Мера беспорядка

      Для поездки к Дазаю он выбрал любимую чёрную рубашку и самые удобные брюки. Украсив свой образ элегантной брошью и брызнув на себя парфюм, Чуя попрощался с Коё и отправился по нужному адресу. Уже в машине он начал волноваться: прошлая поездка в эту квартиру и так оставила после себя самые смешанные эмоции и воспоминания, а на этот раз ему предстояло ещё и пересечься с Фукудзавой-саном. Несмотря на свою большую благодарность этому человеку, Чуя заранее чувствовал себя неловко перед отцом Дазая. Перед тем как доехать до их дома, Накахара зашёл в небольшую кофейню и купил круассанов, сладких ромовых булочек с изюмом и слоек с сыром и томатами. Что-то из этого непременно должно понравиться Дазаю и его отцу.       Чуя припарковался на небольшой улочке, поставив машину на сигнализацию, и, поправив шляпу, двинулся в сторону нужного дома. Волнение разыгралось в нём ещё сильнее, когда он зашёл в лифт, вспоминая, как пьяный Дазай вис на нём и задавал сбивчивые личные вопросы. Ещё позавчера они готовы были поругаться из-за недопониманий, ещё позавчера Накахара был убеждён, что его симпатия куда-нибудь денется, отстанет, перебесится, если они переспят. Усмехнувшись своим мыслям, он доехал до нужного этажа и быстро узнал квартиру, на которую в прошлый раз указал пьяный Дазай. Выдохнув, он нажал на звонок и сделал маленький шаг назад, прислушиваясь к посторонним звукам. Хотелось немедленно куда-нибудь деть руки, но залезть в телефон значило бы потерять уверенный вид. Наконец, спустя целую вечность, дверь открылась и на пороге показался Дазай.       — Привет, — он довольно улыбнулся и отступил, пропуская гостя в квартиру.       — Привет, — прикусив губу, Чуя зашёл внутрь. — Я купил… ну, всякого, короче, — он протянул пакет и заметил, что ни на шее, ни под рукавами свитшота у Дазая нет бинтов.       — Оу, Чуя! Спасибо, — он забрал пакет и, помедлив пару секунд, чмокнул его в щёку.       — Обещай, что съешь хотя бы что-нибудь, — вполголоса проговорил Накахара и, подавшись вперёд, подарил ему лёгкий поцелуй в губы. — Не скромничай, — он хитро улыбнулся и продолжил раздеваться.       — А, Чуя-кун, рад встрече, — в коридоре показался Юкичи.       — Взаимно, Фукудзава-сан, — он положил шляпу на полку и принялся расшнуровывать обувь. — Как ваши рабочие будни?       — Па, Чуя принёс угощения, — быстро протараторил Осаму, — я пойду поставлю чай, — и поспешил удрать на кухню.       — Новогодние праздники прошли на удивление тихо. Скоро поеду на дежурство, узнаю, как там дела без меня, — проследив взглядом за сыном, ответил Фукудзава. — Благодарю за угощения.       — Уже сегодня? Какой недолгий отдых, — сочувственно протянул Чуя.       — Не могу жаловаться, это дело моей жизни, — с гордостью ответил он. — Как самочувствие Коё-сан?       — Отлично, — Накахара хохотнул. — Алкоголь не пьёт, познаёт разрешённые радости жизни.       — Прекрасно, — он улыбнулся. — Раз уж мой сын-балбес сбежал от нас, позволь показать, где у нас ванная, Чуя-кун, — он прошёл вглубь квартиры.       — Спасибо, Фукудзава-сан, — сдерживая улыбку, Чуя проследовал за ним.       — Здесь, — он указал на дверь. — Кухня у нас там, а свою комнату Дазай покажет самостоятельно, — Юкичи кивнул и оставил Чую одного.       Накахара поспешил в ванную комнату и умыл лицо холодной водой. Дазаю хотелось сказать пару ласковых за такое кидалово, но Чуя прекрасно понимал, почему тот так поступил. Трудно представить, какого необъятного уровня было его волнение, если даже Накахаре приходилось делать усилие, чтобы не рассыпаться. Беседа с Фукудзавой-саном в прихожей прошла вполне неплохо, но повторить успех в присутствии Дазая будет нелегко. Интересно, что он вообще сказал отцу о своём госте? В роли кого здесь Чуя? Знакомого из универа? Друга? Или?..       — Успокойся, — прошептал он самому себе.       Помыв руки, Накахара оглядел ванную, где пьяный Осаму когда-то чистил зубы под строгим присмотром. Дазай уже тогда хотел ему признаться. От этих мыслей сжалось сердце и захотелось немедленно подарить забинтованному придурку самые крепкие объятия. У Чуи не укладывалось в голове, как такое возможно — кто-то до того переживал раскрыть ему чувства, что надрался в стельку. Неужели он мог заставить кого-то так сильно волноваться? И не просто «кого-то», а Дазая? Размышляя об этом, он вышел из ванной и добрался до кухни.       — Круассаны — это твой французский привет? — спросил Осаму, натянув на себя ту самую защитную улыбку.       — Что-то вроде того, — ответил Чуя и присел на стул, на который указал Фукудзава.       — Точно, Чуя-кун, Дазай рассказывал, что ты прекрасно читаешь его стихи на французском, — подметил Юкичи, разливая зелёный чай.       — Так и сказал? — Накахара усмехнулся и перевёл взгляд на напарника, который с особым интересом выбирал между слойкой и круассаном. — Ну, да, мы с Мори-саном и Осаму занимаемся этим литературным конкурсом.       — Так и сказал. Дазай много говорил о том, что ты хорошо чувствуешь его поэзию. Насколько я помню, ты физик? Что же тебя так заинтересовало в этом конкурсе? — спросил Фукудзава, поставив перед ним чашку.       — Спасибо, — тихо поблагодарил Накахара. — Всё просто: мне нравится поэзия мадам Корсо. А ещё в конкурсе привлекательный денежный приз, — он снова посмотрел на Дазая, стараясь не залиться краской от слов Юкичи.       — Я слабо разбираюсь в литературе, но считаю увлечение очень благородным, — кивнул тот и занял место за столом. — Мори-сан вас не сильно мучает? Может, Осаму рассказывал, мы с ним старые знакомые.       — Он вообще нас не мучает, — наконец подал голос Дазай. — Только бесится, когда я называю его «доктор Мори». А я ничего не могу поделать, привычка! — оставив себе круассан, он пододвинул остальные лакомства на середину стола.       — Ты просто паясничаешь, Осаму, — хмыкнул Юкичи и взял себе слойку с сыром и томатами.       — Я не ожидал увидеть профессора Мори среди кураторов конкурса, — отозвался Чуя, забирая себе булочку с ромом. — Он преподаёт у меня химию, так что мы были знакомы. Некоторые ребята из моей группы считают его строгим, но, как по мне, он хороший преподаватель.       — С годами он размяк, — хохотнул Дазай. — Лет десять назад он был ночным кошмаром всех новеньких врачей. Да, па?       — У него всегда был… свой подход к делу, — отстранённо ответил Юкичи. — Но ты прав, с людьми он сходился нелегко. Вернее, они с ним. Приятно слышать, что сейчас многое изменилось.       — Он очень проницательный человек, — прожевав, заявил Накахара. — Сразу понял, что из нас с Дазаем получится сильная команда. Даже когда…       — Даже когда мы сами этого не понимали, — впервые за время чаепития Осаму посмотрел Чуе в глаза.       — Верно, у Мори-сана особое чутьё на талантливых людей, — подметил Юкичи, отпив чай. — Чуя-кун, стало быть, твои родители живут в Париже?       — Да, — быстро ответил он, отведя взгляд от Дазая. — Это долгая история, Фукудзава-сан. И не самая интересная.       — Я тебя понял, — он кивнул и больше не задал ни одного вопроса про семью. — Что ж, Осаму редко приводит кого-то в гости, так что я рад видеть новое лицо.       — Неправда! К нам приходит Ацуши, — возмутился Дазай, пережёвывая круассан. — И Ода пару раз приходил.       — И только, — усмехнулся Юкичи. — Теперь-то я вижу, что ты действительно общаешься с кем-то ещё.       — Можете поверить, у Дазая много знакомых и друзей, — вмешался Чуя, умиляясь подростковому поведению напарника. — В универе он очень популярный парень, все хотят послушать его стихи.       — Верю-верю, — прикрыв глаза, Юкичи доел слойку.       — Я просто в гости приглашаю только избранных, — фыркнул Дазай.       — Приятно быть избранным, — произнёс Чуя, пожалуй, слишком заигрывающим тоном.       Они просидели за столом ещё где-то полчаса, прежде чем взволнованность Дазая не достигла пика — тогда он вызвался показать Чуе комнату, а Фукудзава понимающе кивнул и взглянул на часы. Как ни странно, это безумно неловкое мероприятие оказалось не таким уж и кошмарным. Доктор Юкичи производил впечатление сдержанного, тактичного и строгого человека, не лишённого чувства юмора и озорной жилки. Самым же главным его качеством Накахара отметил любовь к сыну — она сквозила во всём их взаимодействии и пару раз заставила Чую по-хорошему позавидовать. Его отцовская фигура отличалась холодностью и безразличием ко всему, к чему он тянулся. Осаму, после всех пережитых кошмаров, уж точно заслуживал кого-то вроде Фукудзавы-сана.       Следуя по знакомому коридору, Накахара рассматривал квартиру заново: в тот раз, ночью, в спешке и полумраке, она показалась ему совсем другой. Более безжизненной и почти неуютной, но сейчас многие мелочи бросались в глаза гораздо лучше, заполняя квартиру приятной теплотой. Комната Дазая по-прежнему была довольно пустой, хотя на этот раз Чуя разглядел множество книжных полок, на которые в тот раз не обратил внимания. Стол Осаму был завален листами, блокнотами, канцелярскими предметами, а посреди этого бардака красовался ноутбук. Чуя улыбнулся: в этом был весь Дазай.       — Господи, я думал, что помру, — Осаму обмахивал себя ладонью, пытаясь усмирить зардевшие щёки. — Но даже мои суицидальные наклонности не предполагают такой смерти, — он засмеялся.       — Ты хорошо держался, — стянув перчатки, Накахара положил их на край кровати. — А твой отец очень крутой, — он подошёл к напарнику и взял его за руку.       — Это так, — с гордостью согласился Дазай. — Ты тоже держался отлично. Уж точно лучше меня. Я… ничего не говорил отцу о нас. Это сложно…       — Ещё бы, — усмехнулся Чуя. — Я заметил, ты не замотал сегодня руки? И шею? — мягко поинтересовался он, не сводя с Дазая глаз.       — Вообще ничего, — вполголоса отозвался Осаму. — Ты многое уже видел. А ещё я хочу научиться доверять тебе, — он сжал его руку сильнее.       — Это… блять, это очень приятно. И важно, — второй рукой Чуя привлёк его к себе за талию. — И как себя чувствуешь?       — Это хуже, чем быть голым, — Осаму забросил руки на чужие плечи и прижался сильнее. — Мысли в голове говорят, что ты осуждаешь меня за эти шрамы. И что считаешь их стрёмными, — прошептал он Чуе на ухо.       — Это не так, — Накахара нахмурился, обнимая напарника второй рукой. — Я считаю тебя храбрым. И до жути привлекательным, — он успокаивающе шептал ему, поглаживая спину. — Меня совсем не беспокоят твои шрамы.       — Чу… — Дазай почти повис на нём, и Накахаре даже захотелось оторвать его от земли.       — К слову, классный свитшот, — он осторожно залез рукой под ткань. — Тебе очень идёт.       — Какая-то часть меня хотела вырядиться по полной программе, но тогда я бы точно спалился перед отцом, — Осаму прикусил губу. — Хотя… наверное, он и так всё понял?       — Не знаю, Дазай, — Чуя пожал плечами. — Врать не буду, волновался ты заметно. Но у этого могут быть разные причины. В теории. Настоящую причину мы оба знаем, — он улыбнулся, потянувшись к нему за поцелуем.       Осаму совсем немного отстранился, чтобы с комфортом наклониться к нему. Чуя нежно прижался к мягким губам, погружая и себя, и напарника, в неторопливый поцелуй. Дазай отвечал ему, вовлекаясь с каждым движением всё больше, из-за чего у Чуи перехватило дыхание. Осаму любил целоваться и умел делать это сладко и выразительно — чего стоили одни его поцелуи рук, от которых Чуе сводило живот. С его губами Дазай обходился так же искусно, хоть и заметно осторожничал под влиянием своей растерянности. Накахара впервые за долгое время позволил себе задействовать язык, мягко проходясь им по чужим губам. Осаму выдохнул, замерев на долю секунды, и ответил таким же дразнящим касанием, жадничая и прикусывая нижнюю губу напарника сразу после. Чуя улыбнулся, обнажив зубы, и ловко перехватил инициативу, вынуждая Дазая шире раскрыть рот для очередного вдоха. Скользнув языком внутрь, Накахара не сдержал приглушённого тихого стона, за которым последовал едва слышный скулёж Осаму.       — Чуя, у меня отец дома, — прошептал Дазай ему в губы.       — Блять, — сбивчиво отозвался Накахара и невинно чмокнул его напоследок. — Прости, я что-то совсем…       — Обо всём забыл, да? — Осаму нагло заигрывал с ним, улыбаясь этой своей лисьей улыбкой.       — Ага, — признался Чуя. — С тобой это легко, — он посмотрел на Дазая, который откровенно залипал на него. — Сам-то как, нормально?       — Если можно это так назвать, — отшутился Осаму. — Пытаюсь напомнить себе, что ты разрешил мне вот так пялиться на тебя.       — Сколько захочешь, — промурлыкал Чуя. — А мне… м-м, можно взглянуть на твои шрамы? Сейчас я стараюсь не втыкать, как идиот, но, если позволишь…       — Да, — быстро кивнул Осаму. — Ты можешь посмотреть, — сказав это, он вздрогнул и напрягся.       — Ты уверен? — Чуя дёрнул бровью, мгновенно ощутив это.       — Я хотел бы открыться тебе больше, — начал Дазай. — Но для меня это непросто. Шрамы на руках и шее показывать легче всего, поэтому я начал с них.       — Тебя ведь кто-нибудь уже видел без бинтов? Кроме отца. Ацуши? — задумавшись, спросил Чуя. — И… Ода, кажется? Тот твой старший друг.       — На всём теле, конечно, нет. Но ты прав, на самых заметных местах они видели, — отозвался Осаму.       — Я тебя понимаю, — искренне произнес Накахара. — Отчасти уж точно. Я тоже снимаю перчатки только дома. И, ну… с тобой.       — Ох, твои руки… — он взял их в свои ладони. — Самые пленительные, — и прижал к щекам.       — Дазай… — он размяк, наблюдая за этим. — Ты какое-то живое лекарство от моих комплексов, — улыбнувшись, Чуя погладил его щёки. — Я не могу не спросить. Ты ведь явно занимался сексом? И… у тебя были отношения?       — Я занимаюсь сексом при полной темноте, — отозвался Осаму. — Бывало такое, что прямо в бинтах или одежде. Что касается отношений, чиби, у меня были попытки, которые ничем хорошим не кончились. Обычно я делал больно, — отстранённо добавил он. — Не было такого, чтобы кто-то намеренно изучал мои шрамы, если ты об этом. А что насчёт тебя?       — Ясно, — Чуя нахмурился, обдумывая вышесказанное. — Темноту я тоже использовал для несерьёзных связей. Но чаще, если у меня назревало что-то, я ставил человека в известность, что мои руки выглядят так, — ответил он. — Я всегда боялся отказа или выражения брезгливости…       — Не верю, что такое было, — встрял Дазай.       — В школе про мою травму быстро узнали, — он усмехнулся. — Я начал ходить в перчатках, но защиты никакой не чувствовал, потому что все были в курсе, что мои руки изуродованы.       — Не говори так! — серьёзным тоном вмешался Осаму.       — Ладно-ладно, — фыркнул Накахара. — В общем… были те, кто мне сочувствовал, были те, кто смотрел на меня, как на ёбаную обезьянку в зоопарке, а были и те, кто пытался оскорблять.       — Наверняка долго они не прожили, — хохотнул Дазай.       — Я быстро убедил их заткнуться, — Чуя сверкнул глазами. — Во взрослом возрасте мне никто не отказывал в сексе из-за вида моих рук. Но я не помню никого, кто бы… ну, полюбил их так, как ты. У меня ведь были отношения, но даже мои бывшие не уделяли им столько внимания.       — Зря, — он поцеловал запястье и посмотрел на напарника. — Я хотел написать стихотворение о твоих узорах, — и опустил их руки вниз.       — Серьёзно?! — опешил Накахара. — Блять, я даже не знаю, что сказать.       — Я начал его, но потом… — Дазай поджал губы. — Не сложилось, в общем.       — Постой, это случилось, когда мы чуть не переспали в общаге? В женском крыле? — дошло до Чуи. — Когда я сказал, чтобы мы сделали вид, что ничего не было.       — Это уже не важно, чиби, — улыбнулся Осаму.       — Нет, это важно, — настаивал он. — Я не извинился перед тобой за то поведение. Это было пиздец как грубо с моей стороны. Я был растерян и зол, но всё-таки должен был хотя бы выслушать тебя. А ты… боже, ты уже тогда был в меня?..       — Я был очень запутан. Но твой отказ дал понять, что всё довольно серьёзно, — отозвался Осаму. — Не бери в голову.       — Поэтому ты изменил тему конкурсного стихотворения, — нахмурился Накахара.       — Не смог заставить себя писать о любви, — прикусил губу Дазай. — Но я не хочу, чтобы ты винил себя. Ты ничего не знал, а я вёл себя как придурок.       — Знаешь, меня так злило твоё холодное поведение, — хмыкнул Чуя. — Я тоже понял тогда, что не хочу от тебя никакого нейтралитета. Что мне тяжело без твоего внимания.       — Я испугался, что ты разобьёшь мне сердце. Но мне не хватило воли от тебя отказаться, — поэтично признался Осаму.       — Пока всё идёт неплохо, м? — Чуя мягко погладил чужие кисти.       — Вроде бы, — смущённо ответил Дазай. — Помнится, я обещал тебе сборник стихов. Я подготовил его, — расцепив их руки, он подошёл к столу. — В нём полно стихов, которые уже мне не нравятся, но, раз я когда-то их написал, они заслуживают быть здесь, — с полки над столом он взял небольшую книжку. — Ты настолько верно истолковал «Право и улыбку», что я решил, будто ты мои мысли читаешь. Уверен, с остальным у тебя тоже не возникнет сложностей, — он протянул сборник.       — Спасибо, — смутившись, он принял книжку и открыл на первой странице. Форзац украшала надпись: «Чуе. От всего сердца, Дазай». — Я обязательно прочитаю все твои стихи. И потом обсудим с тобой. Если хочешь.       — Будет круто, — он немного замялся, посматривая на свой сборник в руках Накахары. — Так… показать тебе мою комнату? У меня здесь много всякой фигни для универа, — он бросил взгляд на стол.       — Осаму, тебе тревожно? — нахмурившись, Чуя отложил подаренный сборник на стол.       — Это так заметно? — тихо рассмеялся Дазай.       — Почему ты выбрал французскую литературу? — спросил вдруг Чуя, присаживаясь на край застеленной кровати.       — Я с детства пишу стихи, — начал рассказ Осаму, поправив какие-то бумажки на столе. — И довольно много читаю. В приюте особо нечем было заниматься. А потом… в школе, куда меня пристроил Фукудзава, был французский, — побродив по комнате, он сел рядом с Накахарой. — Ты извини, я не расплывусь сейчас в комплиментах ни Гюго, ни Вольтеру, ни кому-нибудь ещё. Нет, они классные, мне, например, очень нравится Стендаль, но…       — Думаешь, если я наполовину француз, я читал всю французскую классику? — Чуя хохотнул. — Стендаля я не читал, например, а на Гюго уснул.       — «Красное и чёрное», чиби! Это замечательная книга, — у него загорелись глаза. — А за Гюго браться без соответствующего настроения нет никакого смысла, — с важностью добавил он. — В общем-то, на этот факультет я поступил, потому что там всё было проще с экзаменами.       — Ты же грёбанный гений, ты куда угодно мог поступить! — удивился Накахара.       — Мне было лень. И ничего не хотелось, — пожал плечами Осаму. — Я не жалею, кстати. Там весело. А ещё я встретил Ацуши. И… тебя.       — Ваша блядская крыша, да? — хохотнул Накахара.       — Точно, — усмехнулся Дазай. — Спасибо, Чуя.       — За что это?       — Заставил меня разговориться, чтобы я отвлёкся от тревоги? Умно, — он снова почти заигрывал.       — У меня был запасной план — начать рассказывать тебе что-нибудь интересное из физики, — Накахара опустил взгляд на чужую руку, на которой пестрили побелевшие шрамы.       — Чтобы я точно помер? «Интересное» и «физика» для меня никак не могут стоять в одном предложении, — он рассмеялся.       — Сразу видно, что ты нихуя не понимаешь! — возмутился Чуя. — Ну ничего, я ещё смогу тебя переубедить. Однажды.       — Как знать, — загадочно протянул Дазай. — Хочешь посмотреть? — спросил он, проследив чужой взгляд.       — Если позволишь, — по-джентльменски ответил Чуя, взяв чужую ладонь.       — Эти следы остались от порезов, — принялся делиться Осаму. — Вот тут я прижигал себя сигаретой, — он показал мелкие следы на левом боку. — Забавно, я тогда ещё даже не курил, — хихикнул он.       — А это? — Чуя заметил кривой шрам в самом низу оголившегося живота.       — О, это меня проткнул ножом один кретин в приюте, — он показал широкий след, задрав футболку повыше.       — Пиздец… как это случилось? — он бережно провёл по шраму пальцами.       — Он был задирой. Вечно хотел, чтобы все жили по его порядкам. Не волнуйся, чиби, в тот раз я его тоже пырнул, — произнёс он вполголоса. — Я знал, что он задумал, и вооружился ножом. Кровищи от нас было просто дофига. Кстати, зашивать повезли в больницу, где работал Фукудзава.       — Ох, Дазай… — подняв его руку, Чуя нежно поцеловал один из шрамов, не решаясь проделать это с его животом.       — Так я не смогу тебе ничего рассказывать… — он сглотнул, наблюдая за действиями напарника.       — Мешаю своим вниманием? — хитро улыбнулся Накахара, целуя следующий шрам.       — Ты ведь точно знаешь, что делаешь, — Дазай попытался прозвучать строго, но голос выдавал его с головой.       — Мне очень стыдно, — поцеловав ещё один шрам, он оторвался от его руки. — Наверное, только твои губы смогут отвлечь меня от этого занятия, — задумчиво проговорил Чуя.       — Ты шантажируешь меня? — Дазай улыбнулся, наклонившись к нему.       — Договариваюсь, — поправил его Накахара. — По-моему, всё честно, — он потянулся к нему, но тут же остановился, услышав стук в дверь.       — Да? — мгновенно переключившись, Осаму расцепил их руки и отсел чуть дальше.       — Хотел предупредить, что ухожу на дежурство, — послышался голос Фукудзавы, открывающего дверь. — Дазай, вернусь утром, если уйдёшь, напиши мне. В холодильнике есть еда. Один круассан я забрал на работу, — сообщил он. — Чуя-кун, был рад повидаться, заходи ещё! Осаму, — он кивнул сыну.       — Взаимно, Фукудзава-сан! Хорошего вам дежурства, — вежливо отозвался Чуя.       — Спасибо, па, — подал голос Осаму, пряча скулы за своими растрёпанными волосами. — Увидимся.       — Дазай, твой отец знает, что ты бисексуален? — спросил Чуя, когда захлопнулась входная дверь.       — Не то чтобы я говорил об этом прямо, но… да, он знает. Я же вечно флиртую со всеми. Это началось ещё в школе, — ответил он вполголоса.       — Тогда причин для переживаний меньше, — он придвинулся ближе.       — Объективных причин вообще нет, — буркнул Дазай и завалился спиной на кровать, утягивая за собой напарника. — Есть моя тупая башка.       — Иди сюда, — запустив руку в каштановые волосы, Чуя привлёк его к себе.       Они целовались, перекатываясь из одного края кровати в другой, из-за чего ещё сильнее кружилась голова. Чуя улыбался, отрываясь от чужих губ, а затем снова прижимался к ним, вовлекая Дазая в очередной поцелуй. Руки блуждали по худощавому телу, жадничая и забираясь под свитшот, но выдерживая установленные рамки приличия. Чуя не спускался ниже поясницы и избегал откровенно чувствительных точек вроде сосков или низа живота; ему просто было приятно изучать Осаму без бинтов. Это ускоряло пульс сильнее всякой похоти — осознание, что Дазай реагирует на касания всё спокойнее и не сжимается весь, когда Накахара нащупывает очередной шрам. Чуя деликатно поглаживал неровности пальцами, прислушиваясь к чужому дыханию и запоминая реакцию тела.       — У тебя… у тебя уже губы покраснели, — хохотнул Дазай, тут же склонившись и чмокнув их снова.       — Не могу оторваться от такого красавчика, — улыбнулся Чуя, глядя ему в глаза.       — У тебя нет совести, — его скулы вспыхнули ещё сильнее.       — Нельзя говорить комплименты парню, который мне нравится? — подхватив его поудобнее, Чуя поменялся с ним местами и навис сверху. — Нельзя подкатывать? — он поцеловал Дазая в щёку. — Нельзя флиртовать? — и в губы.       Осаму тяжело выдохнул и ещё крепче ухватился за его плечи, проваливаясь в поцелуй. Чуя целовал его нежно, но чувственно и уверенно, из-за чего Дазай заметно плавился и задыхался, следуя за чужими губами. Правой рукой Накахара снова зарылся в каштановые волосы, поддаваясь своей слабости перед их мягкостью; аромат апельсина дразнил и подначивал сводить Осаму с ума, но Чуя сдерживался, заботливо прижимая его к себе второй рукой.       — Стой, чиби, мне нужно… это слишком… — оторвавшись от чужих губ, Дазай бросил на него пьяный взгляд.       — Мне тоже, — прохрипел Накахара. — Чёрт, — он слез с него и устроился рядом.       — Ага, да. Ты… пиздец просто, — он хмыкнул, повернув к нему голову.       — Ты очень отзывчивый, — улыбнулся Накахара, погладив того по щеке. — Поэтому мне так хочется делать тебе приятно.       — Заткнись, пожалуйста, — Дазай рассмеялся, коснувшись чужой руки. — Ты невыносим!       — Кто бы, блять, говорил, — хохотнул Накахара. — Но я тебя понял. Постараюсь укротить свою бешеную сексуальность.       — Ты что, заразился от меня этими дурацкими заигрываниями? — Осаму поцеловал его тыльную сторону ладони.       — Наконец-то ты признал, что они дурацкие, — Накахара закатил глаза.       — Многим они нравятся, — Дазай фыркнул, но потёрся щекой о чужие пальцы.       — Это я заметил, — Чуя осторожно погладил его скулу. — Знаешь, меня всегда бесило, как вокруг тебя вьются толпы. Я не понимал, что они нашли в тебе. А потом… потом я понял. Но меня продолжали бесить все, кто улыбаются тебе глупой улыбочкой, — он нахально притянул Дазая к себе ближе. — Да. Я ревную тебя к другим, — прошептал он.       — Чуя, ну ты и засранец, — Осаму заметно поплыл от чужих действий. — Я тоже тебя ревную. Ты же помнишь Ичиро? — спросил он, плавясь под взглядом синих глаз.       — Само собой, — Накахара слегка нахмурился. — Правда, тогда я решил, что ты просто хочешь выбесить меня. А ещё я помню администраторку в больнице.       — Ах да, Майи, — лениво протянул Дазай. — У нас была интрижка. Кажется, ей хотелось бы повторить, — он по-лисьему сощурился.       — И это я засранец? — горячим дыханием Чуя толкнулся в его губы.       — Ты. Потому что делаешь это, — Дазай опустил чужую руку ниже, прижав к тому месту, где под кожей бешено билось сердце. — В таком состоянии я не могу трезво оценивать своё поведение.       — Как удобно ты устроился, — недовольно буркнул Чуя, но тут же смягчился, нащупав трепетное сердцебиение. — Ох, Дазай…       — Я впервые кому-то так открываюсь, — произнёс тот, заставив щёки Чуи вспыхнуть.       — Осаму, давай встречаться? — выпалил Накахара, глядя ему в глаза.       — По-настоящему, что ли? Типа как… все парочки? — удивлённо спросил тот, побледнев. — Но мы даже ни разу…       — И что? — оборвал его Чуя. — У нас взаимная симпатия, так? У тебя… даже нечто посильнее, — он прикусил губу. — А мне хочется, чтобы со мной ты чувствовал себя в безопасности. И чтобы доверял мне. Но я понимаю, что по щелчку пальцев этого не произойдёт.       — У нас интересное прошлое, — Дазай усмехнулся.       — Именно, — кивнул Накахара. — Я тоже не могу вот так легко разложить всё по полочкам в своей голове, — он отнял их руки от чужой груди и приложил к своей. — Но я хочу быть с тобой. Что насчёт тебя? — под грудью заметно быстро билось сердце.       — Что, если ты пожалеешь? — в его голосе послышался холод.       — Что, если ты пожалеешь? — вернул ему вопрос Чуя. — Всё может произойти. И нам из-за этого отказываться от полноценной жизни? Нет уж, хуй там. Ты не ответил на мой вопрос.       — Хочу, конечно, я хочу, — печаль на лице Дазая сменялась смущением и возвращалась снова. — Я боюсь всё испортить. Ранить тебя из-за своих проблем с головой. Или довести до того, что ты снова меня возненавидишь…       — Дазай, — спокойным тоном остановил его Накахара. — Во-первых, всё, что ты перечислил, могу сделать и я. Во-вторых, для меня не существует проблем, которые не решаются.       — Твоя уверенность достойна восхищения, чиби, — он отнял руку от чужой груди, продолжая сжимать ладонь.       — Ладно… возможно, я поторопился с этим предложением… — Чуя посмотрел на Осаму. — Эндорфины, дофамины, всё такое. Ты, наверное, думаешь, что я совсем ебанулся.       — Я так не думаю, — Дазай покачал головой. — Может, ты и не поторопился. Может, нормальные люди так и делают. Только ты почему-то снова выбираешь меня.       — Снова?       — В первый раз, когда ты вернулся в кабинет Мори, — он усмехнулся. — И потом, как по накатанной, слишком много раз. Я не понимал, почему, не понимаю до сих пор, но, Чуя, наша связь…       — Да, — подхватил Накахара. — Я тоже её чувствую.       — Мне очень тяжело доверять людям, — вполголоса произнёс Осаму. — Даже отцу. Даже Ацуши. Даже Оде. Я работаю над собой, но это нелегко. А ты… блять, да всё моё нутро к тебе тянется.       — Осаму…       — Давай попробуем, — зажмурившись, резко выдал он. — Встречаться. Давай.       — Серьёзно? — Чуя не смог подавить удивление.       — Да, — Осаму открыл глаза. — Мне скоро двадцать один, я же должен узнать, каково это, — добавил он почти отстранённо, но Чуя уловил смущение. — Встречаться с кем-то, к кому у меня есть чувства.       Вместо ответа Чуя приблизился к нему и коснулся чужих губ. Дазай улыбнулся сквозь поцелуй, обвивая тело Накахары руками. Каждый раз, когда он это делал, Чуе казалось, что он угодил в цепкую хватку вьюнка, который стремится опутать его целиком. Сопротивляться этому совсем не хотелось — ему нравилось ощущать Осаму повсюду, нравилось быть в его руках, нравилось отпускать себя и растворяться в чужих касаниях. Дазай заметно осмелел, целуя Чую откровеннее, прижимая его к себе ближе и зарываясь пальцами в огненные волосы. Оторвавшись от влажных губ на секунду, Осаму посмотрел на него томным взглядом, и снова поцеловал. Накахара, забравшись ладонью ему под свитшот, сдавленно выдохнул. В Дазае совершенно точно скрывался омут, абсолют, бесконечность; целый космос, к которому Чую так влекло.       — Ну, что скажешь? Целовать своего парня круче, чем какого-то Чую? — улыбнулся Накахара, когда Осаму снова отстранился, чтобы перевести дыхание.       — Какого-то Чую я целовал множество раз, а своего парня только один. Придётся повторять эксперимент снова и снова, — протянул Дазай, откинувшись затылком на подушку. — Но со своим парнем я чувствую себя… увереннее?       — Я это тоже почувствовал, — он улёгся головой ему на грудь. — Мне нравится Дазай, который распускает руки и не стесняется изучать меня. Хотя, когда ты смущаешься, это тоже загляденье.       — Замолчи, — фыркнул Осаму, перебирая рыжие кудри.       — Ну уж нет, ты теперь не можешь запрещать мне делать тебе комплименты! — Накахара поднял голову и провалился в чужом взгляде.       — Я люблю тебя, — Дазай смотрел на него так откровенно, что у Чуи вновь перехватило дыхание.       — Осаму… — он подался вперёд и коротко поцеловал его в губы. — Это…       — Шах и мат, м? — произнёс Дазай с лёгкой ухмылкой. — Запретить тебе я ничего не могу, но зато могу сбить с толку.       — Так нельзя! Нельзя использовать свои чувства, — Чуя нахмурился.       — Почему нет? Ты сразу теряешься, это мило, — Дазай склонил голову в бок. — А ещё ты покраснел, — он коснулся большим пальцем вспыхнувшей щеки.       — Ты впервые сказал это… так прямо, — Чуя накрыл его запястье своей ладонью. — Конечно, я теряюсь. Но ещё я переживаю за тебя.       — Что ты имеешь в виду? — Осаму посмотрел на чужую руку.       — Ты нравишься мне, но признаться в большем я пока не могу. Думаю, мне нужно время для этого. И ты знаешь это, — он сплёл их пальцы. — Я готов слушать твои признания сколько угодно. Как я уже говорил, твои чувства мне очень приятны. Но…       — Ты думаешь, что односторонние признания на самом деле причиняют мне боль? И это мой очередной способ селфхарма? — закончил за него Дазай.       — Как-то так, да, — кивнул Чуя, укладываясь рядом. — Блять, прости, если я несу бред. У меня не было никого, кто был бы похож на тебя, Осаму. Сомневаюсь, что такие люди в принципе существуют.       — Я сказал о своих чувствах, потому что мне захотелось, — спокойно отозвался Дазай. — Потому что посмотрел на тебя и почувствовал это. А потом удачно подвязал к нашему маленькому спору.       — Хорошо, — подал голос Чуя, привлекая напарника в объятия. — В таком случае я могу позволить себе расплавиться, — он чмокнул его в висок.       — Знаешь, чиби, ты был таким отвратительным врагом и приносил мне столько негативных эмоций, — недовольно пробубнил Дазай. — Я бы ни за что не поверил, что в качестве парня ты такой душка.       — Я отлично тебя понимаю, — Накахара хохотнул и легонько ткнул Дазая под рёбра.       — Эй! — Осаму дёрнулся и сделал то же самое.       — Это ты зря! — Чуя рассмеялся и пустил в ход обе руки, чтобы защекотать его.       — Ты первый начал! — вскрикнул Дазай, извиваясь изо всех сил. — Отстань от меня! — он увернулся от следующего тычка и перехватил его правую руку. — Ха! Всё-таки я неплохо выучил твои движения, — и быстро прошёлся пальцами по его рёбрам.       — Ах ты!.. — сдержав ругательство, Накахара рассмеялся ещё громче. — Ну всё, умник хренов, я тебе сейчас устрою, — он повалил его обратно на кровать и подмял под себя, продолжая щекотать. — Просто признай мою победу и я отпущу!       — Размечтался! — Дазай, хитро усмехнувшись, укусил его в плечо. Совсем не больно, но достаточно ощутимо, чтобы Накахара замер. — Я же сказал, чиби. Я тебя выучил, — он улыбнулся ему как-то чересчур соблазнительно, а после нанёс подлый удар, защекотав обеими руками.       — Это нечестно! — от смеха Накахара практически свалился на него, утыкаясь лицом в сгиб его шеи. — Ты играешь не по правилам! — возмутившись, он перехватил одну его руку.       — Ты тоже! — тяжело дыша, возмущался Осаму в ответ. — Ты атаковал меня в момент, когда я меньше всего ожидал!       — В этом и суть, глупый, — Чуя тоже дышал сквозь смешки. Никто никого уже не щекотал, но оба внимательно следили друг за другом. — Так что, я победил? Я сверху.       — Ты грохнутся на меня, какая тебе победа? — свободной рукой Дазай обвивал его талию. — Я вывел тебя из строя, я победил.       — Да я тебя просто пощадил! — фыркнул Накахара. — И ещё я держу твою руку.       — Только одну! И это я тебя держу, — он сжал пальцы на его теле.       — Ты укусил меня, это дисквалификация, — довольно улыбнулся Чуя.       — Это всего лишь маленькая хитрость, — протянул Осаму. — И вообще, я видел, тебе это понравилось.       — Нихуя себе! А как тебе это понравится? — Чуя коснулся губами его шеи, не обращая внимания на старый шрам от верёвки. Нежно поцеловав тонкую кожу, он провокационно прошёлся по ней языком и легонько прикусил.       — Чуя… — Дазай протяжно застонал, впиваясь пальцами в его тело. — Я… — начал он так беспомощно, что Накахару словно облили ледяной водой.       — Блять, — он оторвался от мягкой кожи и поднял голову. — Я сделал что-то не то? Или… что-то «слишком то»?       — Слишком то, — лицо Осаму пылало так, словно у него была высокая температура.       — Я понял, шею больше не трогаю, — он виновато улыбнулся и поцеловал Дазая в щёку. — Извини…       — Ничего, это… ну, это было очень приятно, — сбивчиво проговорил Осаму, успокаиваясь.       — Да, я услышал, — смутившись, Чуя сполз с него и лёг рядом. — Блять. Я не буду говорить ничего, что усугубит ситуацию. Так что просто предлагаю тебе объятия, — он раскрыл руки, приглашая напарника улечься ему головой на грудь.       — Обсудим это потом, потому что я сейчас умру со стыда, — пробубнил Осаму, упав в его объятия.       — О, нет. В этом не было ничего стыдного, дурень, — Чуя зарылся пальцами в каштановые волосы. — Но мы отложим этот разговор, ты прав.       — Полагаю, ты победил, — Осаму усмехнулся и нашёл его вторую руку.       — Будем считать, что сражение прервалось. Выясним в другой раз, кто победил, — Накахара прикрыл глаза, чувствуя, как Дазай трепетно жмётся к нему. — Эй, ты реально сказал отцу, что я хорошо чувствую твою поэзию?       — Исключительно потому, что это правда, — буркнул Осаму. — Я вовсе не пищу от восторга, когда слышу, как ты читаешь мои стихи. Особенно на французском.       — Конечно, нет, — Чуя улыбнулся, обнимая его крепче.