Два дня из жизни Лаванды Браун

Рон старается на Лаванду не смотреть. Он знает, конечно, он знает. Он был там, стоял рядом с Гермионой, пока она пыталась спасти Лаванду. Лучше бы не пыталась. Лаванде пришлось ему написать. Сама бы она никогда не смогла достать портключ до Швейцарии. Рон сказал, что Гермиона может помочь. И если Рон пялился в кружку с остывшим кофе и помешивал его резкими движениями, то Гермиона сидела спокойно. Смотрела на Лаванду прямо и толкала его локтём в бок. — Конечно, мы поможем, Лаванда. Хорошо, что ты написала мне. Ну, то есть, Рону. У меня связи в Министерстве, и если тебе это как-то поможет, то, конечно… Лаванда старалась не слушать. У Гермионы в каждом слове сквозило прости, как будто она была в чём-то виновата. Лаванда винила её, да, но не за то, в чём Гермиона винила себя сама. — Спасибо, Гермиона. — Лаванда кивает. — Мне на пару дней, недель, может, я не знаю. — Лаванда. — Рон наконец-то откладывает ложку. — То, что ты хочешь сделать, это законно? — Я не знаю. Лаванда не врала. Элоиза сказала, что может помочь, но не уточнила как. Вряд ли она смогла придумать лекарство от ликантропии. Но маленькая надежда у Лаванды была. И вообще, ликантропия — не самое страшное. — Рон, какая разница! — Гермиона взмахивает руками. — И, наверное, нет. Лаванда пожимает плечами.

***

Когда Лаванда выпрыгивает из вихря, её ослепляет солнце. Зелёная трава кажется слишком мягкой, может даже ненастоящей. Лаванда осматривается: луг, горы, много полевых цветов. Тонкая дорожка асфальта. Лаванда промаргивается, пытается собрать из слепого пятна мир. Она семь дней ждала. Пока Гермиона свяжется с нужным человеком, потом — с ней, пока портключ настраивали. Думала, что уже не дождётся. Чудовище из-за этого просыпалось чаще, чем обычно, — и Лаванда перестала убираться в квартире. Здание клиники, в котором работала Элоиза, оказывается небольшим. Белая отделка, высокие окна — и ото всего отражается солнце. Я думала, будет больше. Табличка «Клиника эстетической колдомедицины Элоизы Миджен» переливается серебром. Лаванда прикасается к ней, кончики пальцев жжёт от жара. «Основана в 2005 году британской волшебницей Элоизой Миджен, которая мечтала помогать таким же, как она, и нести в мир красоту». Бла, бла, бла. Лаванда топчется у двери. Подождать? Элоиза к ней сама выйдет? Бред какой-то. Она решается войти — и её снова ослепляет. Свет отражается от голубых стен, от потолка — на нём Лаванда замечает небо, — от стойки ресепшена. У секретарши с белыми волосами на бейджике написано «Мэри». — Здравствуйте, Мэри, — Лаванда наклоняется к стойке. — Добро пожаловать в Клинику эстетической колдомедицины. Вам назначено? Лаванда запинается. — Наверное, да. Я Лаванда Браун. Мэри щёлкает по клавиатуре. — Можете пока присесть. Хотите кофе? Лаванда машет головой. Она садится на жёсткий стул, расправляет складку на штанах. Здорово она всё тут сделала, это Элоиза. Всё голубое, чистое. И с небом хорошо получилось. Много света. Лаванда давно не видела столько света. Элоиза выходит к ней сама — высокая, худая, и очень красивая. Лаванда ни за что не узнала бы в ней Страшилку Ло. Они не здороваются. — Пойдём. — Элоиза берёт её под локоть. — Мэри, ко мне сегодня никого не пропускай. Мэри кивает. Элоиза кажется Лаванде серьёзной. Брови к переносице, взгляд холодный. — Заклятие незримого расширения, — зачем-то говорит Элоиза. — Я так и подумала. Потолки высокие, много места. А небо всегда одинаковое? — Нет, мы стараемся менять его по погоде. Или по общему настроению клиентов, у нас есть специальные датчики в клиники, которые его считывают, усредняют. Нам сюда. — Элоиза кивает на дверь. «Главный врач Э. Миджен». Лаванда заходит внутрь. В кабинете Элоизы неба не оказывается, но за её столом — большое окно, из которого видно озеро. — Присаживайся. Я не принимаю здесь клиентов. — О, сделала для старой подруги исключение? — Лаванда усмехается. Подруги. — Я не злопамятная, Лав. Кресло в кабинете Элоиз ещё хуже, чем то, которое стоит в кабинете Кэти. Только оно кожу не царапает, а натирает. Элоиза молчит, но руки у неё подрагивают. — Я посмотрю? Лаванда опускает голову и волосы накрывают лицо. — Да? Элоиза надевает перчатки, приподнимает волосы Лаванды палочкой. — Как давно? — Когда вторая магическая закончилась. Только не сочувствуй. — Что врачи говорят? — Пароксизмальная ликантропия. Элоиза кивает. — Часто приступы? — Да. — Зелья? — Только те, что Кэти назначает. — Помогают? — Не всегда. Шрамы от них не исчезают. — Мне очень хочется пообещать тебе чудо, Лав. — Элоиза улыбается. — Но я не могу. Ты полностью обращаешься? — Полностью почти никогда. Только частями, — Лаванда смеётся. — Наполовину. Волкотавр. Элоиза шутки не понимает. — Ликантропия сама по себе редкость, но я видела такие случаи — во Франции, в Нидерландах, в Румынии. Лекарства от неё нет. Варево Снейпа, пожалуй, единственное, что действительно работает. — И? — Не беги вперёд Хогвартс-экспресса, Лав. — Элоиза опирается на стол. — С природой я ничего сделать не могу. Лаванда кивает. — Обращаться ты будешь. Я могу только убрать шрамы и рубцы. Не навсегда. — Это всё, что мне нужно. Как долго? — Пару раз в год придётся приезжать сюда. — И всё? — Нет, не всё. Это тонкая материя. И не до конца изученная. Затрагивает саму природу магии, и с последствиями ничего не поделать. Я сниму только внешние проявления. — Ты повторяешься. — И то, что я сделаю… не совсем законно. В Британии, во всяком случае. Ты на учёте? — Нет. Гарри помог с этим. Элоиза кивает. У неё голова на ниточке? — Тебе придётся подписать бумаги о том, что ты согласна на участие в экспериментальном исследовании. — Это всё? Элоиза вздыхает. — Мои услуги стоят дорого. Лаванда отводит взгляд в окно. Она трогает шрам пальцами. — Это я вижу. Я заплачу, сколько скажешь. — Я могу убрать их прямо сейчас. — Сейчас? — Да. Это не быстро. И пару дней придётся провести в клинике. У нас хорошие номера, вкусная еда. Все особенности клиентов учитываются. — Это всё неважно, Элоиза. Я готова. Элоиза выдерживает паузу. Со словами собирается, что ли? — Я не проведу процедуру, если ты откажешься ходить на терапию. Я знаю, что ты ходишь к Кэти, потому что она единственная в Британии занимается ликантропией. Тебе надо будет продолжать. Чтобы справляться с агресс… — Если у меня на лице не будет шрамов, я не буду выходить из себя. Понимаешь? — Лаванда поднимает голову. — Вот это, — она тычет пальцем в шрам, — самая большая проблема. — Помнишь, как вы называли меня Страшилкой Ло? Хочешь спросить, каково быть на твоём месте? — Прости. — Я не об этом. Я думала, что ровный нос всё исправит. И все меня полюбят. И глаза новые всё исправят, губы, скулы, фигура. Но это ни на что не повлияло в итоге. В зеркало, конечно, смотреть приятно. Какое-то время после всех этих вмешательств внутри я всё ещё была Страшилкой Ло. Кэти мне очень помогла разобраться в… — Мы разные. — Без терапии не возьмусь за лицо, Лав. — Я поняла. Давай документы. Я всё подпишу. Элоиз вызывает секретаршу и шепчет ей на ухо указания. Лаванда не слушает. Рассматривает сертификаты на французском и немецком, с большими печатями. — Мэри отведёт тебя в процедурную. Медсестра задаст тебе вопросы, и после подойду я. Лаванда кивает. Она собирает волосы в хвост, но старается не смотреть в зеркала. Когда открытого лица касается сквозняк, Лаванда ёжится.

***

Медсестра задаёт вопросы. Много. Сколько раз в месяц Лаванда обращается, при каких обстоятельствах. Бесят ли её определённые слова или цифры. В этот момент Лаванду бесила только медсестра. Что Лаванда ест, что пьёт. Какие зелья принимает. Чем занимается. С кем спит. Лаванде пришлось перебрать в голове всех своих любовников за последнее время и удивить медсестру. — Всегда так было? — Нет. После укуса началось. И медсестра ставит пометку в блокноте. Когда Лаванда остаётся одна, ей приходится делать дыхательные упражнения. Как Кэти учила. Не забыть ей написать. Может, и нет никакой проблемы в этих шрамах? А Лаванда себе всё придумала. Подумаешь, ликантропия. Живёт же как-то. Нет. Шрамы. Уродливые шрамы на лице. Где угодно бы простила, но лицо. Всё, что у Лаванды всегда было — её милая мордашка.

***

Элоиза приглушает в процедурной свет. — Будет больно. — Вряд ли уж больнее, чем тогда было. — Может и больнее. Это же не просто шрамы, они связаны с магией напрямую. Поэтому их никто не может даже спрятать. Ну, кроме меня. — А я смогу видеть левым глазом? — Лучше, чем сейчас — нет. Лаванда поджимает губы. — И ещё. Некоторые заклинания отменят действие моих. Гибель воров, например. Вдруг Гринготтс захочешь ограбить. Ещё Ревелио, если нацелено на тебя с умыслом снять маскировку. Ложись на кушетку. — Здорово, про банк буду иметь в виду, начинаем? Элоиза кивает и наклоняется над лицом Лаванды. — Это моя разработка. Я изучала магию вейл во Франции. Их маскировочные чары это просто что-то неземное. — Верю. И Элоиз взмахивает палочкой.

***

Лаванду держали в клинике неделю. Всё это время ей нельзя было снимать с лица повязку, смотреть на свет. Лаванда пыталась тайком трогать лицо, но под бинты залезть не получалось. Есть там шрамы? Вдруг Элоиз её обманула? Отомстила за школу? Элоиза заходила к ней каждый день и повторяла про побочные эффекты. Но всё это казалось Лаванде неважным. Лицо болело ужасно, и в процессе процедуры, и потом, и сейчас — но всё это было мелочью. На шестой день Лаванде пришло сообщение от Гермионы:

Получилось?

И Лаванда честно ответила: не знаю.

***

Первое, что Лаванда делает, когда портключ возвращает её домой, — плюхается на кровать. Простынь и одеяло шуршат. Она вытягивает вверх руку с телефоном свайпает по значку камеры вправо и зажмуривается. А вдруг не сработало? Вдруг эта маггловская штука её разоблачит? Когда Лаванда открывает глаза, то видит на экране себя — настоящую себя, не самозванку и не чудовище, которое выдавало себя за Лаванду. Она проводит рукой по лицу, и Лаванда с экрана отвечает ей тем же. Толстый шрам под пальцами не ощущается. Кожа кажется гладкой, слишком гладкой, и это странно. Лаванда не может остановиться, смотрит в экран, гладит себя по лицу и плачет. Она захлёбывается густым воздухом комнаты, кашляет и не перестаёт плакать. Телефон выскальзывает из пальцев, падает на одеяло. Лаванда переворачивается на живот, утыкается лицом в подушку, кусает её, бьёт руками, а слёзы всё никак не закончатся. Неужели всё получилось по-настоящему? И теперь всё будет нормально? Всё-всё? Надо было довериться Кэти, думает, надо было позволить ей поставить этот барьер, или что она собиралась сделать, надо было ей ска… Лаванда останавливается. Перед глазами — лицо Фенрира. Ей кажется, что он в комнате, ищет её чудовище, принюхивается, тянет руки. Сладкая. Она трясёт головой, пока её не начинает тошнить. Это всё неважно. Это было давно, и ничего не значит. Всё, что имело значение, сегодня исправила Элоиза Миджен. А пару раз в год ездить в её клинику — приятно приключение, по сравнению с… Лаванда кусает губу. Телефон Лаванда находит под кроватью. Трещина на экране царапает палец. — Репаро. Лаванда смотрит, как стекло собирается обратно. Если бы репаро работало на людях, думает, ей бы не пришлось через это проходить. И никому бы не пришлось. Лаванда открывает камеру снова. Нормальное лицо. Почти не зарёванное. Смотрит двумя глазами. И глаз нормальный. Голубой, красивый глаз. Смотрит на неё сквозь прозрачную плёнку, не белую пелену. Она отправляет селфи всем: Парвати, Падме, Джинни — ставит идиотские эмодзи в ответ на вопросы — пока не натыкается на рыжую голову в мессенджере. Чарли Уизли. Лаванда выдыхает, пальцы подрагивают. Он писал ей неделю назад. Она не ответила. Никогда же не поздно?

Привет, прости, что не отвечала. Ты ещё хочешь увидеться? Я могу завтра. И когда угодно вообще. ххх

Лаванда видит, как Чарли п-е-ч-а-т-а-е-т и задерживает дыхание.

Да, давай…

Дальше она не читает. Прикладывает телефон к шее, пытается дышать не через раз. Соберись.

Да, давай. Ничего страшного. Я вернусь через пару недель. Как насчёт кафе в Косом, о котором мы говорили?

Лаванда смахивает его сообщение и находит контакт Кэти.

Спасибо, я зайду на следующей неделе.

И откидывается на подушку. — Ты как там, чудовище? Оно ей не отвечает. Лаванда вытягивает гладкие ноги, вытягивает руки. Она видит солнечного зайчика на стене, распахивает заклинанием шторы. Телефон вибрирует, в уведомлении — фотография Чарли с маленьким рыжим дракончиком. И Лаванда отправляет ему свою.