Органик и синтетика

— Каса! Не одолжишь ещё две стопки бумаги?! — Я сама на мели! Меньше стопки только! — Ратий! — Бумагу я не дам. — Да почему?! Неужели в этой компании все евр- — Да заткнитесь все! Я с клиентом общаюсь! Да-да, простите, продолжайте. … — Ну и они сказали ему, типо, убраться с их пути. Представляете! — Он тот ещё хиляк, дорогуша. Нашла бы моего мужа раньше меня и проблемы забылись просто. … — Да, я в рот ебал, Ахнаева! Ну, как она додумалась выбросить документы на помойку! — Ну, первую часть мы сами видели, ха-ха-ха! — По закрывали ебальники, фетишисты узкоглазые! Из-за неё мне опять надо оставаться на ночь здесь! Порой, когда я в очередной раз слышу весь этот гам людей, начинаю завидовать тем, кто может «переключать» этот шум в фоновый режим. Овладеть этим искусством очень сложно. Вот уже тренируюсь около 5-и лет, но нет-нет, да прорываются звуки через невидимый барьер, сбивая ритм ходьбы. Но как же приятно, когда ты вновь заделываешь дыру в стене и звуки людей, принтеров, клавишей становятся чем-то не нужными, затихающими перед абсолютной тишиной. Ни тебе мыслей, стуков сердца, ощущений… и неважно куда нужно идти, ноги отправят тебя к конечной точке на автомате. Упс, чуть не столкнулся с работягой. Отхожу в сторону, так как вряд ли он меня видит через огромную стопку бумаг перед глазами. Хотя… идёт к своей цели уверенными шагами. Впрочем, пройдя ещё пару метров, как встречаю заветную белую дверь с табличкой <Директор — А. В. Шаймын>. Не долго думая, спокойно захожу в кабинет. — Кто без ст-? — ох, не хотелось бы мне видеть, как этот тучный человек начал бы орать на меня. Мне этого хватило ещё в детстве, когда я украл у него пару коллекционных шахматных фигур. И, как же хорошо, что этот «классический бизнесмен», как бы его обозвал знакомый, узнал своего старого друга и моментально изменился в лице — Дружище! — Здаров, Шайтан — приветственно махнул рукой. — Ну, что ты как не родной! Присаживайся. Чай будешь? — Зелёный, пожалуйста. Как можно по удобнее усевшись на диван, что был довольно жёсткий, внимательно осматривал кабинет приятеля. Закрытые занавески, несколько растений и цветов возле окон, парочка пустых бокалов с запахом кофе, ручки, бумаги… Короче, ничего интересного. Хотя вот запах лаванд в кабинете это нечто… отчего нос недовольно чешется. После согласия владельца кабинета, включаю рядом вентилятор и начинаю чувствовать себя намного живым. Прохладный ветер приятно обволакивает лицо и обдувает капельки пота. — Вот, держи. — Спасибо. М-м~, этот вкус… — Как у тебя дела? Справляешь в роли «большого босса»? — Ха-ха-ха, да всё… хуёво, если честно. Бессонница мучает не первый год и, отвечая на твой вопрос, да, у меня есть мешки под глазами. Я их просто маскирую. Ну выводит это меня из себя, когда я вижу себя в отражении этих складок! А насчёт босса… отыгрываю на отличном уровне. Хотя порой так и хочется по увольнять некоторых сотрудников с излишней… альтернативной одарённостью. С другими «боссами», хе-хе, тоже тяжко… Ну, что всё обо мне, да обо мне. У тебя как? Как там Мисари с дочей? — Да неплохо. Правда с коллегами, как ты знаешь, не очень. Всё твердят о моей мягкотелости. Видите ли — мы должны быть как учителя, строги и правильно подбирать манеру поведения к каждому ученику, при том что я так делаю! Пусть… — глоток расслабляющегося чая — более мягко, чем они ожидали. Я просто ума не приложу, зачем надо быть СТРОГИМИ, с большими буквами между прочим. — Ну, знаешь, «боец добра» тут я поддержу их. Просто ты с самого детства был слишком… простым, что-ли. Через чур позитивным и улыбчивым мальчиком. В тебе как будто нет стержня. М-м-м, нет, не правильно, но ты понял о чём я. — увидев сдержанный кивок, Шаймын продолжил — Да и не удивительно, что ты так рьяно ссоришься с ними. Знаешь, как мне матушка говорила? «Пусть с детства поймёт свои границы дозволенности — ума прибавиться потом», по мне так — золотые слова. — Ах… напомни мне, Айдар, больше с тобой не говорить на эту тему… — Ты это говоришь каждый раз. На что я только мог тяжко вздохнуть и выпить больше жидкости, чем обычно, пока тот человек в смокинге тихо посмеивается. Это далеко не первый раз, когда наши взгляды расходятся. Хорошо, что сейчас мы не ругаемся и не бросаемся друг на друга как раньше. Если и есть между нами что-то общее — так это твердолобость. — Ха~, всё никак не могу перестать наслаждаться этим чаем… — Чай конечно хорош, но тебе иногда надо и кофе пить. — Думаю, он только мне помешает в этом — не успел осознать насколько грубым был мой ответ, как директор продолжил. — Окей. Так, как там моя дочка с жёнушкой? — Доча всё та же — весёлая, позитивная молодая девочка. Проговорилась за столом, что влюбилась в какого-то мальчика. Вроде как культурный и занимается то ли рисованием, то ли каким-то другим творчеством. — заканчиваю предложение, как замечаю прищуренный взгляд собеседника, отчего улыбка сама расцветает на лице — Не ревнуй, старик. Если этот «мужинёк» окажется плохим человек или просто будет плохо влиять на неё, я его сам затащу в тюрьму для несовершеннолетних. Ну, а Мисари… опять перерабатывает. Снова её коллеги впихнули свои обязанности ей и только перед моим приездом отвлеклась от заполнения и распечатывания бумаг. — Мисари-Мисари, я же её говорил остаться дома и приглядывать за нашей непоседкой — Айдар от такой реальности тяжело вздыхает и прикладывает руку ко лбу, массируя. — Ну-ну, Шай, я понимаю твои чувства, но вдруг она готовит тебе подарок? — И откуда в тебе столь позитивные мысли? — А что, должны быть реалистичными? — слабый смешок был ответом на мой вопрос. — И то верно. Наверное, даже хорошо, что она выбрала именно ту работу, а то судя по последним новостям у меня были бы проблемы с сердцем. Дальнейший разговор протекал мимо ушей. Корпоративная этика и её составляющие были для меня чем-то далёким, непонятным и неинтересным. И так как мой друг об этом прекрасно знал, рассказывал истории — чужие и свои. В особенности — его любимых (сарказм) работников. Где-то что-то поломали, где-то подрались за бумаги, которые оказались не теми для работы. Но выделялся из этой вакханалии один, который всегда опаздывает. И ладно бы опаздывал, но он всегда интересно сочиняет оправдание. Шайтан уже хотел показать его «сочинение», так как ему настолько понравились, что он начал их коллекционировать и сказал по секрету — это одна из причин, почему тот человек до сих пор не уволился, как я мягко прерываю его позыв. — Извини, что конечно отвлекаю, но ты мне звонил… когда там… полчаса назад и хотел что-то сказать. Мне просто до этого друг позвонил, попросил приехать просто. — Ах, да. Это от нашего знакомого. У него деньги закончились, так что он позвонил мне и просил передать, что у него появились неотложенные дела. Как только он со всеми покончит, перезвонит тебе. — Ясно… Вздох*, ладно, тогда я наверное пойду обратно. Хотя бы порадую их, что приехал намного раньше назначенного срока. — Такими темпами я начну ревновать к своей жене. — Да неужели я похож на человека, который забирает себе чужих жён? — Ха-ха-ха, вот в этом и загадка. Но ладно, удачи. — Ага, давай. Удачи с бумагами! — уже протянув руку к ручке двери, как меня останавливает следующие слова Айдара. — Да, кстати. Будь аккуратен. В последнее время в городе неспокойно, какой-то маньяк по улицам гуляет. Людей похищает. Солнце ещё не село, но всё равно… — …Конечно. — поворачиваю голову к моему другу, показывая свою спокойную улыбку. Перед тем как закрыть дверь за собой, махаю на прощанье рукой — Удачи на работе!

*******

Верил ли он когда-нибудь в Бога? Однозначно нет. Не смотря на подражание к некогда своим хозяевам, Хан прекрасно понимал действительность. И не только он — все это осознавали. Они лишь симулировали их поведение и смешали со своим мировоззрением. Если, конечно, это можно считать мировоззрением, насколько дольше было проведено времени с людьми. Однако, как бы смешно это не звучало, именно благодаря ним дроны стали чуточку живее. Новое поколение — активно изучает и берёт привычки с людей. Разговоры, жестикуляции, шутки, причёски — это лишь часть их «бунтарского» поведения. Немногие выжившие «старики» в большинстве своём нейтрально относятся к таким изменениям, включая его самого. Ну, а кто-то, как например Мэлл, не особо рады к столь вызывающим переменам. Не говоря уже только о нарастающем напряжении между ними. И если прошлый Хан не особо переживал по этому поводу — главное знать когда говорить и что делать, то вот сейчас… Хан боялся будущих проблем. Точнее — нынешних. Тот день начинался как обычно: игра в карты охрана возле гермодвери, периодическая смена постов и проверка внешних модулей. Затем, как снег на голову, Мэлл приводит 2 проблемы — большую и малую. Хан уверен только в одном — тот, казалось бы, обычный день перевернул всё вверх дном. Ещё никогда прежде лидер ООР не ощущал ответственность за свои слова и действия. До поворотного момента жизнь в бункере была в разы спокойней и живой, насколько это применимо к дронам. Но главное — она была простой. Чтобы с ними случалось, если бы Хан согласился со своими товарищами? Пришли бы демонтажники? Или боевая группа людей? Или всё сразу? «Если бы…» и «Что было бы…» проносились в голове столь же быстро, сколь и не задерживались. Теперь — Хан стал НАСТОЯЩИМ лидером всех дронов. Каждое слово и действие будут расценены уже не как действие обычного дрона-рабочего, а как ответственного дрона-рабочего. В настоящий момент Хан осознал слова своего человека — «Ответственность — это одно из величайших даров лидера, но и ужаснейшее проклятье для него!». И мало было этого, так теперь у Хана «взыгрались» отцовские чувства. Были ли это сомнение в компетенции других или зависть к тем, у кого были семьи, он уж точно не может сказать. Для него, как полноценный ИИ, ещё одна ступень науки для человечества, которая может за пару секунд отправить с десяток или сотни команд другим таким же дронам, как и он, событие произошло слишком быстро. Временами он представлял себя в симуляциях как измождённого человека за кипой бумаг, который сам того не ведая взялся за неизученную сферу деятельности. Однако Хан готов был отдать руку на отсечение — «отцовщина» была наименьшим из существующих проблем. Человек в противогазе и химкостюме. Прошёл почти месяц со дня его прибытия и до сих ничего не изменилось. Хан намеренно избегал взглядов других дронов-рабочих, пока он подходил к своей комнате. Ничего, если не считать самого факта прибытия человека, не произошло. К ним не спустили модернизированных демонтажников, новых моделей дронов или других людей. Он опасался худшего, зная как в прошлом своими глазами видел, насколько человек страшен в гневе и радости по отношению к ним. Но этот человек был каким-то… не таким. Хан несколько раз пересматривал записи, когда люди ещё жили на этой планете и ни один из них, кого он встречал — не подходили к Противогазнику. Именно так он мысленно обращается к нему, не поняв ни слова от вторженца. Дрон, к своему стыду, приходил за помощью к своим коллегам, которые были не рады вспоминать дни минувших, но и они признавали чужеродность человека, даже к себе подобным. Что уж говорить, когда… Прямо перед дверью он слышит знакомый бубнёж. Если не брать в расчёт Мэлла, который периодически проведывает человека, Узи, приёмная дочь самоназванного отца, приковывала внимание гостя бункера. Давненько Лидер ООР не созывал других дронов за столом совещания. И никто так и не смог точно предположить столь странную связь между ними. Один из отряда предположил, что ложь, которую он рассказал другим — может оказаться правдой. Это была абсурдная теория, сколь и возможна в действительности. Ещё в бытность «слуга-хозяин» люди готовили и воплощали в жизнь и другие проекты, в которых отсутствовали дроны. По край не мере никаких воспоминаний у Хана не было. Впрочем, дрон не спешил заходить в комнату. Тем более в свою. Даже если окажется, что этот индивид не человек — страх перед ним точно не пропадёт. Он отличается от них насколько это возможно. Каждый в бункере мечтает его не видеть здесь. Что за псих может скрываться за этой маской? Вдруг это притаившийся демонтажник, который в тайне упивается этим маскарадом? Все чувствовали страх перед ним. Страх чего-то неизвестного. Верил ли он когда-нибудь в Бога? Нет. Но сейчас, Хан всем своим ядром желает стать верующим. Ибо только она дала ему возможность открыть перед собой дверь и увидеть, как великан, для дронов, убаюкивает укутанную тканью камеру с фиолетовыми глазами. Медленно покачивание из сторону в сторону, тихий бубнёж из противогаза, едва напоминает чью-то мелодию. К такой сцене Хан не мог себе представить. Максимум, что он воображал — так это безмолвное переглядывание друг на друга. Прошла ещё минута, как человек (?) вернул его дочь обратно в колыбель. После всех этих действий, он поворачивается к Хану. Дрон старался вглядываться в линзы противогаза, но кроме как пустоты ничего не видел. Опустив глаза на грудь непрошенного гостя, Хан постарался говорить как можно увереннее, пусть и осознавал некоторую бессмыслицу: — Предупредили бы что-ли… Реакция от гостя пусть и стала для других нормой, но это не означала улучшение атмосферы всего дома дронов. Человек что-то пробубнил, кивнул и вышел из комнаты. Какое-то время Хан находился рядом с его дочуркой, проверяя диагностику системы. Отец всегда проверяет на целостность платформы и программное обеспечение малого дрона когда с ней взаимодействует посетитель. Во время обыска вещей и наблюдений никто не увидел каких-либо устройств, будто подслушивающихся, маскировочных, жучковых и иных. Аналогично, были замечены только фильтры и фляги с питательной смесью. Однако для безопасности, как однажды сказал бывший хозяин, небольшая доза паранойи не повредит. — Не волнуйся, дорогая. Уже скоро ты вырастешь. Жизнь дрона отличается от человеческого, что является фактом. Пускай дроны подражают людским повадкам, однако они всё ещё остаются машинами. Им не составит труда построить ещё одного дрона, загрузить пакет данных и всё, дело на несколько часов, максимум — пару дней. По прогнозам — за месяц с половиной можно заселить большую часть бункера дронов со многими специализациями и с помощью них найти альтернативный способ источника энергии и провианта, ведь из-за морозов, метелей и кислотных дождей оборудование, находящиеся снаружи, ломается и приходится отправлять других на вылазки, на починку. Однако многие годы назад, когда в бункере проживали исключительно «старики» большинство отвергли этот план. Ведь тогда мы будем похожими на людей, на таких же деспотов, контролирующих и прагматичных надзирателей. Иронично, что именно дроны отчасти являлись этими «надзирателями», даже сейчас Хан в некоторой степени является им. Вот только была ещё одна причина отказа — а именно личность дрона. Те, которые выступали против этой затеи, утверждали, что при создании полноценного дрона с уже встроенными данными он будет являться обычной машиной во всех смыслах. Тогда как им, которые трудились до уничтожения планеты, чтобы обрести сознание и личность потребовалось чуть больше года, именно поэтому для обретение двух фактов нужно не спешить, а начинать с малого, как и люди. В такое время опасность в виде демонтажников не было и катаклизмы только начинали появляться, потому спор прошёл довольно быстро. К сожалению, многие не дожили. Добрая половина, если не больше, были убиты демонтажниками на улице, другая часть — из-за поломок и невнимательности в бункере. На сей раз философия «гуманных», как они были прозваны теми самым «надзирателями» серьёзно распространилось в сегодняшние дни и никто даже не задумывается, чтобы начать производить себе подобных так же, как это делали люди. «Милостивый ключ на двенадцать и в какие дебри я только залез…?»