Секрет вампира; Стоящий за маской

      Приподнявшись с места, евклид понимал, что вскоре настанет ночь, и вампиреныш разгуляется. Главное чтоб не попался людям, он ещё слишком юн. Последствия поимки несчастной вампирши оказались плачевными. Насупившись под маской, Годрик повернулся назад, к дому, и медленно пошел в его сторону. Он хотел взять портфель и пойти в город. Парню может ещё пригодится какая-нибудь еда. Хотя бы даже сырая. Новообращённый мог бы ещё долго рассекать бесконечные густые местности таинственного леса, с его частыми туманными плотными заслонами и круглогодичными летне-осенними видами с характерными запахами разных цветущих и плодовитых видов мира флоры, да облюбовывать захватывающий вид со склонов высоких холмов и утëсов на уютную скромную землянку Чумного, только вампирëныш углядел зорким взглядом любопытных алых глазок из самого далëка как доктор намеревался отправиться куда-то, и конечно же светловласый жаждал знать немедля о планах того, потому стремительным бегом, будто порыв ветра, за мгновение ока оказался вновь у своего ныне совместного жилища. Евклид в ту же секунду мог ощутить, как юнец прихватил его край плаща и сжал в цепкой хватке ладони, как и обыденно поглядывая своими налитыми, аки спелые ягоды дикой клубники, грозными глазами, где без слов было ясно что тот вопрошал, но всё равно Бакуго подал голос.       – Вы куда-то собрались?! Я желаю пойти с вами, здесь один я помру со скуки! И вообще, вам разве не будет тревожно ставить меня тут одного?       – А что тревожного в твоем понимании должно произойти с тобой? Я уверен, паря, что ты достаточно умен, и силен, чтоб себя можно было оборонять. В люд я тебя не пущу, слишком большая угроза, да, угроза, и даже не для люда в первую очередь, а для тебя самого. Мне нужно вернуться в город, найти там для тебя еды. Конечно, мы могли бы достать для тебя еду из леса, но устроит ли тебя это? – Он вопросительно повернулся, не дернувшись и говоря чуть угрюмо через маску, будто его родной отец. Так спокойно и поучительно... Такой внезапный, контрастирующий тон в гласе доктора с нотками строгости невольно заставил разум мальчишки вспомнить его личные мгновения из детства, где при нем бывал любящий, но строгий отче, поучавший своего сорванца манерам и правилам, и эта серьëзность глубоко отпечатывалась в сознании светловласки. От того сейчас воспоминания слегонца игрались с восприятием Кацу, заставляя того невольно провести лëгкую параллель между Годриком и собственным родителем. Когда пари приходилось расставаться с родным домом и покидать его ради цели статься благим паладином Бакуго понимал, что прощается с ними надолго. Но кто же знал, что в итоге это выльется в "навсегда"?       Словно ошарашенный Кацуки разжимает тиски пальцев и отпускает, на удивление, послушно накидку евклида, таращась себе под ноги, на устланную зелëным ковром из травинок землю, выглядя со стороны будто бы оглушëнным. Евклид заметил перемену погод у юноши, и слегка смягчил тон. Его вишневые глаза сразу сказали о том неприятном прошлом, что даже не хотелось спрашивать. Он осмотрел вампира ещё раз, и подумал лучше - раз он подготовленный паладин, значит, его выдержка сильнее типичного человека? Изменилось ли это, не страшно ли ему самому... Хоть и по глазам и опущенным плечам видно что страшно, но не от этого. Он снова развернулся к тому телом, и склонил голову вперед, задумчиво вопрошая.       – Ты сейчас не в самом лучшем состоянии, ты ведь это понимаешь, Кацуки? Если ты сильно хочешь пойти со мной, не взирая на опасность в городе быть разорванным... людьми... Я даже не имею представления, как это повлияет на тебя, ведь ты... – он придумал этому слово, – новообращённый. – Ц, можете не упоминать лишний раз, доктор, я знаю кем являюсь, и почему вы так обо мне высказались.. – с ноткой недовольства в голосе и едва приметным оскалом отвечает Хесселу, до сие держа налитые алым цветом глаза приопущенными, дабы в них не прочли его мелкую обиду: паря с самых юных лет имел дурную привычку злиться на любого, кто недооценивал его силы и умения. Вот и сейчас вампиру бросились в разум до конца не осевшие слова Чумного, пусть юнец и не глуп отнюдь, и прекрасно знает что для человечества он само омерзение в человеческом облике. – Я слал одним из сильнейших учеников, обучение на паладина закалило меня, мне нет дела до опасности и страха перед глупцами! Вам куда важнее знать что я согласился сопровождать, следовать близ. Не забывайтесь, мне ничего не стоит удрать от вас куда глаза глянут, но я этого не сделал до сих пор!! – На последней фразе глас мальчишки чуть сорвался, выдав громкий тон, а всё тело энного выдавало в нем дикое напряжение, которое безустанно Бакуго держал в себе, лишь бы не выдать иных эмоций, что казались лишними для него самого. Наконец через мгновения новообращённый поднимает хищные очи на Евклида в маске, выражая во взгляде ясность разума и осознанность своих решений.       – Иду с вами вместе, в город. Желаете иль нет, но так пользы больше, быть может про меня больше знаний выясните. Просто-... наблюдайте, бдите, у вас это отлично получается, знаете ли.       – Я прошу прощения, юноша, ведь я не знаю вашей истории. Прошу впредь следить за своими манерами. – Врачеватель склонил голову вперед, уследив, и поняв, что задел какую-то важную струну его души. Тот потёр рукой грудь, и направился вперед, проходя почти "сквозь" того, направляясь в город. – Хмх...       Тогда Годрика посетила мысль, что он так зол потому как, возможно, иссыхает от жажды, но не понимал этого до конца, ведь он "только" поел. Пока он медленно шагал, слушая хруст веток и листьев под ногами, изумился, что погода не переменивается, как ожидалось. Может вампирам надо есть чаще? Конечно не звучит как бред, однако интересно. И вот, спустя какие-то мгновения, те двое добираются до совсем недалекого города, и Хессел осмотрелся, вспоминая с легкостью, куда следовало идти. Он старался не беспокоиться о Кацуки. – Поверьте, вы и так уже достаточно знаваете обо мне... – В едва уловимом шëпоте вампир бросает свои слова в нежный порыв пролетающего ветерка прямо перед тем, как последовать за евклидом. Неясно, произнёс ли он так тихо энные слова для того, чтоб их не услыхал его попечитель, или же просто-напросто фраза сказалась для самого себя, но очевидным было одно: юнец по крупице сознания пытался самостоятельно заставить себя закрыть очи на человеческое прошлое, настолько высока жажда Баку не ощущать слабости в своем пылком сердце бессмертного. И даже несмотря на все изменения, что претерпело его тело, став хладным и крепким, будто сталь, пламя жизни продолжало бушевать внутри. Быть может, именно эта крохотная деталь и станет основой для его уникальности от энных кровососущих нечистей.       Бродя в полумраке собственных рассуждений и философии малец не приметил, как вместе с Чумным они успели уже добраться до города, и, безусловно, первым делом острое внимание пари завлекли тысячи-тысяч разносторонних запахов, начиная от тончайших ноток ароматных парфюмов да масел и догорающих свечей, и заканчивая яркими запахами живой плоти и крови. Но даже не это озаботило светловласого, ведь тот продолжал оставаться подле врачевателя, не отходя ни на шаг и вполне удерживая себя усилием собственной непоколебимой воли, а внешний вид, о котором они ранее не озаботились перед приходом в город. Наверняка бледность онного и немного приоткрытый вид блузы, да и другие открытые участки кожи в любой момент могли выдать сущность бывшего паладина, стоит только солнцу из-за облаков показать даже самый мельчайший свой яркий лучик.       – Гм, не желаю особо отвлекать от ваших заумных врачебных дел, но мне явно не помешает чем-нибудь покрыть себя. Я не очень-то жажду гнева мирского и последующего сжигания в полное пепелище...       – Гм... Верно вразумил. – Хессел изогнул брови под неподъемной маской. Безразличия человека который стал неведомым попечителем Кацуки не счесть. Сняв с себя мантию с капюшоном в землю, мужчина накинул её на голову пари, закрывая лицо и натягивая поплотнее мантию на плечи молодца, стягивая веревки на груди и завязывая легкий узелок. Расстлавшись позади своего носителя накидки, полностью до ног скрыла от чужих и любых глаз юнца. Маска Годрика словно издала тихий смех от увиденного. Мантия ему добра. Нужно сходить за личным мафорием для новорождённого дитя тьмы. – Не подумал. Привык, самого краше в гроб кладут...– Переменная облачность в деревне, куда они прибыли сейчас позволяла народу живущему заниматься фермерством и ремеслом, торговлей на менее засоренных улицах, дети тютькались из места в место, оббегая базар. Годрик достал блокнот излюбленно описанный различными заметками, и вселил запись о новой потребности.       Улица лишь миновала и те оказались уже возле ученого дома, куда Хессел заходил пару дней назад до того как отхаживал вампира и приводил в чувства. Его гогглы сверкнули, когда тот повернувшись к бывшему паладину, тихо сказал в унисон с выдохом. – Здесь. Молчи, стоя рядом или подле.. – Мужчина постучался в дверь чужой лачужки, развернувшись, ожидая скорого ответа от жильца. Малец явно хотел, как и обыденно, добавить в ответ на слова Хессела и его едва приметный смешок под маской, но стоило мужчине покрыть юношу своей мантией язвительный глас в голове онного успокоился. От светловласого раздалось лишь тихое цыканье языком, и после тот принялся улавливать чутким носом нотки разных запахов, что были насквозь впитаны в ткань накидки: прослеживались знакомые ароматы благовоний, сухих лечебных трав, да прочие лекарственные смеси. Сам запах врачевателя держался слабее всего, это и увлекло вампира на продолжительное время, он старался выцепить из клубка прочих именно эти нотки. Что сталось странным для Кацуки — это то, каким непохожим запах являлся от человеческого, людской обыденности в жилах Чумного оставалась жалкая капля, а всё остальное явно было не от мира сего. Значится, Годрик не человек и сам, и уж очень давно, и это отвечало на многие вопросы в разуме пари...       – Ах, это вы, господин! Вы явно проведать приболевшего, прошу за мной, я вас проведу!       Юнец с рывком головы глянул на фигуру со знакомым голосом, отрываясь от своего дела, завидев пред собой некто иного, как одного из учителей его дома юных паладинов. Если бы не евклидова мантия, беднягу бы вновь захлестнуло воспоминаниями о той судьбоносной ночи под проливным дождем, потому он беспрекословно послушался попечителя, замолкая и пуще утыкаясь носом в уголок накидки, следуя как можно подле доктора и направляясь вместе втроëм к знакомым воротам пансиона.       – Со мной будет рядом юный ученик. Не донесет хлопот, данное будет только для осмотра... – Врачеватель выпрямился, назначай проговаривая в спину ведущего, проходя внутрь чуть знакомого помещения, склоняясь чтоб не попасть головой в один из низких косяков. Как ожидалось, болезнь отступила у юнца, которого он ныне навещал, и Годрик был этим доволен, более чем, не смотря на то что сама маска этого не выражала точно. Да и вообще мало что она освещала в принципе.       – Сиречь тому дню, навещал; что сталось, избавились от недуга? Я много сил поместил дабы выжил. Хочу присесть, позволите? – Голос евклида был мягким и на удивление легко воспринимается слухом, ведь тон вовсе не был строгим, скорее обеспокоенным за болевшего пари, который получил должное лечение. Приподняв край сумки, и отстегнув пуговицу, ступал за открывшим хозяином дверь, словно неслышимое дуновение ветра, полностью внимания трепету людскому. – А, оно теперь видно кого с собой привели. Отрадно знавать, что наконец и вы для себя приглядели преемника, значит дело ваше продолжится! С улыбкой на лице и бурной жестикуляцией продолжал молвить просветитель, как и привычно выражая лëгкую суету, хоть и спровадил гостей ровно к покоям поправленного, кивая в разрешении пройти внутрь и расположиться. Всё это время новообращëнный смотрел горящими любопытными очами по сторонам, чувствуя от своего ныне бывшего попечителя долю нервозности, даже скорее тревоги и страха. Энное исходило от него, конечно же, неспроста. – Господин Хессел, безумно рад вас видеть!! Извечно благодарен трудам вашим, вы спасли мою жизнь и не дали хвори загубить меня. — Немедля раздался до боли узнаваемый звонкий голос в голове вампира, и пред посетителями предстал в покоях ранее носивший в себе тяжкий недуг такой же молодец, как и Кацуки, евонный ровесник, не иначе. Вампирëныш немедля узнал своего доброго товарища, с коим они делили извечно одну из общих комнат и были неразлучны. Несмотря на радость, что выражала широкая улыбка мальца, глаза младого паладина отражали глубокую печаль, естественно Баку прекрасно знал что это от тоски по нему же. Ежели бы не его нечистый облик, пари бы заверил друже, что он здесь и в полном здравии. Но теперь юноше оставалось только стоять подле врачевателя и внимать его спокойной речи, благодаря ей же и оставаясь чудеснейшим образом в спокойствии и рассудительности.       – Конечно, наш многоуважаемый, есть и дурные вести со стороны, нашей в том числе... Сделав глубокий вдох с долей нервного трепета в груди, просветитель продолжил: – Вечором прознали мы, что по всем близлежащим городам ищется пропажа королевского казначея, на неделе утеряли да так пока и не найден был, даже тело онного, сочли на время без вести пропавшим. Да и у нас дела не лучше: утерян один из излюбленных учеников наш, пари был годен собой, пусть и нрав тяжкий больно. А матерь евонные с отцом и вовсе места не находят, велено искать повсеместно, даже в лесах. Молю, уважаемый лекарь наш, ежели приметите хоть намëки о нем, давайте знать... – Опечаленный вздох учителя заставил младого вампира нахмуриться пуще обычного, благо под покровами мантии даже смена лица не была никоим образом приметна, а сама весть о страдающих родителях и вовсе заставила на момент потерять всякое чувство с миром, мальчишке свезло что рядом стоял доктор, и об силуэт его тот смог тюкнуться головой, дабы по случаю не рухнуть на колени при стольких глазах. – Пропавшим, м... Я уяснил. – В голове евклида составлялась быстро картинка. Ведь пару дней назад Годрик видел своими глазами разодранный труп, которому стянули лицо когтями, оставляя глубокие шрамы, и делая опознание тела невозможным для такового. За окном померкло, и город мягко затянуло облаками, создавая пасмурную атмосферу. Близилась осень, вскоре Годрику нужно запастись немногими травами пока те не замерзли от резких перепадов температур возле гор, – Я так же сильно рад, как с вами все хорошо, юноша. Пожалуйста, примите мои извинения, что так сильно задержался. Видать и правда мальчонку спас, такой праздник! Ох, что же бы... Не могли бы вы вернуть мои камни, если таковы остались? Я пришел за ними, да заодно хотел на рынок оборотиться, дело есть. Выдерживаю дождинка будет. – Он сладко стелит, стараясь не заострять углы информации, которую ему преподнесли с таким доверием. Хессел взаимел статус хорошего доктора в этой городине. Попутно, пока ему вернут камни, смотрел тот за зелёным. Видел, как насквозь, что каждое слово вплетается в разум. Он... даже не спросил сколько лет вампиреныш стоит на ногах, – А вы знаваете, ученик-то возрастом годок с молодцом спасенным? Не гоже, ведь ищат наверное. – На словах он сделал особый акцент, как будто только сам Кацуки мог понять данный блеф. Ведь конечно он стоял тут, и вопрос прямо задавался в сторону энного. И всё же вопрос он отнёс просветителю.