Принцесса Синей Тюрьмы

      После первого поражения вся команда пребывала в отчаянии и раздражении. С молчаливостью игроки вернулись в раздевалку, за исключением Наруми, сидящей на искусственной траве. С опустошённым взглядом она направилась в купальню, чтобы смыть с себя накопившееся напряжение и обдумать слова красноглазого.       Пока матчи шли один за другим, и для девушки не составляло труда снять всю маскировку, погрузив своё стройное тело в тёплую воду. Она тихо промычала, наслаждаясь расслабляющим эффектом, который разминал её усталые мышцы и болящие суставы. Заправив мокрую челку назад, Наруми полузакрытыми глазами уставилась в потолок, обдумывая произошедшее.       Слова Баро, что под конец матча ошарашили кристальноглазую, вонзились в её душу, словно тонкий шип, медленно разъедающий остатки её уверенности и высасывающий былую улыбку:

«Тебя никто не замечает, потому что ты — никто… Никто во всей Синей Тюрьме не станет пасовать такой невидимке, который по жизни не виден миру… Ты всегда будешь никем на футбольном поле… У тебя нет никакого таланта.»

      Эти слова эхом звучали в её голове, мешая сосредоточиться, вытесняя всё, кроме горечи и гнева. — Та заткнись! — вдруг вырвалось из её груди, когда эмоции стали невыносимыми. Её тонкая рука резко ударила по водной глади, поднимая мелкие брызги, которые разлетелись по её влажному телу. Голос сорвался, срывая напряжение, но не давая облегчения. — «Как же бесит… Я устала слышать подобное ото всех вокруг! Будто я сама хочу быть невидимкой! И что, что я девушка, а не парень? Из-за этого меня нужно принижать?!»       Её плечи затряслись, а дрожащие руки закрыли лицо. Ладони, словно пытаясь собрать всё, что она чувствовала, сжались на щеках, но с них медленно стекали тёплые слёзы. Они смешивались с водой, обволакивая её словно защитный барьер, который на самом деле был хрупким, как стекло. — Почему я… Почему никто не видит меня… такой, какая я есть? — прошептала она, глядя сквозь пальцы на потолок, где отражался её приглушённый крик души.       Вспышки воспоминаний о том, как она шла по полю, как старалась, как всё-таки сделала тот пас, который привёл к голу, мелькали перед её глазами. И всё это теперь обесценивалось одним человеком, его жёсткими словами, его высокомерием.       Но где-то глубоко внутри закипала новая эмоция, что-то первобытное и сильное, что шептало ей:

«Ты не обязана быть той, кем тебя хотят видеть. Ты обязана быть собой.»

      Её сердце сжалось, когда всплыли слова, которые она когда-то слышала в совсем другом контексте, в совсем другом времени, но с такой же болью.       Вспоминания нахлынули, как водопад, унося её в прошлое.       Flashback       Маленькая девочка, которой было не больше семи лет, радостно бежала по узкой тропинке к детской площадке. Её длинные зелёные волосы развевались на ветру, а глаза горели от счастья. Она сжимала в руках потёртый мячик, который ей недавно подарила мама.       На площадке играли мальчишки. Они с азартом гоняли мяч, выкрикивая друг другу команды. Аяно, полная энтузиазма, подошла ближе и с улыбкой прокричала: — Эй! Можно мне с вами?       Мальчишки остановились, обменялись взглядами, а потом один из них, высокий и с короткими тёмными волосами, с усмешкой сказал: — Ты? С нами? Ты даже мяч пинать не умеешь! — Да ещё и девчонка! — добавил другой, смуглолицый, скрестив руки на груди. — Иди, играй в куклы! Тут футбол для настоящих парней. — Но я могу попробовать! — настаивала Аяно, сжимая мяч сильнее. — Попробовать? Ха! Слабачка! — рассмеялись они, указывая на неё пальцами. Один из мальчишек подошёл ближе и вырвал у неё мяч. — Смотри, чтобы мячик не порвался, девочка! — он швырнул мяч в сторону, так что он покатился к обочине площадки.       Губы Аяно дрожали, но она не заплакала. Малышка шустро подбежала к мячу и держала его сильнее, чем ранее. — Эй, ты что, не поняла?! Уходи отсюда! — закричал один из мальчишек, толкнув Аяно в плечо.       Она пошатнулась, но удержала равновесие, прижимая мяч к себе. — Что, глухая?! Или думаешь, что ты особенная? — другой мальчишка с короткими каштановыми волосами подошёл ближе, ухмыльнувшись. — Да и глаза, как у монстра! Видели?! — выкрикнул первый, показывая пальцем переливающуюся радужку кристальной красотой, и они все рассмеялись. — Да уж, такие только в ужастиках бывают! — добавил ещё один, швырнув горсть песка ей в лицо.       Горькие слова резали сильнее, чем пыль, что осела на её ресницах и щеках. Песок жёг глаза, но она не плакала. Она просто стояла, сжимая мяч так сильно, что пальцы побелели. — Никто никогда не захочет смотреть в эти уродливые глаза! Это же просто стрёмно! Уродство еще то! — хохотали мальчишки.       Один из них пнул малышку в ногу, не сильно, но достаточно, чтобы она отступила назад, споткнулась и чуть не упала. — Уходи, пока мы не забрали твой мяч!       Её губы дрожали, но она молча повернулась и побежала прочь, под смех обидчиков.       Вернувшись домой, маленькая Аяно, запыхавшись и всхлипывая, вбежала в свою комнату. В её руках всё ещё крепко сжимался мяч, как будто это был её единственный щит от окружающего мира. Волосы её были взъерошены, а на щеках и ресницах блестели следы песка, который бросили ей в лицо, прилипшего к дорожкам мокрых слёз.       Девочка быстро забралась на кровать, накрылась одеялом и попыталась спрятаться от всего мира. Её тонкие плечи содрогались от беззвучного плача.       На звук хлопнувшей двери вздрогнула красивая женщина с ярко-зелёными волосами и такими же аметистово-кристальными глазами. Услышав тихие всхлипы из комнаты дочери, Икеда Мико бросила кухонное полотенце и поспешила в детскую.       Открыв дверь, она увидела, как маленькое тельце, завернувшись под одеяло, сотрясалось от рыданий. Мико подошла к кровати, присела на её край и осторожно убрала одеяло, открывая растрёпанную голову дочери. — Аяно? Что случилось, милая? — мягко спросила она, проводя рукой по взерошеной макушке девочки.       Словно услышав этот голос, Аяно крепче сжалась в комочек, но всё же приоткрыла глаза. — Мамочка… — пробормотала она сквозь всхлипы, её голос дрожал. — Мальчишки на площадке сказали… сказали, что мои глаза уродливые… Что я монстр. Они пнули меня… и бросили песок мне в лицо. А потом… сказали, что я слабая. Что я ничего не могу… и футбол не для меня…       С этими словами девочка разжала руки, и мяч, который она всё это время крепко прижимала к груди, с глухим стуком упал на пол.       Мико нахмурилась, но не сказала ни слова. Она аккуратно провела рукой по заплаканному лицу дочери, стирая остатки песка и слёз, а затем притянула её к себе, обняв и укачивая, как в раннем детстве. — Аяно, послушай меня, — прошептала она, укладывая девочку на своё плечо. — Они ничего не знают о тебе. Они просто глупые дети, которые не видят дальше собственного носа. Твои глаза — это не уродство. Это твоё богатство. Они такие же, как у меня. Посмотри.       Мико подняла подбородок дочери и улыбнулась, взглянув в её глаза. — Разве мои глаза выглядят уродливыми?       Аяно тихо покачала головой, неуверенно взглянув на маму. — Вот видишь? И твои тоже такие. Уникальные, красивые и сильные. Помни, милая, ты не обязана быть такой, какой тебя хотят видеть. Ты обязана быть собой. — Но они сказали, что я слабая… — Ты не слабая, Аяно, — уверенно ответила Мико. — Ты сильнее, чем они думают. Ты можешь быть кем угодно, если сама этого захочешь. Всё, что тебе нужно, — это верить в себя. Однажды ты встретишь людей, которые увидят твою силу и полюбят тебя за то, кто ты есть. Но пока… никогда не сдавайся. — Но… — Никаких «но», дорогая, —мать покачала головой, махая указательным пальцем в отрицательном жесте. — Ты самая сильная и отважная девочка на свете. В будущем ты превзойдёшь и своего отца, и дядю. Ты станешь самой крутой футболисткой. Все будут изумляться твоей яркостью на поле, и никто не сможет отвести от тебя взгляд.       Аяно подняла на неё большие, блестящие от слёз глаза. — Правда? — с затаённой надеждой спросила она. — Конечно, правда, —с теплотой ответила Мико, гладя дочь по волосам. — Мы с папой, дядей и Рицуки всегда будем поддерживать тебя. И, дорогая, не переживай. Я уверена, что в будущем ты встретишь людей, которые будут верны тебе, как другу, и никогда не отвернутся.       Эти слова, подобно мягкому свету раннего солнца, проникли в сердце девочки, прогоняя обиду и страх. Аяно тихо всхлипнула и спрятала лицо в объятиях матери, позволив себе расслабиться впервые за этот день. — Я буду стараться, мама… Я докажу, что смогу быть сильной. — И у тебя это получится, —с улыбкой подтвердила Мико, чуть прижимая дочь к себе. — Я верю в тебя, Аяно.       Эти слова тогда стали для девочки путеводной звездой. Она впервые почувствовала, что быть собой — это не слабость, а сила.       End Flashback       Сидя в горячей воде и уставившись в потолок, Аяно закрыла глаза, позволяя воспоминаниям вновь заполнить её сознание. Голос матери звучал так ясно, будто она стояла рядом: — Ты обязана быть собой… Верь в себя… Продолжай идти вперёд.       Эти слова были её опорой на протяжении многих лет, но сейчас они казались далёкими, почти недостижимыми. — «Если бы всё было так просто, мама… Возможно, я бы так сильно не тосковала по вам с отцом…»       Аяно крепко прижала колени к груди, уткнувшись в них лбом. На лице читалась печаль, глубокая и всепоглощающая. Горячая вода едва ли могла согреть её сейчас. — «Не знаю… Смогу ли я найти тех, кто посчитает меня равной себе… И примет меня такой, какая я есть…»       Мысли кружились в её голове, подобно спиралям пара, поднимающимся над водой. Где-то глубоко внутри теплилась надежда, но сомнения и одиночество накатывали с новой силой, словно волны, стремящиеся поглотить её.       Просидев так ещё минут десять, Наруми наконец вздохнула, решив, что пора возвращаться. Она поднялась из воды, тепло которой уже успело остыть, и взяла полотенце. Аккуратно промокнув кожу, она привычным движением обернула бинты вокруг груди, скрывая себя под маской, которую носила изо дня в день. Затем, глядя в зеркало, надела линзы, которые скрыли её кристальные глаза, и тщательно высушила волосы феном.       Скрестив руки перед грудью, Наруми смотрела на своё отражение. Последним штрихом стал парик — деталь, которая завершала её перевоплощение. Надев его и поправив так, чтобы не осталось следов её настоящего пола, она сделала глубокий вдох.       В этот момент её лицо вновь стало невозмутимым, безмятежным — тем, что все привыкли видеть. Она покинула душевую, возвращаясь в раздевалку, готовая встретить остальных, словно ничего и не произошло.

***

      Когда Наруми вернулась в раздевалку, её встретил гул голосов. Напряжение витало в воздухе, словно удар молнии мог разрядить его в любую секунду. Ребята спорили, едва не срываясь на крик. — Ты только и делал, что тянул всё на себя! — Раичи сжимал кулаки, его голос был полон гнева, направленного на Исаги. — Думаешь, что раз повезло стать асом, то можешь всё решать? — Ты бы лучше подумал, как играть командой, а не кидаться обвинениями, — Нарухая, кажется, потерял терпение, прерывая Раичи. — Хотя чего я от тебя жду? Ты даже мяча не удосужился получить, не то чтобы стать полезным.       Раичи шагнул ближе, его глаза горели от возмущения, и казалось, что вот-вот начнётся драка. Однако остальные быстро вмешались, удерживая парней от физического столкновения. В этой хаотичной атмосфере Наруми тихо прошла мимо, её шаги никто не услышал. Она села у стены рядом с Кунигами, отвернувшись от общей суеты. Согнув колени, она обхватила их руками и опустила голову. Слова застряли в её горле, и говорить не хотелось. — «А зачем? Всё равно никто не послушает. Они даже не заметили, что я вернулась,» — мелькнуло в её голове.       Полураздетые парни, привычные сцены раздевалки — всё это казалось ей столь далеким. Её мысли были погружены в глубину её одиночества, которое не могли смыть даже минуты уединения в горячей воде. — «Почему я тогда отдала пас Кунигами? Что это были за фрагменты матча? Раньше такого не было…» — её взгляд затуманился, устремившись на собственные ноги. На мгновение её линзы отражали темно-красный оттенок, словно её внутренний огонь пытался затухнуть изнутри. — «Чего же мне не хватает, как бомбардиру? Почему я не могу стать такой, чтобы все признали меня?» — вопросы тонули в глубине её души, не находя ответа.       Кунигами, заметив её неподвижность, коротко бросил взгляд в её сторону, но ничего не сказал. Может быть, он почувствовал, что сейчас Наруми нужна тишина больше, чем слова. Рыжеволосый продолжал сидеть, сжимая кулаки. В его голове всё перекручивалось и он продолжал смотреть на Наруми, чувствуя, как его рука почти сама потянулась к её плечу. Он хотел что-то сказать, по-настоящему поговорить с ней, попытаться понять, что творится в её голове. Но его руки так и замерли в воздухе, когда услышал голос Куона, резкий и уверенный, как всегда. — Да прекратите вы наконец! — его слова отрезали спорящих, как ножом, и все обернулись. Тишина заполнила раздевалку. Наруми, как и раньше, не двигалась, оставаясь в своём молчаливом углу. Кунигами заметил, как она снова подтянула колени к груди, как будто строила стену вокруг себя. Он сглотнул и попытался сосредоточиться на словах Куона. — Вы хоть понимаете, как обстоят дела? Наша команда уже проиграла один раз… — продолжил Куон, его голос был твёрд, и в нём не было места для сомнений. Он подошёл ближе, и его жесты стали более выразительными, он указал пальцами, показывая на всех. — А? — удивился Игараши, не догоняя, о чём шла речь. — А в первом отборочном друг против друга играет 5 команд, при этом 2 проходят дальше, — Куон продолжал, глядя на всех с таким напряжением, что даже самые агрессивные участники перестали спорить. — Представим, что все победят и проиграют по два раза, тогда у каждого будет по 6 очков. Понимаете? А чтобы победить, нужно нацеливаться хотя бы на 7 очков. Вполне вероятно, что это и будут проходные баллы. — Получается, если мы проиграем в следующий раз, то шансы выжить будут минимальными, — медленно проговорил Иемон, осознавая тяжесть ситуации. — Мы с вами зажаты в угол, — сделал шаг вперёд Куон, его голос стал ещё твёрже. Он поднял руки, словно призывая всех понять серьёзность ситуации. — Проиграем в следующей игре — рискуем вылететь. Поэтому нам нужно сидеть и думать, как нам победить.       После этих слов все на мгновение замолчали. Атмосфера в раздевалке стала напряжённой. — Ну так у тебя есть идея, как нам победить? — спросил монах, резко обрывая тишину, его глаза сверлили Куона с настойчивым интересом. — Ну нет… Пока ещё нет… — Куон невозмутимо ответил, по-прежнему не сводя взгляд с команды. Его слова, казалось, были обдуманы, но они не приносили ясности в такую неописуемую атмосферу. — А слов-то было… — монах продолжал, не скрывая иронии. — Блин, ну серьёзно, сейчас не время припираться, — раздражённо сказал Куон, сжимая кулаки. Давление в комнате возросло. Он знал, что его слова и так не добавят ясности, но хотелось, чтобы хоть кто-то понял, насколько важно в данный момент единство. — У меня есть предложение, — внезапно промолвил Кунигами, и все обратили внимание на его спокойный, но уверенный голос. — Я бы ни за что не забил, если бы не Бачира, Исаги и Рэн… Думаю, это и есть ключ к нашей победе.       От сказаного факта в помещении, все задумались. Его слова привлекли внимание, но реакции были разные. — Заткнись, тупоголовый качок! Ты просто хочешь голов побольше забить! — гаркнул Раичи, вспоминая, как благодаря Рэну, Кунигами смог забить.       Его слова были наполнены раздражением, а злость в его голосе с каждым словом возрастала. Он всегда воспринимал победы как личное достижение, и мысль о том, что нужно работать командой, была для него чужда.       Рыжеволосый снова почувствовал, как напряжение растёт. Он сжал губы и посмотрел на того, кто был в центре его внимания, который, несмотря на обвинения Раичи, не стал реагировать.       Наруми оставалась в тени, её лицо скрывала пара волос, а её руки по-прежнему крепко сжимали колени. Она тихо слушала спорящих, внутренне отстранившись от их слов. Даже, когда из уст клыкастого слышался упрек за действие, в сторону подачи паса, это не особо и волновало девушку. В голове всё путалось, но одно было ясно — команде нужно было не просто надеяться на удачу, а действительно стать единой силой.       Однако, как всегда, в такие моменты важно не только работать с командой, но и не забывать о собственных слабостях. Наруми это знала. Девушка все это понимала и до того как все вышли на поле против команды Х, однако кто будет ее слушать? Если за попытки вытянуть команду ее малость не избил блондин.       В этот момент в комнату вошёл Бачира, с ярким, почти игривым выражением лица. Он вытирался полотенцем, его волосы были взъерошены, а глаза сверкали задором. — Но ведь это было классно! — громко сказал он, всё ещё вытирая лицо. Услышав гарканье блондина, жёлтоглазик не стал скрывать свою радость. — Рэн был невероятен, пожалуй, его голы — это единственное, что заставило противников хотя бы немного испугаться. — Голенький, — прокомментировал Игараши, глядя на Бачиру, который был совершенно обнажённым. — Если будем играть так и дальше, то победим! — продолжил Бачира, обращаясь к Исаги, который только что снимал полотенце с головы. — Это ведь было здорово, играть с Рэном одной командой, правда Исаги? Прям сила так и шла на волю.       Синеволосый, немного растерянный, кивнул, но его взгляд потупился. Он не сразу смог ответить, потому что мысли в голове сбивались. Синеглазый задумался о том, как слаженно они работали с Наруми. Этот матч был для него чем-то новым и необычным, и особенно оставил в памяти тот момент, когда, несмотря на все переживания, он решил пасовать на девушку. — «Было и правда здорово… И ещё тот трепет во время матча… Что это было?» — думал он, снова представляя себе моменты на поле.       Парень не мог понять, что чувствовал в тот момент. Почему он ощутил необходимость поддерживать её в тот момент? Почему он пасовал на неё, хотя бы немного осознавая, что на них двоих теперь прикован всё внимание команды? И что он чувствовал, когда его глаза встретились с глазами Наруми?       Он сглотнул комок в горле и едва заметно покачал головой, отпустив полотенце, которое держал в руках. Всё это было так странно и в то же время так… правильно.       Исаги наблюдал за ней, не в силах оторвать взгляд. Что-то в её движениях, в её напряжённой осанке привлекло его внимание, но он не мог понять, что именно. Каждый раз, когда Наруми поворачивалась или делала резкое движение на поле, он ощущал какое-то непонятное беспокойство, словно что-то важное было на грани того, чтобы выплыть на поверхность. Взгляд синих глаз следовал за её каждым шагом, и, несмотря на его попытки сосредоточиться на других вещах, это ощущение не отпускало его. — «Почему я так наблюдаю за ним?» — вопросы вертелись в его голове, и он не мог найти на них ответы.       Исаги припоминал момент игры, когда они слаженно работали вместе, как единое целое. Но был и другой момент — тот, когда он случайно поймал её взгляд, и его сердце забилось быстрее. Это странное чувство не оставляло его.       Он пытался сосредоточиться на тактике, на предстоящей игре, но Наруми оставалась в его мыслях. Синеволосый продолжал смотреть на её спину, словно что-то неуловимое тянуло его внимание. Чувство тревоги и неудовлетворенности начинало нарастать, как буря, и чем больше он пытался избавиться от этого, тем сильнее оно становилось. — «Может, я просто слишком много думаю? Может, это всё не так важно? Я же не… Он же парень всё-таки…» — Исаги старался убедить себя, но какое-то глубокое, неизведанное чувство всё же не отпускало его.       Парень чувствовал, как она воспринимает его взгляд, но что-то внутри него говорило, что она не так уж и уверена в себе, как пытается казаться. И эта мысль, параллельно с его беспокойством, цеплялась за него, словно невидимая нить. Однако его поток запутанных мыслей, прервал недовольное бурчание шатена: — Дурачек, да вам просто повезло с теми двумя голами, а пас не считается и вообще… — воскликнул Нарухая, указывая на Мегуру пальцем. — Кончай своим добром светить! — «Слава богу, я смотрю в стенку, а не на Бачиру… Сгорела бы со стыда…» — машинально приложила ладони к боковым частям глаз, чтобы и не получилось бы посмотреть на парня. — «Это вообще не входило в мои планы, когда решила прийти в Блю лок… Уж точно не с голыми парнями иметь дело!» — А вот я лично считаю, что слова Эго не совсем верны… — сказал Чигири, открывая холодильник с напитками. — Сами подумайте, он нам внушал про кубок мира. Да еще и приплел тех знаменитых бомбардиров, у которых даже его нет.       Повернув голову в сторону малиново-красного парня, девушка смогла немного отойти от своих проблем и полностью сосредоточиться на проблеме команды: — Он упоминал, что в этом матче вы обязаны выстроить футбол с нуля, — попивая воду, Чигири разглядывал бутылку. — Мне кажется, это какая-то подсказка для нас. Pov Аяно       Пока ребята обсуждали все эти проблемы, внутри меня всё сжималось, как будто проблемы начали давить со всех сторон. Казалось, что я нахожусь в центре всего этого хаоса, и каждый разговор с парнями только усугублял моё состояние. Ну почему я оказалась среди таких «не смешных» людей?       Но несмотря на это, слова Кунигами, Бачиры и Чигири всё-таки как-то помогали, поддерживали, заставляя думать, что, может, я не так уж и лажаю. Может, всё-таки есть шанс справиться с этим хаосом? И тут, от Исаги… Я не могла удержаться от мысли: «Не стоит так открыто пялиться на меня, а то я начну сомневаться в твоей ориентации…». Хотя я быстро пыталась отогнать эту мысль, потому что, черт, в таких ситуациях все мысли смешиваются. Но вот во время матча синеволосый парень, как будто что-то поменялось в нём, и неожиданно подал мне пас. И хотя это было немного странно, я ощутила ту самую ауру, которую раньше часто замечала. Интуитивно я решила довериться. В тот момент, как будто все остальное исчезло, и я сосредоточилась только на игре. Интересно, что с ним происходит? Но, пожалуй, спрошу его об этом чуть позже. Когда в разговор встал Чигири, я на мгновение отпустила все свои беспокойства, решив, что сейчас не время для них, и сосредоточилась на победе в первом туре. Но когда я услышала его слова, неожиданно выпалила: — Ты недалек от реальности, Чигири, — мой голос прозвучал почти как искреннее удивление, из-за чего все вокруг немного вздрогнули. — Рэн, ты че все это время был здесь? — спросил Иемон, отводя руки от груди. — Да, просто вы так орали, что не заметили, как я вошел, — продолжала я сидеть спиной к ним, что явно не понравилось Бачире. — Эй, Рэ-э-эн, — прискоком подскочил Мегуру, остановившись прямо передо мной, — почему сидишь спиной к нам? Я быстро отпустила свою нервозность и, почувствовав, как лицо заливает жар, ответила: — Да пока ты не оденешь что-то на низ и не мечтай, что я буду говорить прямо вам в лица! — пискнула я с хрипцом, стараясь не выдать свой настоящий голос, всё равно не уверенная, как они воспримут мою реакцию.       Бачира, заметив, как я резко отреагировала на его слова, едва сдержал улыбку. Его глаза загорелись озорным светом, и, похоже, он воспринял это как своего рода игру. — О, ну ты даешь, Рэн! — произнес он с невинным видом, но с явным намеком на шутку в голосе. Он сделал шаг в мою сторону, как будто собираясь засмеяться. — Ты уж не злись так, я просто хотел, чтобы ты посмотрела на меня. Не все же время сидеть спиной, правда?       Я почувствовала, как краснею, и тут же почувствовала легкое напряжение в груди. Уши горели, а внутренности сжались от неловкости. Даже если я старалась казаться спокойной, моя реакция явно развлекала Бачиру. Он не собирался останавливаться.       Он не только подошел ближе, но и начал вытягивать руки, пытаясь дернуть меня за руку и заставить повернуться. — Да ладно тебе, я всего лишь хочу, чтобы ты посмотрел на меня! — продолжал Бачира, еще раз поддразнивая, пытаясь тянуть меня к себе.       Я в отчаянии дернула руку, но он продолжал тянуть, а меня трясло от стыда. Сгорбившись, я перепрыгнула через скамью и села позади Кунигами, зажав лицо в его оголенную спину. Мое лицо было скрыто, но внутренне я чувствовала, как из меня вырывается непроизвольный вздох и пульсирует жар на лице.       Кунигами, удивился моим действием, моментально напрягся, но, вероятно, понял, что я пытаюсь спрятаться от внимания Бачиры, и не сказал ни слова. Он только слегка повернулся, чтобы убедиться, что я в порядке, и его спина как бы защищала меня от дальнейших шуток. — Чего, Бачира, ты совсем с ума сошел? — подал голос Иемон, с удивлением наблюдая за этой сценой. — Не видишь, что Рэн явно не в настроении для твоих розыгрышей? — Я? Да я просто шутил! — отмахнулся Мегуру, подойдя чуть ближе к нам. — Ты ведь сам понимаешь. Я же не такой уж и страшный, правда, Рэн? — «Знаю, дурья башка! Потому и прячусь от тебя, я еще ни с кем не встречалась, а разглядывать обнаженного парня рановато мне, наверное.»       Кунигами коротко бросил взгляд на Бачиру, и его молчание, похоже, отрезвило последнего. Он сдержал свою улыбку и отступил, хотя я могла почувствовать его беспокойство. — Лучше прекрати, Бачира, — сказал он спокойно, но твердо. — Убедись, что не перегибаешь палку.       Мне оставалось только сидеть, пытаясь скрыть лицо в спине рыжика, который оказался не только моим укрытием, но и тем, кто был инициатором, чтобы меня защитить. Атмосфера в комнате стала немного странной, но теперь мне не нужно было оправдываться.       Комната наполнилась напряжением, когда Бачира и Кунигами начали испепелять друг друга взглядами, словно в их глазах вспыхнули молнии. Я едва успевала следить за этой игрой, но было очевидно, что между ними царила особая аура. Они находились друг напротив друга, каждый из них казался готовым разорвать другого одним взглядом. — Ты что, с ума сошел? — произнес жёлтоглазик, скрещивая руки и с вызовом смотря на Кунигами. — Думаешь, ты один такой крутой? — Не думай, что ты мне чем-то угрожаешь, Бачира, — ответил Ренске холодно, не отводя глаз, словно готовый выпустить весь свой гнев. Его спокойствие только подчеркивало накал момента.       Тем временем, наблюдая за этой сценою, Исаги и Чигири обменялись взглядами, и я заметила, как оба слегка напряглись. Несмотря на то, что они молчали, в их глазах читалась ревность, и это было настолько очевидно, что я чуть не вскрикнула от смущения. Исаги слегка сжался, его взгляд мельком пересекся с моим, а Чигири, хоть и пытался скрыть свою реакцию, едва заметно нахмурился, когда видел, как я вцепилась в спину Кунигами. — Ты что, реально поверил, что я буду стоять и смотреть, как ты играешь в свою игру? — сказал рыжик, но это звучало скорее как отголосок чего-то глубже. В его голосе я почувствовала ту самую нотку ревности, которая не укрылась от моего внимания.       Я лишь то и делала, что сжимала ладони на спине Кунигами, не желая выпускать его, несмотря на всю эту напряженность. Моё лицо вмиг скрыла его плечо, и я нервно вздохнула. Было странно ощущать такую смесь эмоций — и чувство защищенности, и в то же время сомнения, что я делаю что-то не так. — Хочешь сказать, ты все это время стоишь рядом, чтобы защитить его, героев переиграл? — ухмыльнулся Бачира, заметив, как Кунигами взял меня под свою защиту. Его слова были как игла, направленная прямо в сердце. — Тебе не по себе от того, что кто-то еще заинтересован?       Чигири наконец не выдержал, его голос прозвучал с небольшим оттенком раздражения: — Хватит, Бачира. Видишь, Рэн не хочет быть в центре твоего внимания.       Я ощущала себя в ловушке, и эмоции били через край. Почему все должны смотреть на меня так, словно я должна делать выбор? Но в этот момент я просто прижалась еще сильнее к спине Кунигами, надеясь, что этим жестом хоть немного сниму напряжение. — Оставь его в покое и оденься уже, — снова сказал Кунигами, его голос был спокойным, но в нем слышалась та же решительность. Он не собирался уступать.       Молния, взрывающаяся в глазах Бачиры, постепенно угасала, но в глазах Исаги и Чигири не было ни одной тени спокойствия. Я не могла не заметить, как их взгляд проникает в мою душу, вызывая бурю мыслей, и только я не могла понять, что их ревность была теперь на грани невыносимого. — «Да что с ними такое? Я же парень в данный момент для них. Чего они так взъелись?» — мысленно думала я, пытаясь успокоиться и не думать о взглядах, которые меня преследовали.       Напряжение медленно рассеивалось, и я начинала ощущать, как дыхание нормализуется. В этот момент, услышав тихое шептание Кунигами: — «Бачира прикрылся…», — я наконец почувствовала, как тело немного расслабляется, а напряжение уходит.       Я улыбнулась, чувствуя, как моя уверенность вернулась.       Его реакция была быстрой: он слегка нахмурил брови, а я заметила легкий румянец на его щеках, едва скрытый его спокойствием. Сильно прижимаясь к его спине, я почувствовала, как в груди снова образовалась легкая пустота, словно он для меня был именно тем, кого я хотела бы держать рядом. Но… почему я так часто теряю себя в этих моментах?       Неожиданно мой взгляд задержался на его спине. С каждой секундой я все более завораженно разглядывала каждый сантиметр его мускулистого тела. Легкий ток возбуждения пробегал по мне, когда я следила за каждым движением его мышц под тканью. Все его напряженные линии, сила и грация его тела сливались в нечто невероятное. От этого ощущения тепло разливалось по всему телу, добавляя красок на моем лице. Я уже не могла сдержать, как он влиял на меня.       В его молчании, в его движениях, я ощущала что-то, что меня смущало. Я заметила, как его сердце билось быстрее, когда я, улыбнувшись, прислонилась к нему. Оно подскакивало, как будто в этот момент что-то внутри него пробудилось. — «С ним все хорошо? Почему сердце так дергается?» — я обратила внимание на эти изменения, пытаясь понять, что с ним не так.       Кунигами, в свою очередь, был полон сомнений.Он стоял неподвижно, чувствуя, как его дыхание становится немного учащённым. Он попытался удержать себя в рамках своей уверенности, но его сердце предательски подскакивало каждый раз, когда я улыбалась или прижималась к нему. — «Почему он так прижимается ко мне? Это не нормальная ситуация для парней… или для меня и… парень, черт возьми!» — его мысли метались от смущения.       Он все еще не мог понять, как воспринимать этот жест. — «Это не может быть так… он же на самом деле парень. Почему тогда… почему это ощущение? Почему мне не по себе, когда он так близко?» — Кунигами чувствовал, как его мышцы напряжены, а внутри него что-то сжалось.       Он даже не заметил, как немного покраснел. Слишком много вопросов и слишком много неясности, чтобы разобраться с этим. Это было нечто большее, чем простая защита. — «Фух, пронесло» — вздохнув, я мельком взглянула на желтоглазика, который своей детской непосредственностью игриво показал мне язык. — «Да он издевается надо мной! Любой бы подумал, что он гей! Зачем кокетничать с парнем? Или же это простительно, ведь я девушка? Ай, я запуталась в терминологиях!» — мысли путались, как клубок ниток, и мне было трудно разобраться в своих чувствах.       С его поведением не было никаких явных признаков того, что он что-то чувствует по отношению ко мне. Но те игривые взгляды, его насмешки и то, как он легко нарушал личное пространство, могли бы заставить любого запутаться в своих мыслях. Я не знала, что думать, потому что я ведь не парень, а девушка, и всё это начинало превращаться в какой-то курьез. Но… что если всё не так, как кажется? — «Зачем я вообще думаю об этом?» — пыталась я отогнать беспокойство, но как бы я ни старалась, его флиртующий взгляд продолжал появляться в моих мыслях.       Неожиданно кашлянул Куон, возвращая всех в начальную тему нашего разговора: — Рэн, что ты имел в виду, говоря, что Чигири близок к своим домыслам? — А, да, — вылезая из-за спины рыжика, я поспешила пересесть чуть поодаль от него, — Дело в том, что во время матча я вспомнил слова Эго о том, что мы должны выстроить футбол с нуля и превратиться из нуля в единицу. Кажется, я понял, о чем идет речь. В начале каждый из нас бился за право присвоить себе мяч. Это выглядело не как игра, а как куча мала. Но потом этот хаос развеял Баро своим голом. Его навыки обратили его команду в одну сплошную единицу. По такому методу любая команда может перерасти до сотен, а затем и до тысяч. Поэтому сначала мы должны стать крепкой единицей. Без характера и таланта у нас ничего не выйдет. — Нападающий — это тот, кто превращает ноль в единицу, а затем увеличивает её в десятки, а то и в сотни раз, — подытожил Исаги, помогая мне с лёгкой улыбкой, наблюдая за мной. — Так погодите, выходит, Эго про бомбардиров имел в виду, чтобы мы поняли их значимость в команде? — уточнил Нарухая, обратившись ко мне. — Именно так, — кивнула я. — Бомбардир — это ключевая точка, благодаря которой формируется игра. То, насколько слаженно будет работать команда, зависит от напора и жажды победы самого аса. Только когда наши эго столкнутся друг с другом, тогда и зародится настоящая команда.       Я приложила руку к подбородку, размышляя: — И футбол, и команду создают только по-настоящему уникальные бомбардиры. Видимо, именно это нам и пытался донести Эго.       На некоторое время воцарилось молчание, прерываемая только лёгким шумом дыхания ребят. Каждый осмысливал сказанное, сопоставляя это с происходящим на поле. — Так, если Эго хочет, чтобы мы столкнулись эго на эго, то что мы делаем не так? — разорвал молчание Чигири, задумчиво скрестив руки на груди. — Мы слишком боимся потерять свою индивидуальность, однако она же играет ключевую роль, — ответила я, внимательно посмотрев на него. — Но проблема в том, что без столкновений эго мы не найдём той самой точки, где ноль станет единицей.       Экран в раздевалке засветился, и перед нами вновь появился черноволосый, привычно поправляющий свои очки. Его невозмутимое лицо слегка тронуло тень усмешки, когда он спокойно произнёс: — Угу, ты всё верно говоришь, Наруми Рэн.       Его взгляд скользнул по комнате, словно оценивая каждого из нас, после чего он продолжил: — Приветики, мои неогранённые алмазы. Второй матч в вашем корпусе завершился. Команда V победила Y со счётом 8:0. — Сколько?! — вскрикнул Игараши, хватаясь за голову.       В раздевалке тут же началось шевеление: кто-то ахнул, кто-то замер в недоумении, а Бачира, как обычно, усмехнулся, но в его глазах мелькнула искра азарта. — Восемь… Ноль?! — пробормотал Кунигами, плотно сжав кулаки.       Мой взгляд невольно метнулся к экрану, на котором теперь мелькали лица троих игроков из команды V. Они были слишком уверенными, каждый из них источал мощную энергию. — Они выглядят как настоящие монстры, — проговорил Чигири, сжав губы. — Это что, специально, чтобы нас запугать? — не удержался Исаги, переводя взгляд с экрана на Эго.       Очкарик вновь поправил очки, словно его совершенно не касались наши эмоции. — Вы, конечно, на верном пути, но всё ещё не знаете, как из нуля сделать единицу, — произнёс он, и в его руках возникли голограммы, на которых крупным планом светились цифры «0» и «1». Все замерли, ожидая объяснений, а Эго продолжил: — Главное в футболе — это индивидуализм. Каждый из вас обладает навыками, которые уникальны, которые принадлежат только вам. Но этого недостаточно. Вы должны найти своё оружие. Оточить его. Высвободить его мощь на полную и устроить переворот на поле. Без этого вы не выиграете.       Его слова резанули по ушам, заставляя задуматься. Эго ещё раз поправил очки, затем экран потух, оставив нас наедине с нашими мыслями. — Оружие… — проговорила я вполголоса, переводя взгляд на свои руки. Моя голова начала заполняться мыслями: — «Вот чего мне не хватало. Однако какое моё оружие, если я всё это время ни разу не выкладывалась больше чем на 5%?»       Мои пальцы слегка сжались в кулаки, когда я поняла, что в глубине души боялась использовать свой потенциал. Но теперь, после слов Эго, я чувствовала, что пришло время что-то менять.       Мысли закрутились вокруг слов Эго. Его послание было чётким и холодным, как клинок, разящий прямо в цель. Я перевела взгляд на свои ладони, чуть разжала пальцы, будто пыталась нащупать ответ в собственных руках. — «Я обязательно отыщу своё оружие. И не одно,» — уверенно подумала я, ощущая, как внутри поднимается волна решимости. — «Просто нужно развиваться постепенно.»       В раздевалке повисла тишина. Каждый из нас переваривал услышанное. Кунигами молча смотрел в пол, а его кулаки сжимались так сильно, что на костяшках проступили белые пятна. Исаги глубоко задумался, едва заметно покачивая головой, словно что-то подсчитывал в уме. Чигири прикусил губу, его взгляд был устремлён на дверь, как будто он уже рвался куда-то. Бачира, несмотря на кажущуюся расслабленность, выглядел необычно серьёзным. Его жёлтые глаза блестели в свете ламп, полные скрытого огня. — Что ж, — прервал тишину Кунигами, выдохнув и распрямив плечи, — раз уж всё сводится к индивидуальности, то я не собираюсь стоять на месте. — Никто не собирается, — отозвался Исаги, его голос прозвучал твёрдо. — Тогда чего мы ждём? — усмехнулся Бачира, вставая на ноги. — Пойдём отыскивать свои «мечи» или «пушки», пока не поздно.       Его слова вызвали у меня улыбку. Эго прав, мы все — неогранённые алмазы, но именно сейчас, когда наши эго сталкиваются, начинается что-то новое. Я встала следом за остальными, покидая раздевалку, чувствуя, как в груди разгорается неугасимый огонь. Нас ждёт не просто игра, а поле битвы, где каждый из нас покажет, чего он стоит со своим оружием.