Это лето

Ранним утром, взяв пакет с грязной одеждой и рюкзак с документами, я стояла у корпуса и ждала Катю. Наступил мой первый выходной, у меня были дела в Москве, и так совпало, что и меня, и Катю мог довести Толя. Он уже был за пределами лагеря, возился с машиной. Егор строил отряд на зарядку. Ребята галдели, смеялись, шутили, а моему напарнику никак не удавалось их успокоить и построить по двое. Он выглядел немного сонным, растерянным, но на лице его светилась теплая улыбка. Егор поймал на себе мой взгляд. — Возвращайся быстрее, — крикнул он мне, прежде недовольно зыркнув на непослушных девчонок и поставив их перед собой. — Первый отряд, вы как малышня, ей богу. Неужели так сложно взять и построиться? Меня это веселило. Ребята будто специально делали все с точностью наоборот, потеряв в годах лет так восемь. Время поджимало, — Егор пропустил третий отряд, сдвинув наш, — нельзя было опоздать на зарядку дважды, особенно, после того, что произошло вчера утром и за что мой напарник все-таки получил нагоняй от Кристины. Когда появилась Катя с рюкзаком на плече, мы вместе пошли к воротам лагеря. Вожатая будто до сих пор не проснулась, протяжно зевала и терла глаза. А потом рассказала, как они с Владом полночи болтали об этой смене, их отряде и о том, что ждет их за пределами лагеря. На стоянке недалеко от ворот в «Ауди» нас уже ждал Толя. А через пару машин, рядом со стареньким «Фордом» начальницы лагеря, был припаркован черный «Мерседес». Это Гелентваген Егора, подумала я, разглядывая джип, он не говорил, что приехал на своем авто. Стоило нам сесть в машину, Катя заснула, прижавшись к стеклу лбом. Сначала мы ехали по пыльной грунтовке, которая петляла между деревень и вела к трассе. Толя ругался, да и мне не нравилось трястись, слушая, как камни бьются о днище «Ауди». Но вскоре авто вырулило на трассу, и стало спокойнее, из колонок заговорило радио. — И все же, зачем вы здесь? — сев ближе и просунув голову между передними сидениями, я обратилась к Толе. Катю не разбудила даже «стиральная доска», по который мы ехали несколько километров. — По приколу, — отшутился Толя, глянув на меня через зеркало заднего вида. — А если честно, то наш продюсер предложил это. Сказал, что нам не помешает. Рейтинги, имидж группы, целевая аудитория. Все очень сложно. — Тебе нравится? Ну, быть вожатым, — я прижалась щекой кожаному сидению, поглядывая то на дорогу, то на Толю. — Со стороны ты кажешься слишком строгим, как старший брат. Но дети никогда не говорили о тебе ничего плохого. — Я начал привыкать к распорядку лагеря. А на счет отряда: знаешь, я и так работаю с тремя оболтусами, которые только с виду кажутся взрослыми, — засмеялся Толя. Он отвлекся на развязку, перестроился, обогнал несколько машин и, резко повернув направо, немного сбавил скорость. — Я бы не остался тут еще на одну смену, столько всего накопилось за пределами лагеря. Но на этой мне все нравится. И напарница, и дети, и Кристину можно пережить. «Ауди» подпрыгнула на кочке, и Катя промычала что-то неразборчивое. Мы уже подъезжали к микрорайону, в котором я жила. Я потрясла ее за плечо. А уже через двадцать минут Толя затормозил у подъезда двадцатипяти этажного жилого дома. Мы с Катей поднялись на десятый, в мою квартиру, и я сразу же сделала крепкий кофе. — М, чувствую себя лучше, — потянула Катя, прикрыв глаза и полной грудью вдохнув яркий аромат. — Я включу стиральную машинку. Может, чтобы ты не возила одежду в общежитие, постираешь у меня? — спросила я, выглянув из-за двери ванной комнаты. Катя покачала головой. На ее лице, прежде бледном и помятом, появился румянец, а глаза будто заблестели. — Мне в любом случае нужно в студгородок. Забрать кое-какие вещи, лагерную футболку, которую я забыла, — стала отнекиваться она, потягивая кофе. — Ты можешь пока съездить, я высушу всю одежду. Может, даже успею погладить что, — отмахнулась я. Загрузила по-полной и включила режим быстрой стирки. Я не любила стирать в лагере, обычно было не до этого: больше помогала детям, чем усевала сделать что-то свое. — Толя заберёт нас после четырех, так что времени в обрез. Тем более, он приедет сюда. Езжай в общагу, забирай, что тебе надо. И приезжай ко мне. Хочешь, я закажу «Мак»? Егор просил большой «Бигмак», так что я по-любому туда схожу. — Ладно, идея хорошая, — наконец согласилась Катя и убрала кружку в раковину. Она даже принялась ее мыть, но я, как и всегда, отругала ее за это. — Я быстро. Управлюсь за пару часов с дорогой, думаю. — Вот и славно, — кивнула я. Поставила вариться пельмени, потому что умирала от голода, ведь мы уехали до завтрака. Катя отказалась. — Напиши или позвони, если тебе что понадобится в районе Сити. Заскочу туда, — сказала Катя прежде, чем двери лифта захлопнулись. Я вернулась в квартиру. Дома было непривычно тихо. В университете, в школе, где я подрабатывала репетитором, в лагере был постоянный шум, болтовня. И сейчас тишина резала слух, тем не менее у меня стала проходить давящая боль в висках, и я решила, что это даже к лучшему. Я открыла окно, свежий ветер ударил в лицо, однако здесь, в Москве, не пахло ни липой, что цвела в окрестностях лагеря, ни свежими булочками на полдник, ни бархатцами с клумбы у административного корпуса, ни летом. Я прикипела к этому лагерю, и все, что было отличным от него, казалось мне чуждым. Прежде меня спасало лишь то, что между летними сменами я всецело погружалась в учебу, отдыхала с родителями заграницей, то и дело встречалась с Катей и Настей, но больше всего — то, что я обязательно возвращалась на смену следующим летом. На будущий год такого в планах у меня не было. Пельмени закипели, чуть было не залив пеной новенькую плиту, и я отскочила от окна. Меня рывком выдернуло из собственных мыслей, которые чуть было не съели меня до последней косточки. Я вернулась к повседневным делам, включила режим «сушки», перемешала пельмени с соусом «Терияки». Скоро вернулась Катя. Она привезла свою «вожатскую» коробку с блестками, канцелярией, гирляндами, электрическими свечками. И я положила на стопку еще теплой после сушки одежды нитки мулине, баночку с бусинками-буквами, забытые в спешке наушники, термостакан, потому что другой Егор случайно сломал еще в начале смены. — Давай вместе сходим в «Ленту», что там у тебя по списку? — спросила Катя. В корзине оказались несколько пачек чая, растворимый кофе, леденцы, чипсы «Принглс», малярный скотч, две пачки бумаги цветной и белой и всякая-всякая всячина. Катя взяла сигареты для Влада: она была против, ведь это было не по правилам лагеря, но ее напарник, помимо того, что становился нервным, хорошо прятался от Кристины. Я достала открытую бутылку «Мартини» и два бокала. Катю это повеселило: меня редко тянуло на алкоголь, но если это и случалось, повод был серьезный. — Кажется, мне нравится Артем, — заявила я, когда Катя коснулась губами бокала и чуть было не выплюнула все обратно. Она повела бровью. — Не стоит с ним связываться, — покачала она головой, а мои брови вопросительно поползли вверх. Я потребовала объяснений. — Влад говорит, что ты классная, а Артем не тот человек, с которым тебе нужно встречаться. — Я и не собираюсь с ним встречаться после лагеря, Кать. Сама подумай. Просто… — ответила я, не дав даже договорить. — Я давно ничего такого не чувствовала. Когда он рядом, я краснею, как подросток. — Потому что ты весь год ограждала себя от этого, вот почему, — Катя покачала головой. — Но Вик, послушай… — Ну хватит, — отмахнулась я и залпом допила остатки мартини. — Все, что случится в лагере, там и останется. Я не влюблюсь до беспамятства, не в этот раз. Это просто влечение, не больше. — Ну-ну, — Катя поджала губы. Она явно была недовольна моим решением, но не стала больше ничего говорить против. Когда позвонил Толя, мы были пьяными. Держались на ногах, вели себя достойно, но много смеялись без повода. Когда загрузили вещи в «Ауди», я достала термостакан, в котором были остатки открытого после мартини «Просекко». — Не мне вам говорить, что в лагере запрещен алкоголь, — Толя усмехнулся, но не было в его голосе осуждения. — Его и не будет, — ответила я, — мы допьем к приезду. — Тем более, Толь, мы еще на выходном. Закроемся в вожатских, и Кристина ничего не заметит, — добавила Катя. Мы продолжали уничтожать остатки игристого. Для других вожатых я всегда была идеалом правил и стандартов. Внешний вид, вежливость и сдержанность, пример и для детей, и для вожатых. Но то, почему это случилось сегодня, перед возвращением в лагерь, для меня оставалось загадкой. Я шла против правил, про которые твердила вожатым-новичкам, и только когда «Ауди» миновала вывеску с названием лагеря, краска отлила от моего лица. Мне стало душно. Выйдя первой, не дождавшись, когда Толя заглушит машину, я открыла дверь и жадно хапнула прохладного воздуха. Вечерело, спускались сумерки. Прижала ладонь ко рту, смотря на ворота лагеря и не веря в то, что и правда приехала сюда пьяная. Как бы я это не отрицала, игристое неслабо дало в голову. Успокаивало лишь то, дети были в актовом зале на дискотеке, и корпуса пустовали. Кристина наверняка сидела за документами в администрации. — Нужна помощь? — спросил Толя, держа в руках наши пакеты. Я было помотала головой, но через несколько минут появился Влад. Увидев нас и практически сразу раскусив, — Катя жадно обняла напарника, — он забрал наши вещи. Мы молча шли по территории лагеря, боясь наткнуться на кого-то из других вожатых или администрации. В актовом зале играла музыка, мигал свет. Дети сгрудились у входа, сновали туда-сюда, а вожатые следили, чтобы те не убежали в свои корпуса или не слонялись по территории без дела. Оказавшись в вожатской, я бросила вещи на кровать. На удивление, я была полна энергии, и музыка с дискотеки будто звала меня танцевать. Я прекрасно понимала, что это самая плохая из всех возможных идей, но ноги сами вывели меня из корпуса. А еще мне хотелось увидеть Артема. Уверенной походкой я шагала в сторону актового зала. Оставалось несколько песен до конца дискотеки, и последним должен был быть медленный танец. Я собиралась прямиком к диджейскому пульту. На середине пути, когда я присела, чтобы завязать шнурки на кедах, меня настиг Егор. Он будто специально искал меня: поймал, когда я резко встала и покачнулась. Я запротестовала, когда напарник, уговаривая меня не делать глупостей, пытался увести обратно в корпус. — Ты хочешь, чтобы тебя выгнали? Тебя же уволят, Вик, — прошипел Егор, взяв меня за руку и наклонившись ко мне. — Ты этого хочешь? Я отрицательно помотала головой. Конечно же, я видела свое увольнение только в самых страшных снах. Но мне казалось, что я достаточно трезвая, чтобы танцевать с Артемом последний медляк. Егор думал по-другому. — Вик, умоляю, идем в вожатскую, — напарник уговаривал меня, не отпуская руку, но я то и дело поглядывала в сторону светящегося изнутри актового зала. — Ты завтра еще спасибо мне скажешь. Егор буравил меня осуждающим взглядом. Но музыка вдруг затихла, в микрофон Артем сказал, что дискотека закончена, и отряды должны расходиться по корпусам. Но я была уверена, что до конца дискотеки еще десять минут. Глянула на часы — так и было. Артем вдруг оказался рядом с нами. Глянув на меня, глупо улыбающуюся и красную от попыток вырваться из хватки Егора, он потупил взгляд. — Там ваши подрались. Влад и Руслан разняли, девчонки строят отряды, — выдал Артем, снова посмотрев на меня. Я нахмурилась. — Уведи Вику в корпус, — Егор втянул ртом воздух и отпустил мою руку. — Я разберусь, — я было пошла за ним, ведь это был и мой отряд тоже, но Артем понял просьбу моего напарника с первого раза. Когда Егор скрылся за дверью актового зала, он пошел к старшему корпусу, будто знал, что я пойду за ним. Уже в вожатской, когда я остановилась в дверном проеме, поймала на себе его взгляд. Артем склонил голову набок, будто изучая меня. Мне снова стало нечем дышать. Что-то между нами явно было, и это самое тянуло меня к нему. А его ко мне. Меня кинуло в жар, виной тому был алкоголь или Артем рядом, и когда он взял меня за руку, я прикусила губу. Артем смотрел на меня снизу вверх, его дыхание оседало на моих ресницах. Он обнял меня за талию, прижал меня к себе, и я чувствовала, как пульсирует кровь в венах. Я представила, какие на вкус его губы и как Артем будет меня целовать. Его руки стали спускаться ниже по бедрам. Грохнула входная дверь, и я отскочила от парня. В корпус вернулись дети, Егор подгонял их собираться спать. Я чувствовала, как горела моя кожа. Облизывала губы. Артем, казалось, чувствовал то же самое. Но Егор был рядом, разгонял ребят по комнатам, и я не решалась подступить к Артему. — Все в порядке? — зашел Егор, хлопнув дверью. Артем согласно кивнул. — Спасибо. Снова кивнув, диджей вышел из вожатской, а я не могла отделаться от чувства, что Егор вернулся слишком рано. Он провел рукой по волосам, — нервничал, — и размял пальцы. Пелена перед глазами потихоньку стала рассеиваться, я стала лучше соображать. Мне стало стыдно перед Егором. — Прости, — начала я, подойдя к напарнику и прижавшись к его плечу лбом. — Я повела себя… — Забей, — тут же ответил Егор и прижал меня к себе, обняв одной рукой. — Олег с Ваней подрались. Из-за Лены. — Лена говорила, что завтра друзья им привезут презервативы, чтобы они с Ваней могли, — сказала я негромко, потому что его мерное дыхание успокоило меня . — Что? — дёрнулся Егор. — Презервативы? — Нам придётся проверять все передачки и дежурить ночью, — так же ровно добавила я. — Рисковые ребята. — Надо рассказать Кристине, — нахмурился Егор. Я чувствовала его усталость, он вымотался за день, а драка и вовсе отняла у него последние силы. — Завтра расскажем, после концерта для родителей, — ответила я. Артем отошел на второй план. Кровь, прежде кипевшая во мне, превратилась в тягучую реку. Я ровно дышала, пальцем выводя на груди Егора незатейливые узоры. Вожатские дела вновь затянули меня, и я поняла, что мне и правда не нужны серьезные отношения в стенах лагеря. Большая часть меня по-прежнему была поглощена детьми и их проблемами.