Волчьи кости

            — Отец наш небесный. Да не погаснет свет твой во веки! — Громкий голос пастыря эхом разносился по церкви. — Прими тех, кто покинул нас в объятия свои. Даруй им успокоение. И защити души тех, кто верою и правдой своею служат тебе и воле твоей. Убереги от пути тяжкого. Наставь рукою своей…        Локи сидит на коленях, склонив голову в немом поклоне, едва ли слушая слова, что должны были как-то его уберечь. Слова, которые в миг стали лживыми. Пустыми и ему слишком далёкими, дабы хотя бы попытаться им внемлить. Он сейчас находится здесь отнюдь не из-за того, что сильно того желает. Не потому, что ему нужны все эти напутственные речи, которые он и так уже заучил наизусть. Локи нужно лишь время. Время, которое дарует этот поход, дабы раз и навсегда со всем покончить. Отступиться. Отпустить.       Рядом, также склонив голову, сидит Нован. Локи время от времени на него поглядывает, видя, как его губы без слов шевелятся в такт словам, что монотонно повторяет священник. Он молится. Молится, как и все, прямо сейчас. А Локи вдруг становится интересно, так ли он сам выглядел со стороны всего-то один поход назад. Смеренный и тихий. Верующий в каждое слово и даже не помышляющий о том, чтобы чему-то противиться.       Ему любопытно, противился ли Нован хотя бы раз. Думал ли он о том, что может поступать неправильно хотя бы тогда, когда оставался совершенно один. Они зовут друг друга лучшими друзьями, но сейчас, как никогда прежде, смотря на Нована, он кажется Локи чужим. Их будто уже разделили столетия. Начиная свой путь одинаково теперь они смотрят совершенно в разные стороны. И это даже немного расстраивает. Конечно, они не клялись друг другу в вечной верности, но всё же. Когда-то Нован был тем человеком, которому Локи мог поведать едва ли не всё на свете. Теперь же он попросту боится с ним разговаривать. Боится быть отвергнутым окончательно. Не понятым.       Нован - идеальный солдат. Он верный. Упёртый. Безгранично и безоговорочно преданный. Он верит в то, чем занимается. Локи же теперь верит в совершенно иное. Не хочет, но понимает, что обязан отталкивать от себя парня, которого зовёт другом, чтобы в последствии уйти как можно тиши. Не причинить боли. Ведь Нован не виноват в том, что Локи поменялся. Не виноват в том, что он не способен больше прикрывать его спину, как раньше.       Понимая, что засмотрелся, Локи снова склоняет голову, дабы сильно не выделяться. Он уже устал сидеть так. Колени ноют, спина затекает. И он понять не может, как прежде высиживал всё это. Неужто, кроме него никто не чувствует того же. Это ведь не испытание перед Богом. Это пытка. И всё это прощание будто специально сделали настолько длинным и медлительным, чтобы к окончанию молитвы ты и вправду не мог ни о чём другом думать, кроме слов, что вдалбливают в голову уже почти час. Будто нельзя просто уехать. Все эти очищения души перед походом, напоминающие адовые круги, ведь вряд ли спасут её от всего того, чем они планируют заниматься ближайшие месяцы. Лживая вера. Лживые убеждения. Убивая ещё никто не очищал своей души.       Локи косится на Этана, который сидит через одного от него солдата. Вот где самая большая ложь, которую все игнорируют ради своей выгоды. Эльф. Отчаянно пытающийся казаться человеком. Его волосы собраны в низкий хвост, как раз чтобы прикрывать уши. Кошачьи глаза закрыты, и вряд ли он вообще без надобности голову поднимет, чтобы в них кто-то сумел взглянуть. Исправно молящийся он и вправду думает, что так сойдёт за одного из них. Такие, как он, выбравшие сторону людей, всегда верят больше прочих. Они считают, что вера их точно спасёт. Так они ближе всего к людям. К их Богу. Вот только Локи, смотря на него, становится противно. Да, в этом парне есть человеческая кровь, но как же его Мать Природа изящно ему отомстила за её предательство. В отличие от брата, вовсе на человека не похож. Она клеймила его отцовской внешностью, заставляя страдать. И как бы не прятался, ему вряд ли получится сбежать от самого себя и своей сути.       Заплутавший в своих мыслях Локи чуть не пропустил момент, когда требуется достать свой кулон и прикоснуться к тому губами. И огромных усилий ему стоило сейчас сделать вид, что тянется к маленькому круглому солнцу, которое больше не венчается его шеи, и лишь отогнув ворот рубахи, поцеловать под ним воздух. Дея предусмотрительно повязала ему на шею пустую, точно такую же чёрную верёвочку, чтобы та всегда виднелась из под ворота одежды и никто не смел подумать, что Локи от настоящего кулона избавился. Но он и не думал, что сейчас, пытаясь провернуть этот трюк, вдруг чуть ли не засмеётся от всего этого. Бог явно его никогда после подобного не простит. Хотя парень сомневается, что тот собирался бы это делать и прежде.       Борясь с идиотской ухмылкой, которая всё никак не спадала с лица, Локи сильнее опустил голову, когда начал подниматься на ноги. Его сейчас греет одна лишь мысль о том, что скоро всё кончится. Что терпел он это сейчас в последний раз. Что всё это прощание происходит для него в последний раз.        Прощание. Как бы грустно не звучало, для них всех это праздник. Пир, которым горожане проводят их после отъезда, пожелав удачного пути. Локи никогда не знал, насколько весело в действительности тут становится, потому что странно это - проводить празднества без тех, ради кого его и затевают. Они едут убивать и калечить. Умирать сами. А те, кто остался на славу так, напьются за всё это. Будто дай только повод повеселиться. И после этого они всё ещё считают эльфов странными созданиями. Хотя те, насколько парню известно, не закатывают пиров, хотя также верят в то, что своих солдат отправляют только за победой. Они помнят о смерти. Предпочитают радоваться, когда видят шкуру убитого медведя, а не делят ту, что ещё есть на живом.             — Всё нормально? — Прошептал, слегка хмурясь, Нован. Он всё-таки заметил странное веселье друга.              — Да, — кивает Локи, понимая, что его поймали и больше нет смысла пытаться скрываться, опуская голову. — Просто не могу поверить, что день этот, наконец, настал, — блаженно выдыхает он, похлопав парня по плечу.        И всё-таки общение с Эдриолом влияет на него больше, чем парень мог об этом думать. Он ведь не соврал прямо сейчас. Просто вряд ли Нован понял истинный смысл его слов. А так любят делать именно эльфы. Ты всегда слышишь от них то, что желаешь, но вот где подвох, поймёшь только в самом конце. Также и Нован не понял подвоха, когда с понимающей улыбкой кивнул другу, решая оставить того в покое.        В отличие от Локи, Новану не с кем прощаться в этот день. У него нет ни жены, ни матери, которая могла бы подойти к нему прямо сейчас, чтобы утешить парочкой напутственных слов. Он всегда отходит в сторону, стоит официальной части закончится, потому что не желает мешать собравшимся прощаться.       Наблюдая за Орианой, которая то и дело поправляет воротник рубахи своего мужа, у Нована вдруг слетает улыбка с лица. Она и вправду ведётся себя так, словно ничего в тот день не произошло. Такая же счастливая, несмотря на грусть в глазах от предстоящей разлуки. А он не понимает, почему, смотря на своего друга, больше не может оставаться таким же спокойным, как Ориана.             — Святой отец, — понимая, что слишком долго пялится, Нован отворачивается и тут же окликает священника, который только что успел отойти от плачущей матери одного из его сослуживцев. — Могу ли я задать вам вопрос? — Нован говорит тихо, всё время озираясь, переживая за то, что другие солдаты могут ненароком услышать его речи.        Он уже давно хотел обсудить то, что скребёт в груди, но никак не находил момента. А сейчас, когда каждый желавший мог с ним поговорить, никто может и не понять истинных причин, по которым парень решил к нему обратиться.              — Конечно, сын мой, — как и всегда спокойно ответил седовласый мужчина, подходя ближе к парню. — Что тебя тревожит?        Как верно задан вопрос. Нована тревожит так много, что он не уверен, сможет ли уложиться в короткий разговор. Обычно после службы к святому отцу подходят, чтобы успокоить душу, если та всё ещё не на месте. Утолить свои страхи, если они присутствуют. Услышать простое человеческое: Всё будет хорошо, сын мой. И со спокойным сердцем уехать. Он ведь тут сейчас как раз для этого. Вот только Нован не совсем уверен в том, что его вопросы вписываются в рамки тех, которые этому старику обычно задают. Но не задать их он просто не может.             — Может ли мертвый к жизни вернуться? — Едва различимым шепотом произносит Нован, наклоняясь ближе к святому отцу.              — Коль мог бы, не теряли бы вы тогда своих боевых товарищей, — ловя встревоженный взгляд Нована, так же тихо отвечает ему священник. — Не нужно переживать за смерть на поле боя. Ведь что тело, когда душа предастся жизни вечной в райских садах. — Он хоть и пытается оставаться таким же спокойным, сам же нервозно стал перебирать деревянные чётки, что висят на кисти, бросая быстрый осторожный взгляд на другого солдата, который с подобным уже приходил к нему, а после его вызывали к нему в дом при довольно странных обстоятельствах.             — Я знаю, — кивает Нован, тяжело вздыхая от понимания, что священник вопрос его воспринял не верно. — Но что, если видел мертвого, а после его же увидел живым? — Пытается он более ясно выразить то, о чём спрашивает.              — Ересь! — Словно отрезал святой отец своим ответом все попытки Нована объясниться. — Прекрати совращать свой разум подобным. — Мускул на его щеке нервно дёрнулся, когда он прочищает горло, выпрямил плечи.              — Глаза ведь не могут врать. — Всё также тихо шепчет Нован.              —Бог не возвращает мёртвых, Нован. — Продолжает убеждать его старик. — Тебе ли не знать.              — Я знаю, — мнётся парень, борясь с желанием обернуться и посмотреть на своего друга. — Потому и спрашиваю. Что мне делать, если я убеждён в том, о чём говорю?        Священник не на шутку напрягается, понимая, что это едва ли похоже на совпадение. Один заплутавший солдат - ещё куда не шло. Но когда второй, точно такой же, от которого он прежде подобных речей ожидать не мог, это уже не случайность. Он снова украдкой смотрит на Локи, которого, кажется, все прошлые тревоги отпустили. Он стоит рядом с отцом своей жены, о чём-то с тем беседуя, и не похож на того, каким был, когда сам приходил к нему за ответами. Тогда этот парень показался ему потерянным. Разбитым. А после, стоит вспомнить, зачем он в ночи являлся в дом к этому же парню, как по спине пробегает холод.       Отдёргивая самого себя от непрошеных воспоминаний, старик переводит взгляд на Нована, который также смиренно ожидает ответа на свой вопрос. Мужчина делает глубокий вдох, старается вернуть себе прежнее спокойствие и кладёт ладонь на плечо парня, чтобы тот, наконец, поднял голову и посмотрел на него в ответ.             — Я понимаю, что то, чем ты занимаешься, слишком близко к смерти, — мужчина старается улыбнуться. — И думать о ней вполне естественно. Бояться её - тоже. Да и встречаясь с ней лицом к лицо, всякое чудится. Но как бы сильно мы того не желали, Нован, мёртвые не возвращаются, — сжимает он плечо парня под своей рукой. — Они уходят от нас раз и навсегда. И мы не можем этого изменить.              — Вы считаете, что я мог ошибиться? — Поджимает губы Нован.        Ему не нравится, что уже второй человек пытается убедить его в том, что в отношении Локи он ошибается, но сейчас кажется, что раз не только Ориана склонна руссуждать именно так, то может дело и вправду в том, что лишь он ошибся.              — Все мы ошибаемся, — кивает ему мужчина. — И ты не можешь быть исключением.              — Конечно, — ощущая горечь на языке, соглашается Нован, снова опуская голову. — Спасибо, что выслушали меня.        Нован пятится назад, не поднимая головы, понимая, что этот разговор мало что для него прояснил. Он всё ещё твёрдо убеждён в том, что видел. В том, что ощущал, когда касался ледяного тела Локи той ночью. Но спорить он не умеет. Только не здесь и не с ним.              — Нован! — Окликает мужчина солдата, когда тот почти уже ушёл прочь. — Ни на день не забывай, во что ты веришь. Как бы сильны соблазны вокруг тебя не были, — наставляет он парня, стоило тому обернуться. — Настанет час, и мир вокруг нас непременно изменится. 

*** 

      Сидя у костра, продрогший до костей Локи проклинает эту ночь. Как горные эльфы выживают в своих краях зимой - одна большая загадка. Морозы столь крепки сейчас, что ему начинает казаться, будто и бессмертие не властно спасти его от холодной смерти. Уже почти месяц они пытаются нагнать другие военные отряды, петляя в этих горах. И с каждой новой неделей парню всё больше кажется, что резонно бы было послать весь этот поход к чертям собачьим.       Ни единого сражения, чтобы хотя бы разрядить обстановку. Ни вялого сопротивления. Эти земли так истощены и пусты, что кажется, будто победить уже возможно, не напрягая добрую часть их войска. Эльфов на пути встречается всё меньше, и только благодаря Эдриолу Локи знает, куда те уходят из родных гор, ища спасения.       Пока что парень ещё не сумел увидеть мощи Верховного Короля, про которого теперь знает. Но на деле надеется, что его появление не заставит народ воспрянуть духом, дабы ввязаться в ещё более долгие месяцы кровопролитных сражений. Ведь люди так же истощены. Их ресурсы тоже не безграничный, и солдаты не бессмертны. Да ещё и зима будто помогает и уж точно не им. Многие болеют, и Нован уже смел себе высказывать предположения, что некоторым выкарабкаться вряд ли удастся. Обморожение ныне стало верным другом. Засыпая хоты бы на недолгий час, велика вероятность и вовсе больше не проснуться. И понимая всё это, Локи почему-то не может обрадоваться тому, что на деле он лишь может страдать от холода и никогда не познать смерти.       Как бы сильно не путался в правильности своей жизни, людей, с которыми служит ему всё-таки жалко. Они ему родные. Его братья. И смерть их едва и способна даровать ему великое наслаждение.              — Держи, — возникший по левую руку Этан протягивает Локи кружку кипятка.              — Спасибо, — выходя из своего ступор и не сводя взгляда с костра, отзывается Локи, с лёгким кивком принимая горячую алюминиевую кружку.        Парень переступает через бревно, на котором сидит Локи, и проходит к тому, которое лежит на противоположной стороне от костра, присаживаясь с негромким вздохом. С его рта валит пар, и он пытается не потерять то тепло, что ощутил, пока нёс для Локи кружку, растирая ладони.              — Погода свирепствует. — Незамысловато подмечает Этан, рассматривая тёмное ночное небо.              — Будто природа злится. — Кивает парень, делая небольшой глоток, дабы не обжечь рот.        Этан невольно замирает, переводя взгляд на Локи. Он поджимает губы, явно медля с ответом. То, что он произнёс. Философия, которой Этан слишком давно не придерживается, чтобы сейчас легко поддержать начавший завязываться разговор. И он напрягается от того, что, кажется, видя в нём только эльфа, Локи неспроста решил ответить ему именно так. Наделить природу вокруг себя сознанием, что ей не присуще.        Он рассматривает отрешенное лицо сослуживца, который всё поглядывает на костёр и пытается не разозлиться за его слепоту. Почему люди такие? Почему, несмотря на то, что он с ними по одну сторону, всё равно найдутся те, кто пожелает ткнуть его в их различия носом. А привыкший всю жизнь отстаивать себя и брата Этан уже просто не может рассмотреть замечание Локи как что-то иное, нежели как попытку укусить его за то, что он эльф, не верящий в свою Мать Природу.             — Злиться могут только те, кто обладает душой, — словно с укором отзывается Этан, желая в ответ ткнуть Локи носом в не правоту его слов. — Природа таковой не обладает.        Жизнь заставила его быть таким. Мнительным и любую мелочь воспринимающим в штыки. Ивар всегда был слабее. Ему всё время требовалось плечо родного брата рядом, когда дело доходило до оскорблений их смешанной крови, что течёт в венах. И Этану пришлось ожесточиться. Драться, когда слов, чтобы отстоять их двоих, не хватало. Сцепляться с каждым, чтобы в последующим обидчикам даже было страшно подумать о том, что про них можно сказать что-то не так.              — От чего же? — Локи с улыбкой на лице поднимает глаза к парню. — Мне казалось, что всё вокруг пропитано жизнью, независимо от наличия души.        Желваки на острой челюсти Этана заходили ходуном. Если бы он умел лгать, то непременно бы сказал, что не видит, как поменялся Локи после полученной травмы. Но проблема вся в том, что он прекрасно всё видит. Как тот смотрит на всё вокруг происходящее. Как на миг, но всё же способна на его лице появиться гримаса отвращения, стоит кому-то заговорить об очередной победе, что совершила их армия. Он не возносит молитв. Не разделяет речей других о временах, когда они выиграют эту войну. И будто будь его воля, то Локи оказался бы где угодно, но только не здесь, с ними.              — Знаешь, Локи, — вздыхает Этан, пытаясь не срываться раньше времени, — Бог всему даровал жизнь, ты прав. Не сотвори он всего этого, — указывает на лес вокруг. — То и нас бы всех тоже не было. — Он упирается руками в колени, наклоняясь ниже. — Но не нужно даровать его творению отдельную жизнь и наделять её душой, которую он посчитал нужным не даровать камням и деревьям. — Голос Этана становится тише и твёрже. — На всё лишь Его воля, и ты это знаешь. Не пренебрегай этим знанием. Не гневи.              — А то, что? — С издёвкой хмыкает Локи. — Ударит в меня молнией? Покарает за грехи?              — Не надо так, — поджимая губы, с укором смотря на него, качает головой парень.              — Так ты мне скажи, где очередь занять за вами всеми на раздачу за все наши грехи? — Напирает Локи, невольно от подступивший злости, сжимая кружку в руке.              — Не нужно выводить меня на разговор, который я не поддерживаю, — Этан напрягается, понимая, что уже готов его ударить. — Ты ведь не глупый парень. Чего болтаешь о том, о чём никак не следует говорить, Локи.              — Я просто хочу понять. — Вздыхает Локи, оставляя кружку в снег. Сейчас он готов пожертвовать своим кипятком ради того, чтобы узнать то, что так давно вертится в его голове. — Какого тебе смотреть на уничтожение твоей рассы? Не снятся лица тех, в чьи спины ты сам спускал стрелы?              — Моей рассы? — Вдруг фыркает Этан, а на губах появляется ядовитая ухмылка. — Это ты про тех, кто отвернулся от моего отца из-за женщины, которую он полюбил? Про тех, кто чуть ли не камнями их выгонял прочь из родного дома?              — Мы сейчас тоже их гоним, — Локи зачерпывает снег в ладонь, надеясь, что его холод остудит и пыл в груди. — И никак не камнями. Чем мы лучше?             — А почему я не имею права на месть? — Этан поднимается на ноги, разминая плечо. — Моя кровь для них грязная, Локи. Им плевать на это, — указывает он на свои глаза. — На то, что речи мои также чисты, как и их. Дело в крови. В той, что по сути та вроде у всех красная, а на деле выходит, что моя не того оттенка. Не того, потому что, моя мать не той крови.  — Парень сжимает руки в кулаки, пока костяшки не начинают белеть, а после вновь разжимает. — А моему Богу плевать на всё это. Он принимает меня, потому что я в него верю. Душа, что он мне даровал, принадлежит лишь ему, — тычет парень себе в грудь пальцем. — Для него я чист. И если свою чистоту и преданность я должен доказывать тем, что спускаю стрелы в спины неверных. То я спущу ещё сотни стрел. Сотни и тысячи. Сотру колени, отмаливая каждый свой грех, но никогда не посмею сказать что-то против. Потому что я знаю, кто я такой. — Парень вздёргивает подбородок, не моргая смотря на сослуживца. — А вот знаешь ли ты, кем являешься на самом деле?        Этан сходит со своего места, даже не удосужившись услышать ответ. Он переступает через бревно, не взглянув на парня, а Локи лишь слышит, как хрустит снег под подошвами его сапог всё тише с каждым новым шагом прочь.        Кто он такой? Пока этот вопрос не прозвучал вслух, Локи и не задумывался над этим вопросом всерьёз. Отступник? Предатель? Этан назвал эльфов неверными. Может ли он считать себя теперь таким же? Ведь он больше не верит. Так слепо и безотказно, как то выходит у Этана. Можно ли это расценить как баланс, о котором всё время твердит ему Эдриол? Отрекшийся от своей сути Этан и он, который будто занял место этого парня по другую сторону. Он не стал эльфом по своей сути, но принял мир таким, коим они его видят. Их суть ему в один миг стала ближе той, что была от рождения. Так кто же он теперь? Если бы Этан сейчас остался, Локи бы вряд ли дал ответ. Он его не знает. Ибо вряд ли тот, кто на деле мёртв, но сидел только что перед ним, может сказать, кем является.       Локи негромко вздыхает, уткнувшись лбом в заледеневшие ладони и, прикрыв глаза, выпускает изо рта облачко пара. Всё это его утомляет. Утомляет до истошного воя. Он, как никогда прежде ждавший битвы, всё никак не может её нагнать. Почему, в тот раз так удачно попавший под вражеский меч, сейчас он не может нарваться даже на спрятанный в снег капкан. Не ясно, кто над ним так издевается, заставляя продолжать существовать тут. То ли Бог Этана мстит за отступничество, то ли Природа проверяет на выносливость. Ни одно, ни другое его никак не привлекает. И сейчас он едва ли не готов опять начать возносить молитвы к небу. Пусть только хоть кто-то попадётся на пути. Кто-то достаточно разъярённый, и он позволит попытаться отсечь ему голову.       Истошный вопль становится словно услышанной в ночи молитвой. Локи подрывается со своего места, начиная судорожно бегать глазами по окрестности, пытаясь понять, что произошло. Он замирает на месте, стараясь лишний раз даже не дышать, стараясь уловить, не почудилось ли ему. Всматривается в темноту деревьев, слегка хмуря брови, и понимает, что не ошибся, когда новый вопль эхом разносится по лесу.              — Что происходит? — Всполошившийся Ивар показывается из палатки, продирая сонные глаза.              — Не знаю, — пожимает плечами Локи, указывая в сторону опушки. — Оттуда кричат.              — Голос женский, — хмурясь, констатирует Ивар, поднимаясь на ноги и прихватывая с собой меч, который всё время держит рядом с собой. — Но откуда тут может кто-то быть, если мы все окрестности уже сто раз обошли?              — Значит, плохо обошли. — Просияв довольной улыбкой отзывается Локи, кивая Ивару, чтобы он шел следом.        Стараясь сильно уж не выдавать своей радости, Локи сдерживает себя от того, чтобы не бросить Ивара и не понестись на источник звука, только бы поскорее понять, правда ли его мольбы оправдали себя.        Они идут по свежим следам, что оставили их сослуживцы, то и дело прислушиваясь да оглядываясь, надеясь вовремя услышать шорохи засады. Их так уже вылавливали. И сработало пару первых раз, пока все они дружно не поняли, что у эльфов сражаются не только мужчины. Их женщины порой могут вреда нанести едва ли меньше. Лишь притворяются слабыми и беспомощными, а после так изящно перерезают глотку, что ты и не понимаешь, как проморгал нападение. Этот крик опять может означать засаду, на которую, по правде говоря, Локи сейчас так сильно уповает, что едва ли может сдержаться, дабы не запрыгать от счастья.       Новый женский визг будто его подгоняет. Он машет плетущемуся и всё время настороженно вглядывающемуся в каждую тень между деревьев Ивару рукой, дабы тот не медлил и быстрее шел следом. Следов вокруг становится всё больше и те всё хаотичнее, словно парни решили в какой-то момент рассредоточиться. Локи бросать Ивара не желает, как бы сильно не жгло в груди желание сорваться с места и поспешить быстрее.        Ивар едва не зацепляется ногой за корягу, которую почти не видно из-за кучи опавшего с ветки дерева снега, и недовольно шипит на Локи из-за того, что тот его торопит наплевав на осторожность. Они выходят на поляну, где замечают трёх сослуживцев. Парни стоят в тени дерева за облезлыми кустами и смотрят на дом впереди, который был ими обшарен в первый день, стоило решить, что привал они устроят поблизости.              — Что присходит? — Интересуется Локи, подходя к Новану и кладя руку тому на плечо.              — Майрону показалось, что он то и дело стал замечать более мелкие следы вблизи этого дома. — Усмехаясь, пожимает плечами Нован, не смотря на друга, — он решил понаблюдать и оказался прав.              — Мы ведь всё осмотрели, — снова начинает Ивар, недовольно хмурясь. — Кому взбрело в голову сюда возвращаться?              — А эта девица никуда и не уходила, — фыркает Нован. — Она думала, что умнее нас и хорошо прячется.        Заслышав ещё один вопль, после которого послышался звук бьющейся посуды, Локи тоже нахмурился, всматриваясь в тёмные окна дома. Прятаться там было действительно выгодно, ведь как бы они не умирали от холода, никогда бы не воспользовались домом эльфов, как местом привала. И не повезло ей лишь потому, что Майрон всегда был бдительнее остальных, чтобы начать замечать женские следы на снегу, когда остальные всё время щёлкали клювами.             — И что же происходит прямо сейчас? — Несмотря на то, что он, кажется, уже знает ответ, Локи всё-таки решает удостовериться в нём, задав вопрос.              — Поймал, — с довольной улыбкой констатировал Нован наблюдая из их укрытия за домом, в который пробрался Майрон. — Знаешь же, как ревностно эта ищейка относится к тому, что у кого-то может возникнуть мысль его провести. Она думала, что, прячась у нас под носом, сможет обвести такого, как он, и ошиблась, — с весельем в голосе фыркает парень.        От предвкушения Локи не осталось и следа. Он впервые в жизни расстроился из-за способности Майрона подмечать любые изменения, которые другие способны игнорировать. Этот парень и вправду всегда был для них кем-то вроде ищейки. По одним лишь следам на снегу мог выследить кого угодно, и именно благодаря ему они порой так часто удачно разоряли эльфийские убежища, пока те думали, что ходы к ним никто не найдёт.        Локи лениво опёрся на дерево, подперев то плечом и скрестив между собой ноги, пытался справиться с подступающим противным чувством, саднящим в груди. Он тоже смотрел на дом, слушая доносящиеся из него вопли, и не мог дождаться, когда всё это закончится. Лучше бы и вправду наткнулись на засаду, чем занимались этим. Ведь как бы Локи в разные времена своей жизни не мыслил, всегда старательно пытался убеждать себя в том, что они кто угодно, но точно не варвары. Они не опускаются до подобного и не пятнают свои души сильнее, чем уже есть.             — И что, мы так и будем тут стоять, пока он там веселится? — Буркнул парень.              — А ты желаешь присоединиться? — Хмыкнув, принялся подначивать его Нован. — Можешь идти, — дернул он головой в сторону дома.              — Я воздержусь, — с отвращением скривился Локи. — Насилие над женщинами не мой конёк. Да и вам самим не противно? Они же не наши, — попытался он вытянуть сослуживцев на беседу, дабы просто отвлечься от криков.              — То есть человеческую женщину ты бы смог изнасиловать? — Цепляется за его слова Ивар.              — Нет! — Резко отзывается Локи, бросая на того недовольный взгляд. — Никакую бы не смог, потому что мне не нужен этот грех на душу.        Терпи, — уверяет он самого себя, снова заслышав вопли. — Не вмешивайся.             — Да ладно тебе, — снова подаёт голос Нован. — Чем ещё заниматься в столь холодную ночь. Так хоть можно согреться в чужой постели, — беспечно пожимает он плечами, улыбаясь парню. — Это теперь наши земли. И всё, что на них - тоже наше. Можем делать, что хотим.        Стой на месте, — твердит себе Локи, сильнее стиснув зубы.        Слова Нована лишь эхом доходят до его ушей. Проще представить, что ему послышалось, чем принять факт, что так легко о подобном говорит его лучший друг, да ещё и со столь довольной улыбкой. Оправдать то, что они творят, войной не выходит. Война - это не насилие над женщинами, которые даже ответить в полную силу не могут. Они ни за этим все на неё пришли. Хотя он не может дать точного ответа, зачем им вообще всё это понадобилось. Зачем их царю это было нужно. И почему он по-прежнему стоит тут и слушает всё это.       В какой-то момент все близкие ему люди, благодаря происходящему, так поменялись, что на них едва ли выходит смотреть. Их речи и действия так противны, что не поддаются объяснению, дабы те хотя бы попытаться оправдать. Словно почувствовав своё превосходство и ощутив вкус близкой, но ещё несостоявшейся победы, они и вправду решили, что им можно всё. Локи бы посмотрел на них, если бы их противники вели себя также на завоёванных землях. Насиловали их женщин и выжигали напалмом их поселения.       Этан правильно упомянул про свою грязную кровь. Этим эльфы тоже отличались от людей. Те, кто никогда не жил с людьми бок о бок, очень пеклись о чистите своей крови. Им претила сама мысль о том, чтобы испоганить ту людской кровью. Они, чистокровные, и вправду не особо жаловали тех, кто жил с людьми, а тем более тех, кто создавал с ними семьи. И Локи лишь мог представлять, что сейчас творится там, в лесах, в которые те сбегают от людей, ища спасения, а местные и оттуда могут гнать их прочь только из-за того, что когда-то эти эльфы спокойно жили с людьми.       Думая об этих различиях, о том, что встреть эльфийская армия в лесу женщину, они бы с большей вероятностью сделали ту своей рабыней, чем издевались, парень ловит себя на мысли, что они хуже эльфов. Их поступки низменнее. И снова в его голове начинает вертеться то, что вся их чистота душевная, над которой они трясутся - лишь маска для успокоения и оправдания своей низости. Его обуревает прилив злости, который хочется куда-нибудь выплеснуть. Что-то сделать с собой или же со всеми ними, кто способен сейчас спокойно стоять и не видеть в происходящем ничего ужасного.             — Пойду отолью, — предупреждает Локи о своём уходе, похлопав Нована по плечу, и срывается со своего места, желая отойти подальше от их глаз. — Всё равно ждать ещё долго.              — Давай. — Кивает Нован.        Локи прибавляет шагу, только удостоверившись, что другие парни на него больше не обращают внимания. Он отходит за первое попавшееся дерево и пытается дышать ровнее, всё озираясь назад. Как же противно ему теперь от осознания, как же сильно всё-таки они все поменялись. Может он и пропустил несколько походов из-за своей раны, но почему-то и подумать не мог, что эти парни опустятся до подобных низостей. Они ведь и правда тут не за этим. Не важно, против кого и для чего воюют. Показывать своё превосходство - так самое ужасно, что они могли выдумать в своих больных головах.       Парень прислоняется спиной к широкому стволу, за которым его точно не видно, и делает один тяжёлый выдох, наблюдая за тем, как облачко пара срывается с губ. Можно вернуться, пока не поздно, и никто ничего не заметит. Можно ещё немного потерпеть и больше никогда не вспоминать о поступке Майрона. Его всё это не касается. Он здесь не за этим. Он не такой, как они. Может, и не поддерживает, но против своих не пойдёт. Никогда. Не в этой жизни. Они ведь семья. Так его учили. Так он когда-то искренне думал сам.       Локи уговаривает себя вернуться лишь до момента, пока новый вопль не пронзает лесную тишину. У него сердце в груди сжимается, когда он вдруг начинает думать о том, что если бы сейчас в многочисленных сражениях выигрывали не они, то на месте той несчастной вдруг могла оказаться его Ориана. На месте этой девушки, которая просто хотела спрятаться и даже не подумывала, к примеру, отравить ту воду, которую они все пьют. А ведь могла бы. Могла. И вряд ли бы он её за это осудил, также, как смеет себе сейчас осуждать сослуживцев. Локи понимает, что никогда бы себе не простил, не сумей защитить Ориану. Если бы кто-то, подобный Майрону посмел себе хотя бы думать о том, что его жена может принадлежать ему только потому, что эти земли им захвачены.       Знаешь ли ты, кем являешься на самом деле? — Яркой вспышкой появляется не так давно заданный Этаном вопрос.        Сколько бы не успел о себе подумать, Локи точно знал, кем он не является. Он не насильник. Не тот, кто сможет спокойно стоять и слушать, как она срывает голос от криков, зная, что всё равно никто не придёт. Её никто не спасёт. И кричать - последнее, что остаётся. Так кричат все те, кого он слышит в темноте. Они не могут другого. Они страдают, и никто не в силах унять этой боли. И сейчас, кем бы он не был, парень понимает, что не желает, чтобы хоть одна невинная душа оказалась в этих извечных мучениях из-за кого-то подобного Майрону. Он ведь убьёт её после и даже не подумает про чужую душу. Пойдёт замаливать грехи лишь своей.       И Локи больше не думает. О том, касается ли его это. О том, должен ли хоть что-то делать. Ощущение злости в груди перевешивает. Эти парни считают себя стаей. Жестокой и ни чем не брезгующей. Тогда он станет одиночкой. Тем, от кого все отвернутся, но при этом верным лишь самому себе.       Парень              Делает                    Шаг  и, вступая в ещё свежую тень Майрона, оказывается на пороге дома. Здесь от криков едва ли поможет заткнуть уши, и Локи не понимает, как при столь яром сопротивлении девушки этот мужчина может хоть как-то её возжелать. Что вообще способно зашевелиться в его штанах в этот момент.        Локи тихо ступает ближе, едва ли раздумывая над поступком, что задумал. Майрон так занят, повалив бедняжку на пол, что не замечает, как его смерть нависает за спиной, достав из-за пояса кинжал. Достаточно секунды, чтобы схватить его за волосы на затылке и, с силой запрокидывая голову солдата назад, сделать один точный разрез, забрызгав молодую девушку кровью, что плеснула из артерии.       Всё произошло так быстро, что Локи сам едва успевает моргнуть, когда ощущает тёплую кровь, что попала на руку. Она беззвучно застывает с открытым ртом, боясь пошевелиться и хотя бы попытаться сгрести остатки разорванного платья в кучу, смотря на помощь, что так неожиданно поспела. По её лицу стекает густая кровь, а она всё не сводит глаз с Локи, который медленно подносит окровавленный палец к губам, предостерегая её от нового вскрика.       Они смотрят на друг друга в молчаливом осознании произошедшего, и оба, кажется, не могут в это поверить. Майрона больше нет, а злость в груди так быстро утихла, что Локи от этого осознания шугается. Вот, кажется, о чём говорил Эдриол, когда объяснял, что с нужного пути легко свернуть. Он ведь воспользовался своей силой, преднамеренно зная, что убьёт Майрона. Убьёт собственного сослуживца. Воспользовался ей ещё и сумел испытать благодарность за то, что к этому дому можно было не пробираться по кустам и не оставлять следов обуви на снегу.             — Одевайся и уходи, — отпихивая от себя ещё тёплое тело, шепчет Локи, переступая через Майрона и протягивая ей руку. — Уходи так далеко, как только сможешь, — буквально заставляя её встать на ноги, Локи хватает с пола её окровавленный платок, желая, чтобы она хоть чем-то прикрылась. — Меня здесь никогда не было. Всё это ты сделала сама, — встряхивая её за плечи чтобы девушка хоть кивнула ему в ответ, науськивает её парень.              — Спасибо, — онемевшими губами шепчет она, цепляясь за платок в попытках укутаться.              — Смой снегом кровь с ног,— кивает Локи на лужу крови, в которой они стоят. — Иначе тебя выследят. И всех, кого встретишь, уводи с собой. В леса, к другим эльфам. Как можно дальше от этих мест. Ты поняла? — Парень отпускает девушку из под своих рук, начиная расхаживать по комнате, желая найти ей хоть какие-то чистые вещи.              — Почему ты помогаешь? — Обратив внимание на его обмундирование и покосившись на истекающее кровь тело в точно таком же, шепчет эльфийка.              — Откуда мне знать. — Хмыкает Локи,  выворачивая полки комода.        Его начинает трясти. Стоит бросить взгляд на тело, что истекает кровью, и снова поймать себя на мысли, что это только его рук дело. Его движения резки и хаотичны. Парень дёргается из стороны в сторону, стараясь ориентироваться в чужом доме так, словно бывал тут уже не одну сотню раз и точно знает, что желает найти в этих шкафах. Тишина может заставить его солдат выйти из укрытия. Они могут счесть её концом мучений этой девушки и прийти к Майрону, который встретит их не в лучшем виде, с едва спущенными штанами и перерезанным горлом.             — Ты справишься сама? — Доставая тёплый свитер, Локи протягивает его девушке, намекая, что в такие морозы нужно одеться теплее. — Мне нужно вернуться.              — Я только смою следы крови от твоих сапог с пола и тут же уйду, — кивает ему девушка, всё также продолжая стоять босыми ногами в луже крови. — Иначе выследят тебя.        Девушка искренне улыбается, несмотря на ужас, что увидела, тыльной стороной ладони утирая окровавленную щеку. Локи то и дело ловит на себе её взгляд, ощущая в груди приятное чувство. Приятное и едва ли допустимое. Он словно Бог, которого она так долго звала, и он, наконец, услышал эти молитвы. Так превозносить себя опасно. Но если Локи сейчас страшился молнии, которая вдруг может ударить в его грешную голову, то не стоял бы тут. И не делал то, что сотворил. Он больше не верит в кару кого-то свыше. Ведь если там всё ещё кто-то есть, то он наверняка уже от всех них отвернулся, раз допустил то, что происходит.              — Никому обо мне не говори, — едва не взмолившись, кидает парень ей на прощание прежде чем раствориться во тьме, из которой пришёл.              — Не скажу, — провожая его взглядом, девушка продолжает также тепло улыбаться.  — Но запомню тебя на всю жизнь. Ведь ты мне только что её подарил, — произносит она эти слова уже в пустой комнате.        Локи выскакивает всё за тем же дерево, из-за которого ушёл. Адреналин в крови разливается по телу, от чего сердце лупит как бешеное. Он осматривает себя, влезая по пояс в сугроб, и начинает оттираться от крови, тут же вороша снег, чтобы ненароком он не сохранил следов его попытки всё скрыть.        Ты убил его. — Вдруг проносится, будто чужой голос в голове.        Он только что убил Майрона, а тот даже не понял, кто это сделал. Теперь это осознание прошибает с новой силой. Словно смотря на тело, он вроде и понял, что сделал, но не до конца. Теперь же, когда эту единственную суть прошептал скрипящий голос в голове, он это осознал каждой частичкой тела.       Локи оседает в снег, пытаясь справиться с подступившей тошнотой. Он лишил жизни не своего врага, а своего друга. Он ни на миг не задумался о том, что делал, когда увидел, как та девушка пытается отбиваться от его огромного тела, А он даже не пытается её отпустить. Не сомневался. Локи только что предал всех. Отступился от всего, чему был научен. Он выбрал свою сторону.       Не убей. Не укради. — Заученная давно заповедь всплывает в памяти.       Убийство во благо чужой жизни может считаться грехом? Он защитил более слабого и разве смеет каяться за это? Они все уже стольких эльфов убили, что Локи вдруг начинает думать о том, что смерть Майрона вполне заслуженна. Она - баланс. Та часть мира, к которой он теперь относится. Едва ли ставший эльфом, но успевший потерять в себе человеческую суть, Локи теперь ни там и ни здесь. Он - центр у чаши весов и свой поступок считает верным. Душа Майрона и так не попала бы в рай, а он сам обрёк её на страдания хуже адовых, взамен на то, что мужчина пытался сотворить.       Успокоившись, Локи выходит из-за деревьев и возвращается к остальным. Осматривает их спины, понимая, что никто не успел задуматься о его отсутствии. Нован лишь заслышав его шорох, обернулся, дабы убедиться, что это точно Локи, и вернулся к своим наблюдениям за домом.              — Что-то вопли стихли. — Подмечает Нован, стоит Локи поравняться с его плечом.              — Не всю же ночь ей кричать. — С лёгкой улыбкой пожимает плечами парень, смотря на дом с надеждой на то, что девушка уже из него ушла.        Руки, что он предусмотрительно прячем за спиной, подрагивают теперь от холода. Ладони покраснели из-за усердий, с которыми Локи растирал в них снег. Но получить обморожение от влаги, что на них сохранилась, ему не страшно. Ему теперь, кажется, вообще нечего бояться, стоило осознать, что можно творить. Они ведь и правда никогда на него не подумают. Они даже не догадаются. Смерть Майрона ляжет на плечи девушки, которая оказалась слишком молода, чтобы переживать подобное. И даже если бы хотела, вряд ли смогла бы пережить эту ночь в одиночку.             — Может, уже всё? — Переминаясь с ноги на ногу, шепчет Ивар.              — Тогда бы Майрон вышел. — Впервые подаёт голос Орс.             — Может, тогда стоит его поторопить? — Продолжает Ивар, потирая плечи. — Осточертел этот собачий холод, — демонстративно выдыхает он облачко пара изо рта. — Он там развлекается, а мы мёрзнем тут, прикрывая его задницу.              — Да, ему сейчас явно веселее, чем нам. — Усмехается Локи, рассматривая носы своих сапог.        Вряд ли теперь Майрону будет хоть когда-то холодно. От этого осознания Локи начинает улыбаться. Он смотрит на этих блаженных остолопов, пробираемый весельем от их неведения. Они ждут того, кто больше никогда не выйдет. И может, Локи сможет встретить его душу в темноте, что знакома лишь ему. Послушать и насладиться его воплями. Ведь Майрон сам во всём виноват. Никто не просил его влезать в этот дом. Издеваться над девушкой, что там жила. Локи вдруг понимает, что хотел бы видеть лицо Деи прямо сейчас. Посмеяться над шоком, что она испытает, узнав, что он сделал. Она ведь так боялась, что он будет убивать кого-то из её народа, и вряд ли когда-то смела себе подумать, что Локи сделает с точностью да наоборот. Да, будто и он сам думал об этом до этой ночи. Парень и вовсе ввязался во всё это, лишь бы самому пострадать и найти повод отказаться. А теперь в один миг нашёл для себя причину, чтобы оставаться тут как можно дольше и посмотреть на то, во что всё это выльется.             — Я думаю, Ивар прав. — Всё продолжая прислушиваться, вдруг нахмурился Нован, поворачиваясь к парням. — Нужно пойти проверить.              — А если ты войдешь туда очень не вовремя? — Локи предпринимает попытку потянуть время на случай, если девушка ещё может быть там. — Не очень красиво будет, — поджимает он губы, стараясь выглядеть менее весёлым.        Нован напрягается, явно начав обдумывать слова друга. Он нервно ведёт плечом, снова начиная смотреть на дом. Звуки стихли довольно резко, и это сразу его насторожило. Но парень тоже сперва подумал также, как его заверил Локи, что девушка просто не может кричать всю ночь напролёт. Когда-то она бы просто сорвала голос. Но если Майрон бы уже закончил и убил её, то Орс был прав в том, что тогда бы парень уже к ним вернулся. И вот, мечась в своей голове от одних противоречивых мыслей к другим, Нован не может выбрать одну и задержаться на ней. Чересчур уж тихо стало. И слишком долго не выходит Майрон после наступления этой тишины.              — Да наплевать! — Отмахивается Нован от сослуживцев. — Надо всё равно проверить.        Он не привык не доверять своему чутью. Да и к тому же его бесит в последнее время то, что многие вокруг то и дело стараются его переубедить, когда он точно в чём-то уверен и не желает слушать другие предположения. Вот и сейчас он сходит со своего места первым, несмотря на попытку Локи уговорить его остаться, и уверенным шагом направляется в сторону дома, идя точно по глубоким следам, которые оставили сапоги Майрона. Ивар первым срывается вслед за ним. Этот парень, самый молодой из них всех, и каким бы не умел бывать ожесточенным на поле боя, порой напоминал Локи маленького утёнка, который вечно следует за кем-то по пятам. Он увязался за ним, когда проснулся от криков. Всё время ходил за своим братом, предпочитая держаться как можно ближе. И сейчас первым решил пойти за Нованом. Ивар редко когда делал что-то один. И несмотря на то, что именно его было предположение сходить и проверить, он бы вряд ли сошел со своего места, не поддержи кто-то его идею.       Локи тоже идёт за ними. Преисполненный каким-то странным желанием насладиться ужасом на их лицах, парень по-прежнему улыбается. Может, хоть смерть Майрона что-то пошатнёт в их прогнивших сердцах. Может, хотя бы на миг, но они о чём-то смогут задуматься.       Парень понимает, что увидев сейчас его тело и приняв лишь единственную истину, что их сослуживец погиб от руки эльфийки, они разозлятся и захотят отомстить. Но Локи надеется на то, что помимо мести, эта смерть сумеет дать им понять, что даже слабые девушки в минуты отчаяния способны становиться жестокими. Пусть подумают именно так, ибо никогда в жизни не узнают, что убила Майрона не она.             — Майрон! — Нован пару раз стучит в дверь довольно громко, всё-таки думая о том, что если пришел не вовремя, не желает увидеть того, что не должен. Но стоит другу не подать никаких звуков и даже не заслышав шорохов с другой стороны, Нован дёргает дверь.        Та со скрипом поддаётся, и на миг Локи задерживает дыхание, боясь, что по каким-то причинам девушка могла тут задержаться. Хотя ему показалось, что он предельно ясно объяснил ей, что задерживаться надолго - весьма плохое решение.        Он пропускает Ивара вперёд себя, желая, чтобы тот первее него встретился с телом друга и, не закрывая за ними двери, входит последним.        Орс предпочёл остаться в их укрытии, всё ещё сомневаясь в том, что девушка могла быть тут совершенно одна. И Локи на миг об этом даже жалеет. Стоит увидеть, как побелел Нован, проходя в единственную комнату дома. Локи бы хотел увидеть хоть какие-то эмоции на лице вечно хмурого Орса.              — Да чтоб меня! — Отшатывается Нован в сторону, замечая, что вступил в лужу крови.        Ивар зажимает рот ладонями, не моргая, смотря на тело, и словно окоченел, сам не может отойти в сторону. Локи понимает, что ему тоже стоило бы удивиться, но единственное, на что его хватает - это вяло перекреститься, а после негромко зашипеть, словно осознавая всю трагедию, что видит перед собой.       Нован осторожно проходит по самому краю комнаты, стараясь не наступать на кровь, и осматривается. Локи тоже замечает открытое окно и, переглянувшись с Нованом, тому кивает, подтверждая его молчаливую догадку о том, как сбежала девушка. В холодную ночь, в тёмную чащу, одна. Кажется, что сейчас это куда лучше, чем останься она тут. И Локи надеется лишь на то, что она действительно ушла через окно, его послушав, а не притаилась где-то тут.       В отличие от Нована, он не кривится в отвращении, когда вступает в лужу крови, проходя мимо тела, не удостаивая того взгляда. Ему нужно убедиться, что девушка его послушала. И он заглядывает под кровать, надеясь её там не найти. Ведь эльфы бывают чересчур упёрты. Чего уж говорить, когда он сам дружит с эльфом, который оставил людской народ без наследника и продолжает спокойно жить прямо за церковным кладбищем, не боясь, что когда-то его там обнаружат. Эдриол слишком упёрт, чтобы покидать свой дом, и слишком беспечно относится к собственной жизни, полагаясь лишь на то, что никто и никогда не решится забрести в старый покосившийся дом, который с виду пребывает в запустении.       Под кроватью девушки нет, и он наспех проверяет шкафы, которые не так давно выворачивал, уже менее встревоженный тем, что она способна продолжать тут прятаться. Ведь после пережитого она точно должна была понять, что это не безопасно.              — Пусто, — констатирует Локи, нарушая гробовую тишину, что повисла в комнате.        Он оборачивается к телу и видит, как Ивар осел в дверном проёме, неотрывно смотря на Майрона. Его губы посинели, и кажется, что вот-вот и его вырвет на пол, но он отчаянно пытается сдержаться.              — Думаю, наш привал окончен, — хрипящим голосом отзывается Нован, прекращая таращиться в открытое окно.        Казалось, что он пытался понять, как далеко уходят её следы по снегу, но Локи почему-то думалось, что на деле Нован перебарывал в себе скорбь, желая, чтобы при этом его никто не видел. Ведь когда он повернулся к ним, его глаза оказались красными. Он часто моргал, несмотря на злость, что отчётливо читалась на его лице. И теперь Локи даже был готов поспорить, что Нован смотрел в окно, пытаясь надышаться морозным воздухом и успокоиться.              — Нужно его похоронить. — Вдруг раздаётся голос Этана, который показался на пороге комнаты, поднимая за руку бледного брата.              — Ты видел что-нибудь? — Обращается к нему Нован, продолжая хмуриться.              — Она через дверь не выходила, — отрицательно машет он головой, поддерживая Ивара. — И никто после Майрона в дом тоже не входил.        Нован тяжело вздыхает, качая головой. Судьба у Майрона вряд ли завидная. Его тело даже не вернётся домой. Ведь их поход ещё не скоро закончится, а таскать за собой тело, которое, несмотря на холод, рано или поздно всё равно начнёт разлагаться, никто не будет. Они забирают тела только тогда, когда понимают, что успеют довести то домой. Майрону не повезло.             — Как это она его так? — Шепчет Ивар, всё также держась рядом с братом.              — Тебе показать? — Хмыкает Локи.              — Заткнись! — Тут же рявкает Этан.              — А что за тупые вопросы? — Начинает Локи, указывая на тело. — Будто не видно, как она его.              — Замолчите оба! — Вздыхает Нован, щипая себя за переносицу. — Нужно разобраться с телом и догнать её. Неизвестно, как давно она убежала и как далеко ушла.              — Иди к Орсу, — встряхнув Ивара, командует ему спокойным голосом Этан. — Начинайте копать яму. Мы тут сами, — он выпроваживает брата в коридор, желая, чтобы тот больше не оборачивался.        Чтобы не выглядеть слишком уж отрешенным, Локи стаскивает с кровати одеяло и стелет то на пол, чтобы Этан и Нован перетащили на него тело. Сам он Майрона касаться больше не желает. Да и хоронить его тоже не очень хочет, но понимает, что без этого никуда. Когда есть возможность, они всегда хоронят своих. И если Локи сейчас начнёт уговаривать их бросить Майрона тут и пойти по следу девушки, никто его желания не разделит, да ещё и осудят.              — Ну что, ты по-прежнему считаешь, что между нами возможен мир? — Зло шепчет Этан, присаживаясь рядом с Локи и помогая ему заворачивать в одеяло ноги Майрона.       Он смотрит в кошачьи глаза, переполненные злобой, и только гадать может, как скоро бы Этан бросился на него, узнай, что Локи прямо сейчас собирается хоронить человека, которого сам убил.               — Я ничего не считаю. — Незамысловато отзывается Локи, решая не нагнетать.        Конечно, он бы мог заикнуться о мести за попытку изнасилования, да вот только сейчас эту колкость вряд ли кто-то оценит. Этан и Нован до последнего будут защищать мёртвого Майрона, не думая о том, почему и за что он поплатился жизнью.       Этан продолжает кидать на Локи недобрые взгляды, пока они вдвоём поднимают тело. Нован идёт впереди, подсказывая, куда ступать Этану, чтобы не оступиться, пока он, придерживая плечи сослуживца, спиной вперёд, выходит из дома. Конечно, правильнее бы было вынести Майрона ногами вперёд, да вот только мало кто об этом подумал в этот миг. Этан даже не удосужился перехватить его, чтобы идти лицом вперёд, будто желал как можно скорее с этим покончить, чтобы всецело отдаться мести.       Копать промёрзлую землю оказалось той ещё задачей, но Ивар старался так, словно от этого зависела его собственная жизнь. Другие солдаты, что вернулись из караула и обшаривания территорий, огорчили Нована тем, что никого на своём пути не встретили. Они не поверили в смерть Майрона, пока Этан для них не развернул одеяло, чтобы показать лицо сослуживца. Он предусмотрительно закрыл Майрону глаза, чтобы его начинающее деревенеть тело не казалось таким уж пугающим, ведь и без этого хватает раны на шее. А Локи то и дело мнётся где-то в стороне, лишь хорошо делая вид, что помогает.       Он то поправляет одеяло, край которого сносит в сторону порывами ледяного ветра. То на недолго сменяет Орса, начиная копать вместо него. И все они как один молчат, едва ли смотря друг на друга. За долгое время Майрон стал первым, кто среди них умер. Ведь даже Локи в прошлый раз удалось выжить. И сейчас, несмотря на наличие тела, казалось, что никто по-прежнему не верил, что Майрон мёртв. Кто угодно, но не он. Когда-то Локи тоже так про него думал. Да он и не думал, что когда-то сам станет тем, кто принесёт ему смерть. А сейчас сам копал ему могилу.              — Его дочь не заслужила этого! — У Ивара сдают нервы, и он бросает копать яму, срываясь.        Его плечи трясутся, несмотря на то, что копание земли неплохо так согревало. Парень осматривает собравшихся вместе сослуживцев, часто моргая, дабы смахнуть ресницами слёзы, и снова закрывает рот руками, чтобы заглушить свои рвущиеся из груди рыдания.              — Ивар. — Тянется к брату Этан. — Мы отомстим за него.              — А что мы ей скажем? — Отшатывается в сторону Ивар, бросая взгляд на тело Майрона.              — Что папаша её насильник. — Еле слышно бурчит себе под нос Локи, продолжая усердно копать яму.        Из-за рыданий Ивара его реплики никто не услышал, и Локи едва сдержался, дабы не хмыкнуть. Теперь они подумали про его дочь, о которой сам Майрон мало думал, когда пошёл в дом. У неё останется его меч и добрая память о том, кем был её отец. Девочка никогда в жизни не узнает, за что он умер, но, скорее всего, поселит в своём сердце ненависть к тем, кто в его смерти неповинен. Об этом Локи не думал, когда резал ему горло. Но ведь и без него ненависти к эльфам вокруг вполне предостаточно. Родители сами выращивают её в своих детях, приплетая их существование ко всем смертным грехам. Не умри Майрон, мало бы чего поменялось. Он бы сам научил свою дочь их всех ненавидеть. Локи просто ускорил этот процесс.       Как бы они не старались аккуратно уложить тело в яму, не вышло. Она не была достаточно глубока, как того требовал обычай, но парни всё же постарались сделать её как можно глубокой, чтобы животные не раскопали тело. Нован и Орс присели по обеим сторонам ямы, и им пришлось просто разжать руки, чтобы погрузить туда Майрона. Тело с гулким ударом упало вниз, а Ивар снова нарушил гнетущую тишины своим рвущимся из груди всхлипом. Нован взглянул вниз, дабы удостовериться, что одеяло с лица не слетело, и громко вздыхает, поджимая напряженные губы. Он не помогал раскапывать яму, но первым вызвался её закопать. Каждый из них что-то сделал, дабы проводить сослуживца в последний путь. И даже Локи, несмотря на то, что причастен к тому, почему им вообще пришлось наспех устраивать эти похороны, усердно делал вид, что всё происходящее его тяготит.       Парень принёс из его седельной сумки несколько вещиц, что были дороги этому парню. Ленточку, которой дочь подвязывала волосы и отдавала отцу в походы. Кусочек сахара, которым Майрон поощрял своего коня. Теперь его конь остался без хозяина. Его не отдадут никому другому. Вероятнее всего, по возвращению того и вовсе отдадут на скотобойню, если жена Майрона не изъявит желания ухаживать за животным. И только тут, в могиле у Майрона, коня после смерти будет всегда ждать угощение, которым хозяин его кормил.       Они стоят молча, наблюдая за тем, как земля засыпает тело. Никто не помогает Новану. Это его работа. Его, как их капитана. Нован в эмоциях сдержан. Но, кажется, с трудом может сдерживать злость, кидая всё новую и новую кучу земли в перемешку со снегом. Будто Нован превозмогает желание бросить всё как есть и броситься в погоню, чтобы поймать ту, к смерти их друга которая вовсе не причастна.             — Где ты был, когда всё это случилось? — Шепчет Этан, возникая за спиной у Локи.       Парень тихо отошёл от своего брата, понимая, что тот вряд ли успокоится быстрее, если продолжить стоять рядом с ним, и, пройдя за спинами сослуживцев, подошёл ближе к Локи, замирая прямо за ним.             — Вместе со всеми, — в полголоса шепчет Локи, едва оборачиваясь к Этану.       Кошачьи глаза устремлены прямо на могилу, которую вот-вот зароют, а на лице отчётливо читается раздражение, которое Этан пытается скрыть, поплотнее стискивая зубы.             — В какой-то момент я перестал видеть тебя на поляне со всеми. — Также тихо подмечает Этан, стоит Локи вновь отвернуться.             — Можешь спросить у Нована, раз мне перестаёшь доверять. — Едва не хмыкнул Локи, пожав плечами.             — Не то чтобы я перестаю, — тут же с недовольством отзывается эльф. — Просто подумал, что раз отходил, мог заметить того, что не увидел я.       Этан вздыхает. И тут Локи понимает, что этот парень, похоже, от части винит себя в произошедшем. Он всегда прячется на деревьях, предпочитая вести свои наблюдения оттуда. Из-за стрельбы из лука Этану нет нужны чаще прочих вести свои сражения рядом со всеми, находясь на твёрдой земле. И Локи с лёгкостью догадывается, куда именно этот парень пошел, когда закончил их недолгий диалог. Он, скорее всего, тоже знал, чем парни занимались на опушке, и также как все они, думая о возможной засаде, решил занять свою позицию. Об этом было не трудно догадаться, ведь прямо сейчас за плечом Этана висел лук. И осознавая это, Локи с лёгкостью смог выдохнуть, опять радуясь тому, что благодаря своей силе Этан не смог его увидеть. Как могло это случиться иди он пешком.             — Я ничего не видел. — Вздыхает Локи, потупив взор.       Всхлипы Ивара дают о себе знать. Локи только сейчас начинает отпускать эйфория от своего превосходства и грусть всё-таки тоже накатывает. Он даже тянется ко лбу, чтобы начать креститься, с тихим вздохом нашептывая слова прощания. Всё-таки Майрон тоже что-то для него значил. До чего бы не опускался в последнее время, Майрон был ему другом долгие годы. Он также как и все тут, был готов прикрывать ему спину. И может от части не он виноват в том, что с ним произошло, но Локи не отступится от мысли, что по-другому бы просто не поступил. Как бы горестно сейчас не было смотреть на кучу свежей земли, Локи бы сделал это ещё раз, потому что вряд ли та девушка тоже заслужила чего-то из того, что с ней собирались сделать.       И кем же он является теперь? После того, что сделал. Казалось, что уже можно начать искать ответ на этот вопрос, ибо подсказки все на лицо. Но Локи медлит. Он пока ещё не может точно сказать сам себе, потому что от части считает свой поступок исключением из правил, а не их новым сводом. Он по-прежнему продолжает быть здесь и не исполнил того, что планировал, дабы убраться восвояси и с подобным дел не иметь. И может, как раз сейчас всё и идёт парню на руку. Привал Нован объявил оконченным. Они пойдут дальше. Там, глядишь, и нарвутся на что-то или кого-то, что поможет Локи отступиться.