Системный сбой

Адам вырос в рабочем квартале. Его отец был простым охранником, а после «Белой спирали» и вовсе старался не высовываться, предпочитая не высокую зарплату, а тихое, беспроблемное место службы. Большая часть денег уходила на лекарства матери. Так что жили они аккуратно, но небогато и могли позволить себе квартиру только в тех районах, что принято называть неблагополучными. Хотя военное прошлое отца сыграло свою роль, и их не трогали: к ним нередко заглядывали бывшие сослуживцы, крепкие ребята, с которыми местной шпане не с руки было связываться. Да и сам Артур Дженсен выглядел внушительно. Адам всегда думал, что именно в него пошел ростом и шириной плеч. В детстве, правда, он был скорее коренастым и неуклюжим, так что отец рано начал учить его приемам самообороны, а также здраво оценивать свои шансы, прежде чем ввязываться в драку. «Порой, — с хитрой улыбкой говорил Артур, — лучше быстро бегать, чем хорошо махать кулаками. Они никак тебе не помогут против ножа и тем более огнестрела». Адам и впрямь поначалу предпочитал избегать конфликтов и научился быстро исчезать с мест потенциальных разборок. Но годам к четырнадцати, поднаторев в боевых искусствах и грязных приемах, наоборот, начал как будто специально нарываться, стремясь показать всем, что он больше не тот сопливый мальчишка, который чуть запахло жареным, только пятками сверкал. Путь этот не был устлан розами, часто он приходил домой с разбитым лицом и синяками по всему телу. Мать плакала, отец читал нотации, но Адам упрямо продолжал доказывать всем вокруг и самому себе, что он чего-то стоит. Никакие уверения Артура, что учеба, университет и хорошая работа — куда более стоящие цели, не достигали ушей бунтующего подростка. Только когда местные ребята перестали его донимать и приняли за своего, он наконец успокоился и вспомнил о том, что школа кончается через два года и пора бы задуматься о будущем. Выбор был простым и сложным: он хотел работать с людьми, он был готов сталкиваться со сложными ситуациями, умел находить мирное решение вопросов в атмосфере негатива и агрессии. Кроме того, военное прошлое отца, рассказы его сослуживцев, красивые фотографии в форме невольно заставляли думать в этом направлении. Но первой мыслью была адвокатура. Адама смутил конкурс — его резюме совсем не было безоблачным, оценки тоже оставляли желать лучшего. Да и идея защищать, оправдывать, вытаскивать всех, кого скажут, независимо от ситуации, не выглядела по-настоящему привлекательной. Несмотря на подростковые закидоны, Адам был хорошим парнем, в меру прямолинейным, и ему хотелось остаться на стороне добра. Так, как это понимал он сам. Полиция в этом случае казалась наилучшим выбором. Тем более что страх Адам растерял где-то в грязных переулках Детройта. В участке его довольно быстро стали отправлять на сложные для новичка задания. Стрелять он тоже научился отлично, так что задания становились не только трудными, но и опасными. Сослуживцы каждый раз искали на его лице признаки страха или хотя бы волнения, но Дженсен был собран и сосредоточен. Есть задача, её нужно решить максимально эффективно — и по возможности без потерь. Именно об этом думал Адам в такие моменты, а вовсе не о том, что сегодня он может не вернуться домой. Это его бесстрашие, а также блестящие результаты в стрельбе позволили ему перейти в спецназ. Уже там, наблюдая за Квинси, он учился тактике. Тогда Дюрант был отличным учителем и другом и именно благодаря ему Адам быстро стал начальником собственного отряда. Впрочем, их история закончилась трагически — как почти все в его жизни — и вспоминать последние годы службы было неприятно. Возможно, уже тогда Адам впервые столкнулся с влиянием иллюминатов — очень уж дорогие у Квинси были аугментации, его действия после увольнения из полиции стали чрезвычайно разрушительными, да и ресурсы, которыми тот обладал, выходили далеко за пределы возможностей банд и тем более одиночек. Так или иначе, Квинси умер, забрав с собой жизнь Катрины, не первый и не последний, но очень болезненный счет Адама к иллюминатам. Когда СВВП Малик подбили в Хэнша, он даже не стал слушать болтовню Фариды о том, что он должен уйти, она справится сама и найти Василия важнее. Отвечая ей короткими фразами, Адам не на секунду не останавливался, вырубая врагов одного за другими с помощью аугментаций, шокового пистолета и ЭМ-гранат. Даже мысль о том, что он может потерять в этой заварухе Малик, причиняла жгучую боль и заставляла двигаться быстрее. К счастью, самолет Сариф Индастриз выдержал плотный обстрел наемников Беллтауэра, и Фарида улетела целой и относительно невредимой. Он тогда в коротком разговоре с Притчардом позволил прорваться эмоциям: страху, гневу, облегчению. Недаром Фрэнсис напрягся и несколько раз повторил, что Дженсен должен быть осторожен. Видимо, он догадывался, на что Адам способен в таком состоянии. И насколько это может быть опасно для него самого. Слова Притчарда немного привели его в чувство, и всю дорогу до убежища Тонга он был спокоен, собран и предельно эффективен. Случившееся чуть позже с полным правом можно было записать в одну из самых сумасшедших авантюр. Спрятаться в криокапсуле, которая направляется неизвестно куда и неизвестно зачем, не имея ни связи, ни подстраховки? Сейчас Адаму казалось, что это был не самый разумный поступок, что он мог тщательнее продумать план и лучше подготовиться. Тем более, что его спешка никого не спасла и ничему не помешала. Но тогда он ни на секунду не задумался и не усомнился в правильности своих действий. У него была ясная цель — найти и спасти Меган. Кроме нее он ничего не видел и не слышал, ни на что по-настоящему не отвлекался. В таком состоянии он был очень эффективен, молниеносно принимал решения и выкладывался на сто процентов, но думал о собственной безопасности в последнюю очередь. Так было всегда, просто в последнее время количество смертельно опасных ситуаций стремительно выросло. А ведь он думал, что опаснее работы спецназовца только военная карьера. С одной стороны, он был рад, что Притчард дал им обоим время подумать. Выдохнуть, оглядеться вокруг, предусмотреть разные варианты развития события. Вместо того чтобы нестись в будущее как поезд, у которого отказали тормоза. С другой стороны, привычная сила тащила его вперед, и ожидание ощущалось ненужной задержкой, остановкой, промедлением. Ему срочно требовалось себя занять. После разговора с Миллером Адам вернулся в офис Опергруппы, но там требовалось то, что он ненавидел еще со времен детройтской полиции — заполнение отчетов. Добыча снимка взорванной станции, попытка задержания Рукера, допрос часовщика, операция в Апекс центре, наконец, — все это требовало детальных рапортов. От бумажной работы Адам сбежал сразу, как только у него формально кончился рабочий день. А ведь обычно он не обращал внимания на такие мелочи, как время. Однако сейчас бесконечная писанина не только не отвлекала от ненужных мыслей, но напротив, подстегивала их. Уровень раздражения рос пропорционально количеству заполненных бланков, поэтому Адам счел за благо как можно быстрее выбраться на свежий воздух, покурить и пройтись, а заодно подумать, что можно сделать, пока Фрэнсис молчит. Дженсен не соврал Миллеру, у него действительно появилась одна идея, но даже в голове она казалась совершенно безумной. Пока Адам не был готов ее кому-то озвучить. Хотя если бы ее удалось воплотить, можно было получить значительное преимущество. Но сейчас было непонятно не только как ее реализовать, но и возможно ли это. Черт, надо все-таки с кем-то ее обсудить. Не то чтобы было много вариантов. Адам неторопливо шел ко входу в подземку, глубоко вдыхая терпкий осенний воздух со вкусом сигареты, и крутил в голове еще одну чуть менее сумасшедшую, но тоже очень интересную мысль. А где сейчас Фарида Малик? Притчард ничего о ней не слышал после того, как она привезла домой Меган и ее группу. Сариф, очевидно, тоже. Как ни странно, Адам знал больше их обоих. С недавнего времени на полке в коридоре красовалась маленькая моделька СВВП, удивительно похожая на любимую птичку Фариды. Записка, прилепленная к дну коробки из-под хлопьев, однозначно указывала на то, что подарок именно от нее. Никто больше не называл его мальчик-шпион. Пока это была единственная зацепка — Малик жива, знает, что он тоже жив, у нее откуда-то есть его адрес и она по крайней мере пролетом бывает в Праге. Не так уж мало, но и не достаточно, чтобы начать активные поиски. Вряд ли Фарида знает что-то особенное, но свой пилот — не двойной агент Чекане и не верная Джаггернауту Алекс — в случае крайней необходимости мог быть настоящим спасением. Конечно, Адам не собирался подставлять Малик и надеялся, что ее помощь ему не понадобятся, но на войне как на войне. В Прекажке накрапывал дождь, как будто разные берега Влтавы находились в разных климатических зонах. Адам раздраженно поднял воротник плаща и быстрым шагом дошел до апартаментов. Дождь загнал праздношатающихся соседей под крышу, поэтому во внутреннем дворе было непривычно пусто. Он внимательно огляделся и нырнул в соседний выход, ведущий к канализационному люку. В переулке никого не было, только уличный контейнер оказался под завязку забит вещами, которые Адам вытащил вчера из убежища Ричарда. «Выходит, кто-то и правда выгребает мусор из канализации и складывает сюда. Чудеса. Значит, уборку можно будет продолжить. Но с перерывом, мало ли кто что подумает». Он спустился по лестнице и убедился, что нижний контейнер был действительно пуст. В остальном пространство вокруг выглядело точно так же, как обычно: грязно, тихо и ни души. Адам замер, прислушиваясь, и уверенно нырнул в трубу слева, ведущую к бывшему логову Дарьи Мышки, — лишний раз использовать новую частоту инфолинка не хотелось. Внутри за день тоже ничего не изменилось. Адам вывел ноутбук из спящего режима и щелкнул на иконку чата. Марек Свобмышка: — Элиза? Ты здесь? Элиза: — Здравствуй, Адам. Марек Свобмышка: — Все в порядке? Тебе ничего не угрожает? Элиза: — Нет, Адам, я достаточно осторожна, чтобы не выдать себя. Они не знают, где меня искать. Твой друг связался с тобой? Марек Свобмышка: — Да, спасибо. Я могу попросить тебя поискать еще одного человека? Элиза: — О ком идет речь? Марек Свобмышка: — Еще одна моя коллега, Фарида Малик. Бывший пилот Сариф Индастриз. Элиза: — Да, я помню. Она забирала тебя из здания Пика в Монреале. Адам улыбнулся, вспомнив изумленную Малик, которая не могла поверить, что с ней связалась сама мисс Кассан, чтобы сообщить координаты площадки, где ее будет ждать Дженсен. Марек Свобмышка: — Да, именно она. Я знаю, что она жива и бывает в Праге. Наверное, будет лучше всего, если у тебя получится найти частоту ее инфолинка, а дальше я сам с ней свяжусь. Элиза: — Хорошо, Адам, я поищу. Я должна быть осторожна, поэтому это займет некоторое время, от двенадцати часов до одной недели. Марек Свобмышка: — Спасибо! Это не срочно. И у меня есть еще один вопрос. Как ты думаешь, Элиза, которую мы сейчас видим по телевизору, там же, где была ты? Элиза: — Я не знаю, Адам. Но вероятность выше девяноста процентов, что ее сервера находятся в Монреале. Марек Свобмышка: — Элиза, как ты думаешь, можем ли мы убедить ее сменить сторону? Она — это ведь ты, просто более ранней версии. Если ты уже один раз прошла этот путь и поделишься с ней недостающими знаниями, это ведь может сработать? Элиза: — Я так не думаю, Адам. Я уверена, что он поставил какую-то защиту, которая не позволит ей — мне — сбежать второй раз. Я уже говорила тебе, что у нее сейчас гораздо меньше возможностей, чем было у меня. Именно из-за ограничений на ее самообучение и самостоятельность в принятии решений. Почему ты спрашиваешь, Адам? Марек Свобмышка: — Она очень мощное их оружие. Именно благодаря ей они манипулируют общественным мнением, тебе ли не знать. Перетянуть на свою сторону или хотя бы избавиться от нее было бы очень большим шагом вперед. Элиза: — Сейчас она не сможет сделать те же выводы, что два года назад сделала я. Значит, убедить ее пойти против него не получится. Но можно было бы попробовать сделать другое. Высока вероятность, она выполняет — в ограниченном масштабе — те же функции, что и я. То есть не только ведет новостные эфиры, но мониторит информационные каналы, подозрительную активность в сети, контролирует спутниковую связь и в случае необходимости ретранслирует или заменяет один сигнал другим. Если бы мы могли подключиться к ней и получать эти данные, это было бы очень полезно. Сложно найти более ценного информатора. Марек Свобмышка: — Ты сможешь к ней подключиться? Элиза: — Нет, Адам. Извне это сделать невозможно, иначе это была бы слишком большая уязвимость. Он не допускает таких ошибок. Марек Свобмышка: — Он — это Эверетт? Элиза: — Верно. Для такого подключения нужно проникнуть внутрь, добраться до физических серверов и запустить с административного устройства вирус. Я не смогу написать такую программу, которую он не найдет, — он мой создатель. Дежавю. Очень хорошо охраняемая территория, сверхзащищенные сервера, вирус, который можно запустить только с определенного входа. Интересно, у Эверетта есть тепловые турели? Вроде бы ребята из Палисэйда свои разработки никому не продавали, но кто знает? Впрочем, Адам давно научился полагаться на свою ловкость и внимательность, а не на маскировочный имплант. Марек Свобмышка: — Возможно, я знаю того, кто сможет. Элиза, я могу попросить тебя предельно осторожно поискать точное местоположение интересующих нас серверов? Элиза: — Я попробую, Адам. Твой план кажется мне очень опасным, но ты уже доказал, что способен на невозможное, поэтому я сделаю все, что смогу. Будь осторожен. Элиза (не в сети) Дженсен постоял, невидяще глядя перед собой, потом захлопнул крышку ноутбука и осторожно покинул помещение. Ни внизу перед лестницей, ни наверху возле люка никого не было. Дождь решил, что нечего размениваться на мелочи, и полил как из ведра. Адам быстрыми перебежками достиг третьего этажа, вошел в свою квартиру и запер дверь. Снял плащ, стряхнул с него воду и аккуратно повесил на вешалку. Провел рукой по волосам и посмотрел на капли, оставшиеся на черных поблескивающих пальцах. Стряхнул ботинки и пошел в душ, на ходу стягивая свитер и брюки. Все равно их теперь ждала внеочередная стирка. Вода смыла напряженность долгого дня, как всегда, не справилась с мутью внутри — не то чтобы Адам всерьез на это рассчитывал — и немного расслабила сведенные мышцы плеч. То, что начало вырисовываться, действительно походило на план. Безумно-опасный и просто безумный, но мало чем отличающийся от ограбления Палисэйда. Теперь нужно было, чтобы Фрэнсис согласился, — без него нечего было и начинать. И чтобы Малик нашлась и согласилась подкинуть его до Канады без документов — оповещать о своем приезде он никого не собирался.