Ярость, истекающая кровью

      «В воду, что ли, спрыгнуть? Прилетит в любом случае, ничего не потеряю. Конечность, если только», — подумал Дазай, оглядывая приближающуюся троицу, и сделал шаг влево, к перилам.       Парни двигались неспешно и обсуждали что-то, посмеиваясь и перебивая друг друга. Они, казалось, приближались настолько медленно, будто кто-то замедлил время в сорок раз, каждый их шаг громоздкой вибрацией угрожающе разносился то ли по асфальту, то ли в его голове. Он наклонил голову вперёд, взял футляр со скрипкой и сумку в одну руку, а другой прикрыл лицо, делая вид, что заболела голова. Их взгляды пересекались трижды. Ещё немного, и вот-вот заметят — думал Дазай, глубоко вдыхая, чтобы собраться с духом, и молился, чтобы его не узнали и прошли мимо. И чтобы Юкино его не подставила ненароком. Осталось каких-то метров десять, он случайно ещё раз посмотрел на парней и вдруг пригляделся.       «Тьфу, глаз-алмаз, уже везде они видятся», — мысленно ругнулся Дазай, когда до него дошло, что он просто обознался — «Я либо устал, либо начинаю сходить с ума, либо и то и то, и мне стоило бы отдохнуть хотя бы час. Хотя кого это вообще будет волновать?»       Он вздохнул с облегчением и решил идти дальше и поскорее, пока новая «подруга» не успела догнать и завязать разговор. Он, почти не поворачивая головы, боковым зрением посмотрел назад, ожидая уловить поблизости силуэт Юкино, однако, к его удивлению, за спиной оказалось пусто. Она, видимо, даже и не собиралась бежать к Дазаю и маячила где-то позади, просто выслеживая. На фоне того, как днём она рвалась с ним общаться, ему это показалось странным.       «Впрочем, это к лучшему, по крайней мере, это будет не на моей совести», — подумал он со спокойной душой.       Вернувшийся в обычный темп, к счастью для до сих пор болевших от усталости ног, оставшийся путь занял ещë шесть минут, и Дазай с непривычки удивился, что успел прийти вовремя. Мать уже явно с нетерпением ждала у двери, прожигая его подозрительным взглядом, не предвещающим ничего хорошего.       — Здравствуй, мама, я дома, — на всякий случай тихо сказал Дазай, заходя в дом.       — Вижу, — кивнула она, скрестив руки на груди, и замолчала.       В воздухе повисла неприятная тишина, и, не вытерпев, спустя секунд пятнадцать Дазай решил её нарушить:       — Всë, как обычно.       Мать никак не отреагировала на сообщение об успеваемости, а лишь вздохнула и строго спросила:       — Что это за девочка?       «Ай, заметила. Ну почему ты такая глазастая именно тогда, когда не надо?»       — Какая девочка? — непонимающим тоном переспросил он.       — Которая за тобой шла. Стоило заметить.       Дазай начал что-то «вспоминать» и покачал головой:       — Не знаю.       — А если подумать? — уже более настойчиво протянула она, склонившись над сыном.       — Не-а.       Мать сверлила его взглядом где-то ещё полминуты, а затем, недовольно цокнув языком, сменила тему и показала на новые синяки и помявшуюся и испачкавшуюся форму:       — Ты опять влез в драку?       — Нет, меня избили те трое, ты знаешь, они теперь и надо мной изде…       — Ты сказал, что этого больше не повторится, — перебивая Дазая, отчеканила она.       — Я не сдержал слово. Мне не дали этого сделать, — твёрдым тоном ответил тот.       Достав указку, мать прошлась ей по его плечу и снова спросила:       — Так что это за девочка была?       — Я уже сказал…       — Я жду ответ!       — Почëм мне знать? Может, видел еë пару раз, но мы даже не знакомы.       Мать вновь стала прожигать недоверчивым взглядом сына, а тот, в свою очередь, еë своим совершенно невинным. Эти гляделки продолжались полминуты, и, сдавшись первой, женщина снисходительно процедила сквозь зубы:       — Иди переодевайся, займëмся скрипкой.

***

      После стандартной вечерней рутины всю ночь Дазаю снились кошмары. Ломание костей, отсечение по частям конечностей, проникновение во все имеющиеся в человеческом теле отверстия всего, что можно и нельзя, выдирание глаз, потрошение, сожжение заживо — всё, что у неподготовленного человека могло вызвать рвотный рефлекс и моральную травму, снилось Дазаю ночь через ночь. Наконец проснувшись после пятого из них в холодном поту, он шумно выдохнул с облегчением. Было раннее утро, часов пять, до подъëма оставалось ещë много времени. Стараясь ничем не скрипеть, Дазай начал быстро переодеваться в первое попавшееся и осторожно пошëл на выход из дома, дабы проветриться и прийти в себя после пережитого ужаса. Кошмары, как и, впрочем, обычные сны, раньше для него были редким явлением, но после смерти сестры они стали регулярно его мучить, мешая спокойно спать. Даже спустя месяц не давали покоя, поджидали с новыми, с каждым разом всë более ужасающими вариациями одного и того же жуткого зрелища и одних и тех же ощущений.       Аккуратно дойдя до двери, Дазай остановился, прислушиваясь к звукам из комнаты матери, и бесшумно настолько, насколько это было возможно, выбрался на улицу. В столь ранний час там было довольно холодно, градусов двенадцать, но Дазая абсолютно не волновало, что он оделся очень легко. Даже не стал обуваться и пошёл по земле босиком куда глаза глядят. Из его памяти всё не уходили жестокие сцены расправы над Ёшико, нарисованные воображением, заставляя вздрагивать от каждого воспоминания, и не менее жестокие пытки над собой же. Было неприятно, что ссадины на теле продолжали напоминать о себе даже во сне.       «Успокойся, пора бы уже ко всему этому привыкнуть. Перестань на это реагировать, и оно исчезнет».       Не исчезло. Все подобные сны так или иначе были связаны с насилием и смертью: либо его, либо Ёшико — и ужасно пугали. Не то чтобы Дазай боялся умереть, если вообще можно сказать, что он этого боялся, скорее, как и все, просто остерегался неизвестности. Возможно, смерть была бы даже лучшим решением для налаживания его жалкой жизни… Ему казалось, Ёшико повезло избавиться от удушающей опеки, саднящих ран и бесперспективного будущего, и в то же время едва ли хотелось такой способ пожелать даже злейшему врагу.       «Кто… Кто это был?» — вертелось в голове у Дазая — «Когда его уже найдут? Почему никто до сих пор ничего не знает? Неужели я так много прошу — наконец выяснить, что за мерзавец убил Ёшико?»       Он поднял голову, словно взмолившись к небесам. Ничего. Только крикнула пролетавшая в вышине ворона.       «Её многие недолюбливали, но…» — перед глазами возникли образы ненавистной шайки — Хонда, Аикура и Сузуки. Он прокрутил их в голове и поспешил отбросить — «…вряд ли кто-нибудь действительно желал ей смерти. Конечно, они те ещё злопамятные выродки, но не настолько жестокие. И не настолько смелые».       Никто так и не собирался давать ни на что ответа. Даже родители. Каждый раз, когда Дазай пытался что-то спросить про Ёшико, мать только вымученно вздыхала и отмахивалась:       «Не забивай себе голову всякой ерундой».       «Ага, ерунда», — горько хмыкнул он — «Сами натворили чего, теперь боитесь. Вы старались сделать вид, что всё нормально, но я всё вижу…»       Поток мыслей прервал попавший под ноги камень, споткнувшись о который, Дазай рухнул наземь.       «Холодно… Куда я пришёл?»       Он забрëл в какое-то безлюдное место. В потёмках были едва различимы контуры бесконечных деревьев, не давая с ходу определить местонахождение. Тяжело и прерывисто дыша от холода и дрожи от волнения, Дазай начал подниматься с земли, но сил пока не хватало, поэтому, опираясь на вытянутые руки, остался на на четвереньках. Сейчас ему хотелось если не заплакать, то хотя бы закричать в пустоту от толком не высказанной длительное время боли, ужасно хотелось, поэтому он с трудом набрал в лëгкие побольше воздуха и сдавленно завопил от всей души, глядя в землю.       — А-а-а-а-а-а-а…!       С короткими передышками кричал Дазай секунд двадцать, чуть не срывая голос, однако своего добился — как камень с души свалился. Сразу же после этого он наконец поднялся на ноги и развернулся, чтобы пойти обратно. Теперь мысли занимали не пугающие образы, а ярость и жажда мести, от которых ему даже на холоде стало жарко. Не желая больше ждать результатов чужой работы, здесь и сейчас Дазай наконец твёрдо решил:       «Я найду убийцу… Я сам его поймаю, и он ответит мне за всё!»

***

      — Попа-ался! — послышалось вдруг за спиной, когда Дазай стал покидать территорию школы.       Это был знакомый задорный девичий голосок.       Дазай начал было оборачиваться, но тут же почувствовал толчок в бок. Юкино влетела в него так, что сбила с ног и полетела с ним на землю.       — О-ой, как неловко-о… — с притворным смущением в голосе хихикнула она, подмяв его под себя.       Дазай посмотрел на неё с каменным выражением лица, недовольный тем, что его снова повалили на твёрдую поверхность, да ещё и придавили сверху.       — Больно. Слезь с меня.       Юкино в ответ лишь рассмеялась и приблизилась к его лицу.       — А ну давай избавься от меня, Мрачный Принцесс.       — Снежная Принция решила поменять свою работу на работу дракона? Принцы обычно спасают принцесс, а не берут в плен.       — Зану-у-уда… — протянула она и стала щекотать Дазаю подмышки.       Обездвиженный весом Юкино, он только и мог, что сжаться и напрячь мышцы, но и это не помогло, её ловкие пальцы без особого труда смогли преодолеть такой барьер. Он застонал от неприятного контакта и ощутившегося даже через одежду холода.       — Вот потому тебя и бьют, что ты отпор не даëшь, — покачала она головой, наконец остановившись.       Дазай прекрасно это понимал и уже довольно давно придумал разнообразные способы опустить обидчиков, в основном, не прибегая к насилию, но применять их пока остерегался. Это могло вызвать неприятные слухи, которые, как известно, имели свойство распространяться очень быстро.       — Ну так что? — не унималась Юкино — Я не слезу, пока ты не дашь мне достойный отпор.       — Мне лень, — сказал он.       — У-у-у… — возмущённо простонала она — Обязательно постоянно быть таким не вдолбиться, каким серьëзным? Ты же не дома, в конце концов. Ты мне больше нравился, когда смеялся.       — Это не твоë дело, — недовольно вздохнул Дазай и вдруг застонал от боли — А-а-ай!       — О, больное место, — усмехнулась Юкино и надавила сильнее на место на груди, которое задела — Может, это тебя заставит?       — Нет, перестань. Если мне лень, значит, мне лень.       — Да что ты? Матери ты то же самое говоришь?       — Это… — он сжал губы и посмотрел на небо — Какая хорошая погода…       Юкино скривилась, не оценив столь искусный переход от одной темы к другой, и наклонилась ещё ближе:       — Осаму, тебе же уже исполнилось тринадцать, верно?       — К чему этот вопрос? — серьёзным тоном спросил Дазай, делая вид, что ничего не понял.       Она легонько коснулась кончиком языка его подбитой нижней губы и отстранилась, хихикая. Прежде, чем задаться вопросом, что это только что было, Дазай стал суетливо вытирать губу, вызвав ещё более сильный прилив смеха у неё, а затем в ответ укусил еë указательный палец, нахмурившись. Вздрогнув от неожиданности, Юкино с издёвкой протянула:       — Во-о-от, уже лучше-е-а-а-а-а!.. — и вдруг вскрикнула от испуга, потому что Дазай, воспользовавшись тем, что она потеряла бдительность, резко спихнул её с себя и придавил сверху своим весом.       Теперь усмехался уже он, а обескураженной Юкино оставалось только краснеть. Она явно была не готова к такому развитию событий и начала заикаться.       — Ты… Ты… Так близко…       — Ну да, близко, и что?       — Ты… Меня…       Она закрыла лицо руками. Дазай видел только её испуганные глаза, которые метались из стороны в сторону и теперь всячески пытались избежать контакта. Однако за тем, как охотница ощущает себя жертвой, ему наблюдать наскучило, поэтому совсем скоро он слез с Юкино, поднялся и быстрым шагом отправился дальше в сторону дома, прогоняя из головы воспоминания об этом.       «Этого не было, это просто плод твоей поехавшей от одиночества фантазии. Пожалуйста, хотя бы сделай вид, что это так», — говорил он сам себе.       Успокоение длилось недолго — уже через пару минут он заметил боковым зрением, что Юкино почти его нагнала, и беззвучно выругался.       — Но-но, давно по губам не получал? — усмехнулась она.       — Не иди за мной. Мать увидит — худо будет.       — Хм… — задумалась она и одарила Дазая злорадной ухмылкой — Я подумаю.       «Ладно, придумаю какое-нибудь оправдание», — подумал он, махнув рукой.       На всякий случай Дазай ещё раз хорошенько вытер губу, чтобы от слюны Юкино не осталось и следа. Естественно, он излишне перестраховывался, но спорить с тем, что мать, если бы имела возможность, обязательно делала бы анализы подобных следов, было бесполезно. Возможно, трагедию удалось бы предотвратить с помощью подобного контроля.       Искоса глянув на Юкино, его «принцию», Дазай вдруг задумался, кто мог бы стать «принцем» Ёшико. Кто-то из шайки Хонды? Или же убийца им и стал, лишением жизни освободив от мук? Представив «принца», с благородным выражением лица убивающего «принцессу»-Ёшико вместо «дракона»-матери, Дазай вздрогнул и съёжился. А затем посмеялся, осознавая абсурд этой картины и совершенно игнорируя тот факт, что до дома осталась пара десятков метров.