Хранитель

Несмотря на глубокую уже ночь, новость о кровавой расправе в Третьем районе успела облететь город. Чем дальше они удалялись от центра, тем заметнее становилось растущее неспокойствие. Во многих окнах горел свет; на улицах то тут, то там встречались группы людей, громко и напряжённо о чём-то дискутирующих, и усиленные полицейские патрули. Фитиль горел, порох готовился взорваться. Петру Андреичу дóлжно было поторопиться. На противоположном краю города, в части недорогих наёмных квартир, пока ещё было тихо. Здесь проживал информатор Бредихина Яков. Сегодня днём он собирался встретиться с девушкою из питейного заведения и разузнать о Всадниках; Пётр Андреич надеялся, что ему это удалось, поскольку именно эти сведения были теперь важнее всего. На его удачу, в окнах Якова горел свет. Разумеется, являться вот так запросто прямо на квартиру своего человека было рискованно и явно нарушало все возможные правила безопасности: таковой открытый визит мог дискредитировать их обоих. Однако дело не терпело отлагательств. Из осторожности Пётр Андреич велел Игнату проехать дальше и остановиться за углом на соседей улице. Оттуда он прошёл пешком, глядя внимательно по сторонам. Здесь пока было тихо и пусто, но в нескольких кварталах далее уже начинались общественные движения — он видел это, когда ехал. Следовало торопиться. Общая дверь доходного дома была отперта, Бредихин беспрепятственно попал внутрь и на лестницу. В доме стоял запах сырости и варёной капусты; освещение не работало, лунный свет попадал единственно сквозь высокие, пошедшие трещинами окна в лестничных пролётах. Очевидно, домовладелец не слишком-то заботился о состоянии жилья. Путь Петра Андреича пролегал на верхний, третий этаж. Тёмный коридор казался бесконечным, пробраться по нему было бы совершенно невозможно, если бы не полоска света в дальнем конце: она сияла из приоткрытой двери как раз нужной ему квартиры. Бредихин пошёл медленнее, стараясь не производить никакого шуму. Подойдя уже к самой двери, он разглядел то, что заставило сердце забиться быстрее со страху: замок был выломан, дверь покорёжена. Ему следовало немедленно вернуться на улицу, найти полицейский патруль и вместе со служителями закона снова подняться в квартиру. Если там злоумышленники, то один он, безоружный, ничем не сможет их остановить. Мысль была здравая и благоразумная. Но из квартиры раздался полный боли стон, и Пётр Андреич, отбросив всякое благоразумие, поспешил внутрь. Передняя была пуста, коридор тоже. Свет шёл из ближней комнаты, и дальше в конце коридора, из кухни. Бредихин насколько мог тихо, затаивши дыхание, заглянул в гостиную. В тусклом свете керосинки он увидел Якова. Тот сидел на стуле посреди комнаты, свесивши голову на грудь; руки его были связаны за спиною. Жив ли ещё?.. Других людей в квартире слышно не было. Пётр Андреич быстро огляделся и скользнул в гостиную. Приблизился, присел перед пленником. — Яков, — позвал он громким шёпотом и легко тронул за плечо. — Яков, очнись… Тот вздрогнул — жив! — и с трудом поднял голову. Бредихин отпрянул, завалившись на пол; крик ужаса застрял в горле. На избитом, окровавленном лице Якова вместо глаз зияли две черные дыры. Рот был связан кляпом, одежда изорвана, обнажая раны и порезы; на полу под стулом растекалась лужа крови и нечистот. Пётр Андреич торопливо поднялся, чтобы освободить его и как можно скорее доставить доктору, но что-то блеснуло влажно среди изорванной одежды пленника. Господь всемогущий! То были внутренности, ползущие медленно из распоротого живота. У Бредихина перед глазами поплыло. На мгновение показалось, будто всё это происходит не с ним, с другим кем-то, а он наблюдает только со стороны, как бывает во сне. В кошмарном сне. Яков что-то промычал слабо, и наваждение спало. Пётр Андреич дотянулся, вытащил ему изо рта грязную тряпку кляпа. Тот что-то шептал, не разобрать. Бредихин приблизился к умирающему вплотную, задыхаясь от запаха крови, ощущая его слабеющее дыхание на щеке:  — Бе… ги… те… Позади раздались шаги и голоса. Сердце ухнуло в пятки.  Пётр Андреич огляделся в страхе — куда тут бежать-то?! Люди вошли в переднюю из общего коридора, отрезав ему путь к лестнице, и по их хохоту и обрывкам фраз становилось ясно, что это не коллеги по работе зашли пропустить по рюмочке.  В гостиной была всего ещё одна дверь. Пока убийцы не увидали его из коридора, Бредихин юркнул туда. Соседняя комната оказалась тёмною спальней — здесь он на некоторое время останется незамеченным.  Шаги протоптались в гостиную, голоса что-то обсудили не слишком оживлённо. Потом некоторые из шайки прошли по коридору в кухню.  Да, Пётр Андреич, хотел ты найти Всадников — вот нашёл, радуйся. Он торопливо обдумывал своё затруднительное положение. Проверил окно — оно вело в проулок, и спуститься с третьего этажа не было никакой возможности. Звать на помощь было некого, да и злоумышленники в квартире услышат и прибегут быстрее, чем любая полиция.  Отсидеться в темноте спальни и дождаться, пока Всадники уйдут, казалось соблазнительным. Ведь не могут же они ночевать в квартире убитого Якова. Тогда-то он и выйдет беспрепятственно и спокойно…  Но будет уже поздно, с ужасом понял Пётр Андреич. Куда отправятся Всадники, запытавши до смерти бредихинского информатора? Очевидно, туда, куда он их направил. Пётр Андреич не сомневался, что Яков выдал анархистам всё, что только мог: и местоположение Каразина, если таковое удалось ему узнать, и свою работу на Бредихина. А это означало, что ничто не помешает Всадникам явиться для кровавой расправы в дом Петра Андреича. В памяти немедленно всплыли ужасающе истерзанные тела семейства Пряшникова и того хуже изуродованные мертвецы в Третьем районе.  Нет. Он не допустит такой участи для своей семьи. Бредихин сглотнул, подкрался к двери в коридор и тихо приоткрыл на крошечную щёлку. Из кухни доносились голоса и смех, за ними не было слышно, что происходит в гостиной.  Мимо двери вдруг прошёл рослый человек — Бредихин отшатнулся в испуге, но петли, по счастию, не скрипнули. Пётр Андреич медленно выдохнул, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Приоткрыл дверь чуть шире, оглядел коридор и виднеющуюся часть кухни — Всадники там, вестимо, ужинали тем, что нашли.  Если он сможет добраться незамеченным до выхода из квартиры, считай, спасён.  «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Бредихин отворил дверь, быстро оглядел коридор в обе стороны, вышел из спальни и боком, крадучись, не спуская глаз с кухни и маячивших там теней и силуэтов, двинулся к передней. Он ступал тихо и плавно, не производя никакого скрипу. За собственными голосами Всадникам никак было его не услышать. До выхода оставалось не более пяти шагов.  Из гостиной стремительно вышел один из бандитов и нос к носу столкнулся с Петром Андреичем. От неожиданности злодей опешил, на долгое мгновение повисла немая пауза; Бредихин успел разглядеть его нездоровое чахоточное лицо и полные изумления рыбьи глаза.  А потом кривой рот убийцы стал медленно раскрываться для крика. Пётр Андреич опомнился первым — толкнул Всадника что было сил обратно в гостиную и бросился на выход. В спину ему понеслись голоса, а затем и топот множества ног.  Темнота в общем коридоре и лестнице нисколько больше не мешала ему; Бредихин бежал не помня себя, подгоняемый страхом и криками сзади. Ступеньки пролетали под ногами.  Вспышка пролётом выше, грохот, брызги камня над головою — стреляют!  Пётр Андреич оступился и кубарем покатился вниз по лестнице, оббивая локти и бока об края ступеней. Внизу пролёта в завершение падения приложился головою об стену — всё помутилось перед глазами. Но крики и выстрелы выше по лестнице подстёгивали не хуже кучерского кнута; Бредихин вскочил и помчался дальше вниз — до воли оставалось всего два пролёта.  Оказавшись аккурат между вторым и первым этажами, у окна, он увидел ещё нескольких людей, ввалившихся в подъездную дверь. Они вскинули оружие, и стало ясно как день: пути к спасению отрезаны. Пётр Андреич замер, чувствуя себя загнанным зайцем, и тут же, повинуясь уже не голосу разума, а каким-то древнейшим инстинктам, рухнул плашмя на пол.  Громыхнуло оглушительно сразу сверху и снизу, его всего осыпало осколками от разбитого вдребезги стекла. Потянуло сквозняком.  Не думая уже ни о чём, режась об острые края, он сиганул в окно.  Полтора этажа свободного падения — непременно переломает рёбра.  Но под окном по счастию обнаружился козырёк дровяного сарая; Пётр Андреич проехался по нему всем собою и свалился мешком на землю, подняв тучу пыли. Закашлялся. В ушах звенело после выстрелов. Он перевалился на бок, заставил себя встать на четвереньки и по стеночке сарая, пачкая порезанными ладонями, поднялся на ноги. Вспомнил о преследователях, быстро глянул вверх: прыгать за ним в окно никто не стал, стрелять тоже — значит, сейчас прибегут от парадного входа.  Пётр Андреич, пошатываясь, пошёл в неочевидный проём меж соседних домов, надеясь запетлять и оторваться от гонителей. Ночная темнота и недостаток уличного освещения были теперь его союзниками. Он проломился сквозь живую изгородь, пересёк чужой двор, ещё один в обратном направлении и затаился в темноте перед калиткою, ведущею на улицу. Впереди, на перекрестке, он видел своих преследователей: они метались беспорядочно и переругивались; из этого Пётр Андреич сделал обнадёживающий вывод, что его потеряли.  Когда они убрались обратно к оставленному дому, он торопливо вышел из укрытия и поспешил в противоположном от них направлении, рассчитывая найти свой экипаж на прежнем месте и успеть добраться до дома прежде Всадников.  И стал как вкопанный.  Прямо ему навстречу шествовала толпа людей в простой одежде и с самыми суровыми, решительными лицами. Многие держали зажжённые факелы, иные несли лопаты, вилы и другое рабоче-крестьянское оружие; они шумели, кричали лозунги и в целом выглядели агрессивными — новость об убийствах в Третьем районе достигла этого края города, и протестующие шли в центр, чтобы соединиться с другими социалистами.  Завидев его, толпа остановилась.  Только тут Пётр Андреич осознал, что одет хоть и в запачканный, но легко узнаваемый чиновничий мундир с петлицами, и для обозлённой толпы рабочих он нынче самый злейший враг. А потрёпанный вид его недвусмысленно намекал, что отряда полиции или солдат при нём никак не было, и потому Пётр Андреич для них — лёгкая добыча.  — Держи его! — завопил кто-то, и толпа двинулась на Бредихина с видом самым кровожадным. Проклятье! Пётр Андреич дал дёру, убегая от толпы совершенно недостойным потомственного дворянина образом.  Страх заглушал боль в избитом теле, но сил хватало едва-едва. Скоро он выдохнется. На перекрестке глянул вправо и, разумеется, не ошибся: за поворотом тёрлись потерявшие его Всадники.  — Дык вон он! — и кинулись за ним.  Теперь Бредихина преследовали буквально все; он отчётливо понимал, что от этой погони уже не уйдёт, и в завтрашних газетах напишут о местном чиновнике, забитом насмерть разъярённою толпою рабочих. Бедная его Лиза…  В шуме, криках, задыхаясь на бегу и прощаясь мысленно с супругою, он не сразу разобрал позади конский топот: Игнат гнал лошадь, толпа рассыпалась перед экипажем в стороны; для острастки кучер что-то кричал и стегал кнутом всех попавшихся под руку.  Пётр Андреич никогда прежде не подозревал в себе такой прыти, но после сегодняшних злоключений вскочить на ходу в едущий экипаж оказалось уже не трудно.