План Питера Паркера

ЭмДжей, недолго думая, заказала лазанью. Покончив с этим важным делом, она откинулась на спинку стула и сделала вид, что изучала меню, на самом же деле ее взгляд неотрывно следил за Питером. Да, она признала это, она наблюдала за ним весь день. К счастью, он, кажется, ничего не заметил.  Сегодня произошло кое-что. Нечто, что вызвало у нее любопытство, а заодно и легкое подозрение. У нее уже давно была одна теория насчет Питера, еще со времен вашингтонского приключения на втором курсе. Раньше она не придавала этому особого значения, но сегодняшний случай заставил ее вернуться к этим мыслям. Она размышляла, анализировала и сопоставляла факты. Потому что он был быстр, гораздо быстрее, чем это возможно для обычного человека.  Малыш выскочил словно из ниоткуда, и она едва успела его заметить, как Питер уже держал его в руках, предотвратив неминуемое падение в канал. А ЭмДжей обладала отличной наблюдательностью. Она всегда обращала внимание на детали. В тот момент она смотрела прямо на Питера и кое-что увидела. Его взгляд был направлен вовсе не на землю, где он мог бы заметить бегущего ребенка, и даже не в сторону причала, откуда он появился.  Нет, Питер смотрел на Неда и Бетти, которые как раз выходили из гондолы, то есть совершенно в другую сторону. Он не видел этого ребенка. И вряд ли мог услышать его в этом шуме и гаме. И тем не менее он каким-то образом его почувствовал. ЭмДжей не могла найти этому рационального объяснения. Но она могла строить гипотезы. И самое правдоподобное из них —Питер Паркер не совсем обычный Питер Паркер. Ее ничуть не удивит, если окажется, что у него есть какой-то секрет. У всех есть свои тайны. Ей просто не терпится узнать, не прячется ли за этой тайной красно-синее трико. Однако сейчас Питер совсем не похож на Человека-паука. Он выглядел уставшим и немного потерянным, пытаясь разобраться в меню, что, вероятно, связано с тем, что оно полностью на итальянском. Она дала ему пару минут, а потом не выдержала и слегка толкнула его ботинок своим, чтобы привлечь внимание.  — Вот что бывает, когда учишь испанский, — дразнила она его с лукавой улыбкой, замечая, как кончики его ушей мгновенно окрасились в розовый цвет. — Нужна помощь, неудачник? Он по-детски надул губы, и в ответ на ее вопросительный взгляд не смог сдержать улыбку. Затем, задумавшись, он облизнул губы, ЭмДжей на мгновение потеряла дар речи, едва не пропустив его тихий ответ: — Да, помощь бы не помешала.  — Что хочешь съесть? — спросила она, наклоняясь через стол, чтобы опустить его меню и указать на нужный раздел. Когда он сказал «пицца», она оценивающе посмотрела на него, и он снова усмехнулся.  — Серьезно, опять пицца? Очень банально, Паркер.  — Да ну? — фыркнул он. — А что ты тогда ешь? — Лазанью. — Пф, паста? Да это еще хуже, чем пицца, — с наигранным отвращением произнес он, и ЭмДжей едва сдержала смех, глядя на его комичную гримасу. Она откашлялась, но по его довольному виду поняла, что ее попытка сохранить серьезность не удалась. Ну и ладно. — Ладно, умник, и что же ты тогда предлагаешь? — с вызовом спросила она, и ей нравился озорной блеск, мелькнувший в его глазах. Он выхватил телефон и начал что-то быстро печатать. ЭмДжей закатила глаза. — Что ты делаешь?  — О, вот и оно, — сказал он, полностью игнорируя ее, и она на мгновение задумалась о том, чтобы слегка пнуть его под столом, — вот, «10 блюд и напитков, которые обязательно нужно попробовать в Венеции».  Он показал ей статью с триумфальной улыбкой, и она снова закатила глаза, улыбаясь про себя, пока он начал прокручивать страницу вниз, казалось, полностью погрузившись в чтение. Черт, он ей слишком сильно нравится, это уже ни в какие ворота.  — Ого, здесь много рыбы… — Тебя это удивляет в городе, который буквально стоит на воде? — фыркнула она, и Питер снова обиженно надул губы. — Ну да, логично… — Вот именно. — Ладно-ладно, как насчет ризотто с чернилами каракатицы? — предложил он, поднимая взгляд от телефона и вопросительно вскидывая брови. Выражение ее лица, видимо, показалось ему забавным, потому что он тут же расплылся в улыбке и положил телефон обратно в карман.  — Да, пожалуй, закажу пиццу, — сказал он, подмигивая меню, и ЭмДжей опустила голову, чувствуя, как от сдерживаемого смеха свело скулы. Питер, кажется, прекрасно это увидел и посмотрел на нее с довольным видом, и ей с трудом удалось удержаться от того, чтобы не пнуть его ногой.  Внезапно ее озарило, и на мгновение она впала в панику. Неужели они флиртовали? Однако размышлять над этой крайне отвлекающей мыслью ей не дали. Нед вдруг спросил:  — Ребят, а что такое «antipasti»? — Закуски, — не задумываясь, ответила ЭмДжей, и Нед отблагодарил ее кивком. — Ты такая умная, ЭмДжей, — восхищенно произнес Брэд, и она с удивлением смотрела на него, почти забыв о его присутствии. Днем он вел себя куда более шумно.  Нужно что-то с этим делать, пока он не размечтался о чем-то большем. — Само собой, — с сарказмом ответила она, краем глаза заметив едва заметную улыбку Питера, от которой у нее в животе пробежало приятное тепло. После этого они еще немного донимали ее просьбами перевести то одно, то другое, пока не вернулся официант и не принял заказ. После этого за столом воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим позвякиванием приборов — видимо, все изрядно утомились за этот насыщенный день. Пока они ждали еду, ЭмДжей жевала оливки и выпила две чашки воды, стараясь не смотреть слишком часто в сторону Питера. Брэд пытался завязать с ней разговор, но она лишь неопределенно мычала в ответ, и после пары попыток он сдался.  Быть предметом обожания — довольно утомительное занятие. Или, может быть, это просто сказались последствия девятичасового перелета и четырех часов сна за последние сутки? Ситуация кардинально изменилась с появлением еды. Атмосфера за столом заметно оживилась, что довольно забавно наблюдать, и разговор возобновился с новой силой, став более непринужденным и веселым. ЭмДжей смеялась, глядя на Неда, который буквально светился от счастья, уплетая свою карбонару.  Когда же Брэд спросил, какое у нее самое любимое блюдо, она ответила, не задумываясь. После этого между ней, Брэдом и Заком разгорелся оживленный спор о лучших сортах мороженого, и Мишель признала, что с полным желудком даже самые сложные разговоры становились на удивление легкими. Разговор плавно перешел к теме самых отвратительных блюд, которые им доводилось пробовать, и Нед с Бетти тут же включились в обсуждение. Пока ЭмДжей делилась своими кулинарными кошмарами, Брэд поддакивал каждому ее слову с таким видом, будто она цитировала священное писание.  Это, конечно, забавно, но вместе с тем слишком уж красноречиво говорило о его намерениях. Мишель не придала этому особого значения, пока не заметила, что Питер как-то неестественно молчал. Взглянув на него, она увидела, что он хмурился, исподлобья глядя на Брэда. Ей с трудом удалось сдержать улыбку. Он явно был не в духе, но пытался это скрыть, однако получалось это у него, мягко говоря, не очень. Точно так же, как днем, когда она упомянула о фотографии на площади Святого Марка.  Ситуация достигла апогея, когда Брэд отпустил очередной приторный комплимент, и ЭмДжей машинально ему улыбнулась. Краем глаза она заметила, как Питер неудобно ерзал на стуле и чесал бровь, пытаясь скрыть нахмуренные брови, и по всему ее телу разлилась неожиданная волна тепла, которую никак не спишешь на лазанью, потому что она уже почти остыла. Это повторялось еще несколько раз во время ужина, и ЭмДжей задала себе один очень интересный вопрос, от которого у нее в животе начали порхать бабочки.  Неужели он ревновал?  Она никогда не считала Питера собственником, но, надо признать, Брэд сегодня переходил все границы. Питер, кажется, изо всех сил пытался это скрыть, и, да, пусть осудят ее, она находила это милым и трогательным. Вообще-то, она должна быть возмущена, ведь она не приз в конкурсе «Завоюй сердце ЭмДжей», и она была уверена, что была бы в ярости, если бы Брэд так же ревновал ее к Питеру — хотя, возможно, он так и делал, но ей, честно говоря, наплевать. Ей нравилось, что Питер не участвовал в этой дурацкой игре «Кто лучше охмурит ЭмДжей». Несмотря на мимолетные хмурые взгляды, когда Брэд говорил что-то откровенно флиртующее, он вел себя как всегда, как Питер Паркер, и да, ей это нравится.  Как ни странно, ей даже хотелось сказать ему об этом. Она почти уверена, что он заметил, как ее достал Брэд (сам Брэд, к слову, кажется, ни о чем не догадывался, что само по себе уже достижение), и ее внезапно охватило сильное желание дать Питеру понять, что ему совершенно не о чем беспокоиться. И она никак не могла найти этому объяснения. Она не из тех, кто особо церемонится с чужими чувствами. Если у нее есть что сказать, даже если это может кого-то слегка уколоть, она не станет молчать.  Конечно, она не совсем бесчувственная, но, выбирая между правдой, которая может ранить, и молчанием, которое может сохранить чье-то душевное спокойствие, она почти всегда выбирает первое.  Она прямолинейна и честна — это у нее в крови. Возможно, именно поэтому ее так внезапно тянуло сказать ему правду? Правду о том, что ему совершенно не о чем беспокоиться, что какой-то тип пытался завладеть ее вниманием.  Это, конечно, немного странно и не совсем в ее стиле, но, может быть, не настолько уж и странно? Он запутал ее окончательно. И она это ненавидела. Хотя, если быть совсем честной, не то чтобы ненавидела... Это немного пугало, но в то же время невероятно интриговало, и ей хотелось надеть свой воображаемый лабораторный халат и изучить этот феномен под микроскопом. Провести все необходимые тесты, разобраться в нем досконально. В конце концов, она всегда была ученым в душе.