Волчьи кости

      Развалившись на кресле, Оруол что есть сил пытается не уснуть, то и дело свешивая голову с подлокотника и разглядывая расписной потолок. После неудачной попытки его изгнания каждый день у Оруола начинался одинаково. Ощущая себя пленником, но без должного заключения он первым делом являлся к королеве, показать себя и в очередной раз доказать ей то, что не зря Доранда отстояла его перед отцом. Если у этой женщины есть любовники, то Оруол просто уверен в том, что он с их женщиной бывает чаще, чем они. Парень не понимает, как она ещё не устала блюдить за ним изо дня в день. Ведь ему почему-то казалось, что всё это продлиться не дольше недели. Как обычно то бывает у королевских особ. Наобещать с три короба и вряд ли когда-то выполнить. Но вот Доранда похоже про это излюбленное королями правило будто не знала, раз всё ещё исправно его держит под неусыпным контролем.        Он уже и забыл, какого это - вставать в такую рань, начиная свой день с восходом солнца. Ведь обычно в подобный час он валился без ног там, где придётся, не всегда доползая до постели. А тут словно жизнь заиграла новыми красками. Свежими, и более яркими. Правда лишь в моменты, когда ломота в теле отпускает. Оказалось, что выводит алкоголь из организма куда сложнее, чем его в себя вливать. И Оруолу становится легче только в часы, когда тело готовится уснуть. Под утро. Ибо в ночи, когда его руки ломает не от того, что те связаны, а от того, что он не может дотянуться до бутылки, прекрасно зная, где та стоит в не найденом тайнике, парень готов зубами рвать верёвки на запястьях, только бы смог до них дотянуться.        Методы Доранды жестоки, и только по прошествии не малого для него времени, он стал ощущать от них результаты. Оказалось, что спать на трезвую голову легче. Просыпаться в разы проще. Правда появились и минусы. Оруол стал помнить дни, что проживает. Каждый, будто по минутам. Он помнит где был час назад и понимает, куда пойдёт ещё через час. Его злит любой шорох и тишина, что воцаряется, когда он появляется в комнате. Прислуга вокруг не знает как вести себя, и как не смотреть на него лишний раз, а он всё понять не может, почему на него так не реагировали, когда он безустанно пил. Тогда ему было весело. Может потому он не замечал столько взглядов и сам не реагировал на то, как придворные способны на него реагировать. А может тогда, затуманивая разум алкоголем до этого просто не было никакого дела. Но вот сейчас, будучи трезвым, всё чаще у парня возникает желание выколоть кому-нибудь глаза, чтобы его не разглядывали. Подчистую лишить всех языков, чтобы никто не шептался о нём. Да и вообще, изо дня в день теперь есть желание занять себя хоть чем-то, не понимая, откуда взялось столько свободного времени и где он прожигал его прежде.        Шорох подола привлёк его внимание. Оруол снова свесился через подлокотник кресла на котором развалился, и его взору предстала королева. Правда перевёрнутая. Доранда остановилась не доходя до софы на которой обычно принимает посетителей в своём зале, и склонила голову на бок, слегка подняв бровь.              — Я думал, задерживаться - моя прерогатива. — Просиял Оруол довольной улыбкой, продолжая всё также свисать головой вниз с подлокотника.       Доранда ничего ему не ответила, лишь продолжая с хмурым видом рассматривать парня. Она всегда так делала. Словно картину на стене рассматривала Оруола, стараясь понять, не успел ли он где по утру раздобыть себе вина. Несмотря на то, что он принц, и его приказы обязано исполнять каждое живое существо обитающее во дворце, каждый её приказ стоит выше сотни его. Во дворце по-прежнему было достаточно вина, чтобы Оруол в любой момент мог напиться до беспамятства, но именно по её приказу всё оно тщательно пряталось от него. Но королева то и дело переживала за то, что найдётся тот несчастный, запуганный Оруолом настолько, что её приказа посмеют ослушаться.        Их общение всё походило на одну большую игру. Она прячет, он ищет. Она придумывает правила, а он находит пути, как их обойти. В столь не молодом возрасте, Доранда уже и не думала, что обзаведётся новым ребёнком. Она мечтала о внуках. О том, что будет нянчиться с ними и не беспокоиться о том, как тех воспитать. Отдаст свои бразды молодой королеве и уйдёт на покой. Но вместо этих радостей обзавелось на своём попечение парнем, с чьей матерью никогда не ладила.        Она часто видит в нем её. Слишком буйный и своенравный. Хитрый и наглый. Во многих жестах. В каждой улыбке. Оруол, словно не мог впитать ничего другого за все те года, что его мать была бельмом на глазу королевы. Асана появилась так не вовремя. Она застала рождение Эриса, и родила Оруола через год. И стольких усилий стоило Доранде не придушить эту паршивку, пока она старалась, раз уж не занять её место, то хотя бы пихнуть сына на место его отца, что тогда, молодая королева и подумать не могла, что перевоспитывать этого самого, уже взрослого чужого сына придётся ей самой.              — Решила посмотреть, что ты станешь делать, если я не приду. — Всё-таки подала голос Доранда, когда убедилась, что Оруол трезв. — Смотрю, сегодня ты в хорошем настроении. — Королева поправила светло-голубой шлейф, и села на край софы, сложив руки в замок на коленях.              — Конечно. — Фыркнул Оруол. Он схватился за спинку кресла, стоило ощутить, как кровь прилила к лицу и подтянувшись сел ровнее. — Слышала новости?        Оруолу нравится Доранда. Общаясь с ней день ото дня и прекратив воспринимать это общение как пытку, он сумел разглядеть в ней друга, которого так не хватало. Общение с ней не раздражала его, как он думал по началу. Идя к ней каждое утро, по началу Оруол всегда пытался пробудить в себе ту злобу, что была присуща его матери. Но чем дольше сидел у неё или прогуливался в саду, тем больше находил покой. Что-то такое, чего не хватало, а он всё не мог описать чего именно. Он никогда ей в этом не признается, потому что это он. Его не учили её любить. Наверное, мама больше приучала эту женщину остерегаться. Лишний раз на глаза не попадаться, и не мешаться под ногами, чтобы у неё ненароком не родилось желания его погубить. Но знала бы Асана, что прямо сейчас, в той, которую она сама так ревностно ненавидела её сын нашёл умиротворение, которое она отобрала своим уходом, то вероятнее всего сочла бы его предателем.        Пусть с его стороны и не пахнет тем уважением к Верховной Королеве, кое должно присутствовать несмотря на то, что он сын Верховного Короля, если только Доранда захочет его потребовать, Оруол попытается поменяться. Потому что он благодарен. За то, что она не смотрит на него так, как многие тут. Будто он отребье. Тот, кто не заслуживает жизни здесь. Она может и сурова в своих методах его исцеления, но ни разу не смотрела на него с призрением. Всегда разговаривает. Помогает. И, кажется, единственная, кто по-настоящему переживает.              — Слышала. — Тяжело вздыхает Доранда. — Неужели тебя это веселит?        Женщина не отводит от него взора, когда между ними, словно тень, возникает служанка, тихонько ставя на столик поднос с чаем и сухофруктами. А Оруол продолжая улыбаться, залезает в кресло вместе с ногами, устаиваясь прямо напротив взгляда королевы, начиная покусывать кожу у ногтя большого пальца.              — Весьма. — Кивает он, наблюдая за тем, как королева жестом предлагает ему взять чай первому. — Когда ещё у нас бывало тут так весело? — Он отказывается от чая, помня про этикет, несмотря на то, что Доранда сама тот только что хотела нарушить, продолжая сидеть на месте. — Сбежавшие невесты, загубленные земли. — Принялся принц загибать пальцы. — Теперь две мёртвые служанки в стоге сена. — Хмыкает он. — Кто только додумался перетащить их в конюшни.              — Почему тебя так веселит чужое горе? — Тише отзывается королева потянувшись за кружкой чая.              — Прикажешь мне плакать? — Приподнимает бровь Оруол. — Это жизнь, а в ней не всё бывает гладко. Да и от чего же мне страдать над чужим горем, если у меня не всё так плохо. — Выдавливает он из себя едкую улыбку, больше напоминающую оскал. — Если бы я убивался каждый раз, когда кто-то страдает, то сам бы уже давно отошёл к истокам.              — Да, но это твой народ. — Делает она глоток, смотря на парня. — Нужно уметь сострадать. — Подобно ему приподнимая брови, Доранда напоминает ему про главнейшую истину, что должен знать каждый правитель.              — Тут не сострадать надо. — Цыкает Оруол закатывая глаза. — А искать того, кто их убил. Они та мертвы, им уже не помочь, а вот тот, кто это сделал, всё ещё может гулять по дворцу. — Он поднимается с кресла и пряча руки за спину, принимается расхаживать у камина. — И неизвестно, кому он послал эту весточку.        Поджимая губы Доранда кивает. День, когда совершенно случайно были обнаружены тела словно надломил в ней что-то. Она столько лет прожила в этом дворце, и даже подумать не могла, что когда-то столкнётся с подобным. Две молоды девушки, что когда-то служили ей. Раньше такого никогда не было. Покушались на королей. Их детей и ближайших военачальников. Но чтобы губили прислугу. Тех, кто не за что не отвечает, и не на что повлиять не может. Будто эти две девушки в чём-то могли быть повинны. Две сразу.        Сама Доранда не видела тел. Но уже знала, что те были измучены. Крови так немного, что лишь скопившись, та смогла образовать небольшую лужицу под стогом которая и привлекла внимание конюха. Её мужу и так сейчас не легко со всем этим предстоящим походом, так теперь ещё и смерть во дворце. Она желает ему помочь всем, чем сможет, да вот только у самой в последнее время ничего не идёт гладко. Будто из рук валится от безысходности.        Доранда смотрит на спину Оруола, тихо вздыхая. Идя сегодня сюда, она уже обдумала так много, что сейчас ни одна мысль не кажется здравой. Куда бежать? Куда податься со своими проблемами? Стоит ли поднимать с ним те темы, что хотела затронуть. Или же Оруол слишком далёк от всего этого, чтобы суметь помочь. Амаадон бы бросился найти виновного. Он бы точно разобрался, но он так сильно занят на равне со своим отцом, что идти к младшему сыну Доранда просто не решилась. А Оруол. Он, как ей кажется, лишен большей части тех качеств, которые она так старательно прививала своим детям.              — А не ты ли это сделал? — Вдруг интересуется она, всё буравя худощавую спину парня взглядом.              — Я? — В миг повеселев Оруол на пятках разворачивается к королеве. — Назови вескую причину, и я отвечу. — Довольно лыбится он, словно подобный вопрос сумел польстить.              — Знаешь, Оруол. — Вздыхает Дорадна. — Порой смотришь на тебя, и причины не находятся. Хочется сказать, что это ведь ты. И будто все вокруг должны меня понять. — Пожимает она плечами. — Вдруг тебе стало скучно.              — Да. — Кивает парень, медленно подходя к королеве. — Настолько, что я начал убивать. — Морщит он нос, присаживаясь на пол у ног королевы.        Может он и способен общаться с ней без должного уважения, но пренебречь абсолютно всеми правилами и усесться с ней на одну софу парень сам себе позволить не может. Он понимает, что ей не ровня. Будь на её месте отец, может Оруол бы и выкинул что-то подобное, вот только королева ему толком ничего плохого не сделала, чтобы парень смел трепать ей нервы. Он ниже её по статусу. Её места никогда занять не планировал. От того и смысла не видит вести себя не так, как обязан.              — Я может и на многое способен, вот только так далёк от прислуги, что даже собственной не имею. — Продолжает улыбаться Оруол, подтягивая колени к груди. — С чего бы мне убивать чужую.              — И то правда. — Кивает Доранда. — Тогда кто?              — Да может девицы между собой повздорили. — Задумчиво хмурится принц. — А результатом стало то, что нашли в конюшне.              — Я бы могла понять, будь там одна. — Решает ответить на его предположение королева.        В отличие от Оруола её не забавляет произошедшее, но она не прочь обсудить с ним варианты, ибо знает, что его голова способна выдать уйму верных решений. Вести с ним беседы одно удовольствие, которое она нашла для себя спустя столько лет жизни с этим ребёнком в одном дворце. И может эта беседа лишена для Доранды всякой радости, но может Оруол сейчас и вправду будет способен предположить что-то стоящее. То, что поможет ей самой разобраться. Ведь мёртвые служанки, которые к тому же принадлежали ей прежде чем перешли к Амаадону касаются её, как никого другого. Вдруг весточка эта была адресована лично ей. Может она упускает что-то очень серьёзное, происходящее прямо под носом.              — Тогда месть. — Пожимает Оруол плечами, наблюдая за королевой. — Мало ли с кем они общались в свободное от работы время.              — Нужно собрать всех, кто с ними общался и допросить. — Кивает Доранда, продолжая развивать его мысль. — Может и правда, кто что знает. — Задумчиво прищуривается она.              — Какая нам разница, Ваше Величество? — Улыбается он ей. — Эрис разберётся. — Отмахивается парень, потянувшись за сушеным абрикосом.              — Эрис. — Вдруг обречённо вздыхает Доранда, поджимая губы.        Уловив быструю смену её настроения, Оруол нахмурился, переставая жевать. Он, вроде, сказал столь очевидную вещь, после которой королева точно не должна была отреагировать так. Её взгляд вдруг стал пустым. Она смотрела в одну точку на полу, медленно качая головой, словно принявшись о чём-то думать, чего говорить никак не собиралась. Её пальцы, что ещё мгновение назад тарабанили по кружке замерли, а груз всего мира словно упал на её плечи.              — Ну да. — Робко начал Оруол, прочищая горло. — Эрис же всегда вынюхивает всё, что происходит во дворце. — Осторожно продолжает он говорить очевидные вещи, стараясь понять, что не так. — С этим тоже разберётся. Тебе не надо никого собирать.        Парень всё смотрит на королеву, вдруг улавливая себя на столь жуткой мысли, в которую с трудом верит. Старшего брата он и так не особо часто видит, предпочитая не попадаться тому на глаза, но встречи всё же у них происходят. А тут, он не встречал того даже случайно с неделю, если правильно сейчас подсчитал. Его не видно ни с отцом, ни с Амаадоном. Иса тоже с ним не разгуливает. И не то, чтобы Оруол вдруг запереживал. Но сам себя поймал на мысли, что знает он явно не всё, что происходит во дворце.              — Что-то случилось? — Ощутив, как холодок пробежал по спине из-за её тишины в ответ, тихо спросил Оруол.              — Думаю, что он вряд ли разберётся в том, что произошло. — Также тихо отзывается Доранда. Отходя от своего ступора, она переводит взгляд на парня. — Эрис пропал.        Плечо Оруола дёрнулось, стоило встретиться с ней взглядом. Он бы пошутил, про то, что слишком многие в последние время пропадают из этого дворца, да вот только Эрис бы вряд ли сам попал в это число. Это он скорее способен сбежать, чем старший брат повести себя подобным образом. Да ещё и во времена подобные этим. Эрис никогда и не от чего не бежал. Не в его натуре. Как бы Оруол плохо с ним не общался, это про своего старшего брата он давно понял.              — Он умер? — Похолодевшими губами прошептал Оруол.        Каким бы страшным вопрос не был по своей сути, Оруол первым делом решился именно на него из-за того, что отчётливо понимал, что лишь смерть могла заставить Эриса бросить работу. Его лени для этого недостаточно. Слишком много от него просит отец, чтобы брат мог так беспечно себя вести. В этом они отличались друг от друга как кажется, никто в этом дворце.              — Нет конечно! — Тут же встрепенулась Доранда. — Он просто. — Ставя чашку обратно на столик, Доранда принялась потирать губы, словно обдумывая как сказать. — У него опять. — Невнятно взмахнула она рукой, пытаясь избежать точных определений пропажи сына, снова запинаясь на полуслове. — Нет Эриса. И где он, я не знаю.        Тяжело, но облегчённо выдыхая, Оруол расслабляется, прикрыв глаза. Умеет же королева одними словами выводить его до дрожи. Он потирает похолодевшее лицо, прыснув со смеху себе в руку и вытягивает ноги пытаясь громко не смеяться, когда не ясный лепет королевы становится вдруг понятнее.              — Вовремя однако. — Пытаясь шибко уж не веселиться констатирует Оруол, стараясь расслабить губы. — Всё с ним нормально значит. — Кивает он.              — Не знаю. — Доранда снова принялась глядеть в пустоту, стараясь игнорировать поднявшееся настроение принца. — Раньше он не пропадал без следа. То в покоях своих был, то у солдат своих сидел. А тут. — Нервно прокручивает она кольцо на указательном пальце.        Доранда рассеяно пожимает плечами, не зная, что ещё добавить. Она понимает, что Оруолу до проблем его старшего брата нет особого дела. Чего говорить, когда уже родной отец не воспринимает муки его разбитого сердца, как что-то серьёзное. За столько лет однотипных страданий, многие просто ждут, когда Эриса попустит, и он вернётся к своим делам, словно ничего и не было. Вот только она, как мать, не способна реагировать также спокойно. Ждать, когда Эрису полегчает и делать вид, что всё нормально. Тем более сейчас, когда её ребёнок вроде и где-то во дворце, да вот только никто его не видел и не может ей сказать, что с ним происходит и нужна ли помощь.        Она и не думала, что с Оруолом начнёт обсуждать подобное. Кому-кому, а ему уж точно безразличнее многих. Не скажи она ему ничего сейчас, то Оруол бы вряд ли и вовсе заметил, что у Эриса что-то произошло. Этот факт не может её не огорчать, ибо своего сына она всегда учила поддерживать их всех. В то время, как Оруолу этого не привили. Сострадание ему чуждо. Холодный и расчётливый. Будь он верховным королём, наверняка бы со многими вещами справлялся куда быстрее и проще, чем любой предыдущий. Воспринимая подобные вещи как обыденность не отвлекаясь на чувства, которые присуще Доранде и её мужу порой тоже, Оруол бы точно сумел превзойти отца в этом. Но сегодня утром, когда Доранда шла на эту встречу, она всем сердцем желала поговорить с Оруолом про это. Будто во всей этой суматохе, где, кажется, Верховный Король готов уже сойти с ума, он, самый далёкий от общих бед, способен на что-то большее.              — Вернётся он. — Махнув рукой, закатил глаза Оруол. — Будто в первый раз.              — Я переживаю, что он не справится один. — Покусывая нижнюю губу Доранда переводит взгляд на парня. — Раньше всё действительно было иначе.              — Мне нечем больше Вас утешить. — Пожимает Оруол плечами. — Перебесится и вернётся. — Поднимается парень на ноги. — А мне, думаю, пора идти. — Решает он закончить их встречу.        Доранда кивает ему на прощание, вновь впечатывая взгляд в пустоту. Его тихие шаги эхом отдаются в голове, где собственное сознание мечется из стороны в сторону, пытаясь понять, что делать. Сидеть в стороне может кто угодно, но не она. Вот только все свои ресурсы Доранда уже исчерпала, и не имеет больше права тягать солдат только бы убедиться, что у старшего сына всё налаживается, когда вокруг такая неразбериха. Тем более, когда они толком ничего ей не могут объяснить пожимая плечами.              — Найди моего сына. — Вырывается у неё мольба, с которой Доранда и не планировала когда-то идти к Оруолу.        Просьба королевы пригвоздила парня к полу. Он едва успел коснуться ручки двери, когда замер на месте буравя взглядом пол перед собой и не веря тому, что услышал. Не приказ, как могло показаться кому-то. Оруол только что услышал настоящую искреннюю просьбу. Ту, что адресована одному ему. Будто Доранда верит в то, что он и вправду на это способен. Словно ему есть до страданий Эриса дело. Оруол никогда не становился тем, кто вытаскивал старшего брата из забвения, в которое он сам себя с таким усердием вгонял. Не образумливал, подобно Амаадону и не предостерегал. В проблемах Эриса нет его вины, а значит и помогать не обязан.              — Если ты не нашла. — Отзывается Оруол, всё также стоя лицом к двери. — То не думаю, что у меня выйдет.              — Просто дай мне знать, что с ним всё хорошо, и я дарую тебе исполнение самого заветного на свете желания. — Доранда поднимается с места, и поворачивается к парню.              — Возложишь мне на голову корону? — Хмыкает Оруол, слыша её приближающиеся шаги.              — Ох если бы тебя волновало только это. — Впервые за всю их беседу Доранда улыбается.        Заинтересовавшись предложением, которое королева ещё даже не озвучила, Оруол поворачивается к ней лицом. Он бы и сам не прочь отыскать Эриса, хотя бы для того, чтобы успокоиться окончательно самому. Ведь раз сама королева говорит, что в этот раз всё иначе, то может проведать его и стоит. Но коль Доранда решила играть по другим правилам, то теперь он не видит причин сопротивляться.              — Всё что касается короны, подвластно лишь Верховному Королю. И мой муж может и считается одним из мудрейших Верховных Королей, и у него похоже были причины не венчать именно твою голову. Да вот только мне а не ему известно, кого ты прячешь в заброшенных комнатах дворца. — Продолжая улыбаться смотрит парню в глаза Доранда. — Я сделаю так, что прятаться больше не придётся.        Его сердце пропускает удар. И не ясно сейчас, читается в её улыбке скрытая угроза, или реальная возможность прекратить делать большую половину из того, что он творит, если королева и вправду даст своё одобрение.              — А ты умеешь убеждать, моя королева. — Просияв довольной улыбкой, Оруол кивает ей.        Если Доранда и вправду скрывает угрозу в своих речах, желая дать ему понять, что лучше ей не противиться, коль ей что-то известно, то Оруол решает играть иначе. Показать ей свой страх, значит заверить её в том, что в этом мире у него есть что-то действительно важнее желания увенчать свою голову короной. А ведь до этого момента он был безоговорочно уверен в том, что считается неуязвимым. Терять ему нечего. Бороться не за что. Он лишь принц прожигающий свою жизнь из-за несправедливости, когда ему отец предпочёл другого сына. Но, похоже, в этом дворце он не один настолько хитёр, раз нашлась та, что знает, за какие ниточки его требуется тянуть.        Доранда протягивает Оруолу ладонь, желая подкрепить свои слова сделкой, но вот он не тянется в ответ. Пальцем потирает приоткрытые губы, смотря на предложенную ладонь и думает с едва заметной улыбкой. Ему, в ком течёт кровь неприсягнувших заключать сделки направо и налево как нечего делать. Их в жизни Оруола было столько, что он всех и не упомнит. Люди ведь так доверчивы. Чего не скажешь о нём самом. Прежде чем пожать кому-то руку, Оруол тысячу раз просчитает ходы, и найдя верный ещё и не сразу согласится.              — Я и так верю твоему слову. — Отрицательно покачав головой отказывается Оруол от сделки с королевой, решая играть с ней на своих условиях, даже при раскладе, что она, кажется, притянула его поводок к себе ещё ближе. — Но за эту услугу я волен потребовать плату.              — Оруол. — Со смешком качает она головой, прикрыв глаза. — Я не одна из твоих девиц.              — Единственный сын дорогого стоит. — Скалится он, подмигивая.              — Обхитрить меня сложно, мальчик.  — С лёгкой улыбкой вздыхает она, обняв себя за плечи. — Обещать плату за не выполненную работу не в моих правилах, но я ведь уже тебе кое-что пообещала. Так что, поумерь аппетиты.              — Мы обязательно вернёмся к этому разговору. — Кивает он, принимая своё поражение.        Ощутив лёгкий хлопок по плечу, Оруол прикрыл глаза. Так она каждый раз делала, когда вслух не желала произнести, что довольна им. Оруол понял это не сразу. Но королева многого не произносит вслух, чтобы за её слова было сложнее зацепиться. Ему, как болтуну, которому когда понесёт практически невозможно заткнуть рот, в пору у неё поучиться молчанию. Но Оруолу всегда было трудно держать язык за зубами. Особенно когда дело доходило до чего-то его до ужаса бесячего. Так вышло и сейчас. Стоило покинуть зал королевы, и столкнуться в коридоре с Амаадоном, как слова пропитанные ядом сами полились наружу.              — Похоже все мужчины этого дворца привязаны к этой юбке. — Поравнявшись плечом с младшим братом произнёс Оруол. — Идёшь жаловаться или плакать?        Укусить его за всё подряд слаще медовухи. Тем более теперь, стоило заметить, как Амаадон реагирует на то, что он так часто общается с женщиной, которую этот парень считает матерью. Его ревности нет ни конца, ни края. И пусть в своём море он захлебнётся, но Оруол вряд ли удержится от того, чтобы лишний раз не показать Амаадону, что его названная мать, времени ему уделяет больше, чем тому, кого зовёт сыном.              — Заткнулся бы ты. — Шипит Амаадон, замирая на месте.        Когда только прибыл, он пытался понять Оруола. Через пару недель его нападок, он пошёл на примирение, глотая обиду. Но чем дольше Оруол продолжал вести себя подобным образом, тем чаще у Амаадона в груди разжигалась ненависть. Словно кувшин водой, она заполняла его тело, и в последнее время Амаадон ощущал, как та, вот-вот прольётся через край. В присутствии Оруола холод в его теле усиливался. Дрожь увеличивалась. И единственным желанием становилось убить его. А старший брат, будто ощущая его гнев, даже в глаза не смотрел. Словно специально. Знал, что взгляда хватит. Он всегда задирал нос, смотрел куда угодно, так, словно говорит сам с собой в пустом коридоре. Вёл себя словно выше его по всем положениям закрывая глаза на титул. А Амаадон всё закипал. Отвечать ему становилось всё труднее. Не опускаться до его уровня сложнее. Пытаясь что есть сил держать свой гнев под контролем, Амаадон только и делает, что предлагает ему заткнуться, вот только Оруол, кажется, в упор к его словам глух.              — Я лишь хотел предупредить. — Скалится Оруол не спеша уходить. — Сейчас королеве не до твоих соплей. У неё есть дела поважнее. И вот удача, их решение она поручила мне, а про тебя и не вспомнила, волчонок без стаи. — Хмыкнув, беспечно пожал старший брат плечами.        Сжав руку в кулак, Амаадон пытался не сорваться, когда посмотрел вслед уходящему Оруолу. Казалось, что проклинать его бесполезно, он и там отыщет себе выгоду. Будто змея. Скользкий, холодный. Убить его можно лишь отрезав голову. И как же часто Амаадон видел это действо в своих снах.        Он промолчал сейчас. Промолчит ещё столько раз, на сколько хватит выдержки. Но Оруол вряд ли ощущает грань, по которой ходит. Как всё дальше и опаснее ступает, каждый раз, стоит открыть рот.  Амаадон знает, что час расплаты придёт. У него в отличие от Оруола есть время чтобы подождать.        Амаадон сходит с места только когда осознаёт, что остался в коридоре совершенно один. Он не планировал идти к матери, потому что в том сейчас не было никакой нужды. Но стоило увидеть, как Оруол снова выходит из дверей её зала, да ещё и так довольно улыбаясь, желание повидаться с ней само собой родилось в груди. Оставлять её с ним один на один с первого дня было страшно. Сперва из-за недоверия к Оруолу, после из-за того, что они стали дружнее. Амаадон видел, как мама в его обществе прогуливалась по саду. Раньше они вместе гуляли так. Амаадон цеплялся за её руки, не желая уходить далеко, несмотря на то, что она буквально гнала его побегать и поиграть. Теперь же, Оруол держит её под руку на прогулках. А беседы их так долги, что порой её комнаты он покидает глубокой ночью. О чём так долго можно с ним беседовать, ему не ясно. Разве с Оруолом есть о чём говорить. Он словно не способен обидеть маму. Этого Амаадон страшится больше всего. Несмотря на то, что прекрасно знает, какой мама способна бывать, стоит на неё не так взглянуть, он просто уверен, что она не позволит Оруолу лишнего. Но от этого легче никогда не становится. Ведь пока он рядом, Амаадону никогда не будет легче. Пока тело его не сгниёт в канаве, а голова не будет висеть на воротах дворца, как доказательство, что таким, как он здесь не место, Амаадон не уснёт спокойно.              — Мама. — Тихо зовёт он, открывая двери её зала.              — Какая неожиданность. — Тут же отзывается королева.        Её лицо озарила тёплая, так любимая им улыбка, когда Доранда отвернулась от окна, стоило заслышать его голос. Амаадон прошёл в зал, поджимая губы. Улыбнуться в ответ никак не получалось, стоило подумать о том, что она также способна улыбаться Оруолу. Неужто она вообще способна выносить его общество. При этом не вспоминать его матери.        Несмотря на то, что Амаадон сам толком Асану не помнит, он наслышан о том, что творила эта женщина пока жила тут. Как выводила его маму, и как трепала нервы отцу, желая стать тут чуть ли не выше их обоих. И как же после этого она может выносить её сыночка, который, кажется, едва ли лучше родившей его женщины.              — Что заставило тебя прийти ко мне? — Протягивая руки для объятий, Доранда подходит ближе, рассматривая лицо сына.              — Да так. — Пожимает Амаадон плечами, смотря себе под ноги не в силах придумать правдоподобной причины.        Он ощущает её тёплые руки на своих плечах и невольно вздрагивает. Вечный холод давно даёт о себе знать. Его мало кто касается, но стоит тем немногим сделать это, как Амаадон готов шарахаться в сторону, словно к лицу поднесли горящий факел. Живое тепло теперь непривычно. Оно отвратно и едва выносимо. Стоило узнать причину своих страданий и начать её решать, так теперь и вовсе так много привычного чуждо. Будто и не жил никогда вовсе. Объятия не греют, поцелуи ничего не будоражат. Всё внутри словно уже стало пеплом. И лишь горечь на языке способна напомнить о том, что сам он всё ещё жив.              — Ты так исхудал. — Подмечает женщина, беря его худое лицо в свои ладони. — Не заболел ли?        Она смотрит в опустевшие чёрные глаза младшего сына. Рассматривает впалые щёки, из-за отсутствия которых скулы выделяются ещё сильнее. Тёмные круги под глазами, словно две тёмные впадины делают его вид болезненным. А вены, что проступают на шее сквозь и без того светлую кожу будто стали темнее.              — Я чувствую себя хорошо. — Прикрывая глаза, с лёгкой улыбкой произносит Амаадон, а Доранду настораживает сетка из мелких вен, что виднеется на веках.              — Может тебе стоит наведаться к лекарю? — Настороженно предполагает она, всё также глядя на сына. Её руки скользят по его плечам, прощупывая кости, а сердце в груди от тревоги сжимается. — Ты так загоняешь себя до смерти. Говорила же, не возлагай на себя столько ответственности. Отец сам…             — Мама!        Стоило заслышать упоминание об отце, как Амаадона словно молния ударила. Он перебивает её отшатываясь в сторону, и непроизвольно начинает хмуриться от злости. Все как один и она туда же. Слушать подобное невыносимее, чем все речи Оруола, и он не может ничего сделать с собой прямо сейчас.              — Хватит говорить, что он сам всё сделает! — Огрызается он. — Я всё сделаю сам. И никто другой. — Отмахивается парень от руки матери, когда она хотела погладить его по щеке.              — Амаадон. — Доранда отдёргивает руку, не ожидав его столь яркой реакции. — Успокойся.              — Прекрати мне говорить, что делать! — Встречается он с её растерянными глазами. — Я сам со всем справлюсь.              — Хорошо. — Кивает королева, тихо вздыхая. — Ты сам. — Почти шепчет она, делая шаг в сторону.        Развивать конфликт, который можно избежать, женщина не считает необходимым. Вразумлять Амаадона можно сколько угодно, но есть ли в том нужда, когда он так откровенно глух к словам. Её лишь задела злоба, с которой он просит замолчать. Будто она ему чужая. Раньше Амаадон себя так никогда не вёл. И это насторожило. Всплеск его эмоций напугал. Словно и не её сын стоит перед ней, а совершенно чужой парень, которому чуждо всё то, что их связывает, и её он ненавидит прямо сейчас больше всех на свете.        Злость, что так резко накатила, также резко отпустила, стоило краем глаза зацепиться за тень, что поползла из под камина. Амаадон видит их не впервые. Они всегда появляются, когда он выходит из себя. Тушат свечи в спальне. Заставляют пол вибрировать под ногами. Испугался он их, после первой встречи лишь раз, когда его служанку пригвоздило к полу, стоило ему в очередной раз выйти из себя. Больше подобного не выходило. До ночи, пока он не решился проверить, как далеко способен зайти в своём гневе.        Оказалось, что контроль из-за прерванного ритуала вернуть ещё сложнее, чем говорил Иодан. И то, что он делал с собой, не помогло вернуть его. Тьма уже напиталась сполна извне, и не приходила, стоило призвать её пустив себе кровь. Как бы глубоки не были те порезы, как бы после он не мучился от боли, стараясь те скрыть под одеждой. Но она пришла, стоило даровать ей чужую кровь. Чистую и невинную. Через насилие. Убив одну из ненужных ему служанок, он ощутил ту крупицу от силы, что бушует вокруг и с трудом идёт на его зов. В ту ночь она пришла. Окутала в свои объятия и растворилась где-то глубоко внутри. Осела на сердце, и что-то изменила. Дышать тогда стало легче. Боль переносить проще. И голова, что так часто была затуманена гневом вдруг прояснилась. Тревога отпустила. Мир вокруг ощущался иначе. Словно он точно знает, что должен здесь делать. Что всегда должен был делать. Пришло впервые за столько лет осознание. Простая истина, что всегда ускользала. Кто же он такой.        И пожелав вновь ощутить ту мощь, на одной служанке Амаадон не остановился. Теперь хотелось ещё. Больше. Так, чтобы навсегда. И сейчас, не прекрати он злиться, и не заметь тень, то мать его могла бы стать следующей. Это осознание пугает. Оно заставляет ужаснуться, и всё внутри сжаться от одной лишь мысли, что он едва не потерял контроль, которым и так едва владеет. Но такого поступка Амаадон бы никогда себе не простил. Служанки никому не нужны. О них никто не будет думать, стоит пропасть парочке. Мало кто прольёт по ним слёзы. Да и скорбь в целом может ли быть долгой. Неделя, вторая. И всё вернётся на круги своя. На их место придут новые. Их работа перейдёт на других да и вскоре вовсе никто об этих двоих и не вспомнит. А вот за Верховную Королеву придут мстить. Столькие, что страшно подумать. Будут рыть землю носом, и в отличие от мало кому известных служанок, за которых вряд ли есть кому постоять, виновного в смерти этой женщины точно отыщут. Уж слишком многие её любят. Уважают и ценят. Да и сам Амаадон любит её так сильно, чтобы даже помыслить об этой смерти страшно. Как бы больно порой не было. Как бы слова матери не выводили его из себя, он понимает, что вряд ли сможет сделать ей что-то. Крики станут единственны, на что он способен в порыве достучаться.        Заметив наконец тревогу в глазах матери, стоило отвлечься от тени, что пропала, Амаадон ощущает стыд. Дикий. Всё поглощающий. Он так страшился, что Оруол навредит ей, как сам не заметил, что сделал именно это прямо сейчас. Не заметив, как злость обуяла той поддался. Это с ним происходит всё чаще. По любому поводу. Со всеми подряд. Стоит Сире не так вздохнуть и он готов размозжить ей голову об изголовье кровати. Но Амаадон сдерживается с ней. Когда она в страхе в очередной раз выбегает из его покоев наплевав на приказы не бежит следом. Потому что она одна к нему возвращается. Несмотря на побои. На всё плохое, что он способен ей сказать или сделать, девушка ждёт, когда он остынет и приходит. Утешает и, кажется, одна во всё дворце любит так, как другие его не любят.        Амаадон не может подарить ей в ответ той любви, что она так жаждет. Он лишь отдаёт ей себя в благодарность. Он - плата за всё, что она с ним выносит. Верная. Безгранично и безоговорочно преданная. Знает о нём правду, которую другие не знают. И сейчас, ощутив то, как его могут любить, Амаадон старается вспомнить и о том, как мама сильно его любит. Она ведь ему это тоже всегда говорила. Показывала. Дольше, чем девушка, что выносит его теперь. Так как после этого он мог на неё разозлиться. Посметь себе выйти из себя, и не понять этого.              — Прости меня. — Шепчет Амаадон, готовый кинуться ей в ноги и расцеловать подол платья. — Я просто так устал. — Вздыхает он.        Слов об усталости вряд ли хватит. Сам он бы вряд ли поверил в подобную чушь. Но ведь дело в том, что от части он и правда устал. От всех и всего. Когда понял, что сбежать нет возможности. Когда не остаётся ничего иного, как посмотреть своим проблемам в лицо он всё чаще стал ощущать эту усталость, от которой не помогает ни сон, ни лекарства. А сказать матери, что умирает, не хватает духу. Усталость становится единственным, что он может ей объяснить.               — Всё хорошо, мой мальчик. — Кивает Доранда, снова к нему потянувшись.        Несмотря на то, что от чужого тепла его изнутри выворачивает, Амаадон сам делает шаг навстречу. Кладёт голову ей на плечо и прикрывает глаза. И вдруг снова, всего на миг, но ощущает себя маленьким. Чувство, которое думал, что потерял. Мама гладит его по голове, что-то шепча на ухо, а ему не требуется разбирать слов, чтобы понять, что слова о любви. Он словно возвращается к себе прежнему. К тому, кем был, пока не уехал. Спокойному, тихому. Мальчику, который и муху боялся обидеть. Там было так хорошо. Уютно и спокойно. Сейчас Амаадон с трудом верит, что те времена действительно были. Что он когда-то был именно таким. Ни о чём не мечтавшем. Ни с кем не сражающимся. Он просто был дома. Его просто любили. Потому что он - это он.              — Скоро всё закончится. — Шепчет она, перебирая его чёрные волосы на затылке.        А Амаадон лишь кивает. Ему эта истина тоже известна. Может не так, как ей, но скоро и вправду всё должно закончиться. Ведь он к этому почти готов. Почти перешёл черту. Сам. Всё больше узнавая. Ища ответы там, где другие не ищут. Он испытывает себя, уже делая в разы больше, чем делал в начале. И Иодан помогает. Так как может в его положении. И пусть учения эти занимают времени чуть больше, чем могли бы, будь мужчина в своём уме, но Амаадон понимает, что справится. Он ощущает то, что уже очень близок к тому, чтобы всё завершить. Осталось немного. Самую малость перед тем, как он, наконец, получит своё.              — Я не хотел на тебя кричать. — Подаёт он тихий голос, решая ещё раз извиниться.              — Перестань. — Перебивает его королева, сжимая в своих объятиях крепче. — Я всё сама понимаю. И мне бы сейчас хотелось знать о другом.              — О чём же? — Отходит Амаадон в сторону, потирая уставшие глаза, которые так часто печёт в последнее время, словно в них насыпали песок.              — Что случилось с твоими служанками? — Прочищая горло, решает Доранда не ходить вокруг да около.        Доранда знает, что сын её подарком пренебрёг. Оставил себе лишь одну, двух других никак к себе не подпуская. Но раз эти девушки больше не принадлежали ей так, как прежде, то единственный, кого она может о чём-то расспросить - Амаадон. Он за них отвечал, и раз сам к ней сейчас пришёл, то будет ли повод лучше.              — Они мертвы. — Слегка хмурится Амаадон, едва склонив голову на бок.              — Да, Амаадон. — Вздыхает Доранда. — Они мертвы. Но знаешь ли ты, что могло с ними произойти?              — Полагаю, их убили. — Пожимает парень плечами. — И так как Эриса сейчас нет. — Прочищает принц горло, стараясь оставаться таким же невозмутимым. — Разобраться в деталях некому. Отец мне этого не поручал.              — Чем они занимались, когда ты отказался их себе брать в услужение? — Прищуривается Доранда, рассматривая исхудавшее лицо сына, стараясь понять его настроение.              — Да, — запинается Амаадон, задумываясь. — Тем же, чем и все остальные вроде. Я не сильно следил за их делами, потому что мне они не нужны.              — И тебе совершенно нечего мне рассказать? — Доранда утешающе гладит его предплечье.              — Нечего, мам. — Хмыкает Амаадон, начав улыбаться. — Как я могу тебе что-то рассказать, если не слежу за прислугой? Мне всё равно чем они занимались, потому что своих дел предостаточно. Может на кухне помогали, или другой какой работой заняты были. Ты ведь знаешь, что её всегда навалом, дворец не состоит из одной комнаты.              — Да, не из одной. — Отходит Доранда в сторону, обняв себя за плечи. — Ну ладно. Надеялась, что хоть ты мне поможешь.        Амаадон кивает, не в силах произнести ещё хоть что-то. Его мама не так глупа, чтобы не понять очевидного, если бы он только начал мешкать. И может ему и есть, что ей рассказать, но это вряд ли то, что она поймёт. А так, Амаадон ведь и вправду ничего не знает. Ничего кроме событий той ночи, а о них его и не спрашивали. Ведь маму заботит другое. Укажите ей пальцем, кого требуется казнить, и поведайте причины: за что? В чём они повинны? И на это Амаадон тоже не может ответить. Они не были виновны. Просто попались под руку. Всего то оказались теми, за которых никто кроме него не отвечает. Может звёзды на небе сошлись так, а может он сделал плохой выбор. Амаадон не знает причины по которой выбрал их, лишь знает, что в тот миг ему было очень хорошо. Настолько, что он и вправду готов всё повторить. Был бы ещё хоть кто-то.

***

      Как найти того, кто не хочет, чтобы его нашли? Оруол уже битый час пытается ответить на этот вопрос. Ведь обычно, когда он не желал, чтобы его нашли, то прятался там, куда никто не ходит. В заброшенной части дворца, которая раньше принадлежала Атарию. Теперь все эти коридоры и комнаты негласно принадлежат лишь ему. Здесь не убираются. Не открывают шторы на наглухо заколоченных окнах. Пыль клубится в углах коридора, и сбегает со своих мест, стоит пробежаться рядом со стеной. Здесь так тихо и пусто, что порой Оруол находит эти отклики в своём сердце. Всегда находил. Вот только Эриса здесь нет. Нет ровно также, как и везде, где он уже его искал. Ему похоже не нужна тишина и пустота, чтобы найти отклик в сердце. А что вообще нужно старшему брату? Ища его, Оруол вдруг понял, что не знает ответа. Никогда не знал. О чём Эрис думает? О чём мечтает он сам?        Оруол всё время только и думал, что о себе. О том, как ему стать первым. О том, как бы обойти всех, и быть тем единственным, на кого будут смотреть. Но сейчас, ища того, кто явно не желает быть найденым, Оруол задумывает о том, что совершенно не знает своего брата. Кем он всегда хотел быть? Было ли в его жизни хоть что-то, что нравилось бы настолько, что он бы отдал этому себя? Не те вещи, которые ему навязали, и не то, чем должно заниматься, а только то, чего бы Эрис хотел. Оруол только и делал, что задавал ему вопросы, которые его самого волнуют. О том, почему он не злится на Амаадона? Почему никогда не проявлял интереса к трону, который, казалось, с рождения был его? Это вещи, на которые ответ был нужен Оруолу, но никак не Эрису. И сейчас, ощущая свою безысходность, он уже готов опустить руки. Потому что, и вправду не знает, где его искать.        Куда идти, и к кому податься? Что сделать, чтобы он нашёлся? Эрис ведь не мог и вправду пропасть. Ну не его это. Или это только Оруол так думал, потому что иного не знал? Когда ему было плохо, Эрис приходил. Да, не так часто, как мог бы, играя идеального старшего брата, но Эрис был с ним. А вот Оруола в ответ не было никогда. Потому что ему это чуждо. Ему его не понять. И казалось, что этого как отговорок достаточно. Ровно до сегодняшнего дня. Пока Оруол не понял, что этих отговорок хватало лишь ему. А вот как ощущал себя Эрис, увы, не известно. Может Эрис его ждал? Могло ведь быть так, что Эрис мог ждать именно его, как помощь. Только ощутив себя беспомощным, Оруол, кажется, стал понимать.        Устав бегать за собственным хвостом, Оруол сполз по стене коридора, в котором проходил уже третий раз и поджав колени к груди положил на них голову тяжело вздохнув. Проще и вправду напиться чтобы потеряться самому, но никак не отыскать Эриса в этом проклятом месте. Отстукивая неясные ритмы каблуком сапога, Оруол понимал, что закипает. От неизвестности. Из-за того, что руки опускаются. И казалось, что лучше бы Эрису уже и не находиться, если он не желает получить пару подзатыльников за эту выходку. Потому что сейчас Оруол просто уверен в том, что найди он его, точно закопает заживо, дабы выкидывать что-то подобное больше неповадно было.        Парень уже готов сдаться. Прийти к королеве, и признаться в том, что он не так хорош, как она о нём подумала, попросив о помощи. И может, он бы пошёл. Если бы не громкий визг младшей сестры, который раздался из открытого окна прямо над его головой. Может Иса с ним и не общается, но Оруол эти вопли узнает из тысячи. Так она радуется. Всегда слишком громко смеётся и верещит так, что не знакомые с ней вполне могли бы счесть, что её прямо сейчас убивают. Вот только всё не так просто. Оруол подрывается на ноги и высовывается в окно, дабы самому в этом ещё раз убедиться.        Он прищуривается, вглядываясь вниз, и находит Ису ровно там, где и предположил. Она бегает вокруг фонтана, в компании смутно, но знакомого Оруолу парня. Они выглядят счастливыми и беззаботными. А у Оруола в груди от радости за сестру ничего не трепещет. Несмотря на то, что разница в возрасте у них не особо большая, всего каких-то пять лет, Оруол почему-то всегда считает Ису слишком маленькой для всего подобного. Может это связано с тем, что отец её такой видит и такой же для всех преподносит. А может всё дело в том, что Иса сама старается такой быть в чужих глаз, но сейчас Оруола причины мало волнуют. Он всё рассматривает парня рядом с ней, пытаясь понять, где так часто его видел.        И озарение едва не сбивает с ног. Имени так скоро Оруол конечно же вспомнить не в состоянии, но вот тот факт, что именно он чаще прочих ошивается со старшим братом впивается в голову и вытесняет все прочие мысли. Хватило только этого, чтобы в следующий миг уже нестись по лестнице сломя голову, только бы застать его там, пока им обоим не вздумалось уйти куда-то ещё. Теперь казалось бы, что проще ничего и быть не могло, как только обратиться не к рядовым солдатам, которые и вправду ничего могут не знать, а расспросить того, кто обычно больше всего времени проводит с Эрисом.        Он не знает, спрашивал ли его кто-то прежде, или Оруолу придётся стать первым, вот только вряд ли это спасёт парня от бешеного прилива злости, который Оруол даже не пытается подавить в себе, когда вылетает на улицу. Как можно быть таким беспечным, когда принц которому ты служишь буквально растворился. Неужели ничего не скребёт внутри. Или же этот болван наоборот радуется так открыто, потому что работать больше не надо. Благо сейчас есть возможность расспросить это всё лично.        Едва не врезавшись в младшую сестру, которая так не вовремя решила возникнуть на пути, Оруол быстро ориентируется, чтобы не снести ту с ног и налетает на парня, без особых объяснений хватая того за шиворот и оттаскивая от сестры в сторону.              — Оруол! — Испугавшись верещит Иса, не понимая, что на того нашло и отскакивает в сторону.              — Расскажи мне всё, что знаешь, или я за себя не ручаюсь. — Игнорируя визги сестры, он  встряхивает парня, всё также держа того за шиворот.              — О чём?! — Даже не пытаясь сопротивляться солдат поднимает руки над головой, словно желая показать, что совершенно безоружен и нет нужды его так трепать.              — Где Эрис? — Не желая выпускать перепуганного парня из своей хватки, Оруол лишь поудобнее перехватывает ворот его рубахи, наматывая тот на кулак.              — Я не…              — Даже не думай сказать, что не знаешь! — Перебивает его Оруол, что есть силы пихая парня вперёд, а от падение того спасает то, что его всё также держат. — Твой принц пропал, а ты тут веселишься во всю!              — Оруол, прекрати сейчас же! — Иса пихает старшего брата в бок, желая чтобы он отпустил её кавалера.              — Заткнись, Иса! — Рявкает он на младшую сестру, только сейчас взглянув в её сторону. — Или я сделаю так, что ты больше никогда его не увидишь. — Скалится он в довольной улыбке, решая ей напомнить, что не только Эрис здесь имеет власть над её парнем.        Клацнув зубами, Иса от безысходности делает шаг назад, поджимая губы. Она и без того никогда не горела желанием связываться с Оруолом предпочитая обходить его стороны, а сейчас и подавно, несмотря на то, что слёзы от его вполне реальной угрозы сами навернулись на глаза.              — Ну так. — Продолжает Оруол, снова обращаясь к солдату, убедившись, что сестра больше вряд ли полезет. — Мы продолжаем?              — Я лишь хотел сказать, что мне не велено говорить, где он. — Всё-таки заканчивает свою мысль парень.              — Кем это велено?! — Ещё сильнее распаляется Оруол, снова встряхивая парня.              — Им самим! — Снова поднимая руки перед собой, дабы ненароком ему после никто не сказал, что он оказывал сопротивление Байрон слегка прикрикивает, переживая, что из-за своих криков Оруол может его не услышать. — Его Высочество не желает, чтобы кто-нибудь к нему приходил, и потому кроме меня никто не знает, где он есть. — Как на духу тут же выкладывает он всё, что знает, желая избежать ненужной встряски.              — Вот же шакал безмозглый! Ты знаешь, как Её Величество переживает! — Не сдержавшись, Оруол ударил парня затылком о дерево. — Ей ты был обязан всё рассказать. — Вновь перехватывая его за ворот рубахи, он разъярённо глядит ему в глаза.             — Так Эрис сам его отпустил, чтобы вопросов было меньше! — Не в силах терпеть снова вмешалась Иса, желая утихомирить Оруола. — Он не хочет, чтобы мама тоже знала!              — Молчи, пока я не запер тебя в какой-нибудь кладовке до твоей старости. — Шипит на неё Оруол. — Что ты вообще тут делаешь, а ну иди к себе! — Машет он рукой в сторону дворца, делая шаг ближе к Исе. — Нашла с кем разгуливать. — Неодобрительно глядит он на парня, с отвращением фыркая. — Забыла кто ты такая?              — Как будто тебя это когда-то волновало. — Буркает Иса, скрещивая руки на груди.        Оруол на миг замирает, смотря на сестру. Он может и не был ей лучшим старшим братом, да вот только равнодушным никогда не был. Просто не трогал её лишний раз, видя, что ему она как и прочие тут предпочитает Эриса. И сейчас её слова его ранят. Ведь столько лет она благодарила лишь Эриса за то, что он спас её от замужества, даже и не догадываясь, что тот в одиночку бы вряд ли пошёл на что-то столь радикальное. Иса может и знает, что пришла за помощью к Эрису, но и помыслить не может, что когда он не знал, как вернее поступить, именно Оруол подтолкнул его к тому, что в итоге произошло. Он дал в руки все орудия, предпочитая так и остаться для Исы в тени, ибо его она тоже всегда волновала, а слова благодарности не особо были нужны. Иса волнует его и сейчас. Она ведь и ему тоже младшая сестра. Пусть и смотрит на него порой с опаской.              — Иди домой. — Предпочитая также и дальше себя не обелять в её глазах, лишь вздыхая тише произносит Оруол.        Она глядит на Байрона, а тот лишь поджав губы едва заметно кивает, желая, чтобы она и вправду сейчас ушла. Ведь похоже теперь, он не сможет и дальше быть с ней, а ещё больше гневить Оруола желание уж точно не возникает.              — Если ты ему что-то сделаешь. — Шипит она на выдохе, подходя ближе к брату.              — Да-да. — Кивает Оруол, беря её за плечи и отворачивает от себя в направлении дворца. — Потом расскажешь, что мне сделаешь в ответ. — Он слегка пихает её в спину, заставляя сделать первый шаг.        Иса снова бросает ему недобрый взгляд, но с места всё-таки сдвигается. Выдавив из себя более менее тёплую улыбку Оруол лишь помахал ей в след рукой, после чего получил недовольное фырканье и закатанные глаза. Вероятнее всего, всё что сделает Иса - пожалуется Эрису на его вольности в отношении своих солдат. Вот только она ещё не догадывается, что пока Байрон удостоился лишь одной оплеухи, Эрису может их прилететь целый ушат за весь устроенный им цирк.              — И так, Брайан. — Вздыхает Оруол, поворачиваясь к солдату, который уже успел привести свой расхлябанный внешний вид в порядок.              — Байрон, Ваше Высочество. — Почти шепотом отзывается парень.              — Что? — Хмурится Оруол, не расслышав его бубнёж.              — Байрон, не Брайан. — Громче повторяет парень.              — Да какая мне разница. — Фыркнув, махнул Оруол на солдата рукой. — Веди меня к этому несчастному.              — Я думаю, что Его Высочество будет против Вашего визита. — Прочищая горло, осмеливается произнести он. — Был приказ никого к нему не приводить.              — Знаешь что, Брайс. — Лыбится Оруол, продолжая вспоминать все человеческие имена, которые только слышал. — Мне так плевать на то, что приказывает Эрис. Сейчас я тебе приказываю, а ты исполняешь. — Кивает он всё с той же язвительной улыбкой.              — Конечно, Ваше Высочество. — Вздыхает Байрон от безысходности, слегка склонившись в поклоне. — Прошу за мной. — Указывает он в совершенно противоположную сторону от дворца.        Оруол хмыкает, находя вдруг всё это весьма забавным. За пределами дворца он и не планировал искать Эриса. Всё также ссылаясь на то, что подобное ему вряд ли свойственно. Эрис и вправду никогда не сбегал. Но похоже, ровно также, как и он сам согласился ему помочь, всё когда-нибудь должно произойти впервые.        Они вдвоём выходят за пределы дворцового сада, но окрестности самого дворца не покидают. Оба идут молча, и Оруол предпочитает идти слегка позади, чтобы лучше запомнить дорогу, которая, возможно, когда-нибудь ему ещё сможет понадобиться, реши Эрис опять проникнуться духом бунтарства и пропасть. В солдатских казармах его искали в первую очередь, раз королева сказала, что его там нет. Да и Оруол сам не любитель сюда соваться, считая, что среди солдат и лошадиных конюшен ему делать нечего.              — Расскажи мне. — Подаёт голос Оруол, когда проходя мимо открытой конюшни невольно бросает туда взгляд, предполагая не в этих ли стогах сена нашли тела. — Насколько всё плохо?             — Ну. — Пожимает плечами Байрон, замедляя шаг. — Не то чтобы очень. Но хуже чем, могло бы быть.              — Чем он занят? — Продолжает свои расспросы Оруол, искренне удивившись тому, что и казармы они обходят стороной, хотя он думал, что Эрис будет именно там, раз его ведут сюда.              — Совершенно ничем. — Нервно ведёт солдат плечом. — Буквально ничем вообще.              — И ты всё это время к нему не ходил? — Удивлённо вскидывает бровь парень. — Никто не ходил?              — Я лишь время от времени проверял, как его самочувствие и приносил еду с водой. — Побоявшись, что за этот ответ ему вдруг снова может перепасть подзатыльник, Байрон предусмотрительно делает шаг в сторону. — Но он толком не ест.        Оруол кивает поджав губы. Он никогда не видел, как страдает Эрис, и не может сейчас оценить нормальное ли это для него состояние - добровольно морить себя голодом, или это опять что-то из ряда вон выходящее. Но он рассчитывает на то, что оценит ситуацию когда сам увидит своего брата. Тем более, когда выясняет, что тот буквально всё это время сидит у них под носом, а никто и не думал его тут искать.        Подходя к давно заброшенному залу для тренировок, Оруол вдруг замедляет шаг. Его невольно охватывают воспоминания о тех дня, когда они приходили сюда вместе с Эрисом и отцом. Тогда они были детьми, и ходить сюда было одним из излюбленных занятий, чтобы скоротать своё время. В часы, когда солдаты не занимали зал, можно было повеселиться от души, а не только потренироваться. Это буквально был их маленький дворец, в котором они уже делили воображаемый трон, но без настоящей злобы со стороны Оруола. С тех времён утекло слишком много воды, и не каждый день хотелось вспоминать. От того он ни разу и не ходил сюда после того, как зал этот пришёл вне годность. Не хотелось вспоминать, как и многое из того, что было с ним в прошлом.        Двери его заколочены, окна выбиты. После не случайного пожара, никто не решился на восстановление. Сочли это место проклятым и обходили стороной. Но вот похоже проклятому на всю жизнь Эрису проклятое место не кажется таким уж опасным, раз он всё-таки пришел сюда. Обшарпанные каменные стены доверия не внушают, а когда Байрон обходит стороной заколоченную входную дверь, брови Оруола от удивления сами собой опять ползут вверх. Он никогда и не думал о запасной двери. Будучи ребёнком, она ему была не нужна, потому что сбегали они с Эрисом именно сюда а не отсюда, да и та вечно была чем-то заставлена. А теперь, похоже, только через неё и можно было попасть внутрь.        Видя это Оруола пробирает чувство огорчения от того, что он сам никак бы до этого зала не додумался. Даже в самом страшном сне он бы не пришёл искать брата сюда, потому что тут вообще делать нечего. Хотя, сейчас Оруол понимает, что именно этим Эрис и занимается. Может, убей он кого-нибудь, то тело бы спрятал именно тут, а не в стоге сена, но похоже, также, как и Оруол, тот кто покусился на чужую жизнь о зале для тренировок не вспомнил.        Они с Байроном проходят внутрь, и думая, что удивляться ему больше совершенно нечему вопреки своим ожиданиям, Оруол опять впадает в ступор округлив глаза. Несмотря на внешний разрушающийся вид камня, внутри всё куда лучше, чем он себе запомнил. Никаких следов когда-то случившегося пожара. Нет ни разбитых стёкол на полу, ни развалин обрушившегося потолка. Здесь чисто. Похоже чище, чем могло бы быть в коридорах его части дворца, если бы там кто-то решил прибраться. И в углу, как и прежде, стоит стенд с тренировочными мечами, и парочка набитых соломой манекенов. А на полу. За место всего хлама, который Оруол только мог себе вообразить. Прямо в центре пустого зала лежит его брат.        Байрон остаётся стоять у приоткрытой двери, а Оруол медленно проходит вглубь. Первая мысль о том, что Эрис мёртв уходит из головы сама собой, стоит заметить, как медленно вздымается его грудь от каждого вздоха.               — Вот чего я точно никогда не ожидал увидеть. — Негромкий голос Оруола нарушает тишину подстать тихому стуку его шагов. — Ты чего тут пол своим телом греешь? — Хмыкает парень, пряча руки в карманы наклонившись чтобы рассмотреть лицо Эриса.              — Зачем ты пришел? — Не открывая глаз и всё также тяжело дыша хрипит Эрис продолжая лежать на полу.        Оруол фыркает, закатывая глаза. Он надеялся, если уж не на тёплую встречу, то хотя бы на ответное удивление со стороны старшего брата, ведь он впервые пришёл за ним сам. Но Эрис сейчас напоминает ему его любимые томаты, которые правда пролежали под палящим солнцем неделю, и начали тухнуть разлагаясь.              — Твоя мать сказала, что с тобой не всё в порядке. — Пожимает Оруол плечами, всё смотря на парня. — Пришел удостовериться в этом лично.              — В кои-то веке побудь хорошим братом, оставь меня. — На выдохе едва шевеля губами бурчит Эрис.              — А может я хочу остаться плохим братом, — Оруол лениво делает шаг в сторону и поднимает брови, замети три пустых бутылки валяющиеся у стойки с мечами. — И в кои-то веке побыть рядом. — Парень подходит ближе и за горлышко поднимает одну из бутылок начинает принюхиваться, желая узнать, что было её содержимым.        Так хорошо знакомый запах вишнёвого вина ударяет в нос и Оруол невольно морщится, оставляя бутылку обратно на пол. Ему меньше всех сейчас нужно ощущать подобные запахи, чтобы самому ненароком вместо помощи не лечь рядом с Эрисом.              — Есть не ешь, а пьёшь значит как нечего делать. — Лыбится парень. —  И что же тебя довело до моего состояния? — Через плечо косясь на брата, хмыкает Оруол.        Не сходя с места парень начинает вертеться по сторонам переминаясь с ноги на ногу и с довольной улыбкой то и дело подмечает ущерб и без того едва отреставрированному залу для тренировок, что своим визитом нанёс Эрис. Оруол не помнит, как ведёт себя в минуты, когда его создание заполняется алкоголем, но он точно может сказать, что сил на то, чтобы идти хоть куда-то и уж тем более хвататься за меч в нём точно не находится. Да и руки не тянутся нанести кому-то вред, если конечно речи не идёт про Амаадона. Но ведь это он, ему вообще по собственной воле позволено больше прочих, но вот Эрис. Оруол не видел его раньше таким. Уставшим. Опустошенным. Старший брат лежит на полу и всем своим видом умоляет лишить его жизни. И смотря на него действительно хотелось сжалиться и в этом деле помочь. Но беда в том, что Оруолу чужда жалость. Он медленно проводит пальцами по лезвию меча, и не дождавшись ответа решает продолжить свой допрос.              — Ты решил опустошить все винные погреба, чтобы мне не досталось? — Оруол делает шаг в сторону и натыкается на пустую бутылку которую не заметил. Та с тихим стуком падает на пол и откатывается к стене. — Идея так себе. — Принц вскидывает бровь, продолжая изучать комнату. — В тебя столько не влезет.        На его замечание Эрис отозвался лишь тихим вздохом. Он не шевелится, и не возражает. И Оруола настораживает то, что брат на него едва реагирует.              — Или, дай угадаю. — С издевкой в голосе продолжает Оруол. Что может быть проще вывести Эриса на эмоции. Легчайший по его мнению способ вернуть того к жизни - разозлить. — Твоё недельное увлечение прошло. — Хмыкает парень.              — Оставь меня. — Лишь повторяет Эрис.              — Ничего, скоро найдёшь себе новую. — Заверяет брата принц игнорируя его просьбу.        Он снова медленно подходит обратно, желая к своим язвительным комментариям прибавить ещё и толчки, чтобы его растормошить.              — Не найду. — Шепчет Эрис, впервые открыв глаза. — Я не хочу никого искать.              — И так каждый раз, Эрис. — Вздыхает Оруол, рассматривая его покрасневшие, залитые кровью от лопнувших капилляров по краям, потухшие глаза. — Тебе самому не надоело?        Рука вдруг тянется Эриса коснуться, но Оруол сдерживает этот порыв. Странно смотреть на него и осознавать, что всё это не бред на пьяную голову. Оруол и не предполагал, насколько плохо всё может с ним быть. Да и разве может быть именно так. Он не понимает истинных причин. Разве разбитое сердце так подкашивает. Известный факт, что боль его похожа на то, будто тебя изнутри разрывает на части, но разве это и вправду так больно. Оруол бы в это ни за что не поверил, не увидь сейчас происходящее сам.              — Ты не понимаешь, о чём говоришь. — Эрис переваливается на бок, прижимаясь щекой к холодному полу.              — Ох, ну да. Она ведь была особенная. — С наигранной жалостью в голосе пищит парень. — Впрочем, как и все сто предыдущих. — Добавляет он уже с привычной издёвкой. — Эрис, хватит. Сколько ещё ты планируешь тут лежать?              — В этот раз я не знаю, что сделал и когда.  — Эрис зажмуривается. — Она закончила всё сама. — Снова хрипит он, пытаясь сделать глубокий вдох через нос.              — Ого. — Присвистнул Оруол. — Это что-то новенькое. Раз все осознанно, тогда я не пойму, что ты тут убиваешься? — Он обходит брата, и приседает на корточки перед его лицом. — Всё же не так плохо. — Парень касается русой пряди, что упала брату на лицо, и убирает ту ему за ухо.        Эрис дёргает лицом, желая отстраниться от руки брата, только не рассчитав силы ударяется лбом о пол, начиная громко шипеть. Не ожидав этого удара, Оруол заводится громким хохотом, едва не потеряв и без того шаткое равновесие.              — Эрис, ты даже страдать нормально не можешь. — Смеясь, Оруол кладёт руку ему на плечо, желая развернуть обратно на спину, дабы биться головой об пол вдруг не стало его новой привычкой. — Вставай. Пойдём домой. — Отдышавшись добавляет он. — Хватит с тебя уже.              — Я не хочу. — Снова закрыв глаза морщится парень. — Уйди и не трогай меня больше.        Цыкнув, Оруол поднялся на ноги всплеснув руками. Эрис всегда раздражал его своим упрямством, вот только сейчас оно было безумно лишним. Когда ещё он бы пришёл к нему на помощь. Эрис будто и не осознаёт глубины этого жеста со стороны младшего брата.              — Знаешь что. — Скрещивая руки на груди, Оруол осматривает зал, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы ему помочь. — Я уйду. — Тянет он время, говоря медленно, расхаживая из стороны в сторону. — Но только после того. — Замирает Оруол, когда взор его зацепляется за стойку с мечами. — Я уйду если ты победишь меня. — Довольно лыбится парень, направляясь к стойке.              — Не буду я этого делать. — Недовольно морщится Эрис, пряча глаза в сгибе локтя.              — Тогда, я лягу рядом и буду убиваться тут с тобой, по той, которую даже не знаю. — Всё не переставая улыбаться, Оруол снимает со стойки два меча и поворачивается к Эрису. — Выбирай.        В зале повисает молчание. И по первой Оруолу кажется, что Эрис уснул. Он не шевелится, больше не издаёт ни звука, а когда Оруол подходит ближе и пинает его ногу, то и тогда он не удостаивает его ответного удара.              — А что будет, если ты выиграешь? — После затянувшегося молчания всё-таки подаёт голос старший брат.              — Ты пойдёшь со мной, и больше не будешь задавать вопросов. — Оруол подкидывает один из мечей и хватая тот за тупое лезвие протягивает к Эрису рукоятью.        Мечи здесь никогда не были острыми, но Оруол вдруг вспоминает, что порой, слишком в себя уверовав, они воровали настоящие мечи у отцовских солдат, чтобы бой был реальнее. Эти игры закончились тогда, когда Эрис получил один из своих первых шрамов под рёбра. Тогда Оруол впервые почувствовав слишком сильную разницу между ними, ведь мама Эриса пеклась о том, чтобы сын остался жив, в то время как его собственная мать отругала за то, что не стоило начинать, если не собирался доводить дело до конца. А он ведь и не планировал убивать его. Просто случайно рука соскользнула. Детская шалость, что вышла за грань. Ничего большего. Но сейчас, несмотря на то, что меч не заточен, Оруол знает, что бить будет в полную силу. Потому что проиграть ему такому, будет самым сильным в жизни унижением.        Эрис пошатываясь встаёт на ноги. Драться с Оруолом ему и вовсе не хочется, но помня о том, какой его младший брат бывает противный, кажется, ничего другого не остаётся. Он берёт предложенный ему меч, ощущая, как от долгого лежания без особого движения противно штормит в голове. Ноги ватные, а мозг не может вспомнить ни одной нужной стойки, потому что сам Эрис решить не в силах, будет ли он нападать или обороняться.              — Ну и позорище. — Наблюдая за вялыми попытками старшего брата, Оруол с отвращением морщится. — Ты посмотри на себя. — Указывает он на парня мечом, делая шаг спиной назад. — Как ты стоишь? Я пьяный более осознанный, чем ты. — Фыркает Оруол.        Не дожидаясь, пока брат отреагирует, он срывается с места, и наносит первый удар в плечо. Может в своих речах он и не умеет лгать, но вот поступать не честно вполне может. Ему та и не нужен этот бой, как что-то настоящее. Достаточно раза повалить его с ног, и потащить за собой на честных условиях, которые Эрис принял. Дальше, пусть хоть топится от своего горя.              — Эрис, давай же. — Подначивает его Оруол, отбивая вялый удар. — На тебя ведь даже смотреть жалко, не то что бить. — Замахивается он снова, подходя ближе, когда Эрис делает шаг назад.              — Мне что, убить тебя надо, чтобы ты заткнулся? — После очередного удара в плечо, подаёт Эрис раздраженный голос.              — Не знаю, — фыркает он. — Попробуй.        Очередь из новых, весьма сильных ударов, не давая старшему брату даже отреагировать на них. Пара толчков, чтобы окончательно вогнать в ступор и один точный удар рукоятью тупого меча под рёбра и Эрис лежит на полу хрипя от нехватки воздуха в лёгких. Самая быстрая и едва ли счастливая победа в жизни Оруола. Но он не способен ей возрадоваться, потому что та изначально была предначертана. Эрис с трудом стоял на своих двоих не говоря о чём-то большем. И может когда он в своём уме и при полной силе, старшего брата не так легко одолеть, но сегодня тот будто даже и не пытался отобрать у Оруола победу.        Жалкий и потрёпанный. Эрис с психу отбросил меч куда-то в сторону, с раздражением вздыхая. Его спутавшиеся тёмно-русые волосы лезут в глаза, а он даже не пытается те убрать, недовольно морщась. Похоже, что его сейчас заботит лишь осознание, что с Оруол всё-таки придётся куда идти, а Эрис даже двигаться лишний раз за эту неделю не желал, не говоря уже о том, чтобы выйти на белый свет. Сейчас он как никогда понимал желание младшего брата: забиться в тёмный угол, и чтобы все вокруг прекратили его трогать. Пусть хоть весь мир вокруг него погрузится во тьму, если эта тьма поглотит и его, то Эрис будет рад. Ведь от саднящего чувства в груди, которое в этот раз не утихает не на миг, трудно спрятаться самостоятельно.        Топить себя алкоголем не вышло, от него лишь голова раскалывалась, усугубляя и без того плохое самочувствие. А любые шорохи, которые время от времени издавал своими визитами Байрон так и вовсе сводили с ума. Ему не было велено приносить еду. Эрису и вовсе плевать на голод, потому что сейчас он тот не ощущает. Ему больно, так, что не один удар нанесённый сейчас Оруолом не перетягивает на себя внимание, хотя на плече наверняка останется синяк. Хочется лишь забыться. Выпить чего-нибудь и потерять память. А так, изо дня в день, открывая глаза и видя всё тот же облупившийся потолок, который никто не отреставрировал Эрис ощущает себя так, словно застрял. В этом теле. В голове, что покоя не даёт. Злость не спасает. От слёз легче не становится. Занеси Оруол сегодня над ним настоящий меч, то почему-то Эрис уверен, что сам бы подставил шею, только бы ощутить покой внутри себя. Хотя и тот вряд ли сравниться с тем, который он ощущал, находясь рядом с ней.              — Вставай. — Командует Оруол, скрещивая руки на груди.        Он снова нависает над братом, рассматривая его посеревшее лицо, и ждёт всего мгновение, прежде чем понимает, что с этим парнем нужно было заключать настоящую сделку, чтобы сейчас он поднялся с пола и не противился. Противиться всему лишь его собственная прерогатива. Эрис не такой. И Оруол не желает, чтобы ему подражали. Да и меняться местами тоже не сильно хочет. Ведь раньше Эрис его отрезвлял. Он бегал за ним, когда другие начали считать его потерянным для их мира. А теперь, словно всё переменилось. И совершенно трезвый Оруол хватает под руку едва способного сейчас стоять на своих двоих Эриса, и силой заставляет подняться.              — Я хочу тебя кое с кем познакомить. — Желая заинтересовать старшего брата хоть чем-то, Оруол хлопает того по плечу, продолжая другой рукой придерживать, чтобы он ненароком не лёг обратно на пол.              — Не надо. — Недовольно стонет Эрис, морща нос. — Я не хочу никого видеть.              — А я не спрашивал тебя. — Фыркает Оруол, делая первые пару шагов по направлению к двери, за которой скрылся Байрон. — Просто хочу, чтобы ты увидел.        У Оруола с трудом получается подавить улыбку. Первую за долгое время, кажется, настоящую. Ему вдруг вспомнился их не так давно состоявшийся разговор, в день, когда Эрис решился на объятия. Тем вечером, когда они разошлись, Оруол ещё долго не мог прийти в себя, ощущая весьма странные чувства в груди. Тем, что Эрис сделал для него, почти что заставив принять подарок. Старший брат будто что-то надломил этим жестом в его груди. Всколыхнул те эмоции, которые Оруол обычно предпочитал не испытывать. Они лишний. Они заставляют его быть добрее, чем Оруол может быть. Делают его живым. И может в своё время он так и не нашёл в себе слов благодарности за спасённую жизнь, Оруол попробует сейчас сделать что-то на это похожее. Вытащит Эриса. Маленькими шагами, запасшись великим терпением. Но он вытащит его из состояния, в котором Эриса больно видеть.              — Подожди меня тут. — Просит Оруол, отпуская Эриса и отходит к Байрону.        Солдат всё это время расхаживал у двери, время от времени прислушиваясь к тому, что там происходит у этих двоих. За себя он мало боялся, когда Оруол решил выместить свой гнев из-за молчания, что было велено хранить. Сейчас Байрон боялся за Эриса, ибо не знал, что может выкинуть Оруол по отношению к нему.  Но стоило услышать, как их шаги становятся громче, как он отшатнулся от двери, боясь быть пойманным за подслушиванием, и отскакивая в сторону быстро натянул на лицо маску отрешенности, которая ему, как солдату так свойственна.        Оставив Эриса стоять у стены, Оруол подошёл к Байрону, и жестом приказав тому наклониться ближе, прошептал ему первую, кажется, в своей жизни, самую настоящую просьбу. Обычно он никого и ни о чём не просит. Всё делает сам, ибо доверять кому-то не умеет. Но сейчас, оглянувшись назад, и увидев, как воспользовавшись ситуацией, Эрис словно специально сполз по стене, Оруол понял, что поступил верно, решив не вариться со страшим братом в одиночку.              — Всё понял? — Не поворачиваясь к солдату интересуется Оруол, вскидывая бровь и смотря при этом на Эриса осевшего на траву.              — Да, я всё сделаю. — Кивает Байрон, бросая взгляд на Эриса, который, вероятнее всего, прийдя в себя тоже решит с ним разобраться за то, что он не сумел отстоять данный ему приказ, и выдал Оруолу его местоположение.        Заслышав удаляющиеся шаги Байрона за своей спиной, Оруол самодовольно хмыкает возвращаясь к Эрису и присаживается перед ним на корточки, свешивая руки с колен.              — Ну что. — Убирает он волосы со лба старшего брата. — Готов показаться дома?              — Нет. — Эрис в этот раз на руку Оруола не реагирует, вспоминая, как ударился лбом о пол и лишь морщится от света, что попал в глаза, стоило пропасть прядям волос.              — Отлично. — С довольным оскалом похлопав его по щеке, Оруол резко поднимается на ноги, снова потащив Эриса вслед за собой. — Хоть отомщу за то, что ты меня за шиворот таскал на глазах у всего дворца, когда я выглядел также. — Вслух причитает он, снова подхватывая Эриса под руку.        Понимая о чём Оруол ему говорит, Эрис снова недовольно стонет, осознавая, что сейчас на него и вправду будут смотреть сотни глаз. Теперь идти куда-либо хочется ещё меньше. Стыдно. Безумно стыдно показаться на глаза своим солдатам, и всем тем, кто живёт во дворце в таком виде. Ведь обычно он запирался в своих покоях, и пережидал там, а после возвращался таким же прекрасным и беззаботным, каким и был до того, как пропадал. Каждый знал, что с ним происходит, но никто не видел, как при этом он выглядел. А теперь, Оруол вытаскивает его на свет, словно трофей желая продемонстрировать его боль и слабость окружающим. Словно на казнь ведёт прямо на площадь. А сбежать от него не выходит. Ведь стоит только Эрису дёрнуться в сторону, как сильная рука брата дёргает его обратно, а голова начинает раскалываться от резкой встряски. Хочется сдохнуть. Только бы не идти во дворец, где станет новой сенсацией.              — Я сделаю всё, что ты пожелаешь, только отпусти меня обратно. — Стоило заметить конюшни, как Эрис тут же взмолился о пощаде.              — Твоя мать мне уже наобещала. Ты вряд ли переплюнешь. — Посмеивается Оруол, ощущая вялое сопротивление старшего брата под рукой.              — Что она могла тебе пообещать, раз ты так непреклонен? — Эрис делает вид, что потирает лоб, когда на деле желает спрятать глаза, когда брат под руку проводит его мимо конюшен, в которых его замечают другие солдаты.        Как не старается, но идти не так сильно шатаясь выходит с трудом. А они все наверняка на него смотря, и от этого осознания становится так тошно, что рвотный рефлекс появляется сам собой. Или его просто мутит от того, что кроме вина в его желудке нет ничего. Но решая не разбираться в причинах резко подступившей тошноты, Эрис крепче хватается за руку младшего брата, пытаясь того предупредить о том, что голова кружится сильнее с каждым шагом.              — Глотай. — Заметив позеленевшее лицо старшего брата усмехаясь шепчет Оруол. — Не хочешь же ты опозориться ещё сильнее.              — Не я блевал моей матери в вазу с цветами прямо на приёме. — Эрис резко останавливается наклоняясь вперёд. Начиная делать глубокие вдохи через рот он упирается руками в колени, прикрыв глаза.        Чтобы всё прекратило плыть перед глазами, он зажмуривается до цветных пятен в глаза, стараясь успокоить себя дыханием, когда вдруг слышит громкий крик брата.              — Глаза вырву каждому, кто сейчас не отвернётся! — Рявкает Оруол, заметив пару солдат, которые интереснее своей работы нашли наблюдение за их принцем.              — Спасибо. — Шепчет побледневшими губами Эрис, не разгибаясь.              — Ну не я ведь потом эту вазу мыл. — Хлопает он старшего брата по спине довольно улыбаясь.        Оруол уже и забыл тот день, когда практически приполз на собственное сватовство, опозорив королеву. Он и сейчас та всего не в силах вспомнить, но как плохо ему резко стало лишь от запаха духов той девицы, он прекрасно помнит. Выбора много особо не было. Его бы всё равно стошнило. Но вот на прекрасный белый ковёр королевы или в огромную вазу, он всё-таки успел определиться.        Отец решил, что женитьба могла бы помочь его утихомирить, а Доранда решила, что больше не станет сватать ему дочерей своих подруг, чтобы вазы её были наполнены только водой. Да и к тому же, после той выходки, ему больше никогда невест не приводили. А Эрис и тогда его прикрыл, всю буквально грязную работу взяв на себя, посчитав, что ни одна служанка не заслуживает подобной участи. И сейчас Оруол счёл, что рявкнуть на кого-то будет меньшим из того, чем он способен отплатить.       Эриса так и не стошнило. Он обошёлся головокружением и подступившей желчью, которую хватило сплюнуть в траву. Он выпрямился, делая последний глубокий вдох и задышал ровнее, дальше попытавшись идти самостоятельно.              — Я тут подумал. — Оруол идёт неспеша, готовый в любой момент вновь подхватить Эриса. — Грош цена твоим клятвам, братец.              — Почему же? — Тихо отзывается Эрис.              — Ты обещал выпить только на представлении моих детей. — Осторожно пихает он Эриса локтем в бок. — А я не припомню, чтобы у меня были дети.              — Может ты просто с ними не знаком? — Пытается издать смешок Эрис, вспомнив своё обещание, которое послужило отказом выпить вместе с Оруолом.              — Думаю, будь они, мне бы их уже показали, хотя бы из-за возможности приставить тех ко двору. — Пожимает Оруол плечами. — Как Кирата и Ису.        Старший брат лишь кивает, поджимая губы, стоило впереди заметить пару служанок, которые прогуливались в саду у фонтана о чём-то беседуя. Эрис задумался о том, что сейчас главное не встретить своих. Те любительницы поболтать, ибо проводят с ним самим времени куда больше, чем с кем-то другим из его семьи. А увидели бы они его сейчас, то точно бы трещали без умолку. Такого счастья Эрис себе не желает.              — Кстати, про Ису. — Прочищает горло Оруол, заметив, куда устремлён взгляд Эриса, и посчитав нужным его отвлечь от взгляда на девушек. — Почему разрешаешь ей таскаться с Байроном?              — Потому что она его любит. — Вздыхает Эрис, заслышав укор в голосе младшего брата.              — Он ей не ровня. — Недовольно буркает Оруол. — Да и Иса ещё слишком мала.              — Мала? — Вскидывает бровь парень, переводя взгляд на брата. — Оруол, Иса уже давно не ребёнок. Её замуж выдать хотели.              — И помнится, ты был крайне против. — Скрещивает руки на груди Оруол. — А сейчас даёшь свою волю на то, чтобы она снюхалась с этим пацаном. — С отвращением морщится Оруол.              — Прекрати. — Подходя к дворцу, Эрис попытался распрямить плечи, по обыкновению пряча руки себе за спину. — Если переживаешь, иди и скажи ей это, мне не надо. Байрон ей нравится, и я не буду противиться из-за того, что тебе он не нравится.              — Что он может ей дать? — Громче возмущается Оруол, не приняв отказ брата. — Своё жалование и дом в глуши!              — Надо будет, я подниму это жалование, угомонись. — Шипит Эрис. — Знаешь ведь, если Иса захочет, то ей и дом в глуши подойдёт. Будто бы ты ей сам его не подарил. — Бубнит принц.              — Я бы построил для неё дворец. — Фыркает Оруол, проходя мимо стражи.        Иса всегда была для него больной темой. Она его единственная младшая сестра. Та единственная, которую его никогда не призывали ненавидеть. Она девочка, с ней не нужно было за что-то бороться. Её можно было любить и оберегать. Асана никогда не противилась дружбе с младшей сестрой, и пока та была слишком маленькой, чтобы это запомнить, Оруол часто проводил с ней время. Но всё изменилось, когда она подросла. Чтобы не иметь слабостей, Оруол сквозь боль отвернулся от неё. У Исы есть и другие братья. Её есть кому защищать, а он должен стать неуязвимым, в мире, где в его семье слишком много мужчин, способных занять трон. Будь у Оруола воля, он бы посадил Ису на трон, потому что она его королева. И ему слишком противно осознавать, что кто-то способный её полюбить не сумеет сделать её королевой своего мира, потому что сам никогда до его сестры не дотянет. Противно от мыслей, что её кто-то может касаться. Ведь для него она всегда будет маленькой для подобного. Потому что в его памяти Иса, что улыбалась ему в ответ навсегда останется маленькой девочкой с розовыми лентами в косах. А Исы, что глядит на него с опаской и предпочитает обходить стороной Оруол знать не желает.        Стоило подняться на второй этаж, Оруол вдруг остановился, задумавшись. Стоит ли ему исполнять то, что хотел, или же проще передать Эриса в руки его матери, и пусть дальше она сама занимается его разбитым сердцем? Эрис сейчас вряд ли обидится на него за то, что Оруол не исполнил обещанного. Ему кажется и вовсе плевать. Он смотрит в сторону коридора, через который можно попасть в заброшенную часть дворца, и невольно сглатывает. Оруол вдруг ловит себя на мысли, что задуманное нужно осуществить. Ведь если бы он хотел, чтобы кто-то знал чуть больше, чем он показывает, то первым должен стать Эрис. А раз уже всё известно его матери, то пусть хоть увидит первым своими глазами именно старший брат.              — Обещай мне, что сумеешь понять. — Вздыхает Оруол, потянув Эриса за собой в нужный ему коридор.              — Что понять? — Непонимающе хмурится Эрис.              — Сейчас всё сам увидишь. — Поджимая губы шепчет Оруол, настойчивее ведя его за собой.        Сердце в его груди уже давно так громко не грохотало от волнения. Оруол сейчас и дня не вспомнит, когда было также. А сейчас ему кажется, что если тащить Эриса быстрее, то он будет способен не передумать, вести старшего брата за собой. Это ведь всё-таки что-то личное. Что-то только его, и никому другому не принадлежащее. То, что может сделать его уязвимым, если Эрис вдруг решит причинить самую сильную боль. Ведь он, всё же уязвим. Самую малость. От этого осознания дрожат руки. Ведь мама всегда учила… Оруол встряхивает головой, стараясь не вспоминать, скольким вещам она его учила. Он смотрит на старшего брата, в глазах которого впервые проблеснула заинтересованность, и считает свой поступок верным, несмотря на то, что в голове призрачный голос матери твердит ему прекратить. Она выдрессировала его так, что сейчас, будучи уже достаточно взрослым, чтобы кому-то самому стать отцом Оруол всё ещё не способен ей в полной мере сопротивляться. Явись Асана сейчас сюда, и он уверен, что склонится перед ней не посмев посмотреть в глаза.        Ты слабый, если веришь ему. — Твердит она в его голове, заставляя колебаться.        И Оруол замирает у двери своих покоев. Руки потеют, когда он тянется к ручке. Не поздно ли всё прекратить? Что если Эрис и вправду ему не брат? Сказать, что передумал легче, чем толкнуть дверь. Показать ему своё сердце. Заявить о том, что она не так черство, как он всем демонстрирует. Сломаться. Довериться. Предать себя.              — Чего замер? — Прерывает его внутренние терзания Эрис. — Всё хорошо?              — Нет. — Вздыхает Оруол.              —Тогда, может не надо? — Сам предлагает Эрис, касаясь его плеча. — Я и так всё пойму, Оруол. — Поглаживает он его, стараясь успокоить. — Просто расскажи.              — Нет. — Твёрже заявляет Оруол, и дёргает дверную ручку.        Комната встречает их привычным мраком, в котором парень всегда предпочитает сидеть. И Оруол пропихивает Эриса первым, не желая на него оборачиваться. Он захлопывает за своей спиной дверь, стараясь больше не думать. Теперь точно не сбежать, ведь Эрис уже переступил порог. Перешёл черту.              — Привет. — Отзывается так хорошо знакомый Оруолу мелодичный голос.        Он колеблется с ответом прочищая горло, когда пихает Эриса вперёд, чтобы тот не топтался у двери. Эрис на миг опешив принимается сопротивляться, смотря на девушку, что стоит перед ним, и которую он никак не ожидал сейчас увидеть.        Парень был готов к чему угодно, когда шёл за младшим братом. Кажется, готов был даже к кинжалу, который тот мог бы воткнуть в спину. Но никак не готов был встретить девушку в покоях Оруола, да и к тому же такую, которая будет полностью в своём уме.              — Ну и чего стоишь? — Хихикнув, она первая подходит к Эрису ближе, всё продолжая мило улыбаться.        Эрис хмурится, не понимая, почему она говорит с ним так, будто знает лично, и желая понять, что происходит, оборачивается в поисках Оруола, который куда-то вдруг испарился из-за его спины.              — Что происходит? — Хмурится Эрис, осматриваясь по сторонам в попытках найти Оруола, который вот только что стоял за ним, и резко отшатывается в сторону, когда совершенно не знакомая ему девушка, по свойски кладёт руки на его плечи, начиная тянуть ближе к себе. — Ты что делаешь? — Едва выдавливает из себя он.              — То, что должна. — Снова хихикает он, хватая его за ворот рубахи, чтобы Эрис точно не отстранился, и делаешь шаг назад, желая, чтобы он последовал за ней.              — Ты кто такая? — Продолжает упираться он, но стоило ощутить, как собственная рубаха из-за натяжения начала душить, как приходится сделать шаг ближе к ней.               — А разве есть разница? — Хитро улыбается она, продолжая отступать назад. — Сейчас не это главное. — Шепчет она, привставая на носочки, и касаясь его уха кончиком носа.        Девушка тянет Эриса на себя, заставляя их поменяться местами. А он, от непонимания приходящего, сопровождаемый головной болью, словно сам стал безвольной куклой, повинуясь рукам незнакомки. Меняется с ней местами, и теперь совершенно не видит, куда идёт, ведь она кладёт руки на его щёки не давая вертеть головой, и продолжает наступать.              — Прости меня, Ваше Высочество. — Всё с такой же улыбкой шепчет девушка, когда начинает тянуться к его губам.        Эрис пытается отстраниться, но вместо поцелуя получает резкий толчок в грудь. Его охватывает паника, когда ощутив резко накативший холод, он цепляется руками за край ванны до краёв наполненной ледяной водой в которую его только что толкнули. Из-за попытки вдохнуть, лёгкие заполняются водой, а он понимает, что вынырнуть не может, когда ощущает, как руки, не похожие на женские начинают давить ему на грудь.              — Меня тоже прости, брат. — Хмыкает Оруол, продолжая топить старшего брата, что есть силы давя на его тело, чтобы у него не получалось и попытки всплыть на поверхность.        Парень неистово брыкается, царапая руки брата, что давят на грудь, ощущая, как скоро силы покидают и без того ослабленное тело. Он много раз думал, что Оруол способен его убить, но никогда не воспринимал подобные опасения всерьёз. Кажется, если бы Оруол захотел этого, то сделал бы в день, когда Эрис сумел бы ему противостоять. Ведь в этом весь Оруол. В желании доказать, что он сильнее. Чтобы потом кичиться тем, что он убил старшего брата несмотря на отпор, который тот ему дал. Но чтобы так. Утопить, когда он толком не может спихнуть с себя его руки. Этого Эрис действительно не ожидал.              — Как давно я этого ждал. — Довольно скалится Оруол, продолжая давить брату на грудь даже тогда, когда Эрис уже практически перестаёт брыкаться.              — Оруол, не утопи его! — Голос девушки потерял всякое веселье, когда она хватает парня за руку, желая чтобы он прекратил. — Думаю, уже достаточно. — Обеспокоено говорит она.        Соглашаясь с ней, Оруол хватает Эриса за рубаху и вытягивает из ванны, заставляя сесть. Лупит его по щекам, чтобы он даже не думал закрыть глаза и спокойно выдыхает лишь тогда, когда слышит, как Эрис жадно принимается хватать ртом воздух.        Когда затеял всё это, Оруол переживал, что не справится. Что может перестараться. Что голос матери в голове станет настолько громким, словно реальным, и он и вправду утопит Эриса. Но сейчас, видя, каким живым вдруг стал Эрис, вылезая из ванны даже толком не отдышавшись, Оруол не может сдержать улыбку, протягивая ему руку для помощи.              — Полегчало? — Интересуется Оруол, подхватывая Эриса, когда тот спотыкается ногой о бортик ванны.        Эрис не в силах ему ответить, всё пытаясь отдышаться, когда ему на плечи вдруг падает тёплое одеяло. И только ощутив его тяжесть на плечах, парень понимает, что его начало не на шутку трясти. Воздух никогда прежде не был таким сладким, но кажется, что никогда прежде ему ещё не было так холодно.         Парень ошарашено глядит на брата, уже боясь думать хоть о чём-то, а тот, сопровождая всё громким смехом приобнимая его за плечи, подводя и усаживая на диван.              — Прости, Эрис. — Сквозь смех, продолжает извиняться Оруол, растирая дрожащие плечи брата. — У меня не было выбора.              — Яя уббью тебя, шшакал. — Заикаясь Эрис пытается унять дрожь в теле, прикрыв глаза.              — За то ты тут же протрезвел. — Вдруг вклинивается в разговор девушка.        Сейчас она не выглядит такой смущённой, какой показалась Эрису в начале. Становится перед ним, скрещивая руки на груди, и глядит сверху вниз довольно фыркнув наблюдая за тем, как он дрожит, словно лист на ветру.              — Тты кто ттакая?! — Хоть и заикается от холода, но злости в себе находит предостаточно, чтобы взглянуть незнакомке в глаза.              — Знакомься, брат. — Рядом с Эрисом на диван приземляется Оруол. — Моя Делайла. — Со вздохом обожания произносит Оруол.        Не веря своим ушам, Эрис косится на брата, заставая его улыбку и горящие глаза, которые, кажется, смогут перестать смотреть на девушку, только если их вырезать. Он на миг даже перестаёт трястись, пытаясь уложить в голове услышанное.              — Оочень пприятно. — Стуча забуми, кивает Эрис, поворачиваясь к девушке.        Он глядит на неё так, словно она ему привиделась. Но нет, Делайла вполне реально поправляет свои светлые золотистые волосы и снова ему улыбается.              — А я сразу поняла, что ты его брат. — Делайла переводит взгяляд на Оруола, тепло ему улыбнувшись, а Эрис старается особо не удивляться, что никаких правил уважения к нему сейчас не адресовали. Сейчас его волнует отнюдь не это.              — Это ккак же? — Эрис тоже пытается улыбнуться, залезая с ногами на диван и кутаясь в одеяло, когда понимает, что ему и вправду ничего не угрожает.              — По запаху перегара. — Подавляя смешок фырквет Делайла.              — Хоть в чем-то мы теперь похожи. — Отзывается Оруол, пихая брата в плечо.        Эрис лишь кивает, прикрывая глаза. Тело понемногу согревается, и стук зубов уже не так противен. Но он всё ещё старается не выглядеть чересчур удивлённым, стараясь принять присутствие Делайлы, которую раньше никогда в жизни не видел, и уж тем более ничего о ней не слышал.              — Как ты додумался до ледяной воды? — На выдохе решает поинтересоваться Эрис, когда понимает, что сможет говорить больше не стуча зубами.              — Это не я. — Хмыкает парень, указывая рукой на девушку. — Вот кому принадлежит этот прекрасный метод избавлять меня от опьянения.             — И работает ведь. — Смущенно улыбнулась Делайла, поправляя юбку платья. — Сразу голова как прояснилась.              — И не поспоришь. — Кивает Эрис. — Будто заново родился. — Ощутив волну пробегающих по спине мурашек, парень вздрогнул.        Оруол похлопав по дивану рядом с собой предлагает Делайле сесть, но та отрицательно машет головой, снова касаясь своих волос, а Эрис вдруг замечает мелочь, которая сразу в глаза и не бросилась.              — Ты человек. — Ошарашено шепчет он, когда девушка старательно пытается спрятать уши за волосами.              — И что? — Насторожено подаёт голос Оруол. — Тебя это напрягает?              — Нет. — Тут же отрицательно машет головой Эрис. — Я просто удивлён. — Сглатывает он ком в горле, разглядывая Делайлу. — Просто обычно. — Запинается он, не сумев подобрать слов.              — Обычно все его девушки слегка заторможены. — Крутя пальцем у виска подсказывает Эрису Делайла.              — Ага. — Соглашается он.              — Никто не должен знать настоящей. — Подсказывает отгадку Оруол, на вопрос, который явно крутится в голове Эриса. — Ты ведь знаешь правила. Сотни девушек, чтобы та самая была в безопасности.        Эрис открывает и закрывает рот, не зная, что теперь ещё ему сказать, лишь пытаясь переварить всё то, что на него вываливают эти двое. Он ошарашен. Сбит с толку. Но так рад. В миг радость заполняет его грудь, что он впервые за всю неделю перестаёт ощущать свою всепоглощающую боль.