Звёздочка

Напряжение росло с каждым днём всё больше и больше. Орден, несмотря на то, что продолжал жить свою жизнь, мрачнел. Тёмные углы попадались на глаза на каждом повороте. И казалось бы, ничего страшного — тени и тени. Но внутри жил это мерзкий страх, взятый из неоткуда, навязанный забытым прошлым. Пришлый и подлый он щекотал самые тонкие грани разума. Иногда ему мерещатся шевеления или же блеск хищных глаз. Говард не трус, но теми ходами всё же не ходит, не будоражил старые раны. А Аллен будто и не замечает, ступает в вязкую темноту и та её будто обволакивает бережно, мягко. Девица только прячет неприятную улыбку за рукой в перчатке и обещает всегда ходить рядом, чтобы с помощником инспектора ничего-ничего не случилось. Чаще всего она несёт в руках любимый подсвечник и задумчиво смотрит ни то в стену, ни то в окно. Она не может зажигать его в своей комнате, но для вечерней бродильни по башне самое то. Линк же сосредотачивался на подозреваемой. Смотрел со стороны, как Аллен привыкает к новой форме Чистой силы. Как выздоравливала. Как и чем жила. Активация и успешные манёвры чуть ослабили его личное подозрение. Но не больше. Нои — враги ордена. Колдуны — еретики церкви. Чем здоровее становилась ведьма, тем она была неуловимее, подобно ускользающему ветерку, и сквернела характером. «Утешающей, отведенное нам время», Тевак, которая напарничает ему в присмотре за шальной девицей, заваривает себе чай и нервно дёргается. Она не хочет покидать башню и бродить в неизвестности, но чует кому прилетит увлекательное путешествие. Но думая более приземлённо, Линк кривится. Ворон, несмотря на то, что они живут в одной комнатушке, не успевал за Уолкер и ловил то в башне, на самой крыше, то в подвалах, где она неосторожно бродит, будто призрак в своём белом платье. Говард даже слышал, что смотрителю писали прошения, чтобы разобрались с призраком на нижних этажах. Следуя за ведьмой, что почти скользит по каменному полу, Линк хмурится. Не редко ей приходилось хватать его за руку и тащить за собой. — Вам не кажется, что вы много себе позволяете? — едва ли не шипит молодой наблюдатель. — Вам не кажется, что вы слишком медленны? Пока вы поднимались, я успела вспомнить несколько систем разделения в волшебных практиках. И он не успевал замечать, как мелькают проходы и арки этажей. Но цокот подкованных каблучков кажется слишком редким, будто она как раз не бежит, а плывёт по каменной кладке черной, затерянной в шторме, башни. Будто само здание уже подчиняется прихоти девушки. Ведьму тяжело понять. Свежесть и едва заметное сияние, будто окутывали её, но на самом деле, она окружена тьмой, что нежна к ней, а для других —тяжкий дёготь, тянущий в прожорливые недра. — Мы не видим настоящую Аллен Уолкер. — Он отчитывается, пока эта девица плещется в бадье с травами. Редкий момент, в который он может спокойно её оставить. Инспектор Рувелье смотрит хмуро, ждёт продолжения, а Говарду хочется разразиться последними рыночными словами и послать чертовку в далёкие земли, чтобы не видеть больше никогда. — Она держится поведения «английская добропорядочная девушка», пока её не начинают доводить. И тогда она как будто меняет маску. Она слишком ладно ведёт себя, слишком вписывается и соответствует своему делу. Но в последние несколько дней подозреваемая очень раздражена. — Значит, её адаптация много лучше, чем прогнозировалось. Так же, как и восстановление. Ни смена места на менее благоприятное, ни уменьшенное влияние внешних факторов не особо помогли притормозить её выздоровление. «Её ли?» висит невысказано, но никто не озвучивает неприятное предположение. Тяжело даже думать о том, что кормил вражеский рот всё это время. А Линк смотрит, ждёт с замиранием, когда придут люди, посланные за знаниями совершено недавно. Это похоже на азартную игру. Но сейчас, догадывается ворон, это очень с большая ставка, почти крайняя, когда осталась только земля и собственная жизнь. И пока он следит за ведьмой, что искрится с каждым днём всё больше и больше, что магией, что характером. Подобно новорождённой звезде. И если раньше, она была похожа на оппонента, то сейчас, не главная фигура — посредник, хорошо выполняющий свою работу. Крупье, думаете Говард, когда вспоминается скучающая девушка, что балуется игральными картами и шепчет что-то в своды серого потолка. Взгляд, в котором застыло волшебное марево, внимательно, будто читал, редко опускался вниз, интересуясь только камнем. Будто там не обшарпанный потолок, а звёздное небо, усыпанное осколками-блёстками. Это не вселяло больших надежд на хороший исход. Осталось понять, какие ставки и кто напротив. Линк очень надеялся, что игра ведётся ещё не на жизнь. — Но что-то не соответствует записям. Аллен любит себя и очень сильно. Почти нежно, как чужого человека. Писалось, что она не сильна в самовосхвалении и заботе о себе. Утренние реверансы это не конец, как он думал. Она неспешна для своего темпа, окружает себя атмосферой, что несёт ей покой. Линк думал, что ему придётся заваливать ведьму бумажками, но та успешно сама сидит, мастерит на его глазах разного рода диковинки, не рвётся куда-то. Не геройствует, не идёт на контакт, с чётким маршрутом на несколько случаев в жизни. Не доставляет проблемы даже своим присутствием, увлечённо копошиться где-то, в чём-то, что даже потерять не сложно. Думаешь, что она уже давно ушла, ну точно ушла, ищешь, почти всю башню облазил, а ведьма сидит себе спокойно там же, где её и оставили. Смотрит или в стенку, или в зеркало, читает, но ни на миллиметр не сдвинулась. И увлечения, у Аллен странные. Так, коробка с перегоревшими лампочками превратилась в механических паучков, чуть меньше ладони. Она отказалась, потушила трехрогий подсвечник, что пускал на серые стены танцующие тени. Теперь ночью можно услышать цокот тонких железных лапок, а мимо пронесется механическое насекомое, качая лампочкой-брюшком. — Вы должны заняться другим, — говорит Говард, хотя знает, что не сможет усадить Уолкер ни за одну бумажку, пока она не переберёт своё многочисленное разнотравье. Но завтра на чистом столе будет стопка заполненных бланков. — Должно мне находиться не здесь, мьсе. Ни как свободному человеку, ни как пленнику, — бесцветно отвечает Аллен, поправляя монокль и подкручивая лампу, что выбила из руки ромашку, привлекая внимание. Она лично вручила чертёж своего оригинального гения Венхаму, когда один сбежавший паук перепугал его ночью. Бегающая лампочка, конечно, не так страшна как Комурин, но когда она колет тебя в руку, задумываешься о том, сколько осталось жить на этом свете. Ривер смог сделать что-то подобное, но паук бегал только заряженный по определенной траектории и работал от целых лампочек. — Вы же не думали, что всё так просто? Подняв белый камень длиной с одну фалангу пальца, девушка аккуратно выбивает руну на одной из сторон. Механика действовала, как живая и заменяла свечи. Бездонный чемодан, до которого он только-только добрался, Линк лично видел, как консультант складывала туда и короб инструментов, и подсвечник, и пустые флаконы. И ещё больше вещей она оттуда доставала. — Но там только одежда. — Было бы удивительно недальновидно с её стороны хранить личные вещи просто так. Рувелье устало вздыхает и отгоняет непрошеные мысли. Мариан и Аллен показали себя великолепными союзниками, но из-за личных принципов и ошибок прошлого они не намерены ими становиться в нынешнем времени. Тем более это только верхушка айсберга. Вероятнее всего, тут ещё играют роль личные предрассудки. С обеих сторон, чего греха таить. Рувелье не позволяет себе и на секунду представить, будь люди прошлого осмотрительнее. Из-за этого им приходится терять куда больше, чем людское доверие и время, которого итак довольно мало. — Инспектор. — Идите Линк, идите. А Аллен уже стоит у входа с лицом, выражающим огромную неприязнь. Он почти её чувствует. Привычка, одёргивает себя молодой человек. Не более, чем привычка и насмотренность. Юный священник смотрит в пол и чуть носком не шоркает, но искренности в его действиях так же много, в Ноях человеколюбия. Линк вздыхает и закатывает глаза. Нет, он лишил себя разного рода предубеждений, но считал верхом глупости то, что забывчивый молодняк бегает за кадилом, ладаном и свечами к Аллен. Их предки, думает ворон, отрекаются от них по третьему кругу и презирают. Небезоснавательно. Выдав необходимое и захлопнув дверь, Говард повернулся на плеск. Она точно издевается над ним.