Конфликт

      Просто посмотри на себя, как же ты жалок!       Воскресенье привычно проигнорировал беснования Ванвика. С тех пор, как Авантюрин поднялся на борт экспресса, его второе «я» как с цепи сорвалось.       Ты даже боишься войти в вагон, зная, что они там!       Он не боится, просто… Воскресенье бросил оценивающий взгляд на своё отражение в окне вагона и в очередной раз поправил шейный платок. Просто всё должно быть идеально в образе.       Ну конечно, и дело совершенно не в том, что они…       Воскресенье распахнул дверь в вагон-ресторан, обрывая крики внутри головы. Эти двое, разумеется, разумеется, были в вагоне. Сидели на диване и миловались, совершенно не обращая на него внимания.       Словно он был неважен. Словно его вообще не существовало. Словно он…       … пустое место? Ну так ты им и являешься для них.       Воскресенье присел на край стула, облокотившись на барную стойку, наблюдая за этими двумя. То, как Стелла ласково ерошила волосы Авантюрина, то, как Авантюрин нежно целовал ей руку, то, как они переговаривались еле слышным шёпотом, то и дело прерываясь на поцелуи… вызывало тошноту. И судя по звукам, издаваемым Ванвиком, не только у него.       Типичная сахарно-сиропная парочка.       Перед остальными они хотя бы изображали приличия и вели себя соответствующе своему положению.       Его же… они не ставили ни во что.       Просто выпусти меня! Выпусти, и я сотру с лица картёжника эту презрительную улыбочку. Выпусти, и я сотру с лица Безымянной это высокомерное выражение! Просто. ВЫПУСТИ. МЕНЯ!       Словно вторя крикам внутри, Стелла рассмеялась, откинув голову назад. Взгляд Авантюрина полыхнул чем-то, чему Воскресенье никогда не мог подобрать определения. Так смотрят на то, что жаждут всем сердцем, всем своим естеством, но знают, что никогда не получат. Так смотрят на сбывшуюся мечту. Так смотрят на звезду в ладони. На птицу, взлетающую в небо с руки. То, с каким благоговением Авантюрин прижался к её шее, лишь подтвердило теорию Воскресенья.       — О, — Стелла слегка повернула голову и наконец-то увидела его, — Авантюрин, мы больше не одни.       — М? — Мужчина поднял взгляд, не отрываясь от выцеловывания узоров на её шее, и пробормотал, задевая губами кожу и вызывая тем самым мурашки у Стеллы, — а языком он, разумеется, пользоваться не умеет?       Не так хорошо, как ты.       До твоего уровня мне точно далеко.       Прям как ты мозгом.       Да скажи ты им хоть что-нибудь! Осади их!       Воскресенье лишь отточенным жестом поправил манжет:       — Вы были столь заняты друг другом, что мне показалось невежливо вас прерывать.       — Вуайерист, — припечатал Авантюрин, оставив в покое шею девушки, сел ровно и, закинув одну руку на спинку, второй прижал не сопротивляющуюся Стеллу вплотную к себе.       — Хм-м-м, — Стелла тут же принялась накручивать его волосы себе на палец, — если он — вуайерист, делает ли это нас эксгибиционистами?       — Моя Леди,— хмыкнул Авантюрин, — эксгибиционистами нас делает далеко не это.       Воскресенье прищурился. Нечестно играют. Двое на одного.       У тебя, вообще-то, есть восхитительная возможность уравнять счёт.       По губам Авантюрина змеилась насмешливая усмешка. Стелла не отставала. Весь их вид кричал: если победить невозможно, то зачем играть честно?       — Пожалуйста, давайте оставим тему ваших психических отклонений для следующей дискуссии, — он корректно перевёл тему, лишь в конце не удержавшись от шпильки, — но если вдруг вы не знали, Цыц ещё является и штатным психотерапевтом и может помочь вам проработать данную проблему.       Стелла и Авантюрин переглянулись, и девушка мерзко-премерзко улыбнулась. Даже не улыбнулась, а осклабилась.       — Уж если сам господин Воскресенье считает, что нам необходима помощь специалиста, то, мне кажется, душа моя, у нас серьёзные проблемы.       — Наверное, ты права, моя Леди, — вторил ей Авантюрин, — кому, если не ему, разбираться в психических отклонениях.       — Мудак мудака, как говорится.       — По-моему, там было что-то про рыбаков….       — Так то у простых смертных, а у столь спокойных и рассудительных личностей разве может быть хоть что-то просто?       Ответь им! Ответь им! Что ты нашёл гармонию с самим собой. И что если они от тебя не отстанут, ты их упокоишь. Заставь их заткнуться! Выпусти, выпусти меня, и они захлебнутся в слезах и соплях!       Но Воскресенье вновь проигнорировал крики Ванвика и кротко добавил:       — Госпожа Химеко просила всех собраться в общем вагоне. Кажется, мы приближаемся к Амфореусу.       И кивнув им на прощание, поспешил выйти из вагона-ресторана.       Слабак!       Воскресенье беззвучно хмыкнул, не меняя выражения лица, и замешкался на пороге, пользуясь тем, что в вагоне-ресторане его уже не видели, а в общем вагоне на него ещё не обратили внимания.       — А я тебе говорила, — голос Безымянной звучал крайне раздражённо. Воскресенье довольно усмехнулся, вот и первые ссоры между влюблёнными. — Господин Янг притащил фикус. Только в отличие от обычного цветка, этот ещё и перемещается по вагонам, иногда открывая рот.       — Каюсь, моя Леди, — картёжник звучал раздосадовано, — кажется, Яшма слишком сильно проехалась ему по мозгам. Готов вечером искупить вину.       Его голос вновь опустился до искусительного шёпота, и Воскресенье закатил глаза, услышав тихий смех Безымянной. Беззвучно закрыл дверь и, спустившись по ступенькам, присоединился к остальным, сохраняя маску праведника на лице.       Ванвик, впервые с момента как Авантюрин поднялся на борт экспресса, довольно и понимающе улыбался ему в отражении. Воскресенье незаметно для остальных подмигнул ему. Его второму «я» не хватало дальновидности и терпения. Горячность и порывистость юности это прекрасно, но не в его случае. Ему всё ещё надо быть очень и очень осторожным.       Но не зря же говорится: «Терпение и труд — все нервы сотрут.» Другим.