Сквозь грани миров к изломанным звездам

Once I remember all the tales

Written inside this corp no more frail

I'll follow what my heart used to beliеve

Crash against the barrier abovе the crowd

Flaring up pieces in the air

To show a fairy starfall

Спустя пару томительно долгих дней все было готово. Нехитрое устройство для закачки элементальной энергии было расположено в центре алхимического сигилла, а по углам воткнуты пять шипов-распылителей. Устройство работало подобно мечам, вбиравшим в себя энергию хозяина, пока шипы распыляли газ — переработанный концентрат силы Дурина. Как только Альбедо передаст всю свою энергию в устройство, его сознание погрузится в транс благодаря газу. Это значит, что в случае провала он рискует собственной жизнью, если энергия не вернется обратно. Альбедо приказал никого не пускать внутрь выездной лаборатории как минимум неделю — мало ли что. Меч он приготовил заранее, чтобы не оставаться беззащитным. Надеяться на глаз бога в чужом мире было бессмысленно, как и на силы кхемии. На всякий случай он написал письмо, в котором пояснял опасность трудов и инструкцию по тому, что делать, если он не вернется. Теперь, когда все было готово, Альбедо бросил прощальный взгляд на Драконий Хребет снаружи. Яркое полуденное солнце выбелило снег в горах, как перламутр. Его блеск не слепил, а скорее зачаровывал. Кто знает, что ждет впереди. Аппарат заработал на полную, наполняя комнату плотным газовым облаком. Альбедо сконцентрировался на нем, высвобождая элементальную энергию. Принц Мела стирал самое себя в порошок, лишь бы дотянуться до другой вселенной. Кажется, он медленно задыхался, тело начало терять ориентацию. Плечом он стукнулся о холодный пол, теряя сознание.

***

Выжженная земля, разбитые корабли, часть из которых выварилась в лавовых скоплениях. Обломки небесных островов болтались высоко в воздухе, вместо высокотехнологичных городов остались только каркасы от зданий. Барьеры — привычная картинка из зеркальца — ныне превратились в плавучие осколки. Все, как и рассказывал Дайнслейф — безжизненное, беспросветное. Синее небо разделило чертой ядовито-зеленое с багряным сияние, и снег сизого цвета застлал все пространство, мешая двигаться. Он налипал как грязь, разъедал, словно кислота. В страшной метели снежные тропки змейками скользили вперед, увивались вслед за ветром, словно живые. Едва виднелись наверху разномастные монстры. Они сновали по улицам городов-призраков в поисках новых жертв. Не успевшие спрятаться люди быстро становились новой целью, за которой гналось сразу несколько монстров. У Альбедо все похолодело в душе. Неужели он опоздал? Он попытался было пробиться сквозь орду, но вскоре понял, что не может прикоснуться к вещам и живым существам, равно как и защитить обреченных жителей. Все еще бессильный. Оставалась одна надежда: найти и поговорить с Дайнслейфом. Конечно же на крики он не отозвался. Наверху в гуще сражений летали корабли. Альбедо побежал туда, где их было больше, задрав голову и надеясь найти хоть какой-нибудь способ подняться. В брошенном челноке все еще скрипел коммуникатор — испуганные голоса приказывали собраться за последним пределом. Что это могло значить? Кое-как он нашел транспортный хаб. Туда же сбегались остатки ящеролюдов, не успевших покинуть землю. Наверху царил хаос еще хуже того, что был на земле. Плавучий остров периодически содрогался от мощных ударных волн. Кое-где вспыхивали взрывы, слышались крики о помощи и проклятья, адресованные новому херршеру Неизбежности. Но если так подумать: в последний раз ведь был совсем другой херршер, правда? Тогда откуда появился новый? Если только не… Альбедо еще раз попытался докричаться. Бегущие мимо люди не слышали и не замечали его. Насквозь пролетела монструозная медуза, обхватывая бело-пурпурными щупальцами несчастную жертву. Гнетущая мысль сдавила грудь: вот так мог бы выглядеть мир, страстно желаемый его плохой копией. Если бы только он допустил возможность, что другой Альбедо возьмет верх — и Мондштадт ждала бы та же участь. Послышался лязг, вдалеке промелькнул меч, а следом за ним знакомый силуэт робота. Значит, мизерная надежда еще оставалась. Ведь где Хеймдалль — там и Дайнслейф. Альбедо закричал изо всех сил. К нему потянулись заинтересованные шепотки, но поблизости никого не было. Альбедо почувствовал, как его существо что-то втягивает вовнутрь, вынимая в другом месте. Он бы счел это за телепортацию, только перемещение произошло так стремительно, будто его успели расщепить и собрать обратно за долю секунды. Болезненно. Альбедо огляделся и понял, что он завис высоко над землей — даже выше, чем странное сияние, а над головой искрились звезды. Вокруг ни души. Голоса паники, сирены боевых кораблей и вой монстров остались внизу. Он огляделся, сжимая в руках меч, в надежде найти источник негромкого эха. Тот, что разносил стук каблуков, будто кто-то шагал по плитке. Слева послышались новые шепотки. Он резко повернулся вслед за ними, ожидая найти своего клона, но вместо него увидел фигуру, за которой тянулся весь искривленный космос, как если бы длинный плащ рвал ткань бытия. Это был он и не он одновременно. Дайнслейф ступал по появляющимся ступенькам, широко раскрыв руки. Так дирижер ведет смычком оркестр. Из появляющейся дыры в пространстве лезут полчища монстров, следуя за взмахом своего повелителя. Ненормального, устрашающего: черные доспехи были вдвое больше, чем сам Дайн, украшенные синими полосами, а внутри скругленной восьмиконечной звезды на груди искрился незнакомый камень. Да, братишка, ты попал под занавес. — Вздрогнул в сознании язвительный голос клона. — Мир вот-вот рухнет из-за бури по имени “Дайнслейф”, которого ты так жаждешь спасти. Ну и кто из нас сильнее свихнулся? Дайнслейф махнул рукой, и появившиеся прото-лезвия из темной материи прорезали барьер на другом острове. Изящный в своей ненависти взмах другой рукой — и Хеймдалль, покрытый черной слизью, издал печальный звук и рухнул следом, сметая преграды на своем пути. Того ли Дайна он хотел на самом деле увидеть? Невыносимо. Как насмешка над всеми надеждами. Альбедо хрипло позвал, борясь с чужими смешками в своей голове. Они переросли в грохочущий хохот, сливаясь вместе с завывающей метелью в какофонию. Дайнслейф остановился и медленно обернулся, сверля неожиданного гостя немигающим взглядом. Вечно чарующие звезды в глазах исказились и покрывали всю радужку, а сами глаза почернели. Он отвесил поклон, положа руку на сердце. Уже не человек — Херршер, о котором предупреждали беженцы. Такой скорее уничтожит все на своем пути. Ему неведомы сострадание и честь, которыми обладал Дайнслеф. Пришло запоздалое понимание: все то время, что было потраченно на финальные приготовления к эксперименту, Херршер разрушал острова, людей, воздушную флотилию, которой так гордился Дайнслейф, а еще — его мечты и желания. И это все за пару взмахов. Наконец он поднял голову, демонстрируя саркастическую улыбку, такую знакомую и незнакомую одновременно. Вот теперь его точно заметили. — Успел к кульминации. Пунктуальности тебе не занимать. — Вместо приветствия произнес Херршер. Он говорил так же, как и Дайнслейф, с той же интонацией, мимикой и движениями. Чужой голос разносился гулким эхом по пространству, будто была в нем сокрыта еще добрая сотня других кровожадных существ. Волк в овечьей шкуре — только вот зверь внутри Дайнслейфа мало походил на простого хищника. Такого не обуздаешь. На несколько секунд промелькнула мысль о том, чтобы исследовать это загадочное существо — и так же быстро исчезла за ворохом других, более важных: освободить его, вернуть рассудок, остановить бессмысленную резню. А он мне нравится, — мысленно усмехнулся клон в сознании Альбедо. — Не стесняйся, проходи поближе. — Махнул рукой херршер, против воли притягивая Альбедо неведомой силой к себе. — Ты же не хочешь пропустить самое интересное, не так ли? Чужие пальцы коснулись его щеки, как никогда прежде реальные, погладили. Альбедо содрогнулся. Он медлил, цепляясь за рукоять меча. Понимал, что здесь он бесполезен, но не отпускал до конца глупую надежду. — Возможно, — осторожно процедил Альбедо, — но зачем устраивать такое шоу? Дайнслейф вскинул брови, но после короткой заминки рассмеялся. — Чтобы все закончить, конечно же. — Закончить что? — Спасение человечества! Такого желанного и такого ничтожного спасения. — Через смерть? — Через самый гуманный способ покончить со всем. О, самый правильный и гуманный способ. Как милостиво с его стороны было предложить такую помощь своему человечеству. Ну же, Альбедо, продолжишь стоять и смотреть, как полюбившийся тебе человек уничтожает все на своем пути? — Это невозможно… Нельзя так, — хрипло выдавил Альбедо. — Почему нет? Перед тобой последний Херршер, а там — слуги хонкая. Когда этот мир доживет свою последнюю секунду, он рухнет прямо ко мне в руки. Я преподнесу тебе целый мир, Альбедо. Дайнслейф сжал его за плечи, рассмеявшись так неестественно, что захотелось потрясти его как следует. Альбедо уставился на камень в груди, не желая верить тому, кто перед ним на самом деле. — Еще немного, ну же. Человечеству нужно сделать всего лишь шаг навстречу своему предназначению. Херршер так радовался человеческому несчастью, что Альбедо оцепенел в чужих руках, невольно задумавшись, что может стать с Тейватом в конце его пути. И где пролегает граница жизни и смерти для целого мира. А если херршеры служили символом катастрофической цепочки событий — не лучше ли было исследовать их самих и причину появления? Еще немного, братишка. — Клон смаковал слова, как мед. — Меч в твоей руке в привлекательной близости от чужого ядра. Не притворяйся глупеньким: знаешь ведь, что если уничтожить его, что-то да произойдет. — Что такое? — чужой смешок вырвал из задумчивости. — Неужели тебе не нравится, Альбедо? — Его лицо подняли за подбородок, заставив посмотреть на себя. — Ты ведь так давно мечтал увидеть меня вживую и наконец тебе удалось. Разве не за этим счастьем ты так упорно гнался? — Прекрати использовать его память, — глухо бросил Альбедо. А лучше сразу прекратить его страдания. Ну же, сожми меч сильнее, Альбедо. Вот так. — Может, ты хочешь обнять меня? Клянусь, я не трону тебя. Не слушая его, Херршер перехватил за запястье, намереваясь обнять. Сердце у Альбедо затрепетало от одной только мысли о том, что их объятия возможны. Но в таких условиях… В таких условиях он скорее убьет тебя, как только ты расслабишься. Такой слабый, никчемный алхимик, что ты можешь кроме своих исследований — вот его настоящие мысли. — Закрой свой рот. Альбедо вывернул и занес руку для удара кулаком, но Херршер быстро оказался в другом месте, покачав головой. — Хм, вот как в вашем мире приветствуют возлюбленных. Ты оскорбляешь меня. — Ты вовсе не Дайнслейф, а Нечто в его теле! — Разве же? Но я помню то же, что и он, знаю, что он ответил бы тебе. Думаешь, тебе поможет просто стоять и размахивать своей зубочисткой, обвиняя меня в том, что я стал другим? Херршер приблизился снова, угрожающе нависая. Он все сильнее распалялся. — Думаешь, я не чувствую все то же, что и он? Думаешь, я не хочу, чтобы эта агония наконец-то закончилась? — Ты только продолжаешь ее, заставляя страдать свой же народ, — прохрипел Альбедо. — Разве ты не хотел спасти всех? Ты своими руками сотворил безжизненную пустыню, от которой мечтал избавиться! Кто ты на самом деле? — А разве ты еще не понял? — Херршер махнул рукой. — Я могу пожирать пространство, создавать плазматическое оружие из пустоты, разбирать на мелкие частицы живых существ, стоит мне только захотеть. Могу захватить в Ничто целый мир — в одно касание. Но он хотел увидеть нечто более грандиозное, чем быстрый и скучный финал, так что… Херршер поводил пальцами, вызывая проекцию маленького хонкай-зверя, беспомощно болтающегося в воздухе. Альбедо повело от такой картины. При каждом прикосновении все в груди алхимика ныло так же болезненно, как и при контакте с энергией Дурина. Да, Альбедо, подумай собственной головой. — не унимался клон. — Ведь это же натуральное управление отрицательной материей. Как именно — было бы конечно же занимательно выяснить, только вот проблемка: прежде чем это случится, тебя уничтожат. Так что решай уже, кого ты хочешь спасти сильнее, одного человека или целое человечество. — … Как паразит, использующий чужое тело в своих целях, — закончил потухшим голосом Альбедо. Лицо Херршера потемнело от злобы. — Довольно чесать языком! Я порядком подустал от пустой болтовни. Кажется, тебе пора… Он не успел договорить: Альбедо наклонил меч, вставляя свою “зубочистку” под таким углом, что острый конец прошел сквозь восьмиконечную звезду. Словно его руку вел сам злой клон, незримо, но действенно. Камень в груди раскололся, а Херршер пошатнулся. Голоса взвыли так, что пришлось накрыть уши руками. Оправившись, Херршер схватил Альбедо за шею, поднимая над собой. Хватка была столь сильной, что еще минута — и задушит. — Из тебя плохой актер, Альбедо. — Он провел свободной рукой по воздуху, извлекая окровавленный меч из груди. С него капала сиреневая кровь, мало похожая на человеческую. — Не мешайся мне больше. Он отшвырнул Альбедо и меч, и зашагал прочь по небу, как по лестнице. Альбедо какое-то время мотыляло в неконтролируемом полете, пока он не обрел подобие равновесия. Видимо, чужая сила все еще удерживала его в воздухе. — Пожалуйста, Дайнслейф, очнись! Это ведь не то, чего ты хотел. Херршер больше не реагировал на крик. Он развел руками, создавая новую дыру в пространстве, из которой показался плавящийся конец метеорита. Пурпурные язычки пламени танцевали у его ног, когда он стал прицеливаться. Удар должен был стать завершающим. Они так много не успели друг другу сказать. Видя, к чему все идет, Альбедо попытался сдвинуться с места. Наконец-то его перестала удерживать неведомая сила. Он метнулся к Дайнслейфу за спину, хватаясь за плащ — меча под рукой уже не было. Плащ пошел волнами, плотная ткань едва поддавалась, но все же Альбедо удалось зацепиться. Херршер дернулся, сбрасывая его с себя. — Что ты пытаешься добиться своими жалкими ручонками? Знаешь же, что конец для этого мира неизбежно наступит. Альбедо снова кинулся вперед, на инерции обхватывая херршера за пояс. Метеорит, над которым потеряли контроль, начал падать в атмосферу, а они так и остались в воздухе. На крик “Пусти” Альбедо не среагировал. Отчего-то чувствовал, что это его последняя попытка. — Дайн, я знаю, что ты где-то там! Ты бы никогда — слышишь? — не допустил уничтожения целого мира. Даже если это станет нашим прощанием — так имей мужество взглянуть мне в лицо! Дайнслейф в его руках замер. Спустя несколько томительных секунд он накрыл лицо руками, тяжело дыша; за спиной разверзлась тьма из нестройных вен, соединенных с множеством глаз. Казалось, он борется сам с собой. Вместо сопротивления Альбедо почувствовал, как на его плечи легли руки, бережно обнимая. Не было ни крика, ни угроз, характерных для херршера. Даже глаза его посветлели, отгоняя инородную волю. — Дайн… — прошептал негромко Альбедо, приглядываясь. Дайнслейф едва улыбнулся, приподнимая брови. — Нам перепало… так мало времени на то, чтобы увидеться наяву. Прости, что не смог в этот раз рассказать ничего путного. Альбедо сжал его за предплечья, утыкаясь головой в грудь. Он выглядел крошечным на фоне огромного доспеха. — Не смей уходить вот так просто. Мы ведь даже не попрощались. — Знаю. Существо внутри меня… Нет, скорее Воля вырывается наружу. — Ты же можешь ее извлечь? Стоит только… Альбедо нерешительно посмотрел на расколотый камень. Видел, какую реакцию это вызвало у Херршера. — Нет, Альбедо. Вместе с камнем тело начнет рассыпаться — там больше не будет того, что мудрецы называли душой. Позволь мне закончить этот цикл. — Ни за что. Ты ведь погибнешь, идиот, — Альбедо зашипел от боли, сжимая руку в кулак. Дайнслейф обхватил одной рукой за запястье, другой провел по светлым волосам, глядя только своим, таким искренним нежным прищуром. — Это точно. Но я ни о чем не жалею. Глаза заслезились от ветра, бившего в лицо. Дайнслейф отклонился спиной, отпуская. Альбедо зацепился за предплечья и оба они полетели вниз. Он чувствовал, как дрожит Дайнслейф, теряя контроль над собственным телом. Понял, что больше не будет ни единого шанса на искупление, на мирную жизнь. Его никто не спасет — не то, что Альбедо. Его попытались оттолкнуть. Стали появляться новые признаки Херршера, возвращающего власть над телом. Снизу засверкали прото-лезвия, кромсающие один за другим барьерные щиты. Не было уже ни флотилии, ни плавучих островов — только обломки. — Ну же, Альбедо. Разве это не ты хотел уничтожить весь мир? — исступленно закричал Херршер. Мимо летели осколки, тысяча их. В каждом Альбедо видел отражения прошлого себя: те, где он был счастлив, где непринужденно общался с Дайнслейфом и где проживал каждый час, чувствуя, что существует на самом деле, а не повторяет предназначение гомункула. Тело не слушалось, но Альбедо заставил себя вытянуть вперед руки и схватить Дайнслейфа, насколько это представлялось возможным в падении. Он прижался к чужим губам, целуя — и почувствовал, как при вхождении в атмосферу оба их тела загорелись, разрушаясь. Дайнслейф вздрогнул, крепко обнимая его. Доспех оплавился — до боли обжигая своего владельца. Меньшее, что Альбедо мог сделать — разделить боль на двоих.

***

Светлую комнату прорезал крик. Альбедо резко сел, опираясь рукой о что-то мягкое. На этот раз осязаемое. Он сидел на кровати в теплой комнате, но поблизости никого не было. Сколько он проспал? Было ли то видение или же реальность? На душе потяжелело, будто изъяли важную часть и забыли вернуть на место. Будто теперь чего-то недоставало ему самому. Альбедо ощутимо задрожал, сжимая руки в кулаки, и только тогда заметил: ладони тлели иссиня-черным, а по пальцам вверх бежали сиреневые вены проклятого Хонкая.