперва надо заехать в «Уголок», — сказала я, бездумно смотря на Врата. Мне опять виделась только створка с надписью «Вошедшего ждёт». Что ждёт вошедшего? — Мне хотелось бы забрать некоторые вещи, да и познакомиться с управляющими не терпится.       — Нона и Ирис замечательные. Они тебе точно понравятся, — улыбнулась любительница страны Восходящего солнца. — К тому же, мама сказала, что они очень хорошо заработали в канун. Выручки хватило не только на оборот: неплохая сумма осталась на счету.       — Вот как, — протянула я. В общем-то я на это и рассчитывала, ведь мне теперь надо платить зарплату девушкам и отчислять за них налоги… а ведь ещё и больничные никто не отменял. Морока.       — Мама лишь на время взяла на себя управление магазинчиком, — слегка смущенно сказала Каллуто. — Не подумай ничего дурного. Просто она решила, что после произошедшего тебе лучше отдохнуть.       Я улыбнулась сестре и кивнула.       — Она абсолютно права.       За прошедшие два дня я, если и думала об «Уголке», то точно не о магазине. У меня перед глазами всё ещё стояла моя уютная кухонька, залитая кровью, а в ушах звучали булькающие хрипы гнойного человека.       — Потом заедем в «Солнце Востока», — голос Иллуми вовремя прогнал страшные воспоминания.       Я покачала головой и в поисках поддержки подняла глаза на зеркало заднего вида. У меня уже вошло в привычку искать успокоение в Иллуми… Взгляд жениха — тёмные безжизненные омуты, вымораживающие своим безразличием, но мне нравилось выискивать в них эмоции.       Собственные мысли заставили осечься. Как я только что подумала?.. Тёмные омуты? Как же банально! Но как-то иначе описать загадочные нечеловечески глубокие глаза, в которых радужка сливалась по цвету со зрачком — сложно.       Я широко и искренне улыбнулась жениху и закивала.       — Там здорово, — поддержала я его и провела по ткани темно-фиолетового ханьфу. — К тому же мы так нарядно одеты... Надо обязательно прогуляться по Внутреннему двору чайной.       Глаза Иллуми ожили, в них появился веселый блеск. Я не видела лица жениха полностью, но была готова поклясться, что его губы дрогнули в улыбке.       — Босиком? — насмешливо уточнил он.       — Да хоть босиком! — как ни в чем не бывало согласилась я и поддалась к Иллуми ближе. — Там наверняка уже всё зелено.       Жених кивнул.       — Сядь прямо. Дорога ухабистая.       Я слегка покраснела и села, как он велел. Каллуто, поймав мой смущенный взгляд закатила глаза и вздохнула.       «Он всегда так», — расшифровала я кривляния сестры и заулыбалась.       Иллуми тяжело вздохнул.       Дальнейшая дорога до «Уголка» прошла в отстраненном разговоре с Каллуто. Мы решали, какое бы пожелание отправить предкам и уместно ли мне писать Золдикам, а не Ченг. Сошлись на том, что сперва надо купить фонарики, а там уже писать по наитию, от души.       Я старательно избегала неприятных для себя тем. Понимала, что поступаю малодушно, выстраивая яркие декорации своих мечтаний, но ничего не могла с собой поделать. Я хотела ещё немного насладиться грëзами, в которых Иллуми герой, сошедший со страниц исторических хроник: надёжный, нежный и заботливый.       Мы доехали до «Уголка». Я, не дожидаясь пока Иллуми поможет нам выйти, выскользнула следом за Ненси и поспешила в магазинчик.       Запел фурин.       Я невольно остановилась на пороге, наслаждаясь этим освежающим звуком. Оказывается, я по нему соскучилась.       — Добро пожаловать в «Уголок», — поприветствовала меня девушка за прилавком, приняв за покупательницу.       Судя по описанию Каллуто, это Нона. Девушка обладала типичной азиатской внешностью, но непривычно светлыми глазами. Либо у неё в предках были выходцы из Отчимы, либо она носила линзы.       — Да, — смутилась я. — Здравствуйте.       Позади встал Иллуми и слегка подтолкнул меня вперед, заставляя войти. От такого я нахмурилась. В памяти воскресли моменты, когда отец так же поторапливал меня, не обращая внимания на то, что я меньше, слабее и в неудобной обуви. От его тычков я нередко падала, разбивая колени в кровь и пачкая платье… Позорные моменты, когда я изо всех сил душила слëзы и боялась поднять глаза — боялась увидеть жалость во взглядах прохожих и слуг.       Это всё пронеслось в голове за секунду. Всего за секунду я успела расстроиться и обидеться. Однако Иллуми, в отличие от отца, бережно придержал меня за талию, чтобы я случайно не упала. Щеки обожгло румянцем и я поспешила опустить голову. Было приятно, что мужчина продолжал обо мне заботиться пусть и грубовато.       — Добрый день, господин, — Нона нисколько не растерялась и глубоко поклонилась моему жениху. — Прошу прощения, госпожа Роу, за то что не узнала вас сразу.       Девушка так же низко поклонилась и мне, отчего стало ещё более неуютно. Её выдернули из привычной сферы деятельности и заставили работать на незнакомую девчонку, не обговорив ни условия работы, ни оплату, а она ещё и кланяется.       — Это лишнее, — сказала я и убрала руку жениха. — Я ненадолго. Хотела познакомиться с вами и обсудить все вопросы.       Девушка понятливо кивнула.       Со второго этажа спустилась Ирис и встала за стойку, встречая посетителей, а мы с Иллуми и Ноной устроились в стороне. Как оказалось, девушки продолжали получать зарплату от семьи Золдик, оставаясь их наемными сотрудниками. Их будто командировали ко мне в магазинчик. Не то, чего я ожидала… Удобно, конечно, не спорю, но как-то неправильно.       Говорить по этому поводу с Иллуми при посторонних я не решилась. Покивала, как дурочка, посмотрела ведомости о доходах и расходах, поправила заказ на цветы для господина Фенга и поспешила скрыться на лестнице.       Надо было забрать оставшиеся вещи.       У дверей в квартиру я замерла и прикрыла глаза. Необходимо собраться с силами… Память заботливо напомнила с какой радостью и ожиданием я открыла дверь своему несостоявшемуся убийце.       Лучше бы не закрывала глаза.       Я покачала головой и, глубоко вздохнув, взялась за ручку.       — С тобой всё в порядке?       Спокойный голос, старомодные манеры, уверенность в каждом движении… Я невольно улыбнулась, ощущая жениха за своими плечами.       — Да, — я открыла дверь и вошла в квартиру. — Когда ты рядом, всё хорошо.       — Обычно люди говорят иное, — мужчина вошёл следом, но не мешал мне осматриваться.       — Просто они тебя плохо знают, — сказала я, больше стараясь отвлечься, нежели поддержать разговор.       Я любила свою кухню. Любила весёлые занавески на окнах и цветастую скатерть. Любила старенький холодильник и эмалированные кастрюльки с совами на пузатых боках. Любила слушать свист чайника по утрам и сидеть, забравшись на стул с ногами…       Но теперь всё это перебивала вонь крови!       — Зачем он напал? — плаксиво спросила я. Слëзы против моей воли собрались в уголках глаз и потекли по щекам. Я поспешила их вытереть. — Я же никому ничего плохого не делала?..       Иллуми был рядом. Он развернул меня к себе, обхватил мое лицо и постарался мягко вытереть щеки. Ничего не получалось… слëзы текли быстрее, чем мужчина успевал их убирать.       — Порой страдают невинные люди, — жених едва заметно нахмурился и начал давить на мою кожу сильнее необходимого. — У этого нет объяснения. Просто так сложилось.       — Я думала, что ты скажешь что-то об испытаниях и о том, что предки заботятся о нас, — Иллуми делал больно. Я остановила его и спрятала лицо в складках его рубашки. Парадокс… ткань рубашки была мягкой и нежной, а плечо мужчины — твердым и надёжным. Для меня Иллуми стал нерушимым монолитом, за которым я непреклонно решила спрятаться от мира.       Жених обнял меня и прижал к себе. Стало спокойнее. От мужчины приглушенно пахло сандаловым деревом, но в стенах моей квартирки этот запах казался необычайно ярким. Нянюшка клала сандаловое дерево в платяные шкафы между постельным бельем, чтобы избежать сырости и появления моли. Для меня этот запах всегда ассоциировался с домом и крепким сном.       Теплые губы коснулись моей макушки.       — Вард должен был тебя защищать, — объятия мужчины стали крепче, а волосы на макушке шевелило его дыхание. — У него была лишь одна задача: издали наблюдать за тобой и оберегать… и он не справился.       — И за это ты его так избил? — вопрос вырвался раньше, чем я успела его обдумать. — Он всё же спас меня…       Иллуми резко отстранил меня и поднял мою голову, заставляя посмотреть себе в глаза.       — Ты сама себя спасла, — твердо и немного зло сказал он.       Я невольно открыла рот. Я не считала, что спасла себя… если бы Вард не забрал меня из «Уголка», я бы истекла кровью рядом с гнойным человеком.       — Не веришь, — по тонким губам скользнула едкая, отталкивающая ухмылка.       — Е-если бы не Вард, — заикаясь, озвучила я свои мысли. — Я бы умерла от кровопотери. Я впервые ощущала такую слабость и холод.       По неподвижному лицу жениха будто судорога прошла. Его руки сильнее сжали мои плечи.       — Ты не должна была пострадать, — угрожающе низко ответил он.       — Не злись, — тихо попросила я, не в силах отвести взгляд.       Иллуми открывался для меня с новой стороны. Несдержанный, жестокий, злой… сильный. Наверное, такое поведение должно было испугать меня и оттолкнуть, но я четко осознавала, что он вновь злился не на меня, а за меня. По его мнению, это я должна негодовать и жаждать отмщения… Наверное, то что я не испытываю этих чувств, злит его ещё сильнее.       Моя просьба остудила его пыл. В тёмных глазах я успела заметить растерянность, которая быстро сменилась стылой, безжизненной пустотой. Крепкие руки притянули меня к себе и заключили в теплые, уютные объятия.       — Не бойся, Роу, — я не видела его лица, но знала, что черты его замерли, губы напряжены. Он обращался в мраморную статую. — Только не ты… Я всегда буду защищать тебя и делать всё для твоего благополучия.       Я прикрыла глаза и кивнула. Я знала, что он говорит правду: чувствовала всем естеством.       — Верю, — тихо буркнула я в его рубашку.       Я не была слепой хоть и грешила тем, что тешила себя самообманом. Иллуми сложный человек. Он отстранен, скуп на жесты и слова, у него тяжёлый взгляд и едкая улыбка — весь его облик кричал, что от него надо держаться подальше. Может, и надо было так поступить… но я не смогла. Под его взглядом я расправляла плечи и гордо поднимала голову. Его улыбка заставляла меня терять нить рассуждений и завороженно замирать. Его слова дарили мне поддержку и веру в себя. Рядом с ним я вспомнила, что я не просто цветочница, которой меня видели горожане, и не придаток к мужчине, которым меня видели родители: я начинала гордиться собой.       Я высвободилась из объятий и привстала на носочки, мягко касаясь его губ. Я не знала, как выразить словами, что принимаю его и его семью со всеми недостатками и пороками. Что я доверяю им всем сердцем. Что я готова ответить им той же добротой и заботой, даже если они и правда окажутся беспринципными убийцами.       Ответа на поцелуй нет. Будто статую поцеловала… Его отстранённость нервировала. Я сглотнула и, обняв жениха за талию, укусила его за губу. Несильно, но этого хватило, чтобы мужчина дёрнулся и резко отстранился, разорвав этот неправильный поцелуй.       Его глаза ожили. Удивление смешалось с возмущением и долькой довольства. Его нижняя губа немного покраснела. Я улыбнулась и, встав на полную ступню, упёрлась подбородком ему в грудь.       — Меня всё в тебе устраивает, — слова получились нечеткими, но всё же различимыми. — Я прошу тебя о том, о чём ты просил меня: оставайся тем же мужчиной, который вошёл в мой магазинчик за необычным подарком для матери.       Иллуми всё же улыбнулся. Слабо и умиротворенно. Искренне.       Это намного лучше фруктового чая и посиделок под тёплым пледом на любимой кухне.       Дверь в квартирку распахнулась.       Я подняла голову и пересеклась с ошалелым взглядом Каллуто. Нежно-фиолетовый взгляд девочки прошёлся по нашим переплетëнным фигурам.       — Вы чем здесь занимаетесь?.. — с нарастающим возмущением спросила она. — Мама поручила вам за мной приглядывать, а получается — это мне с вас взгляда сводить нельзя?!       Счастье, которое дарили руки Иллуми, отступило. Румянец ожёг щеки и уши, заставляя отпрянуть от жениха.       — Ты всё не так поняла! — я кинула беглый взгляд на мужчину. — Мы просто разговаривали…       — Тебе сказали подождать в машине, — прервал моё блеяние Иллуми.       Каллуто осеклась под пронизывающим взглядом брата. С лица сошло оживление, черты застыли непроницаемым спокойствием… Нет. Я никогда не смогу становиться такой беспристрастной. Похоже, для этого надо родиться Золдиком и вырасти в изоляции под гнетом традиций.       Я осеклась и замерла.       А этого ли я хочу своим детям?..       — Прошу прощения, — девочка уважительно поклонилась старшему брату. — Вас давно не было. Я заволновалась.       Чернильно-черный и нежно-фиолетовые взгляды скрестились на мне.       — А, да, — ожила я. — Да, я сейчас быстренько соберусь!       В спешке моя неуклюжесть проявилась в полной мере. Я уронила и разбила вазу, стукнулась головой о дверцу шкафчика, рассыпала карандаши и линеры… Я чувствовала перекрестные взгляды Золдиков на себе и начинала нервничать ещё сильнее. Будто под прицелом… Я не знаю как это ощущается на самом деле, но думаю именно так напряженно и тяжело. Внутри всё сковывало от нервозности.       Из рук выпала стопка блокнотов. Листки с эскизами и рисунками разлетелись по комнате.       Финита…       Я присела и кинулась подбирать их. Наброски цветов и деревьев, домов и прохожих. Я рисовала всё, что вижу, будто ребенок. Сейчас, невольно задерживая взгляд на своих работах, я видела, что в них нет никакой индивидуальности: это просто копирование.       Руки опустились. Я думала, что мои рисунки лучше. Что в них есть хоть какая-то особенность, хоть какой-то стиль… но мои работы выглядели как бездушные фотографии.       — Удивительная точность, — я повернулась к Иллуми. Мужчина стоял за моей спиной и разглядывал один из рисунков. Я не видела какой.       — Да уж. По-другому и не скажешь, — криво улыбнулась я. — Буду рисовать деньги и наполню рынок Падокии фальшивками.       — Смешно, — мужчина вопреки своим словам даже не улыбнулся. Он повернул рисунок мне и дëрнул бровью. — С этим надо быть осторожнее. Наша семья не просто так поддерживает анонимность.       Мне хватило совести покраснеть. На рисунке, который попал в руки Иллуми, была изображена госпожа Кикё. Пышное платье чёрного цвета с красными вставками, изящный поворот головы, тонкая талия… и насыщенно алые губы, которые невольно приковывали взгляд смотрящего. Её глаза я специально спрятала за полями шляпы, чтобы ничто не отвлекало зрителя от центра композиции.       — Этого больше не повторится, — заверила я жениха. Я даже не задумывалась об анонимности семьи Золдик, когда рисовала. А ведь у меня есть портреты и господина Сильвы, и господина Зено, и Каллуто… и целая коллекция рисунков с Иллуми.       К этому вопросу я отнеслась с особой тщательностью и проверила всё дважды, чтобы не оставить ни одного изображения. Каллуто унесла внушительную папку с рисунками в машину, Иллуми взял небольшую спортивную сумку, в которую я скидала остатки вещей, книги и памятные вещички. Личных вещей у меня было не так много, ведь основной частью моего имущества были вазы для икебан, но их я не собиралась забирать из «Уголка».       Иллуми уже спускался по лестнице, я же замерла на пороге. У меня было чёткое понимание, что я больше не вернусь сюда. Я буду приезжать в магазинчик, но в квартирку не поднимусь. Эти стены хранили много прекрасных моментов: мои первые победы и поражения в ведении бизнеса, мои уютные вечера, мои первые поцелуи с Иллуми… Однако в этих же стенах я пережила ужас, гнев и бессилие. Страх той ночи всё ещё теплился во мне, но он больше не парализовал меня. Теперь я понимала, что именно в ту ночь я впервые почувствовала себя сильной.       Пережитое навсегда останется со мной, а стены… Пусть они принадлежат кому-то другому.       Я разрешила Ноне и Ирис жить в квартирке наверху, экономя на съëме отдельного жилья. Пусть площадь наверху была небольшой, но в ней вполне могли с удобством разместиться две девушки. С работницами «Уголка» я рассталась в приподнятом настроении, хотя и была излишне задумчива.       Это не укрылось от бдительных взглядов Золдиков. Иллуми молча поставил мои пожитки в багажник и, перед тем как открыть дверь в салон, приобнял меня за плечи.       — Это лишнее, — вопреки своим словам я прижалась к нему крепче.       — Прикосновения — это выражение заботы, — несколько монотонно ответил Иллуми. — Я не хочу, чтобы ты плохо себя чувствовала.       — Я хорошо себя чувствую, — улыбнулась я.       Это было правдой. Я и сама не понимала почему, но после посещения «Уголка» мне стало легче. Думаю, надо сказать спасибо господину Зено, который всё же заставил меня рассказать о том, что я чувствовала при нападении. И то, что я не получила осуждения семьи Иллуми тоже неслабо помогло… Всё же в глубине души я ожидала порицания, косых взглядов и вины за отнятую жизнь. Золдики же повернули всё так, что я начинала гордиться тем, что смогла победить в той недолгой схватке.       Я разомкнула объятия, села в салон и, откинувшись на спинку, повернулась к окну. Каллуто, явно руководствуясь теми же мотивами что и старший брат, обняла меня и устроила голову на здоровом плече. Немного тяжело… но тепло. От волос девочки едва ощутимо пахло медом. Как от красок… Это сравнение заставило меня улыбнуться.       Для того, чтобы попасть в чайную, нам пришлось сделать круг. Вард выехал на Боковую улицу, с которой было видно набережную реки Го. Еще светло. На набережной пока не зажгли фонари, но люди в преддверии праздника уже занимали места у воды. Тележки с едой, звонкий смех и толкотня… Тут будут праздновать простые горожане. Аристократия и высокие гости провинции отмечают День предков выше по течению, там, где часть набережной перекрыта. После посещения чайной мы поедем именно туда.       Я вздохнула и устроила голову на макушке сестры. Моя семья любила проводить праздники именно в таких местах: для отца это было выгодно. Пока женщины и девушки блистали украшениями и убранством, мужчины заключали выгодные союзы и договоры. Для меня же посещение официальных мероприятий было тяжким делом из-за того, что родители никак не могли подыскать подходящего жениха. Каждый праздник проходил как смотрины и сопровождался вынужденными улыбками, наигранно-скромным поведением и оценивающими взглядами.       Машина остановилась у «Солнца Востока». Иллуми помог выйти Каллуто и подал руку мне. Я не могла не улыбаться, глядя на него. Наверное, это и есть магия первой влюбленности: мне были не важны его странности, я безропотно принимала его недостатки и млела от достоинств. Мама любила повторять, что чувства обманчивы и надо выходить замуж следуя холодному расчету, но… Но разве может быть то, что я испытываю сейчас, обманом?       Я взяла мужчину под руку и протянула ладошку Каллуто. Сестра понятливо уцепилась за мою кисть. Приятно… Я прикрыла глаза невольно воображая, как через много-много лет буду так же прогуливаться с семьей. Я буду всё так же держать под руку мужа, купаясь в его заботе, и сжимать нежную ладошку ребёнка… Нашего ребёнка.       Эти мысли мне нравились.       Я смущенно потупилась и опустила взгляд под ноги.       Мы дождались вечера в чайной. Разговаривали и наслаждались прогулкой у пруда. Каллуто сперва стеснялась вести себя свободно: дула губы, становясь ещё больше похожей на госпожу Кикё, бубнила о том, что мы как дети… но спустя некоторое время тоже с удовольствием опускала ступни в прохладную воду пруда и смеялась, когда карпы щекотали кожу своими телами. Прислужница чайной принесла нам икру лягушек и предложила покормить карпов головастиками и дождевыми червями. Мы с Каллуто против живой прикормки ничего не имели. Сестра оказалась не робкого десятка, она без кривляний вылавливала в ведёрке с землей самых длинных червей и брала в руки головастиков. К червям я была равнодушна, а вот прохладные склизкие головастики, которых ещё надо было выловить сачком, мне не понравились… Иллуми же удивил меня тем, что наотрез отказался брать в руки какие-либо прикормки. Похоже, максимум на который он согласен — это хлебная мякушка для уточек.       К набережной мы направились, когда только начало темнеть. Сумрачные потëмки погружали провинцию в волнительное ожидание самой сакральной традиции года. Семьи выходили на улицы и спешили купить фонарики. Кто-то покупал красивые расписные фонарики с уже подготовленными словами благодарности и просьбами о защите и покровительстве. Кто-то покупал простые белые фонарики и сами писали обращения к предкам. Я пока не определилась, что купить: мне нравились оба варианта. Первый был прост и красив, второй же — более искренним. Я не знала, как поступить и решила пока не думать об этом.       Взгляд в очередной раз скользнул по лицу Варда, но я малодушно отвела глаза… Об этом я тоже не хотела ни думать, ни говорить. В конце концов, Иллуми по-своему прав: он дал подчинённому приказ, а тот его не выполнил, чем и заслужил наказание. Хотя жестокость метода вызвала во мне отрицание.       Машина остановилась у шлагбаума. Иллуми опустил стекло. Я чисто рефлекторно посмотрела в окно и обомлела. Я и забыла, что въезд в закрытые локации во время крупных праздников охраняют офицеры.       — Добрый вечер, господин, — юноша в темно-синей форме приветливо улыбнулся и поклонился. Я не разбиралась в нашивках на погонах, но крупная золотистая буква «К» говорила ярче любых слов. — Ваши билеты.       Иллуми кивнул и достал из бардачка несколько вычурных пригласительных-пропускных. Я пристально наблюдала за движениями жениха, чувствуя, как внутри всё сжалось. Я до последнего оттенка запомнила цвет формы… Я запомнила складки, запомнила золотистые пуговицы и черные лацканы. Запомнила редкую щетину на впалых щеках кадета, запомнила покрасневший белок его глаз и сухие губы — следы недосыпа и работы сверхурочно. В голове пронеслось множество панических мыслей, но все их затмила полубезумная догадка:       Вдруг они нашли тело гнойного человека и теперь искали убийцу?..       Вдруг, они искали меня…       — Что с тобой? — взволнованно спросила Каллуто, крепче сжав мои пальцы. — Ты побледнела… Тебе душно?       Я покачала головой, не в силах ответить словами. Меня бросило в жар, а дыхание комом встало в горле. Кажется, это называется «паническая атака».       — Роу, успокойся и дыши, — Иллуми закрыл окно, проигнорировав пожелания офицера о хорошем вечере.       Я посмотрела в зеркало заднего вида и пересеклась с твердым взглядом тёмных глаз.       — Вдруг они нашли?.. — просипела я. Кислорода не хватало. — «Уголок» здесь недалеко, вдруг кто-то обнаружил…       …тело.       Я не смогла заставить себя договорить фразу.       Иллуми едва заметно нахмурился и повернулся.       — У тебя излишне богатая фантазия, — мужчина легко дотронулся до моего колена, но я почти не обратила на это внимание, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза. На его тонких бледных губах появилась притворно-мягкая улыбка. — Наверное, это из-за того, что ты художник.       Не это я хотела услышать… Почему он просто не может сказать, что все позади? Я просто хотела получить подтверждение того, что всё решено. Что я могу наконец-то перелистнуть эту страничку исторических хроник.       Улыбка пропала с лица Иллуми.       — Вечер в «Уголке» прошёл плохо, но об этом знает лишь семья и несколько доверенных слуг, — твердо сказал он. — Не понимаю, как ты объединила просмотры фильма ужасов и репортаж о Горо Дойе, погибшего на Тупиковой в уличной драке. Его тело давно кремировано и предано земле.       — То есть всё хорошо?.. — напряженно уточнила я. — Мне не придётся давать показания или искать адвоката?..       Иллуми хмыкнул и едва заметно нахмурился.       — Все будет хорошо, когда твои раны полностью заживут, — жених опустил взгляд на моё плечо, перевёл на бедро и нахмурился сильнее. — Посещение «Уголка» плохо на тебе сказалось.       Мужчина отвернулся прежде, чем я успела хоть как-то отреагировать. Каллуто, заметившая, что я хочу продолжить, схватила меня за руку.       — Какого адвоката? — девочка напряжённо улыбнулась. В лиловых глазах я безошибочно увидела предупреждение. — Просмотры триллеров тоже на тебя плохо влияют…       Золдики упрямо напоминали мне об официальной версии произощедшего. Раз за разом, но я не будто не слышала их до этого. Испугалась до потери разума.       Я коротко кивнула сестре и прикрыла глаза, откинувшись на спинку сидения. Меня потихоньку настигало понимание того, что всего за пару минут я наболтала больше лишнего, чем за время, проведенное в резиденции Золдиков.       Я глубоко вдохнула и протяжно выдохнула, успокаиваясь. Поведение Иллуми и Каллуто о многом говорило. В машине находились лишь двое приближенных слуг, но даже при них Золдики были крайне осторожны с высказываниями, показывая, что не доверяют им. Хотя, возможно дело только в Нэнси, ведь Вард как никто другой знал о том, что произошло той ночью.       Хотелось бы обидеться на Иллуми за то, что довольно грубо заставил меня замолчать, но даже это у меня не вышло. Мысли плавно перетекли на служанку Каллуто, оттесняя все другое. Что я о ней знаю?.. Ничего.       А значит, мне и правда не следует болтать при ней лишнего.       Да и при Варде, наверное, тоже.