re-lsent

Океан шумел монотонно и успокаивающе. Песчаная поземка тихо шуршала, постукивая по днищу «Сенцона». Трепетало на горячем ветру широкое полотнище, натянутое от борта до самой земли, создававшее тень. Изредка раздавался птичий крик — режущий слух и такой непривычный. Живой звук в живом мире. Винсент сбежал из Ромдо в январе. Сейчас, должно быть, уже закончился апрель. Так странно: названия месяцев, раньше служившие всего лишь мерилами времени, теперь обрели дополнительный смысл. Слова «весна», «лето», «зима» и «осень» теперь обрели смысл. Зимой они мучились от холода. Теперь их доканывала жара, и коротать дни возле холодного океана казалось неплохой идеей. Винсент сидел, привалившись спиной к корпусу парусника и следил, как движется тень. Сейчас его и залитый солнцем песок разделяло меньше полуметра. Тень сдвигалась вместе с движением солнца, и Винсент смотрел, как медленно освещенная полоса подползает к босым ступням. Он понимал, что должен уйти, но вместе с тем странное желание снедало его: протянуть руку, почувствовать, как кожи коснутся солнечные лучи. Что случится потом? Почувствует ли он боль? Действует ли солнце подобно FP-пулям, отравляя тело, или он просто лишится руки? (что, в общем-то не было большой проблемой для Прокси) Чувствовала ли боль Риэл? Чувствовал ли боль Единый? Это было так просто: протянуть руку. Наклониться вперед. Винсент сидел, загипнотизированный движением тени, и из прострации его вывел голос Рил: — Что ты делаешь? Винсент понял, что сидит, протянув руку вперед. — Тебе не пора подвинуться? — поинтересовалась Рил. Винсент молча пересел в тень, на расстеленный прямо на песке спальник. Рил, наклонившись, прошла под тент. — Ты бы прикрылся чем-нибудь, — бросила она. — Ты забрала мою одежду. Часть их вещей сушилась, а другие просто не подходили для такой жаркой погоды, а потому их нынешние наряды можно было счесть довольно открытыми: Рил щеголяла в майке Винсента, а Винсент, за неимением другой одежды, щеголял без нее. — Кажется, погода играет тебе на руку, — заметила Рил, усаживаясь рядом. — Днем заниматься чем-то просто невозможно. Эта жара просто убивает, и скоро мы тут все превратимся в ночных жителей. Вздохнув, она продолжила: — У нас скоро закончится питьевая вода. И авторейвы, кажется, не слишком хорошо переносят перегрев. — Не только авторейвы. Рил промолчала. Она уже на собственном опыте выяснила недостатки жизни под солнцем. Океан продолжал набегать на берег. У кромки воды вдалеке были видны две фигуры: Пино в волнах и Кристева, прячущаяся от солнца под нелепым большим зонтом, позаимствованном в одном из покинутых куполов. Жизнь не слишком изменилась. Теперь они путешествовали от купола к куполу не в поисках некой «истины», но ища других выживших, ища припасы, просто двигались вперед, стараясь по возможности избегать групп «настоящих людей», что медленно прибывали, разбивая лагеря. Просто теперь им некуда было вернуться, а сам Винсент редко покидал «Сенцон» в течении дня — лишь когда было пасмурно. — Зачем ты это делал? Винсент вопросительно посмотрел на Рил, а она указала на границу солнца и тени. — Солнечный свет смертелен для Прокси, не так ли? Винсент пожал плечами: — Наверное, это похоже на ощущение, которое испытывает человек, подходя к краю крыши. Позыв спрыгнуть вниз, несмотря на то, что он знает, чем закончится падение. — Но ты не знаешь. — И это вносит нотку азарта. Рил фыркнула. — Даже не пытайся, пока мы здесь. Если попробуешь — я тебя лично пристрелю, обещаю. Винсент посмотрел на сияющий на солнце песок. Миллионы кристаллов кварца, отражающих свет, блики в волнах, режущие глаз. — Договорились.