Это лето

Футбольное поле пользовалось популярностью у детей исключительно в свободное время: погонять мяч, поиграть в «догонялки», затеряться среди других отрядов, когда вожатый занят каким-то очень важным делом. Утром же их силой, всеми правдами и неправдами приходилось уговаривать прийти на зарядку. Лагерная зарядка, как по мне, — это настоящий стресс не только для детей, но и для вожатых. В особенности, если ты к середине смены спишь не больше пяти часов и с трудом открываешь глаза за пять минут до детского подъема. Благо, что вожатым иногда даются поблажки: тут упражнение пропустить, там схалтурить, не бежать круг, делая вид, что следишь за отрядом. А если бы не нагоняи от Кристины, которая каждый день приходила раньше всех, — порой, даже раньше Артема, — я бы с превеликим удовольствием на время зарядки сливалась с окружающей средой. — А я ведь хожу в зал, — сказал вдруг Егор, обернувшись ко мне. Он наблюдал за тем, как первый отряд с неприкрытой неохотой отжимался. — С удовольствием. А сейчас мне и руку лень поднять. — Как же ты в режим возвращаться будешь, — делано сожалеюще ответила я. Напарник закатил глаза. Трава вокруг поля была влажной, приглажена ночным дождем. В воздухе витала прохлада, и я пожалела, что не надела ветровку. Это бодрило, туман в голове таял, словно сосульки под весенним солнцем. Тем не менее, желание присоединиться к ребятам так и не появилось. Я обняла себя за плечи, укрываясь от цепких лап ветра, а Егор тут же снял с себя джинсовку. — Сегодня интеллектуальная игра. Получается, можно ничего не делать весь день? Егор потянулся и протяжно зевнул. Он все еще был под властью бессонной ночи, которую мы провели, готовя вожатский танцевальный номер. — Хорошая компенсация за четыре часа сна, — добавил он. — Сегодня у детей еще кружки, ты забыл? — ответила я, явно намекая на то, что Егору предстояло провести очередное занятие по вокалу. Тот шумно втянул носом воздух и так же звучно выдохнул. — То есть, оставить ребят в кинозале и подремать на заднем ряду не получится? — с надеждой спросил Егор, на что я лишь покачала головой и похлопала его по плечу. — А ты, значит, будешь спать? Ты-то ничего не ведешь, — сложил он руки на груди. Пришло мое время закатить глаза. Егор пригрозил забрать джинсовку, уговорить Кристину поставить меня с ним ведущими на вечерку, отправить на младший отряд к Никите, если я это сделаю. А когда я все же «поступила не по-напарнически», он обиделся, пусть и чуть переиграл, и отвернулся. — Только не это, — поймав его волну, выдохнула я. Меня пробирало на смех, а Егор не хотел разговаривать со мной, отмахивался. А сам, держу пари, хихикал про себя. — На меня обиделся напарник! И что же мне сделать, чтобы ты… — Продолжай, — улыбка тронула губы Егора, и он развернулся на пятках, с интересом глядя на меня. — Я готова на все, чтобы мой напарник перестал дуться, — начала было я, — как будто он не вожатый самого старшего отряда, а ребёнок из десятого. Егор сощурил глаза. Во взгляде его отражалось все, что так и не слетело с языка. Он наверняка хотел назвать меня каким-нибудь словом, пусть и не очень, но обидным, или цокнуть так громко, чтобы услышала даже старшая вожатая. — Ты можешь просто извиниться, — наконец сказал Егор, наклонившись ко мне и поймав мой взгляд. Он был так близко, отчего я даже выдохнуть не смогла, застыв. А Егор ждал, когда я хоть что-то ему отвечу. Меня вдруг одолела дрожь, как это было однажды, когда мы стояли напротив зеркала в вожатской младшего корпуса. Зрачки Егора расширились: я посмотрела на напарника наверняка больше миллиарда раз за эти дни, но сегодня будто увидела в нем что-то иное, разглядела едва заметные ямочки на щеках, узоры в голубых глазах, трещинки на пухлых губах. Мне захотелось узнать о Егоре больше, спросить о чем-то, что мы еще не обсуждали и о чем обычно не рассказывают в будничных разговорах. За эти несколько секунд в его глазах, словно на кинопленке, промелькнули наши бессонные ночи, бесконечная болтовня, постановка танцев вместе с детьми, одна кружка кофе на двоих — мне захотелось вновь это пережить. — Первый отряд! Голос звучал далеко, где-то за пределами туманной завесы, созданной в моей голове ради качественной картинки воспоминаний. — Вожатые первого отряда! Стройте свой отряд и ведите их на завтрак! От слов Артема, что глухим рыком вырвались из него, я отпрыгнула от Егора. Тот нахмурился, взглядом мазнув по приближающемуся к нам диджею. Щеки стало покалывать, будто я пересидела под солнцем, а на деле — румянец смущения лег на кожу. — Вик, идите с ребятами, я догоню, — кивнув мне, Егор подошел к Артему и что-то негромко ему сказал, отчего тот вытянулся словно гитарная струна, а губы его дернулись. Махнув первому отряду, мол, идем, я пошла следом за ребятами. Они шли молча, лишь изредка над чем-то посмеиваясь или возмущаясь, что не удалось помыться после зарядки. А я тонула в собственных мыслях: они то утягивали меня в неизвестность и пучину голубых глаз, то окунали во тьму утонувшего в шоколадных тенях леса. Сидя в столовой за одним столом с не замолкающим Толей и его напарницей, я понимала, что вовсе не хочу есть. Хлеб казался слишком сухим, вкус какао терялся, каша была совсем не сладкая. Я посмотрела на Артема, нагло вздёрнувшего подбородок и сложившего руки на груди, и это демонстративное поведение встревожило меня. Пока парень патрулировал ряды и следил за тишиной в столовой, я перебирала в голове варианты того, что мог сказать ему Егор. — Давайте вместе засядем в актовом. Включим им какой-нибудь новый фильм, — заговорщически сказал подошедший Егор и навис нам столом. — Поддерживаю, — кивнул Толя. Под глазами вожатого залегли бессонные ночи и танцевальные репетиции, а подбородок тронула легкая щетина. — Сегодня я с вами соглашусь, — поддержала Настя, отчего все трое уставились на меня, будто именно от моего слова зависело итоговое решение. — Ладно, — махнула я. — Давайте перед обедом, после кружков. Я в беседу напишу, что наши отряды занимают актовый… Уткнувшись в телефон, будто спрятавшись от разговоров вокруг, я неволей вернулась к Артему. Написала ему короткое сообщение с извинениями, сама не понимая, за что именно прошу прощения. Артем так и не притронулся к завтраку, пытаясь утихомирить болтающих девчонок. Сообщение мое также осталось без ответа: видимо, не нашлось и секунды на меня. Ближе к десяти тридцати, когда должны были начаться кружки, Егор стал уговаривать меня пойти с ним. Он говорил об этом напрямую, и я не сразу заметила, как были напряжены его плечи и как сипел голос. Будто напарник отчаянно пытался от меня что-то скрыть, натянуто улыбаясь и придумывая причины. А мне, если честно, было не то, чтобы все равно… я согласилась, однако половину занятия просидела в телефоне, листая вожатские форумы и ленту Инстаграма. Дёрнувшись от резкого звука, — кто-то из детей громко чихнул, а стены класса охотно подхватили и разнесли эхо по углам, — я выронила телефон из рук. Он упал экраном вниз, отчего тот покрылся паутинкой и стал чернеть. — Черт, — Егор тут же оказался рядом, вручил мне угасающий под чёрными полосами телефон и оглядел класс. Дети волнительно перешептывались. Взгляд мой зацепился за расстроенного Егора. — Ладно, ребята, на сегодня закончили. Идемте к актовому, там вас заберут ваши вожатые. Опустив голову, Егор шел впереди, когда мы с первым отрядом возвращались в корпус. Я чувствовала, что его беспокоит мой телефон и то, что с ним произошло, и напарник всеми силами пытался меня поддержать: однако я лишь отшутилась, а Егор, казалось, взял на себя весь мой невроз. Ребята стали расходиться по комнатам, пока я давала им указания одеваться легко и взять с собой воду. Толя с Настей и их отряд уже подходили к актовому, а мы только начали собираться, поэтому я считала своим долгом поторопить первый отряд. Пока Егор копошился в вожатской в поисках таблеток от головы, которая как некстати разболелась у нас обоих, я переодела, построила и вывела ребят из корпуса. А после забежала в вожатскую лишь на секунду, чтобы снять спортивные штаны и собрать волосы у зеркала. Общим решением, хоть и принятым спустя минут десять разгоряченных споров и обид, включили «Человека-паука». Толя и Настя сели ближе к экрану, сбоку у стены, куда свет доставал слабо и можно было поспать, а мы с Егором заняли привычные места на последнем ряду. — Как в кино на свидании, ей богу, — посмеялась я, упав в кресло и вытянув ноги. — Едва ли я бы повел девушку на этот фильм, — ответил Егор. Он подпер голову кулаком и откинулся на спинку кресла. — Почему? — Как по мне, я ей должен быть интереснее, чем то, что приходит на экране. Вот захочу я ее поцеловать, а она будет одним глазом поглядывать на экран, — сказал он как-то мрачно, на что я прыснула. Егор пожал плечами. Мой телефон, на котором все же остались работающие полосы и который хотя бы мог звонить, вздрогнул и пискнул. На экране высветилось сообщение от Артема, которое я с трудом, но прочитала: «Я у бассейна, настраиваю аппаратуру. Составишь мне компанию?» Егор заснул, откинувшись на спинку кресла. Отросшие русые локоны упали на лицо, щекоча щеки, отчего он то и дело морщился. Я вновь поймала себя на мысли, что замечаю все больше важных деталей в своем напарнике, Настолько важных, будто до этого его образ был для меня совершенно неполным. Дети были поглощены фильмом, иногда переговариваясь вполголоса. Тихонько встав, я прокралась к задней двери и выскользнула на улицу. Яркий солнечный свет чуть было не ослепил меня: я закрыла глаза руками и надавила на них пальцами, чтобы прогнать мелькающие красно-белые пятна. По сравнению с актовым, где прохлада убаюкивала, солнце раскалило территорию лагеря так, что хотелось спрятаться в тени. Именно поэтому я преодолела расстояние до бассейна за пару минут и уселась под навес рядом с Артемом. Тот что-то крутил на диджейском пульте. — Классные шортики, — подмигнул он мне. — Бывшие джинсы, — пожала я плечами. — Что мы будем сегодня слушать во время купания? Может, Бейонсе, м? — Если хорошенько попросишь, будет и Бейонсе, — по-прежнему игриво улыбаясь, Артем сел ко мне вполоборота. Растянутая серая майка, что повисла на его плачах, едва скрывала мускулистый торс и полотно татуировок. Артем выглядел привлекательно, даже несмотря на то, что практически всегда носил безразмерные майки и футболки, а кепкой скрывал и без того коротко подстриженные волосы. Я все еще не могла догадаться, что именно меня в нем восхищало, тем не менее меня к нему тянуло. Иначе я бы сидела с ним у бассейна, пока мой отряд смотрит «Человека-паука». — Ты сегодня особенно красивая, — сказал Артем вдруг, пальцем коснувшись моего подбородка. Наши взгляды встретились: мне хватило и миллисекунды, чтобы заалеть и спрятать глаза от его пристального обольстительного взгляда. — С опухшим лицом и синяками под глазами, — пробормотала я неразборчиво, на что Артем лишь усмехнулся и вернулся к пульту. Я выдохнула с облегчением. — А татуировки… Они у тебя уже были, когда ты стал выступать? Или сделал уже когда… Моя стеснительность, казалось, густым желе заполнила голову и не давала четко выражаться, путала мысли. Я прочистила горло, чувствуя, как ладони стали влажными, а язык будто переживал легкую анестезию. — Это мой стиль, с ним я пришел на кастинг, — не отрываясь от кнопок, ответил Артем. — Ты думал о том, чтобы начать сольную карьеру? — я не искала его взгляда, наоборот же, изучала свои босоножки, но чувствовала прекрасно, как Артем щурится. — Думал. Мы все думали. Влад, кажется, больше всех, — ответил он. Пальцы его переплелись, костяшки захрустели. Артем игриво коснулся края моих шорт. — Но мы на хорошем старте. Вот устаканимся, а там посмотрим. Артем, казалось, разглядывал меня, а иначе я никак не могла объяснить свою растерянность при встрече с его темными глазами. Он уже не улыбался, лицо его будто вытянулось, а брови угрюмо собрались в кучу. Я было подумала, что задела его своим вопросом, который был для него действительно насущным, однако Артем наклонился ко мне так, что кончик его носа коснулся моего. От него пахло энергетиком, пряным парфюмом, а еще жарким летом и поцелуем, который никак не должен был сейчас состояться. Отпрянув от него, будто испугавшись, я опустила глаза: и так уже была алее помидора, отчего щеки жгло. Будто задетый этим жестом, Артем поджал губы и шумно выдохнул. Я прекрасно его понимала, все его негодование и наверняка прилипший к языку очевидный вопрос. Тем не менее, как я считала, было не лучшее время, чтобы на него отвечать. Вода в бассейне играла бликами, которые, выходя на поверхность, превращались в солнечных зайчиков и прыгали по территории. Они были той неотъемлемой частью этого лагеря, частью моего лета, без которой я не представляла себе смену. Ровно как и без детских криков и смеха, без утренней росы, в которых на зарядке тонут кеды, без строгой старшей вожатой, без напарника. Это все находилось на грани исчезновения, ведь смена уже перевалила за половину. Я понимала, что взросление неизбежно, и уже не удастся вернуться в лагерь, а если я и окажусь тут когда-нибудь, вряд ли смогу прочувствовать атмосферу летней смены. Сказка рано или поздно закончится, а жить прошлым и хвататься за него — не самый лучший вариант будущего. Я твердила себе это постоянно и последние дни даже засыпала с этой мыслью. Но девчонки первого отряда не прекращали судачить о том, что происходит между мной и Артемом. Мне же не хотелось этой огласки. Я четко видела конец нашей с Артемом истории, но внутри меня все трепетало, стоило ему оказаться рядом. Я так боялась, что это может перерасти во что-то большее и закончиться так же печально, как в прошлом году. Я словно жила на грани между прошлым и настоящим. — Нужно вернуться к детям, — выдавила я из себя первое, что пришло в голову после неловкого минутного молчания. — Будто они без тебя фильм не посмотрят, — как бы Артем не старался, раздражение все же просочилось и заиграло едкими тонами в его словах. — В конце концов, у тебя есть, — и выделил интонацией последнее слово: — напарник. — Я пойду, — не в силах подобрать нужных слов, чтобы объясниться, встала и лишь отойдя на насколько шагов от Артема, взглянула на него. Тот (неужто нарочно?) отвернулся. Вернувшись в кинозал, — Егор по-прежнему спал, и даже поза его не поменялась, — я тихонько села на кресло. Можно было лишь позавидовать спокойствию моего напарника: я же была натянута, эмоционально накалена, словно струна, на которой беспрерывно играли больше суток. У меня не выходило сдерживать яростный поток, что плескался внутри меня и простился вылиться наружу криком. Я не понимала, почему несостоявшийся поцелуй с Артемом так подстегнул меня. Картинка перед глазами плыла. Я смотрела прямо перед собой, но ни на чем не фокусировалась. Все действия разворачивались у меня в голове: лагерь, Артем, последняя смена, лагерь, Даня, Артем… — Вик. Я дёрнула плечами и резко обернулась на голос. Егор, потирая заспанные глаза, приходил в себя после дремоты. — Сколько я спал? Фильм еще не закончился? — спросил он. Я взглянула на часы: хватило и двадцати пяти минут, чтобы снести мне крышу. — Около сорока минут, наверное, — сказала я, хотя на деле даже не посчитала в уме разницу. — Ты не спала что ли? Хмурая такая. Егор щёлкнул меня по носу, и уголки его губ поползли вверх. Он выглядел замученным, но это нисколько не влияло на его привлекательность. Сдружившись с ним, я все реже смотрела на него сквозь призму «вожатки» и начинала понимать, почему же за него так воюют девчонки из старших отрядов. Егор замечательный. — Не спала, — я убрала волосы за уши и прижилась виском к его плечу. Голова гудела от нахлынувшего напряжения, время тянулось словно густая карамель: до обеда оставался еще час, затем нужно было лишь вытерпеть полчаса в столовой. — Отпустишь меня поспать на тихом часе? — Угу, — мгновенно ответил Егор, едва ощутимо кивнув. Он глянул на меня снизу вверх: я закрыла глаза, пытаясь вернуть себе самообладание и нормальный цвет лица. Проспав практически весь тихий час, я чувствовала себя немного лучше. Мышцы малость побаливали как после долгого восхождения на гору или интенсивной тренировки, зато не клонило в сон и туман в голове рассеялся. — После полдника сразу идем в актовый, — Егор сел рядом и погладил меня по плечу. Я с трудом села, тело все еще было расслаблено и едва слушалось. — Кристина заходила, сказала. Я поем первым и пойду помогать двигать кресла. — Сегодня же дискотека? — Ага. Хочешь, я с отрядом побуду? — ответил Егор, на что я отрицательно мотнула головой. — Я выспалась, хватит. — Хорошо себя чувствуешь? — Егор говорил медленно, и я бы даже подумала, что он тянет время. Но его голос оставался ровным. — Вроде, да. Не пойму. Не проснулась до конца, наверное, — поборов себя и встав, я глотнула воды и ополоснула лицо. Егор встал следом и мазнул взглядом по одиноко стоящей гитаре. — Может, взять тебе кофе? В столовой нальешь кипяток, — предложил он, когда я вернулась из туалета с полотенцем на плече и кое-как собранными без резинки в гульку волосами. — Ты такая смешная, — губы тронула улыбка. — Забей. Жива и ладно. Между нами словно оставалась легкая недосказанность, но Егор едва ли хотел бы знать, что я вновь копалась в себе и по этой причине сбежала от Артема. Однако я прекрасно понимала, что и Егор не спешил делиться со мной своими проблемами. Ближе к дискотеке, когда на лагерь опустился туман и небо потускнело, я наконец окончательно проснулась. День близился к завершению, собирался дождь, воздух наполнился ароматами цветущих бархатцев, дневной пыли и скорой грозы. В актовом громко играла музыка, световые полосы скользили по стенам, потолку и кафелю. На сцене гасились вожатые младших отрядов, а остальные патрулировали окрестности: кто-то вытаскивал детей из темных углов, кто-то ловил по пути в корпуса, кто-то смешался с толпой и танцевал в свое удовольствие. Влад, убрав руки в карманы и жуя утащенную из столовой зубочистку, подпевал Монатику. Вожатый беспрекословно отправлял детей обратно в актовый зал, если те рвались на улицу. — Ты как вышибала, — хохотнула я, — еще очки надень темные. — В «Сохо», — кивнул тот, улыбаясь. — На закрытой вечеринке. Поймав очередного мальчишку, которого донимали девчонки из девятого отряда, Влад вдруг сжалился и позволил ему посидеть на лавочке неподалёку. А сам пристально следил за ним, глаз не спускал. Когда я зашла в зал, — Лиза уж слишком загадочно улыбалась, заталкивая подругу вовнутрь, — из колонок заиграла знакомая мелодия. Взяв микрофон, Егор вышел на сцену. Он был в привычном для себя образе: джинсовка, белая футболка, темные очки и «найки». — Это Егор Крид, — начал он, прижав микрофон к губам и поправив волосы. — Ты мне нравишься. Играл его последний трек, только недавно запущенный на музыкальных платформах. Я вспомнила, с каким воодушевлением Егор рассказывал про планы на клип: занялся режиссурой сам и написал сценарий. На сцене его и без того мелодичный голос звучал еще приятнее. — Уговорил, я приду к тебе на концерт, — сказала я громко, перекрикивая висящую рядом колонку, когда Егор спустился со сцены. — У тебя будет ВИП-билет, — ответил он, приобняв меня. Из колонок полились первые ноты лирики Юлианны Карауловой. Ее «Внеорбитные» еще с первой строчки засела в моей голове: я мечтала сыграть ее. Я пошла к выходу, чтобы караулить сбегающих мальчишек и обиженных девчонок. Егор же шагнул в толпу — Обещал Кристине потанцевать с девочками, — пожал он плечами, на что я прыснула. Ну очень уж несчастный был у него вид. В дверях меня поймал Артем. Он взял меня за руку, крепко сжал запястье и потянул на себя. Я чуть не задохнулась от его напористости, а на губах застыло возмущение. Мне хотелось вырваться: нас увидят и снова будут говорить, говорить, говорить. — Потанцуй со мной, — без намека на приглашение, пресекая отказ, Артем обнял меня. Его руки, словно кандалы, легли мне на талию, отчего я уже не могла вырваться и покорно накрыла ладонями его плечи. Его взгляд блуждал по моему лицу. Едва ли так смотрят на первую встречную: глаза, словно горячий шоколад, отдавали теплом. Хватка ослабла, ладони покоилась на моей талии и будто гладили поясницу. У меня сбилось дыхание, а сердце вальсировало вместе с нами. Артема точно забавляло мое замешательство. Поначалу я не могла противиться его напору, а потом просто сдалась. Он же явно считал это своей победой, что выдавала лукавая улыбка и хитрый прищур. Тем не менее я опустила руки ему на грудь и вложила всю свою уверенность во взгляд. Прошлое по-прежнему меня не отпускало, ровно как и Артем не спешил ослаблять хватку. — Задержимся после планерки в актовом? — дыхание обожгло кожу, а губы практически коснулись мочки, и я жадно вдохнула. Артем прижал меня к себе, задел носом висок и тронул волосы. Он очевидно манипулировал мной, будто разгадав мои слабости. — После планерки у нас танцы, — прочистив горло, ответила я. Артем и взглядом не повел, лишь шире улыбнулся. Стараясь делать вид, хотя бы просто притворяться, что я не таю как шоколад на солнце, я пожала плечами. — Ты неисправима. Настоящая вожатка. Песня вдруг резко сменилась на бодрую: Артем нехотя отпустил меня и вернулся к пульту, а я так и осталась стоять, пытаясь усмирить бешеное сердцебиение. В прострации я провела остатки вечера. Сумерки захватили лагерь, был объявлен последний медленный танец, Егор пожаловался на настырных девочек, а Влад организовал целый кружок недовольных дискотекой парнишек. До планерки оставалось десять минут. Я ждала Катю у входа в корпус и обнимала себя за плечи, укрываясь от ветра. Голова вновь кипела от накативших чувств. — Ну, рассказывай, — вышла Катя. — Весь корпус говорит о том, что ты танцевала с Артемом медляк. — Он меня пригласил, — лишь пожала я плечами, хотя в действительности хотела поделиться всем, что было у меня на душе. — Удивительно, что ты согласилась. А как же твои «принципы»? — остановилась она на миг. Было в ее взгляде беспокойство и… осуждение. — Я не знаю, само получилось. Говорила же, что он мне понравился, — будто оправдываясь (сама от себя такого не ожидая), ответила я вдогонку, когда Катя опередила меня на несколько шагов. Речи о том, чтобы выговориться, уже не шло, и я, уткнувшись в тетрадь, в пол-уха слушала Кристину. Все, что могло оказаться на границе «приятного» в один миг стало казаться мне не лучшим решением. Я едва не пропустила важные события предстоящего дня, прокручивая в голове танец с Артемом и решая, не было ли это ошибкой. Мне ведь хотелось окунуться в приторно-сладкое чувство легкой влюблённости, но внутри меня будто стояла защита, бьющая током при любом проявлении чувств. — Давайте я принесу мел, у нас есть, — когда пришло время репетиции, отозвалась я на просьбу Кристины. Та согласно кивнула. Уже по пути в корпус я осознала, что наверняка столкнусь с Артемом. Дежуря ночами, пока вожатые репетировали, он любил сидеть в холле первого этажа и играть что-нибудь легкое, успокаивающее, усыпляющее. И я не ошиблась. Артем тут же отложил гитару, стоило мне показаться на этаже, и оказался рядом. Он был не то напряжен, не то задумчив: от прежней ухмылки не осталось и следа. — Прости, что веду себя как дурочка, — начала было я, потому что хотела оправдаться за все уходы и мандраж от его близости. Моя паранойя явно овладевала мной, и я беспокоилась за отношения с Артемом даже несмотря на то, что не верила в их продолжение после смены. И не хотела этого. Не ответив мне, Артем лишь шагнул ко мне и поцеловал. Крепкий поцелуй, моментами грубый и требовательный, окончательно закопал меня в своих переживаниях. Губы просили ласки, охотно отвечали на поцелуй. Я слишком усердно ограждала себя от этого, отчего тут же утонула в нежелании останавливаться. Тысячу раз пожалела, что отталкивала Артема. Но тут же придумывала себе оправдания. Наслаждалась настойчивыми прикосновениями, а в голове невольно рисовала аналогии в прошлым летом. Боролась сама с собой.