Акулья Пасть

      После той ночи, прошло некоторое время. Он оставил меня в покое, но не на долго. Мы с ним не обсуждали тогда, что произошло и как это произошло. Как будто, это была табуированная тема, которую никто не смел поднимать. Но он больше не появлялся ко мне с истериками, под алкоголем и тем более наркотиками. Я забыла ту ночь, как ужасный кошмар. Но и тем не менее, Кэмерон нужен был мне, как воздух, без которого даже дышать — невозможно.

***

      Я чувствую горячие руки на бедре, которые подхватывают меня и кладут на кровать. Неаккуратно и вовсе не небрежно, а грубо, будто не думает, что я сейчас разобьюсь на тысячи осколков. Кэмерон написал мне прийти к нему. Выглядел он странно, но был слегка хмурым. Нужно было гадать, он не под наркотиками, не под алкоголем, мое сердце что-то чувствовало, но не понимало, что именно. У него был очень задумчивый взгляд и как будто он в чем-то сомневался. Движение его рук были очень неуверенными.       Кэмерон знал, что я ему доверяю на все сто процентов, так почему он был сегодня другим — это останется для меня загадкой на сегодня. Но я подумаю об этом чуть позже, с мыслей сбивают его сильные и горячие руки, которые уже идут намного ниже. Он останавливается и смотрит на меня, неужели он передумал? Только не это, моё тело уже на взводе. Но что-то не дает мне полного спокойствия в его поведений. Сердце чует неладное. Пытаюсь его настроить и будто переубедить, — Я доверяю тебе, — смотрю на него с такой любовью, что он теряется в моих словах.       — Только, не влюбляйся в меня. Я плохой человек, понимаешь? — смотрит так, как будто в душу заглядывает и говорит, беги и не оглядывайся. Я, к сожалению, не успела убежать. Успела утонуть в пучине своих чувств к нему. Сожалею ли? Нет, ни капельки.       Отвожу взгляд, как будто закрываю тему нашего диалога. Становится не то, чтобы неловко, становится до одури страшно за свои чувства. Кэмерон, говорит это не под влиянием алкоголя или наркотиков, он трезв и я это понимаю.       Снова отвожу, потому что не могу смотреть ему в глаза и врать, что ничего к нему не чувствую. Даже, после той роковой ночи. Я чувствую его сердце. Его боль и обиды на себе, в своём теле. Сердце начинает предательски пульсировать чаще чем было, после его слов. Хочется обнять и никогда не отпускать. Пусть хоть убьет, током шибанет, бросит и вообще уйдет. Я не смогу перестать его любить.       Кэмерон берет мой подбородок, большим пальцем надавливая на него. Будто, пытается что-то сделать. Может быть, поцеловать меня? От этих мыслей в голове, мои уже почти сдохшие бабочки в животе, начинают порхать. Хоть и ученые говорили, что если бабочки в вашем животе порхают — это плохо, потому что вы находитесь рядом не со своим человеком. А мне плевать, бабочки порхают оттого, что он возможно сделает это. О чём я мечтаю и так желанно жду.       Я жду больше нашего поцелуя, нежели признание в любви от Кэмерона. Поцелуй — это что-то интимное, что никогда не было между нами. Это окончательная точка, которая говорит, что мы теперь вместе. Я знаю, что для него поцелуй — интимнее, чем секс. Иногда таким доводом, улыбаюсь как дура, думая, что он сделает это. Я смотрю на него с такой мольбой, как будто молилась всю свою жизнь, надеясь, что он поцелует. Но тут же, мои глаза тускнеют и как будто обливаются кровью. Говорит, очень отстраненно, как будто его холодной водой облили: — Уходи.       Вдруг начинаю чувствовать, что вот вот сейчас расплачусь. Меня не то чтобы обломали, меня растоптали и унизили. Так прискорбно как в эту секунду, я ещё себя не чувствовала. Сразу, захотела, чтобы меня придавили к стене и размазали. Хотелось бы конечно, в его комнате. Я приподнимаюсь с его кровати, чувствую, что ноги начинают предательски дрожать. Собрав свои последние силы, покидаю комнату Кэмерона. Он стоит спиной, даже вслед не смотрит. Как будто бы боится, что передумает. А хотя понимаю, что ничего он не боится.       Спускаюсь со второго этажа на первый, держусь за перила, дабы не упасть. Ведь ноги предательски дрожат ещё больше. Слезы стекают по моим щекам, ощущение грязи по всему телу и сердцу, не покидают меня. Тревожные мысли начинают усиливаться больше, они заменяют хорошие мысли на плохие. Вот бы никого не встретить из членов семьи Кэмеронов, этого ещё не хватало. Я почти дошла до этой основной двери, иду быстро, чтобы никто не заметил и не посмеялся надо мной, что я такая доверчивая и наивная.       Тронув ручку двери, слышу голос Сары за своей спиной, она говорит, — Что, папочка Кэмерон, опять унизил тебя? — строит моську и выдавливает грустный голос. Она специально делает акцент на слове «Кэмерон», от этого акцента, у меня начинает путаться мысли и кружится голова.       Я останавливаюсь и гордо поднимаю голову после её слов, как будто не я, только что хотела умереть. Поворачиваюсь, улыбаюсь и говорю. Голос охрип и губы немного подрагивают, но я беру себя в руки, — А что, так не терпится узнать унизили меня или нет? Не ты ли унизила свою семью, когда, — специально перехожу на шепот, и делаю удивленное лицо, — начала встречаться с Джоном Б, интересно, знает ли об этом папочка Кэмерон?       Мгновенно увидев страх на её лице, я довольная собой, разворачиваюсь и закрываю за собой дверь. Я знаю, что Сара терпеть меня не может. Потому что, считает меня игрушкой для её брата. А как относятся к игрушкам? Правильно, ими играются, а когда они уже неинтересные — выбрасывают их.       Прихожу в кафе родителей поздно, домой не хочется заявляться в таком виде, а то завалят вопросами. Где я была, что пила и что вообще случилось. Мне не нужен был допрос дома, мне нужен был покой. Я знала, что могла найти покой с ним.       Добравшись еле как до бара, я сбрасываю рубашку от своего потного тела. Захожу за стойку и начинаю плакать как не в себя. Плачу и понимаю, что как будто я ему больше не нужна. Что он уже забил на меня и послал куда подальше. Стараюсь придержать свой рот, чтобы не заорать на всё кафе. Руки дрожат, как и ноги. Я теряюсь в пространстве и понимаю, что как будто всё плывет. Чувствую нарастающую тревогу и частый пульс у своего сердца, будто оно сейчас выскочит. Неужели, у меня паническая атака? Блять, только не это.       Я опираюсь на стол, думая, что смогу прийти в себя. Но не могу этого сделать, пытаюсь что-то найти в баре. Сотовый, позвонить кому нибудь, я трогаю всё, что только можно. Слышу, что бокалы разбиваются, но я не могу ориентироваться. Потом, проваливаюсь в темноту. Я, что умерла? Уже готова благодарить всех Богов мира, что я умерла. Но резкий свет пробуждает меня. Вскакиваю, резкий звон в ушах не дает нормально размышлять. Осматриваясь, начинаю понимать, что я в баре, а не дома.       Еле как встаю иду на кухню, выпиваю воду целиком целый стакан. Иду обратно в бар, где я проснулась и вижу разбитые бокалы. И резкий наплыв воспоминаний, что произошло вчера, не дает мне нормально соображать. Что-то тянет внутри меня, так ужасно тянет, будто сердце вырвали с корнем. Чувствую, только пустоту, которая окончательно погладит меня. Беру веник и совок, начиная убирать стекло.       Убрав всё, я иду домой. До этого, предупредила маму, что буду ночевать в баре, что там много дел, которых нужно сделать. Открыв дверь домой, я стою ещё несколько минут, думая, может вообще уйти из дома? Но убираю этот ужасный поток мыслей прочь, захожу, мама с папой спят в кровати. Аккуратно пробравшись, я захожу в свою комнату. Легла на кровать и сама не заметила, как уснула от усталости. Надеюсь, что этот день я забуду навсегда.       Честно, я сама не знаю какой день недели. То ли четверг или же понедельник? Дни пролетают быстро и незаметно, что я даже не успеваю моргать. Дни стали идти быстрее, после того самого дня. Больше не улыбаюсь посетителям, молча подаю еду и ухожу. Уже не удивляясь, что они не оставляют чаевые. Нету у меня повода улыбаться. Родители заметили мое резкое поменявшее поведение, спрашивают, но я отвечаю, что устала и голова болит. Я не врала им, я действительно устала и голова ужасно болит. Каждый день болит, что даже обезболивающее не помогают. Перестав видеть в них смысл, я перестала их пить. Ночью, я по привычке захожу в сообщения. Может быть, Кэмерон написал мне? Выхожу, увидев, что от него нету единого сообщения. Вот такими темпами прошли мои две недели, ужасные недели в моей жизни.       Конечно же родители не были в курсе, с кем я встречаюсь и где пропадаю. А если бы узнали, то мне бы не поздоровилось. Спорю, что они бы заперли меня и отняли телефон. Родители у меня хорошие и понимающие, но акул на этом острове просто не переносят. Они считают, что те слишком высокомерные и дела с ними не стоит иметь. Если судить по их высказыванием, то я определенно предательница. Но плевать, главное, что я счастлива. Я же счастлива, да?       С другими живцами, никакое дело не имею, могу прийти раз в месяц на костер и послушать о том, что происходит в океане, что нашли и кого убили. Бывало, интересно. А сейчас я нахожусь дома, в четырех стенах, которые сдавливают меня. Мне было очень плохо, хотелось бы выговориться маме, но она не поймет. Держу крепко в руках телефон, волнуюсь. Кэмерон был в сети, может быть он хочет меня видеть? Руки и тело начинают потеть от ожидания, такое чувство будто сейчас разломаю к чертям телефон или хуже, кину его в стену и выкину в море. Он выходит из сети и я чувствую разочарование, будто в казино все деньги потратила. Иду на кухню, мама готовит что-то на плите. Вкусно пахнет, но нет аппетита. Пропал почему- то. Причину знаю, но решать не хочу. Сажусь за деревянный стол, а на нем дешевая скатерть, измотанная такая и выцвевшая. Похоже на меня. Хмыкнув про себя, я погрузилась в свои мысли.       С Кэмероном я моё тело не виделось две недели, соскучилась по его прикосновениям и по его глазам, что всегда смотрели на меня. Первая писать не решаюсь, да ну его, лучше перетерплю. На фоне моих мыслей играет песня. Мексиканская песня. Мама до безумия любит именно мексиканские песни, двигая тазом, она помешивает еду. Я лишь улыбаюсь, беру телефон и ухожу опять к себе в комнату. Почему пошла в кухню, если не буду есть? Думала поговорю с мамой и поделюсь с ней о чем то, но похоже ей вовсе не до меня или вовсе не поймёт. Либо же это я опять себя накрутила, «люблю» это делать. С этой ситуаций я отхожу до сих пор, на душе по прежнему ужасно. Будто кошки скребут по сердцу или еще хуже шрам на сердце, который будет заживляется очень долго. До сих пор жду его визита, знаю, что не придет. Знаю, что не напишет и от этих мыслей становится не по себе.

***

      Это было уже середина августа, мы не виделись с Кэмероном около 3 недель. Это было ужасно, тянущее чувство, что каждый раз было у меня в груди не давало мне спокойно спать. Мама заметила мое состояние, спрашивала, но толку от её вопросов — никакого не было, потому что я не отвечала. Ей не стоит знать, стану позором, если узнают, что я вытворяла с самым богатым акулой этого острова.       Родители меня в порошок сотрут и над морем прах мой раскинут. С молчанием, я справлялась хорошо, единственное место, когда я выходила из дома — это была работа официанткой. Я помогала родителям, даже если мне было дико плохо. Даже когда я не спала всю ночь из-за кошмаров, чувствовала настолько ужасно, думала, что я разлагалась на этой же кровати из-за этих ощущений.       — Вирсавия, ты должна будешь поработать официанткой в одном месте вместе с Джей-Джеем. Подзаработаешь денег, ты же ушла с подработки. Сегодня вечером, — мама подбодряюще гладит по моему плечу и я понимаю, что мне так не хватает обычных прикосновениях. Мурашки идут из-за того, что я ощущаю теплоту. Впервые за столь долгое время. Мама подходила ко мне обниматься, но я ей не позволяла. Мне было не до объятий, хотелось побыть одной и всё. Я киваю, даже не спрашиваю где, что и как. Мама говорит, что Джей Джей покажет всё и расскажет.       Я смирно сидела и ждала, когда придёт Джей Джей. Он пришел довольно быстро, как только наступил вечер. Попрощавшись с мамой, я пошла с Джей Джеем в неизвестное место. Он о чем-то болтал, а я летала в своих мыслях. Мне было неинтересно о чем он говорит. Из мыслей меня вывел он.       — Эй, ты меня слышишь? Мы пришли уже, вот тут мы будем работать. Это элитное место, поэтому я передам тебе форму. Просто неси гостям на подносе еду и алкоголь, поняла? — он трогает мое плечо, отчего я отмахиваюсь машинально, — Ты чего такая хмурая? Тебе целых 20$ заплатят, это довольно много.       Мне было плевать, хоть и 5$ заплатят, все равно. Я тут лишь потому что мама попросила, всё больше нет причин. Оглядываюсь и кое-что понимаю, где я все-таки нахожусь. Я непроизвольно вздрагиваю о наплывших воспоминаний, что так резко окунули меня. Понимаю, что это дом семьи Кэмеронов. Осматриваюсь, теперь внимательнее, гостей было немного, как никак только наступил вечер. Я молилась, чтобы я его не встретила. С одной стороны — не хотелось, ведь понимала, что не смогу больше его оставить. А с другой — до жути хотелось его увидеть, подойти и просто по-человечески обнять.       Джей Джей появился быстро, что я не заметила как он ушёл, настолько я думала и летала опять в своих мыслях. Он выдал черный фартук, он идеально вписывался в мое белое, кружевное и легкое платье. Надев его, я двинулась к Джей Джею, не хотелось отходить от него, потому что одиночество съедало именно тогда, когда я появлялась в доме. Поняла, если я буду одна на сегодня — мысли сожрут меня, а мне этого определенно не хотелось. На улице было несколько огромных и деревянных столов, которые были украшены красивыми скатертями. Было множество блюд, напитков. Я чувствовала тревогу, понимая, что увижу его и это не давало мне покоя. Хорошо, что весь праздник не будет происходить в доме, не то я просто забьюсь в угол и начну рыдать. Буду вспоминать моменты нашей близости, не только физической, но и душевной. Душевной, по — крайне мере, для меня.       Прошел час, я находилась по далеку от этого мероприятия, оттягивала время как можно дольше. Наступило примерно восемь часов, гости начали скапливаться в небольшие компаний. Одни обсуждали, как можно больше заработать денег с разных бизнесов, другие обсуждали, что их дочери и сыновья скоро выходят замуж и женятся, поэтому всех приглашали на их свадьбу. Спустя опять некоторые время, все гости скопились, все пришли нарядными. И тут выходят из дома семья Кэмеронов…       Я вижу его и мое тело пропускает удары. Бешеные удары. Будто, оно сейчас выпрыгнет и никто не заметит этого. Тело заныло, душа ещё больше загноилось и раны на сердце глубже прошлись, оставляя после себя глубокие рубцы. Я то ли задыхаюсь, то ли теряю сознание, не понятно. Джея Джея нету рядом, он бы помог отвлечься. Хотя, у него бы не получилось. Я взгляда оторвать не могу. Гости все поднимают бокалы и приветствуют семью, а точнее Уорда. Ведь именно у него день рождение. Хотелось бы убить Уорда, что вырастил такого плохого, но чертовки красивого сына.       Они все улыбаются, кроме Кэмерона. Он лишь с каменным лицом стоит неподвижно, как будто бы так и было нужно. Он красивый, даже если бы был не в этом шикарном черном костюме, который выделял его огромное и подтянутое тело. Он не видит меня в этой массовке, взглядом даже не обсматривает, или может быть он не хочет меня видеть? Я опять накручиваю себя.       Семья Кэмеронов садятся за отдельный отведенный стол, но потом встают и расходятся каждый по своим делам, друзьям и родственникам. Кэмерон тоже не исключение, я вижу как он встает, ко всем подходит и здоровается. Слегка поднимает угол своей улыбки, показывая ухмыление.       Я все время наблюдаю за ним, я буду вызывать подозрение. Отвожу взгляд, ко мне подходит незнакомая женщина и говорит, — Раздай пожалуйста шампанское, — в руках у нее был поднос с шампанским, она ловко передает его мне. Я бормочу что-то по типу хорошо, и выдвигаюсь в самый зал раздавать шампанское. Было много гостей, я раздавала шампанское. Меня в это время окликнул мужчина, подозвав к себе, взять шампанское. Двигаюсь к нему и беру с подноса шампанское. Резко что-то ударило в сердце, я выглядываю за плечи мужчины, который был небольшого роста.       Он смотрит на меня, боже, я сейчас упаду в обморок. Живот резко скрутил, как будто его кто-то ударил. Я забываю дышать, когда смотрю в его глаза. Глаза голубого цвета, не давали мне покоя на протяжений этих трех недель. Теперь, вот он сам смотрит на меня в ответ. Кэмерон держит шампанское, которое хотел выпить, но в его поле зрения попала я, как удачно. Он в окружений своих друзей, которые что-то ему увлеченно рассказывают, а он их и вовсе не слушает. Мы смотрим так несколько секунд, если не всю вечность. Его глаза выражают некое скучающее чувство и заинтересованность. Наш с ним зрительный контакт разрывает мужчина, который шутит, отдам ли я ему бокал сегодня. Я извиняюсь и даю ему бокал и его даме.       Отхожу от этого мужчины и опять смотрю на него. Боже, пожалуйста, посмотри на меня, я прошу этого больше всего на свете. Меня начинают очень не вовремя подзывать посетители, которые хотят бокал шампанского. Но краем глаза смотрю на него, но ответную реакций не вижу, чему уже успеваю расстраиваться. Внезапно подходит Джей Джей, который отвлекает. Он говорит идти мне в другую сторону, где находится половина посетителей. Послушно иду, но тревога усиливается, вдруг он больше не посмотрит на меня?       Проходит помню два часа, пришли еще две официантки, одна из них заменила меня. Спасибо, так хотя бы отдохну, слишком много резких событий. За это время, я успеваю выпить около двух бокалов шампанского, немного пьяная, но не в стельку. Стыдно? Неа, ни капельки и не пожалела бы. Эти обе официантки, справляются со своей работой, что радует меня, больше работы достается им, а не мне. Успеваю еще немного выпить, но стоять на ровном месте могу. Джей Джея не вижу, иду дальше подменять одну официантку. Ведь так несколько часов ходить и стоять, так еще и держать равновесию, не пролив ни капельки шампанского — сложно. Подменив, я начинаю раздавать еду, главная этого мероприятия — руководительница, говорит отнести главное блюдо к столу Кэмеронов. Меня трясет, что я сейчас пойду и буду рядом стоять вместе с ним. Еле заметно киваю и иду.       Ноги трясутся, сердце начинается биться по новой. Хотя бы алкоголем, я могла расслабиться, а тут ты не выпьешь ни одного бокала по пути к столу. Подойдя к ним, я начинаю класть еду на стол. Как и подобает этикету, даю старшим, а потом прохожусь по младшим. Сначала — Уорд, Роуз и теперь он, боже мой. Стою рядом с ним, а руки потрясывать начинаю. Прежде чем взять тарелку с блюдом, вслушиваюсь в диалог. Тот самый мужчина с шампанским, начинает спрашивать младшего Кэмерона.       — Рейф, не бойсь, девушки бегают за тобой толпами. Когда уже женится собираешься или так холостяком останешься? — мужчина начинает смеяться, веселя весь стол. Младший Кэмерон лишь смеется, я в это время уже взяла медленно тарелку, подношу её к нему, как тут, он отвечает.       — Как обычно, дядя Роберт, не даю чувствам обладать вверх надо мной, — и переводит взгляд на мои руки, что уже дрогнули при его последних словах.       Я почувствовала отвращение, причем дикое. Думала, вырву прямо на это же блюдо. Кэмерон, что с тобой стало? Или же я не видела эту черту характера в тебе. Сейчас, он имел ввиду меня, что он не будет обращать на меня ни единое внимание, ах да и никаких чувств.       Опустив глаза в пол, я обхожу его. Подаю блюдо Саре, та в свою очередь, говорит «Аккуратнее». Не извиняюсь, прохожу и иду к Уззи. Хотелось плюнуть Саре в лицо за такое отношение ко мне.       Освободившись, иду к официантке, прошу подменить меня, а сама иду к алкоголю. Выпив еще, я замечаю как младший Кэмерон, очень даже мило болтает с девушкой. Это скорее уже, новая пассия, как я предполагаю. Болтали они за домом, от лишних глаз. Они были одни. Меня одолело дикое желание, подойти к ним. Я беру шампанское, который нес Джей Джей. Он окликивает меня, но тут его отвлекает дама, которая немедленно хочет бокал.       Иду я яростно, быстро. Бьется ли сердце у меня? И довольно быстрее, чем было до этого, готова поспорить. Иду, не совсем ровно, да, немного подвыпила и что? Кого это волнует? Я обхожу дом, и иду к этой ванильной парочке. Ревность зашкаливала, как он так быстро переключился? Беру какой-то бокал? Вроде бы вино, плевать.       — Девушка, убегай куда подальше. Этот идиот просто воспользуется тобой и бросит, — говорю я этой брюнетке, — Ах да, еще сделает вид, что между вами ничего не было.       Брюнетка смотрит на меня странно, брови хмурит, ничего не понимает. Смотрит она на Кэмерона, ждет объяснений, что вообще происходит.       Я чувствую горячие руки на предплечье, что сжимают очень крепко. Он специально меня уводит в другую сторону. Та девушка, ушла.       — Что ты вообще творишь? — он жестикулирует и размахивает руками, вены на шее у него вздулись и желвалки на лице стали появляться намного чаще.              Сейчас он настроен очень агрессивно, по нему это видно, но впервые я не боюсь, что он уйдет куда то далеко и оставит меня. Меня наоборот забавляет его реакция и агрессивность. Пока по мне не видно, что пьяная. Хотя, по моей смелости, можно будет это предположить. Смотрю на него, а зрачки то у Кэмерона расширенные, точно что-то выпил. Я держу тот самый бокал с вином, который я чуть ли не пролила, пока он тащил меня куда-то.       — А что, ты больше меня не хочешь? — я подношу бокал с вином к шее, проливая его. Я чувствую холод на шее, который постепенно разносится по всему телу, отдавая холодком. Вздрагиваю, ведь не потому что, холодно. А потому что произношу эти слова, с укором и комом в горле. Нет, мне не смешно, мне больно. Платье как будто окровавленное, будто пырнули ножом прямо в сердце. Ощущала себя именно так.       Кэмерон едва заметно вздрагивает от этих слов. Как будто, он не ожидал услышать это от меня. Он молчит и просто смотрит в мои глаза. Я читаю в них отвращение. Именно таких глаз, я боялась больше всего на свете. Да, знаю, что разочаровала. А кто обо мне подумал? Мое моральное и физическое здоровье пострадало, от наших «взаимоотношений».       — Ты мне отвратительна, — говорит он и я читаю в его словах боль. Глаза никогда не врут, но я понимаю, что даже мне становится больнее больше всего, не от слов, а от глаз. После этих слов, как будто вся часть меня рассыпалось на маленькие кусочки. Я начинаю осознавать, что мне становится холодно, не от пролитого вина, а от его поведения и слов. Слезы стекают по моим глазам, оставляя после себя соленые дорожки. У меня начинается истерика, ноги подрагивают, неужели — это конец?       — Тогда не нужно было прикасаться ко мне и мараться грязью. Не нужно было писать мне и давать надежду, а потом уходить и делать вид, что между нами ничего не было! — ком в горле стоит, но все же я говорю, под конец уже начинаю орать на него. Смахиваю слезы на щеках, продолжаю, — Я действительно пожалела, когда открылась тебе, Кэмерон, давай дальше продолжай, не поддавайся чувствам…       — Я показывал тебе, что ты мне безразлична. Я ничего не чувствовал к тебе, я тебя предупреждал и гов… — Кэмерон уже говорит тихим, безразличным голосом. Как будто не он орал, только что. Но он не успевает договорить, как я его перебиваю.       — А ты мне не безразличен, в том то и проблема! Я думала, ты другой. Ждала, когда ты откроешь мне свое сердце и покажешь себя таким, какой ты есть. Я приняла бы тебя любым и ты это прекрасно понимаешь. Моё тело, терпело абсолютно всё. Надеюсь, ты найдешь ту, ради которой у тебя будем место в твоем сердце… — договорив, я ухожу. Плевать, что ноги дрожат и я чувствую, что скоро провалюсь сквозь землю. Понимаю, что это конец. А еще понимаю, что мне становится намного хуже после этого разговора. Ухожу сразу домой, смотрю в пол и плачу как не в себя. Представляю, что люди обо мне думают, когда видят мой внешний вид.       Зайдя домой, иду в свою комнату. Чтобы разрыдаться очень сильно, никого дома нет. Это дает мне полную свободу. Хочу заплакать очень сильно, но понимаю, что выплакала все по дороге. Устала очень сильно и меня клонит в сон. Просыпаюсь от головной боли, на мне до сих пор то белое платье. Чувствую, как все мое лицо оттекло. Переодеваюсь и вижу свое тело. Отворачиваюсь, не могу смотреть на свое использованное им тело.       Вчера, я похоронила наши «отношения». Точнее он. Я поспала всего 4 часа, но родители уже давно пришли. Слышу шаги, которые направляются прямо ко мне в комнату. Это была мама. Она заходит тихо, думая, что я сплю. Но я всего лишь тихо лежу на спине и в темноте. Думаю о чем то неважном. Чувствую, как кровать прогинается под напором веса. Аккуратно гладит меня по голове, а я лишь тихонько хнычу, еле заметно. Но темнота, вряд ли она видит мои слезы. Но она чувствует мою печаль.       — Доченька, наша любимая Вирсавия, — называет меня ласково и я стараюсь не зарыдать, и не впасть в истерику, — Мы желаем тебе только лучшего, поэтому мы переезжаем, — я резко вздрагиваю, приподнимаюсь на кровати. Неужели, мои глаза больше не увидят его? От этого, я чуть ли я не ловлю остановку сердца. Все же, я жду объяснений, — Кафе и бар обанкротились уже давно, твоему папе предложили новую работу. Мы уже успели продать кафе и бар, завтра ночью, мы переезжаем навсегда. Изначально, мы с твоим отцом не хотели тебе говорить, откладывали до последнего. Но как видишь, откладывать уже некогда.       Я вскакиваю как ненормальная, меня передергивает. Едва, сдерживаю слезы при маме, не хочу ее расстраивать. Чтобы она узнала, что я вытворяла какой это был бы позор для нашей семьи. Живец, влюбилась в акулу и отдавалась ему каждый раз. Позорно для меня одно, это то, что я позволила сделать со мной. Но я не жалею. Как бы это нелогично звучало, но это так. В голове приходят тысячи воспоминаний с Внешних Отмелей. И от этого больней.       — Но как? Почему вы меня заранее не предупредили об этом? — в голове только гнев, я готова рушить все, что меня окружает, говорю и стараюсь сдерживать свои руки, — Я не хочу переезжать…       — Так нужно, Ви, понимаешь? — произносит мое имя так ласково, когда что-то пытается упрашивать у меня. Дыра в сердце только углубляется, все сильнее и сильнее. Боже мой, ненавижу этот август, столько проблем и ни одного правильного решения, — Ну, вот что тебя держит тут?       От этих слов, мне становится больнее. Хотя, куда еще больнее? Я знаю, что мама не специально, она никогда не причинит мне вред умышленно. Сердце тянет, готова вырвать его прямо сейчас, быстро и без сожалений. И да, закопать его куда поглубже, чтобы никто не тронул. Киваю еле, не могу больше разговаривать. Устала моргаю, организм не выдерживает. Но из мыслей и сотни разочарований, меня опять вытаскивает мама.       — Можешь уже завтра утром собирать чемодан. И… попрощайся с друзьями. Всё будет хорошо, — единственные слова, которые меня успокоили хоть немного, были последние сказанные слова — «все будет хорошо». Как же мне хотелось верить, что все будет хорошо. Но без него, мне не будет хорошо, я знаю это. Еще один момент, от которого я удержалась, чтобы не усмехнуться над словами «Попрощайся с друзьями». Никаких друзей у меня нет, они меня недолюбливают. Ведь знают, что я живец, который имеет «тесный» контакт с их главным врагом — Кэмероном. Но Сару, они приняли, хоть и не сразу. Но я сама не хочу к ним идти на контакт, я преданна Кэмерону. Я знаю, он замечает все. И мне это нравится, что он внимательный и все подмечает.       — Хорошо, — произношу уже осипшим и хриплым голосом. Мама видит, что я устала и целует в макушку и уходит из моей комнаты. Единственное, что я помню, мой организм провалился в сон. Долгий и кошмарный сон.

***

      Я просыпаюсь от ужасной тревоги, что душит меня, не давая нормально выспаться. Встав с кровати, бегу за телефоном, проверить. Вдруг, Кэмерон, написал мне? Вижу, что ни одного сообщения нет. Уже не удивляясь, направляюсь за чемоданом. Складывать все вещи, безумно больно и сложно. Я выплакала все слезы, что даже поплакать не могу. Кто там говорил, что нужно выплакаться — лучше станет. Лучше не стало. Официально подтверждаю, что я выплакала все, что могла. Мое сердце, до безумие хотело увидеть Кэмерона в последний раз. От этих мыслей, становится все хуже. Я пока не осознаю, что это конец. Осознам тогда, когда увижу его. Открываю телефон, наш с ним общий чат и пишу. Плевать, что я наговорила, просто хочу увидеться в последний раз. И я спокойно уеду, оставлю его в покое.

      Привет. Я хотела бы с тобой увидеться. Мои родители переезжают, собственно я с ними. Навсегда уезжаем. Прости, что наговорила всякую гадость. Прости, что приняла это все слишком серьезно. Это моя вина. Пожалуйста, ответь.

       Жду ответа, включила уведомлений на всю громкость. Я буду очень рада, даже если он прочитает эти сообщения. И если, не ответит, хорошо. Так тому и быть. Остальное — будет на его совести. Оставшийся остаток дня, я провела за уборкой дома и сборке чемодана. Каждую минуту, проверяла сообщение. Но оно все также оставалось непрочитанным, что явно, не радовало. Собрав чемодан, я поставила его рядом со своей кроватью. Завтра последний день, я надеюсь, он увидит. Почему я не могу просто пойти к нему домой? Потому что, я до смерти боюсь опять увидеть эти разочарованные глаза. Боюсь, что выкинет из дома как использованный мусор, как псину. Уже была ночь, я заснула на кровати, с телефонам в руках.

***

      Это был последний день во Внешних Отмелях. Сложно, тяжело? Пиздец. Я так и вчера весь день, не могла дождаться его сообщение. Он оставался непрочитанным. Да что, блять, такое. Уже перехожу на маты и агрессию. Хотя, матерюсь я редко. Мы уезжаем на машине вечером. Мое шестое чувство подсказывало, что он все-таки не прочтет мое сообщение. Очень, до боли в душе, хочу, чтобы он прочитал мое письмо, а не выкинул его в мусорку. Сев за стол, я начала писать. Взяв, черную ручку, начала.       Лучше бы, не начинала. Вычеркиваю слова, руки дрожат, я сворачиваюсь от боли, но все равно пишу. Слезы скатываются и падают на лист, отчего я быстро смахиваю их. Продолжаю писать. Уже почти вечер. Нужно отнести письмо к нему домой, на его стол. Отмазываюсь от мамы, говоря, что в кафе забыла важную вещь и натягиваю улыбку. Мама отпускает и я направляюсь в их особняк.       Открыв входную дверь, я никого не встречаю. О Боже, хотя бы в этот раз никого не встречаю. Но хотелось, встретить его. Направляюсь на второй этаж, сердце бьется. Стою у его двери и накрываю ручку, держу долго, боюсь. Вдруг, он там? И вовсе меня не ждет. Плевать, ведь это наша последняя встреча.       Открываю, вижу пустоту. И последняя надежда потухает встретить его. Застеленная постель, все чисто, как он и любит. Усмехаюсь себе под нос, об этой подмечевшой мне детали. Прохожу в комнату, первым делом, открываю шкаф. Много костюмов, рубашек и футболок. Беру одну, черного цвета и вдыхаю запах. Как же он вкусно пахнет, это сносит мне крышу. Я вдыхаю его запах, заполняя все легкие. Выдыхаю шумно, пытаюсь сдержать слезы. Опять вдыхаю. Запоминаю запах, ведь знаю, что больше его не почувствую.       Прохожусь дальше, к его столу. Слегка дотрагиваюсь до белого стола и вспоминаю все интимные и хорошие моменты, что вновь нахлынули на меня совсем не вовремя. Так просто, хочется обнять его. Чтобы у меня появились синяки оттого, что я слишком долго обнимаю его. Достаю письмо из кармана, кладу на стол и обраняю последнюю слезу. Вытираю. Так надеюсь, что он зайдет. Обнимет и скажет, что все эта была плохая шутка и все хорошо. Но, к моему огромному сожалению, так бывает только в сказках.       Выхожу, стою у входной двери, оборачиваюсь на последок. Боже, если бы тогда в день рождения Уорда, я знала, что это была бы последняя встреча между нами. Я бы поцеловала его, обняла и отпустила. Держу ручку двери, поворачиваю, открываю и слышу голос. Отгадайте кого? Правильно, Сары. Как же мне везет.       — Зачем заходила? И что тут делала? — говорит, опираясь об дверной косяк. Мы что, на допросе, какое ей дело?       — Да так, заходила проведать, — отвечаю ей четко и без запинок, стараюсь без агрессий, — А ты не знаешь, где Кэ…?       Я не успеваю договорить, как тут же Сара меня перебивает, — Рейф? Не знаю, его уже как три дня дома нет. Наверное, бухает где-то на острове.       Она так спокойно отвечает, зная, что ее брата нету дома. Достаточно, долгое время. И меня удивило, что прошло ровно столько времени, сколько когда мы виделись в последний раз на день рождения Уорда. Может, ему плохо. И где, его искать, мать твою.       — И да, можешь не искать его, бесполезная трата времени.       — Сара… — перебиваю я ее, пока она продолжает другое предложение. Она смотрит, ожидает ответа и кивает, чтобы я продолжила, — Прости, что я тогда сказала о твоих отношениях с Джоном Б. Мне не стоило говорить об этом, это не мое дело. И я очень уважаю Вашу семью и никогда не причиню вреда Вам.       Она удивилась, смотрела на потолок. Будто обдумывала мои слова, — А с чего ты это решила извиниться? У Вас с Рейфом, что-то случилось? — она догадывается, что это прощание. Удивление с ее лица, пришлось неким разочарованием. Будто и взаправду переживала.       — Я переезжаю. Навсегда, — слова даются с огромным трудом, будто ком в горле и я сама в это поверить не могу. Сара еще больше удивляется, нежели за те слова с извинениями.       — Я тоже поступила не очень хорошо, когда назвала тебя игрушкой. Мне очень жаль, что у тебя с Рейфом так произошло. Единственное, за что я ненавижу его — как он относится к девушкам. Это ужасно. Невзлюбила, я тебя по одной причине. Думала, что сдашь меня Рейфу про мои отношения с Джоном Б. Прости, — она смотрит виновата и вижу в ее глазах сожаление. Подхожу к ней, протягиваю руку в знак примирения. Она пожимает и я улыбаюсь. Выхожу из особняка и одариваю ее последним взглядом.       Чувствовала себя я, мягко говоря не очень. Ненависть и слезы, сменились на пустоту и отчаяние. По дороге домой, я вспоминала все с ним проведенные моменты, касание, слова и взгляды. Честно, я бы отправилась в машину времени, чтобы заново прожить с ним все лето. Были плохие, но и хорошие моменты. Хорошие моменты, я унесу с собой в новый город и в новую жизнь. Но уже без него. Как же хочется сказать ему о том, что я готова обнять, чисто, душевно и чувственно. Придя домой, увидев, что все чемоданы загружены. Я тут же поняла, что мы скоро уедем. Вот и настал, тот момент, которого я боялась больше всего…

***

      Перед тем как уехать, отцу нужно было сделать какое какие мелкие дела. Мы с мамой остались одни дома, последний час нахожусь в своей комнате, и меня накрывает все воспоминания разом. Пытаюсь прикрыть рукой рот, чтобы мама не услышала. Сижу спиной к двери, и прижимаю подушку к себе. Чувствую, как кто-то зашёл ко мне в комнату. Затихаю в моменте и жду.       — Я всё знаю, Вирсавия, — это был отчаянный голос мамы. До сих пор стою к ней спиной, но после этих слов, начинаю рыдать ещё хуже. Она приобнимает меня сзади, это был успокаивающий жест. Мама впервые, видела меня такой. Сломленной и вовсе уже не маленькой дочкой. Её дочку — обидели, слишком сильно, растоптали и выкинули, как мусор, как куклу.       Мама вытирает мои слёзы, а я всхлипываю всё ещё чаще. Мне так не хватало поддержки именно от мамы. Мама видела меня: ответственным работником — в кафе, маленькой дочкой — дома, сломленной девушкой — прямо сейчас. И это было впервые.       — Я тоже до твоего папы, была влюблена в акулу, — мои красные глаза, поднимаются на маму, как будто она понимает всё, что было со мной, — Хорошим, это не кончилось. Поэтому, я велела тебе — держаться подальше от акул. Они все такие.       — Как звали его? — отвлекаясь от своей боли, начинаю распрашивать её.              — Уорд Кэмерон, — говорит она, а в её глазах я вижу иронию. Сначала мама наступила на грабли, а потом и дочка — на те же грабли. Звучит, как смешная шутка. Но это горькая правда.       — Ты? — тараторю я, не веря своим ушам. Неужели, отец младшего Кэмерона, встречался с моей мамой, — Ты встречалась с Уордом? Не может быть.       — К сожалению, может быть. Он был изначально живцом, потом стал акулой. Уорд изменился как и в финансовом положений, так и характером. Живца — от него только одно название осталось, — говорит мама, я вижу, что глаза у неё потускнели. Это ужасно, когда человек любит тебя, а потом резко меняется.       — Ви, — ласково называет меня она, что я готова ещё раз расплакаться. Поднимаю на неё глаза, и внимательно слушаю, — Мы встречаем разных людей на протяжений всей жизни, такой наш удел. Кто-то остается с нами, а кто-то уходит. Таковы правила жизни и нужно их принимать, — она начинает поглаживать меня по плечу, успокаивая меня, как же мне этого не хватало, — У тебя начинается новая жизнь, в новом городе, моя любимая Вирсавия.       И только сейчас моё сердце начинает понимать, что оно — не одно. Пора отпускать прошлое и принимать будущее. Раны будут заживать долго, ужасно больно, но они заживут. Обязательно.