От танца до любви

      Утро приятно стучалось в окно, солнечный свет рассеивался через закрытые шторы. В воздухе летал пьянящий и лёгкий одновременно аромат, который ни с чем не сравнить. Назовём его «после бурной ночи».       Эмма медленно открыла глаза, привыкая к свету. Лёжа на спине, мало что можно увидеть, поэтому она повернулась на бок. Рядом на подушке раскинулась копна чёрных волос. Их обладательница была повернута лицом к девушке, поэтому Эмма могла видеть умиротворенные черты. Второй раз в жизни блондинка видела хореографа такой спокойной. Когда брюнетка полулежала в кресле отеля, она всё равно казалась немного напряжённой. Сейчас Реджина мирно спала, положив одну руку под подушку, а вторую закинув на талию девушки. Её обнажённые плечи поднимались с каждым ровным вздохом и опускались с каждым медленным выдохом. Во сне черты лица разгладились, что делало хореографа моложе. Да и в целом, она не выглядела на свои… Эмма задумалась о том, что не знает возраста Реджины, что привело её в некое замешательство. При удобном случае она обязательно спросит.       Прядь смоляных волос упала на лицо, и блондинка не могла устоять, чтобы не заправить её за ухо.       –Нравится то, что ты видишь? –хриплый голос хореографа немного напугал девушку, ведь она была уверена, что Реджина крепко спит.       –Давно не спишь? –спросила она.       –Довольно давно.       Брюнетка открыла глаза и лучезарно улыбнулась смотрящей на неё Эмме.       –Доброе утро, дорогая, –промурлыкала хореограф.       –Самое доброе, Джина, –когда имя сорвалось с губ, девушка сама не поняла, почему именно в такой форме. Она никогда не слышала, чтобы хореографа так кто-нибудь называл. Эмма уже собралась извиниться, как нежная улыбка на пухлых губах её остановила.       –Меня давно так не называли. Но, знаешь, это довольно приятно слышать, –потянувшись, брюнетка оставила лёгкий поцелуй.       –Ты выспалась? Мы довольно мало поспали, –спросила блондинка.       –Меня мучает бессонница, поэтому я привыкла.       –Вот почему ты всё не останавливалась, –игриво усмехнулась Эмма.       –Отчасти. Но сейчас моя голова раскалывается, мне нужна таблетка, –немного сморщилась хореограф.       –А как же я? Я лучшее лекарство от всех болезней, –гордо улыбнулась блондинка и взяла Реджину за руку, ощутив лёгкую дрожь в ней. –Ты дрожишь. Всё в порядке? –обеспокоенно спросила она.       –Да, дорогая. Просто я немного замёрзла. Будешь кофе?       –Не откажусь, спасибо.       Брюнетка встала с кровати и, открыв шкаф, натянула шёлковый халат серого цвета, доходившего до середины бедра. Бросив на предмет мебели ещё один взгляд и посмотрев на девушку, Реджина осмотрела его содержимое и выудила оттуда шёлковый комплект, состоящий из рубашки и свободных штанов.       –Как бы мне ни нравилась ты обнажённой, нужно сохранять кое-какие рамки приличия, –с этими словами брюнетка передала одежду Эмме.       –Спасибо, –улыбнулась блондинка и, когда Реджина вышла из спальни, вдохнула её аромат, всё ещё впитавшийся в розовый шёлк.       Через несколько минут девушки сидели на кухне, потягивая хороший крепкий кофе. Перед этим хореограф достала из сумочки белую таблетку и закинула в стакан с водой. Лекарство быстро растворилось, зашипев, и брюнетка в несколько глотков випила всё содержимое.       –Так-то лучше, –выдохнула она, и принялась за свой кофе.       * * *       –Как насчёт прогулки до Брайан Парк? –спросила Реджина после завтрака. –Собака сама себя не выгуляет, –добавила она.       –Здорово! Я за! –улыбнулась Эмма.       –Отлично, –брюнетка чмокнула девушку в щеку и скрылась в спальне.       Несколько минут спустя хореограф появилась в чёрных джинсах и красной кофте. Обычно выбор одежды у неё был более официальный, поэтому было довольно необычно созерцать Реджину в более простой одежде.       –Ты так пойдёшь или всё же переоденешься? –нарушила молчание брюнетка, удовлетворенная тем, что её бесстыдно рассматривают.       –Эм, да, конечно. Я быстро, –очнулась Эмма.       Через полчаса девушки уже были в парке. Воздух был достаточно холодный после минувшего дождя. Разноцветные листья прилипли к дорожкам, а не шуршали как обычно. Из птиц теперь были слышны лишь вороны да воробьи. Солнце довольно быстро сменилось серыми тучами, грозившими вновь наслать грозу. Людей в парке было немного, но всё же нашлись любители такой мрачной погоды. Огромное удовольствие от неё получают художники и писатели. Есть в осени нечто завораживающее и наталкивающее на различные мысли. Можно бесконечно смотреть на падающие капли и слушать, как они разбиваются о землю. Осень–это пора вечеров у камина с чашкой чая под сопровождение классической музыки. Это время для романтики и самопознания. Когда ещё можно просто наслаждаться моментом, смотря в окно на проходящих мимо людей с разноцветными зонтиками? Когда капли стекают по стеклу, оставляя мокрые дорожки. В такие моменты наступает некая приятная меланхолия. Ты наблюдаешь за людьми, вечно спешащими и бегущими по лужам, от которых разлетаются брызги. Кто-то из них целуется, исполняя такую давнюю романтичную мечту. Дети прыгают в маленьких лужицах, находя это чем-то очень забавным, не взирая на протесты матерей. И бывает, хочется снова стать ребёнком, для которого маленькая лужица посреди дороги–целый океан.       Эмма и Реджина шли, держась за руки. И каждый раз в этом жесте блондинка находила нечто удивительное. Их ладони идеально подходили друг другу. В обычном переплетении пальцев всё же было нечто личное, которое хочешь скрыть от всего мира, оставив это для души. Она ведь тоже нуждается во многом: в любви, в понимании, в заботе. И душа Эммы была счастлива, потому что это всё у нее было. Чего ещё ей желать? Всё складывается очень хорошо.       Многие люди продумывают свою жизнь чуть ли ни до самой смерти, расписывая каждый пунктик. Эмма же жила сегодняшним днём, зная, что в один момент может всё потерять, ведь это не для неё. Девушка не раз убеждалась в том, что счастье её миновало ещё очень давно, и уже не придёт. Всю её жизнь оно обходило девушку стороной, повернувшись лишь единожды: не оставив на произвол судьбы в детском доме. Да, у неё была любящая приёмная мать, но с этим же на её хрупкие плечи лёг слишком тяжёлый груз, который она несёт на себе уже двенадцать лет.       Правду никто не любит. Эмма её ненавидит. Правда о том, кто она и откуда разрушила её жизнь и понимание множества аспектов. Это усложнило всё: начиная с отношений с матерью, заканчивая в совершенно далёком необозримом. Казалось бы… Счастье снова развернулось к ней спиной, будто забывая о существовании человека по имени Эмма Свон. Но совершенно внезапно, тёплым апрельским утром, оно обратило на девушку свой взор своими карими глазами, улыбаясь самой лучшей улыбкой в мире.       Реджина стала для Эммы одним из самых (а может, и самой) близких людей. Она излучает спокойствие и уверенность, чего, порой, девушке так не хватает. Блондинка никогда не была единоличницей, но хореографа не намеревалась ни с кем делить. А уж, тем более, потерять. На самом деле, Эмма задумывалась о том, какие негативные черты характера брюнетки она знает. И нашла не так уж и много, что, в общем-то, почти несущественно. Во-первых, это вспыльчивость. Импульсивность и эмоциональность может сыграть злую шутку рано или поздно, что принесёт проблемы. Однако, с самоконтролем у хореографа всё отлично, поэтому эта черта почти не проявляется. Во-вторых, замкнутость и недоверие к людям. Вот это, пожалуй, действительно сложно исправить. Эмма не знает, в чем причина такой холодности, но уверена, что за этим стоит какая-то своя мрачная история, о которой девушка не хочет пока спрашивать. Однако, она видит, что хореограф открыта и искренна с близкими людьми, кем она и является.       Эмма бы и не подумала об этом, когда познакомилась с брюнеткой. Она до сих пор помнит тот холодный, слегка презрительный, взгляд, направленный на неё после сказанной «умной» реплики. Уж чем, но таким можно убить человека на месте. И сейчас девушка видит колоссальную разницу между второй встречей и тем, что видит сейчас: те же игривые и тёплые шоколадные глаза, которые запомнились ещё давним апрельским утром.       И снова, повернув голову и всмотревшись в расслабленные черты, блондинка видела ту Реджину. Пусть изменились обстоятельства, место, время года, но взгляд по-прежнему горящий.       –Реджина? –несмело произнесла Эмма.       –Да, дорогая, –тепло улыбнулась брюнетка.       –Я бы хотела с тобой поговорить насчёт вчерашнего.       Хореограф внезапно напряглась, расправила плечи и повернулась лицом к девушке.       –Это не про ночь, ты не подумай, –быстро ретировалась блондинка. –Это о стычке на улице.       –Это тебя до сих пор тревожит? –взволнованно спросила Реджина.       –Нет. Точнее, не совсем. Меня больше интересует, не возникли ли у тебя вопросы.       –Я не… , –хореограф замолкла, вспомнив некие подробности сказанных слов прошлым вечером. –Оу. Я думаю, это не моё дело, –попыталась «отнекаться» от неприятной для Эммы темы.       –Было бы несправедливо, если бы я тебе это не рассказала.       Девушки подошли к одной из лавочек и, убедившись, что она чистая и сухая, присели на неё, отцепив собаку от поводка.       –Багира не убежит?       –Нет. Она приучена к тому, чтобы далеко от меня не отходить.       –Ну-с… Если честно, не знаю, с чего начать, –в глазах блондинки хореограф увидела отрешённость, скрывающую ноющую боль глубоко внутри. Эмма достаточно сильная духом девушка, чтобы скрывать свои эмоции за маской веселья или безразличия.       –Ты можешь сказать мне всё. Это не изменит моего отношения к тебе. Никогда, –поддерживающие улыбнулась Реджина и взяла блондинку за руку.       –Что ж. Как ты уже поняла, я сирота. Это не совсем так. Точнее, да, но нет. В общем… Меня бросили ещё младенцем, мне ещё и полугода не было. Но мне повезло: меня удочерила семья. Маму звали Ингрид, а её мужа Кай, –произнеся имя матери, сердце Эммы наполнилось теплом, что отразилось в её взгляде. –Но потом кое-что произошло. Через несколько месяцев Кай погиб, и я осталась жить одна с мамой в том доме, где сейчас живу. Всё было хорошо. Детство у меня было сносное, хоть я и портила Ингрид нервы. Она и так убивалась на двух работах, пытаясь дать мне всё нужное, но для меня тогда это было как должное. Но через одиннадцать лет выяснились детали о моём прошлом. Чак и его компания мне всё рассказали, –блондинка вздохнула, вспоминая свою истерику в тот момент, когда её крошечный мир рухнул. –Ингрид всё подтвердила.       –Ты знаешь, кто твои родители? –спросила хореограф.       –Нет. Тайна усыновления и всё такое. Мама сама не знает подробностей.       –А отец?       –Кай? Он мне не отец. Оказалось, он бросил Ингрид и меня маленькую, сказав, что такая жизнь не для него, и ребёнок всё лишь усложняет. В один день он просто развернулся и ушёл. Когда я об этом узнала, поняла, откуда идёт моя череда неудач. А всё началось с самого детства. Первый человек, который меня бросил–мой приёмный отец. Иронично, правда? –горько усмехнулась Эмма, пытаясь сдержать слезы.       –Хэй, –брюнетка повернула голову девушки к себе.       Блондинка ожидала увидеть в карих глазах жалость и сожаление, которые так раздражали девушку, в какую ситуацию она бы ни попала. Но увидев в них лишь одобрение и восхищение, всё же позволила скатиться солёным слезам по щекам.       –Иди сюда, –мягко произнесла Реджина и притянула Эмму в свои объятия, поглаживая по голове. –Ты молодец. Я горжусь тобой.       –Да какой там… Я была ничтожеством. Просто никем. И что поменялось? –фыркнула девушка, и брюнетка резко отстранилась, что вызвало недоумение.       –Эмма Свон, не смей думать и говорить о подобном, –серьёзно сказала хореограф. –Ты самая потрясающая девушка, какую я только могла встретить. Ты окончила Барнард на «отлично», саморазвивалась, работала. Вопреки всему ты сохранила радость и оптимизм в сердце. А это, поверь мне, может далеко не каждый. Поселив в нём тьму, от неё уже никогда не избавишься. И эта червоточина будет пожирать тебя всё больше, пока не останется ни единого проблеска света.       –Ты так говоришь, будто сама такое испытала.       –В шоу-бизнесе по-другому никак. Как ты думаешь, как я добилась таких высот?       –Родители? –предположила Эмма, ссылаясь на теорию многих членов коллектива.       –Когда я взяла себя в руки и стала работать, их уже не было в живых.       –Я… Я не знала этого. Точнее, не это именно. Сочувствую.       –Мои родители были чемпионами по спортивным танцам несколько лет подряд. Но пришла старость, и они открыли собственную студию. Первой ученицей своей матери была я. Это не считая многочисленных частных уроков хореографии, –усмехнулась Реджина. Я ненавидела танцы, мечтала стать юристом, но мать была против, говорила, что это будет семейный бизнес, а я его прямая и единственная наследница. Студию она бы никому не доверила, и мне приходилось плясать под её дудку в прямом смысле. Папа не мог ей возразить, уж слишком он был мягок. Он оберегал меня как мог, защищал перед Корой, если в чём-то провинилась.       –Он был очень хорошим.       –Выучиться в Колумбийском на танцевальном меня тоже заставила мать. И делать было нечего. Всё же, не хотелось быть в её глазах дочерью, не оправдавшей надежд. Не прошло и года с окончания университета, как мы с отцом узнали о её болезни. Рак быстро поедал её сердце, и сделать мы уже ничего не могли, только как наблюдать за её мучениями несколько месяцев. Химиотерапия продлила её дни, но она сгорала буквально на глазах: стремительно и неуклонно. Через месяц после её смерти у отца случился инфаркт. Единственный за всю жизнь, и он же её отнял.       –У тебя кто-то ещё был тогда?       –Кроме единственной подруги, Кэтрин, никого. Были лишь многочисленные знакомые и недруги, готовые подсыпать стекло в туфли, лишь бы другому было ещё хуже. Тогда я потеряла всех: любовь и всю семью. Смерть отбирала у меня всех близких, –отрешённо говорила Реджина.       –Любовь? У тебя кто-то был? –с интересом спросила блондинка.       –Мой партнёр по танцам. Его звали Дениэл. Эта была любовь с первого взгляда. Он был талантливым и амбициозным юношей. Отношения быстро закрутились, и он сделал мне предложение. К моему удивлению, Кора одобрила брак.       –Вы поженились?       –Не успели. На одном из выступлений у Дениэла схватило сердце в конце номера. Он упал к моим ногам. Все подумали, что так должно быть по сюжету танца, но… Когда я опустила взгляд, всё поняла. Дениэл был мёртв.       –Он был так молод… Почему это произошло?       –Приём несовместимых препаратов. Лекарство для повышения давления и препарат для сужения сосудов. Сердце просто не выдержало такой нагрузки. Врачи не успели его спасти.       –Мне так жаль, –искренне произнесла Эмма, сжимая руку хореографа.       –Следующие два года можно просто выбросить из моей жизни. Мне не хотелось никого видеть, не хотелось слышать. Я продала студию родителей, потому что не могла на неё смотреть, знать, что не оправдала их надежд, падая на самое дно. Ты не представляешь, до чего я тогда докатилась, –усмехнулась брюнетка своей холодной и безразличной улыбкой. Ей было больно это вспоминать, и блондинка это понимала по внезапно надетой маске.       –Что бы тогда ни произошло, сейчас ты лучший хореограф в Нью-Йорке.       –Слава родителей сыграла своё дело. Без этого у меня не было бы такого мощного старта в карьере. Даже вырученные деньги с продажи их студии пошли на создание новой. Люди сами потянулись, доверяя мне. И впервые я доверилась кому-то. И не прогадала. Теперь мой коллектив один из лучших в стране. Но иногда воспоминания о прошлом не дают мне покоя. Кажется, что…       –Это счастье у тебя отнимут, –закончила Эмма после затянувшейся паузы. –Я каждый день об этом думаю. Всё боюсь, что то, что есть у меня сейчас в один миг просто исчезнет.       –И каждый раз благодаришь высшие силы за то, что не отняли у тебя последнее, –договорила хореограф.       –Да, –выдохнула девушка.       Какое-то время они молча просидели на лавочке, думая о своём. Ветер развивал волосы и обдувал лицо. Эмма слегка поежилась, пытаясь согреться в своей холодной кожаной куртке. Приметив такое дело, брюнетка притянула девушку к себе, обнимая одной рукой, а второй согревая ладони.       –Я тут подумала, –задумчиво произнесла блондинка. –Сколько тебе лет?       –Мисс Свон, вас не учили манерам? Спрашивать о таком невежливо, –улыбнулась Реджина.       –Ну сколько? Двадцать пять? Двадцать четыре? –хореограф продолжала молчать, ухмыляясь. –Двадцать три… ? –несмело продолжила Эмма. –Я хоть в правильном направлении иду?       –Мне двадцать восемь, –наконец ответила брюнетка.       –Серьёзно? Ты выглядишь моложе. Никогда бы не подумала.       –Вот и не думай, а то твои мозги сейчас вскипят. Я буквально слышу, как крутятся шестерёнки в твоей голове.       –Как ты это можешь слышать?       –Я всё слышу, дорогая. Абсолютно всё, –улыбнулась Реджина и поцеловала девушку в уголок губ. –И твой вздох я сейчас тоже слышала, –ухмыльнулась она.