Детективное агентство "Анна и её духи". Снежный цикл. В снегах России. Затонск

— Нет, нет, я в это поверить не могу! — Аня взволнованно ходила по комнате. — Костя несколько ленив и отчасти безалаберен, но вот так намеренно взять деньги за проигрыш он не мог бы! Это не в его характере! — Анна Викторовна, — примирительно поднял руки доктор Милц. — Я ведь не утверждаю, что думаю, что умозаключения Костромин правильны. Я лишь передал вам, что послужило причиной его сердечного недуга. По моему мнению, Константин Глебович не обладал достаточной душевной закалкой, чтобы решиться так откровенно и намеренно загубить дело! — Аня, присядь, — позвал Штольман. — Никто не будет голословно бросаться обвинениями в адрес твоего кузена. Анна остановилась, страдальчески взглянула на мужа и села обратно на стул. — Мы сейчас съездим к Таисии Львовне, а перед ужином у Николая Васильевича и Ольги Матвеевны мы заедем к Костромину. Не ехать же в гости без цветов! Аня улыбнулась и благодарно пожала ладонь мужа. Если рядом Штольман, то можно быть уверенной, что они во всем разберутся. — Таисия Львовна нынче не в духе! — заметил Александр Францевич, отчаянно радуясь тому, как ладят эти двое. — Отчего? — Она не удостоилась записки от Константина Глебовича, — пояснил Милц. — Горничная приходила за свежим рецептом на снотворное, так говорила, что госпожа бушевала сильно. Оно и не удивительно, решил Яков. Если твой жених пишет письмо с извинениями и пояснениями родителям и собственному помощнику, но не оповещает свою невесту, чувства у девушки должны возникнуть самые пренеприятные. Штольманы попрощались с доктором и Домной, обещаясь завтра заехать в больницу еще раз и передать бывшей Аниной горничной подарки из Парижа. Женщина растрогалась, потому что не ожидала подобного внимания. От себя она решила приготовить для детей вышитые платки и рубашки. В завтрашнему утру она узнает у Александра Францевича инициалы и возраст каждого и вышьет в уголках монограммы. Пусть им на память останется что-то и от нее. Штольманы сели в пролетку и отправились на Фруктовую, где в конце улицы, рядом с парком, располагался дом ювелира Синявского. — Яша, я так надеюсь, что версия с добровольным провалом дела не подтвердится! — взволнованно говорила Аня. Она даже сидеть спокойно не могла и вертелась на сиденье. — Костя, конечно, не самый благородный представитель общества, но вот так никогда бы не поступил. Это совершенно не в его характере. Я так надеюсь, что это не так! Для тёти Липы и Глеба Данииловича это станет ужасающим ударом, если это правда! Они Костю любят. Видят его недостатки, конечно, но любят! А мама! Это ведь и её затронет! Штольман обнял жену, и она тревожно затихла в его объятьях. Ему бы очень хотелось сказать, что подкуп Константина Сазонова был полной чушью, но врать Ане Яков не хотел. — Анечка, мы все внимательно изучим, — сказал он, и Анна немедленно поняла, что уверить её в честности её кузена он не может. Поняла и расстроилась, — и только после этого сможем сделать выводы. Аня кивнула и поправила сползшую меховую шапочку. — Видишь ли, есть еще папки с делами, которые привели в беспорядок перед пропажей твоего кузена. Зачем это было сделано? За эту ниточку тоже стоит потянуть. Аня села ровно. — Ты хочешь сказать, что Костромин был не единственным, кто проиграл не просто так? — пораженно спросила она. Нет, это было решительно невозможно! Как же так? Пойти таким бесчестным путем! Опозорить свою фамилию и потерять репутацию! И ради чего? Ради денег? Не может такого быть, не может! — Я не знаю, Анечка, — просто ответил Штольман, переживая за жену. — Я не могу ничего голословно утверждать до тех пор, пока не получу все факты. Он погладил её по щеке, и Анна прижала её крепче, вглядываясь в лицо мужа. По обыкновению увидела в его глазах заботу, любовь, волнение, невозможность свернуть с пути истины, решимость идти до конца. Всё будет хорошо. Они до всего дознаются! И поправят то, что еще возможно. Если будет возможно. Яков легко поцеловал Аню в губы. Она наконец улыбнулась, прижалась щекой к его плечу и покрепче взялась за его локоть. Так ждать неизвестного будущего было легче.