Звёздочка

Раздраженно сплюнув, Тикки увернулся. Мариан Кросс, собственной генеральской персоной, кажется, решил сделать из него ситечко. В большую дырочку. Диаметром с пули его револьвера. Не то чтобы у него не было повода, как раз-таки наоборот, и этот повод активно помогал своему учителю, но всё же можно было бы и понежней, не чужие вроде! Ещё в начале, уйдя в сторону от божественного клейма, Удовольствие хотел схватить ученицу Кросса и увихриться на разбор полётов. Но та хитровыдуманным пируэтом с помощью лент буквально выскользнула из рук, оставив после себя коричневую тряпку юбки и осадок невообразимого негодования. Возмутительно, короткой мыслью мелькнуло в голове Ноя, Аллен носила под длинной юбкой штаны. Обтягивающие, подчёркивающие все изгибы и с таким же огромным количеством ремней, как и у её учителя. И множество сумок, что закреплены на этих ремнях, не вдохновляли. Ленты кружевной паутиной раскинувшейся под потолком крепко обтягивали худые ноги и талию, заставляя рубашку выделить ранее скрываемые подробности хорошо знакомой фигуры. И несмотря на свой Выбор и желание уделить больше внимания любованиям, Тики крутился как уж на раскалённом масле, оттого и злился ещё больше! Флаконы, бомбочки, всякая пакость щедро рассыпалась Аллен, что истинным акробатом исчезала за пару секунд до того, как угодить в захват к огромному удивлению Тики, они эффективно и эффектно взрывались, плавили кожу и приносили боль, немеющую жгучую, колющую, весь спектр и букет всевозможных ощущений и страданий выскальзывали из тонких ловких пальчиков. Этому прекрасному чувству щедрости девочка научилась у своего учителя, не иначе, а тот с ещё большим усердием гонял Ноя по пяточку башни. — Леро! — По всем законом жанра. Малышка тянет это довольно безразлично, меняет хват и балансирует, смотрит, как голем-зонтик вьётся и ревёт в руках Тысячелетнего. И что-то блестит там, на гранях аметрина, что-то скрытое и лелеемое, но секретное, запрещённое. Ни разу не произносимое. — Тц. Не вовремя, жирный. — Лави! Фоновые звуки слились в подходящую мелодию разрушения. Секундная передышка, восстановление, так вовремя данный лишний вздох. Дураком Тики не был, но понять, почему это жужево, что так щедро кидало в него девушка, кажется не менее секретное, чем та тайна, что сокрыта под толщей кристаллов цвета богатства и безумия. По крайней мере, мордочки экзорцистов с каждым его ожогом, волдырём и ругательством, вытягивались всё больше и больше. И это приносило им, Тики и Аллен, огромное удовольствие. Но благо ничего не вечно, и запасы Аллен кончились. А как красиво померкла надежда в глазах девочки с перевязанными ногами? Великолепное, чудесное зрелище разрушенной только что надежды! — Мы наконец-то одни. — Рад? — Хотелось кое-что обсудить. Аллен, висевшая головой вниз, перехватывает ленты, ослабляет узел и аккуратно опускает ноги. Она висит почти над пропастью и смотрит в глаза. — Красиво получилось? — Да, очень. И все-таки ленты эти, как и положено чистой силе, жгучие, оставляли ожоги-полосы, будто наотмашь раскалённой кочергой получил. Апостол Удовольствия трёт запястье и хмурится. Девушка тянет когтепалую руку вниз, как будто тянется к нему. — Надо было при первой встрече её оторвать. — Прям в присутствии малыша Иза? Тики хмурится ещё больше и давит желание закурить. А после усмехается. Как и всегда ему нечем крыть, будь то карты или словесные перепалки — малышка выходила бесспорным победителем, уже даже не обидно. Но увы, сейчас у них другие ставки. Тики дураком не был, поэтому поджидал момент, выискивал, знал, что не бывает ничего идеально. Кусок потолка обвалился, нарушая конструкцию из лент, из-за чего удержаться на весу было почти невозможно. Захват в заложники почти удался, если бы не плащ. Поймав вертлявую цель, Тики шикнул и отшатнулся; перья, будто раскалённые иглы, через костюм обжигали, вцепились сотней маленьких зубастых акул, почти выдрали по кусочку плоти. — Чистая сила, — досадно шипит Ной. — Чистая сила, — просто, как издёвку, высмеивает Аллен и качается, то ли стараясь сохранить равновесие, то ли дразня ещё больше. — Кажется, пора заканчивать, ну-ка! — Не дождёшься… Попытка быстро закончить бой оказалась безуспешной, тизы не могли прогрызть плащ и закончить паритет не удавалось. Но вывести Аллен на прямой бой удалось, и они схлестнулись тет-а-тет. Тики даже не пытался быть снисходительным к девушке, в конце концов это — бой. Но она и не требовала этого снисхождения. Прыткая Аллен не наносила сокрушающие удары, а брала измором, скользила под ударом, когтистая рука оставляла десятки тонких, ядовитых порезов, заживающих раздражающе медленно, болью отравляя создание. Плащ — белопёрый, хвостом искристой кометы, ускользал от его рук. Для Тики это было раздражающе-прекрасное зрелище. Малышке было сложно, его заботой сердце у неё не целое, по крайней мере должно быть, но как же она тогда тут стоит? Хотелось узнать — если не заглянуть, то хотя бы потрогать рукой трепыхающийся орган. Блики волшебных глаз сверкали упрямством и даже когда девочка по неосторожности, малоопытности, ловила его удары и камень обнимал спину, то быстро подымалась, ускользала опять и, сплюнув кровь, встряхивалась. — Оп! Думаю, этого достаточно! — Не нам решать! Отстреливающийся Мариан не нашёл секунды, чтобы взглянуть на ученицу, но ответил. Гомерический смех графа тут же сменился забавными воплями. — Тварье! Адам махал рукой, в которую вцепилось несколько тварей неприятного вида, облезлые кошки с лапами ящериц и акульими зубами на пару грызли жёлтый рукав. — Какого… Тики спас свою ногу чудом, не иначе. Из тени, сияя красными глазами, выползла стая тварей, змей с шипастыми гребнями. — Так, девочка, стой на месте. Тики осторожен, он такую чудь видит впервые, пусть ему и любопытно, но он очевидно не с дурной головой. Аллен медленно опускается на колени, выглядит откровенно потрепано и устало, вокруг неё маленькие лужи её крови. Тяжело дышит, но не обращает внимания на новые морды. — Хорошо, очень хорошо. Генерал звучит донельзя довольно, щёлкает барабаном револьвера и вновь целится. — Тебе не кажется, что сейчас не время?! — Самое оно. Удовольствие напряжен, на их пяточке змеи выползали из-за обломков, из теней, как из вязкого дёгтя. И он попытался дотянуться до одной, но очевидно твари не мира этого не подвластны его способности, а пробить прочную чешую кулаком он не мог. Даже не пытался. Одна, самая чёрная и длинная, метнулась к Аллен и обвилась вокруг неё. Доля секунды и казалось, что даже разрушение ковчега остановилось. Свалившая колонна привела всех в чувства. — Если ты можешь уничтожить и выбрать все, что является частью этого мира… Усталый, запыхавшийся голос уже, казалось бы, почившей Аллен заставляет содрогнуться серые губы в нервной улыбке. Девушка медленно, грузно поднимается и змея вьет второе, свободное кольцо вокруг шеи. — Как насчёт, тех кто явился из другого? Фиолетово-золотое безумие глядит прямо в душу и где-то слышен смех Роад. Змея тонким, раздвоенным языком слизывает кровь со скулы, пока остальные разевают пасти с частоколом зубов. Тики чувствует, что попал в откровенно дерьмовую ситуацию. — Ведьма! Чешуя твари наливается чернильной тьмой, золотыми бликами. Гибкое тело скользит по руке и увеличивается. Освободившись от тяжести змеиной туши, Аллен тяжело дышит, щурится. Кажется, замечает Удовольствие, у Малышки плывёт перед глазами. Тизы пропарывают чешую, но в ту же секунду умирают, сгорая от ядовитой крови, чернильными кляксами опадают на треснутый пол и пузырятся. Бой, ещё более неудобный с новой силой набирает обороты и вот она, источник новых проблем, до которого не дотянуться. Удовольствие откровенно не знает, за кого браться: за наглые морды тварей или за эту стервозинку, что подложила таких зубастых свиней. Хоть сама не надоедает, не досуг. И вместе со всем недовольством Тики рад. Невероятно рад, что Малышка оказалась ему не ровней, но выбралась, выкарабкалась и почти успешно прижимает его к ногтю. Пусть и выглядит откровенно хреново, пусть и шевелиться, кажется, уже не может, но она сделала то, что не удавалось многим! В этом бое нет диалога, но есть чувства, такие же стремительные, как удары, желания и отсутствие слов. Если по началу Ной хотел ёрничать и провоцировать, то сейчас… Сейчас Тики глубоко всё равно, что и где вокруг, его восхищает отсутствие обиды и предательство, какое бы читалось в глазах других. Аллен не удивлена. Аллен спокойна. Аллен не злится. В отличие от своих коллег-экзорцистов. Секунда, потраченная на дополнительный вдох чуть не стала проблемой. На стене за его спиной был выжжен крест. Огненный взрыв разрушил пол башни. — А ты хорош, ученик книгочея. Роад, упавшая на плечо в виде игрушки мерзко засмеялась. — Но стоит думать, прежде чем делать. Попавшая под огонь Аллен спаслась с помощью плаща, но угодила в вакуум. Воздуха категорически не хватало, истощённый организм, работавший на заемной силе, не сопротивлялся и слабел ещё быстрее. «Я пыталась решить это сама». Тело не ощущалось, как и окружающая свистопляска с разрухой, знакомые ощущения приближающегося, но почти окончательного «ничего». «Разбудите, как закончите?» «Конечно». Вакуумный шар, в котором уже почти не было видно Аллен, висел над плитами. Пока что Тики чувствует огромное удовлетворение от этого боя, царапины ещё жжёт. И ему бы задуматься, да только вылезший поганец-Кросс дарил своё внимание всем и каждому, мастерски, даже не мелькая перед глазами. Возможно, думает Тики, что он из-за ученицы так разозлится. А возможно, Мариану просто очень всё это надоело. — Ой-ой! Рушится! Бедная, уже хлипкая центральная башня, разрушающегося ковчега, рассталась с половиной своего строения окончательно. Чуть рановато, но окончательно. Вакуум, лопнувший как пузырь, отпустил пленницу в чёрную бездну. — Кажется, на этом можно заканчивать. Осталось совсем немного. Тики проследил за взглядом Мечты. Экзорцисты: отчаянные и проигравшие, их трясло от ярости или страха. Пока Кросс, который все-таки остановился на секунду, не рассёк воздух с самой мерзкой, злорадной и отвратительно-доброй улыбочкой, которую когда-либо видел Удовольствие. Думается ему, Тики Микку, что свиней Малышка научилась подкладывать у своего незабвенного наставника.