Никогда такого не было, и вот опять

Прямо перед Днём Прогресса был похищен Джейс Талис, незаменимый почётный гость, герой и любимец Пилтовера, вдохновляющий изобретателей своим примером. Ещё недавно он с волнением зачитывал черновик своей торжественной речи, ожидая мнения Кейтлин. Она была ему как сестра; когда знаешь друг друга с детства, можно рассчитывать на честность вместо лести горожан. Те слишком хотели видеть идеал — ведь это означало бы ещё и непобедимого защитника. Тем и было плохо его отсутствие на Дне Прогресса: уверенность в будущем казалась неполной без него. Печатный пресс стрекотал шестерёнками и шуршал валиками. Стопка листовок о поиске приятно пахла свежими чернилами. Шериф, взяв одну, подошла к доске в главном зале участка... ...Но объявление о пропаже Джейса уже висело там. Старое, выцветшее. Несколько месяцев? Год, два? Кейтлин застыла, сравнивая его с тем, которое держала в руках. Тот же список примет, контакты розыскной службы, портрет — не такой улыбчивый и приукрашенный, как на праздничных плакатах... Странно. Очень странно. — Как и когда именно похитили мистера Талиса? Вы видели что-нибудь необычное? Свидетель — ассистент из академии — встревоженно закивал: — О да, нечто ужасное. С горящими глазами, с тремя руками, огромного роста... Оно резало стены лазером, и... и... — от страха ему не хватало дыхания. Это действительно казалось знакомым, но её терзало недоумение: она, зоркий стрелок и лучший детектив, уж точно заметила бы, что её близкий друг пропал не вчера, а так давно. А тем более, если бы его с такими спецэффектами утащило что-то подобное. Нелогичность была и в том, что слова свидетеля её неожиданно успокоили. "Ах, опять. Значит, к утру он уже вернётся, как всегда." Мир пытался встать на место, как сегменты механической головоломки.

***

...Он приходил в сознание с трудом. Полёты сквозь время, калейдоскоп измерений, взгляд на вселенную глазами души — всё это было сложно впихнуть обратно в один-единственный ограниченный человеческий разум. Но также это сошло бы и за то, словно его просто вырубили смесью заунской химии из худших кошмаров таможенников. Гениальная голова болела и кружилась не меньше бронзовых астрономических моделей в Университете. Джейс постарался сфокусироваться. Ощущения крючками цеплялись за материальную реальность: твёрдость и холод металлического стола, дымный сумрак убежища на аллее Эмберфлит, гул техники. Он попытался подняться, но обнаружил, что прикован крепкими скобами. Мускулы напряглись; бесполезно. — Не трать силы, тебе необходимо восстановление. Я не знал, в каком состоянии рассудка ты очнёшься, так что считай это мерами предосторожности. Неприспособленные люди после такого глубокого погружения в хаос чистой магии бывают опасны для других и самих себя. К тому же, мне интересно изучить, как это могло повлиять на твоё тело. Не бойся и не сопротивляйся, я не причиню тебе боли... ну, или бойся и сопротивляйся, если твоим несовершенным эмоциям и инстинктам так проще адаптироваться. Голос звучал непривычно, однако в словах узнавалось сопереживательное беспокойство и исследовательское любопытство Виктора. И даже то горькое сдержанное раздражение "ты не понимаешь, каково больному выходцу из нижнего города", теперь превратившееся в "...каково постоянно видеть скрытое от смертных". Всё те же самые настоящие живые чувства. В панике и возмущении Джейс начал вырываться лишь ещё сильнее, как только серебристые пальцы со стальными ногтями потянулись к его уязвимой шее проверить пульс. — Проклятье! Просто скажи сразу, что тебе нужно. Выкуп за меня, чтобы финансировать твои разработки? Или кто-то из наших украл твои изобретения, чтобы завтра выдать их за свои? — Вижу, ты уже интуитивно соориентировался в новой точке времени, это хорошо, — сделал вывод Виктор, второй рукой записывая наблюдения, а третьей включая мерцающий осциллограф непонятных данных. — Мир не успел нас потерять, пока мы были заняты его ремонтом. Память пробовала проясниться, с уверенностью непосредственного свидетеля соглашаясь с его небылицами, но обнаружила, что это всё равно что пытаться читать неизвестный язык или описать прекрасный сон одними лишь формулами. Физический мозг не был рассчитан объять необъятное, хотя душе плавать в океане аркейна казалось просто и естественно, и что-то внутри помнило этот невероятный опыт очень ярко. — Времени... — эхом повторил Джейс, ловя нить. — Сколько его прошло? Когда ты успел сделать себе броню?! Ты же был чуть ли не в одном плаще. Если не считать этой... маски. Или она теперь и есть твоё лицо? Виктор с гордостью за великолепное творение выпрямился во весь новый внушительный рост, демонстрируя кибернетические доспехи, компенсирующие хрупкое телосложение железной мощью. Джейс мысленно отметил: опять поведение знакомого ему прежнего напарника, довольного способностью удивить его, словно говоря "видишь, я продвинулся дальше тебя, сидя в нашей лаборатории ночами, пока ты спал". Дружеское соперничество равных, а не вражда. — Рад, что ты заметил. Если ты снова решишь поразить меня в сердце, я буду готов. Изменённая хекс-ядром плоть не так слаба, как раньше, но ей всё равно нужна защита. Многие продолжают видеть меня угрозой, которую следует атаковать на месте. — Ну, сейчас-то ты напал на меня первым... или нет? Иначе как я попал сюда, не магически же? — несмотря на сарказм, Джейс чувствовал, что последнее было не так уж далеко от правды. — Герой и злодей — такими мы покинули эту реальность, поэтому и вернуться было проще в тот же сценарий. Такими нас помнят остальные. Такими выгодно оставаться: ты получаешь заслуженное уважение, как спаситель, и вдохновляешь их продолжать наше дело... ну а я смогу вести собственные исследования других путей к совершенствованию человечества, оставленный в покое и не вызывающий соблазна создать вокруг меня культ, если меня будут опасаться. Хотя я всё равно поделюсь истиной Великой Эволюции с теми, кто захочет прийти ко мне несмотря ни на что. Страдающие, отчаявшиеся... или жаждущие высшего познания... кто-нибудь непременно окажется готов принять мои дары. — Погоди-ка... Вдохновение, страх, жажда — одни из эмоций и импульсов, которые ты посчитал источником бед и конфликтов, разве нет? И... ты больше не собираешься превратить в свои подобия всех независимо от их выбора? Прикосновение, непохожее на тёплую кожу, но удивительно нежное для настолько смертоносного существа, медленно спускалось от горла к груди, отмечая учащение дыхания и сердцебиения. Больше всего могущества всегда было в самых деликатных сторонах Виктора. — После того, как ты показал мне возможное будущее и своей любовью сумел дотянуться до настоящего меня, каким я оставался даже в глубоком разочаровании менее радикальными подходами, я проанализировал всё заново. Выводы: свободная воля, хоть и приносит много зла, является нашим бесспорным эволюционным преимуществом — благодаря ей мы управляем течением самой судьбы в потоках времени, а также стремимся выше и мыслим сложнее неразумных животных. Ещё: не все чувства — помеха. В определённых обстоятельствах они даже могут быть силой. Нет смысла лишаться их полностью. Среди них есть такие, которые не препятствуют моим планам, зато не дадут мне забыть, что всё это — ради человечества. Поскольку они не помешали мне достичь совершенства, я позволю себе некоторые слабости. Положительные ощущения; сострадание; вкус аниса; ты. Джейс позавидовал лицу-маске как минимум в том, что оно не краснело. — А ещё эмоции пригодятся тебе для злодейского смеха, — отшутился он, не зная, что ещё сказать в ответ на подобное признание. — Ценное наблюдение, коллега, — согласился Виктор с абсолютной серьёзностью. — Мне нравится проверять, как мощны и свободны стали мои лёгкие, раньше измученные болезнью. К тому же, это эффективно снимает напряжение. А если вдобавок устрашит недоброжелателей, то позволит избежать бессмысленного насилия, обратив их в бегство. — Да-да, о грозный Вестник, только не говори никому, что твой мрачный плащ раньше был моим пледом. Я сразу догадался, что самый искренний гуманист, которого я знал, не продержится на пути беспощадности, когда увидел, что даже на пике силы ты сохранил это напоминание о наших моментах уязвимости... — Замолчи, — громыхнув металлом, но явственно смущённо потребовал тот. От властного тона Джейс напрягся всем рельефным телом под его рукой. Как бы это ни казалось абсурдно, но что-то в нём было охотно согласно с таким раскладом ролей. — Выходит, мне тоже можно быть не таким уж героем. От меня все ожидают соответствия тому сияющему идеалу на плакатах и университетских кофейных кружках. А я не могу. Я создатель орудий убийства и ожесточившийся еле выживший свидетель худшего будущего. "Человек прогресса"... "Защитник завтрашнего дня"... они не знают, что я сражался не за то, чтобы они процветали и богатели, а чтобы этот завтрашний день вообще наступил. — Зато знаю я.