Случайная любовь

Утром Хазан опять поджидают готовый горячий завтрак и накрытый стол. Ягыз сидит, уже полностью одетый в костюм, только без пиджака, на нём отглаженная рубашка и галстук, читает газету и пьёт кофе. Хазан напротив — в пижаме, заспанная и даже лохматая, спускается вниз и в который раз поражается той сюрреалистичности, в которую превратилась её некогда обыденная жизнь. — Доброе утро, дорогая, — он убирает газету и осматривает её с головы до ног. — Оно не доброе, — Хазан плюхается на стул и тянется к кофе, — я плохо спала всю ночь. — А где же утренний поцелуй для мужа? — эти странные шутки стали уже такими привычными, — я такое видел в сериалах, Хазан. Жена должна проводить мужа на работу поцелуем. — Ты ещё никуда не уходишь, — парирует она, пробуя кофе, между прочим, очень вкусный. Кажется, ему нравится её задирать и слышать такие ответы. — Я намёк понял. Тебя ждать, чтобы отвести на работу? — А если меня уволят? — расстроенно отвечает Хазан, совершенно на автомате понимая, что они опять беседуют совершенно нормально, искренне и будто бы точно понимая друг друга, — за роман с клиентом? — Не уволят, — спокойно бросает Ягыз, — думаешь, кто-то тебя тронет после того, как ты стала моей женой, Хазан? Это странная властность и чувство защищенности уже в который раз исходит от Ягыза. Она делает всё новые и новые открытия в своей жизни, но вот это поразительная словно защита каждый раз удивляет её. И будто бы она должна быстро к этому привыкнуть? — Поверю тебе на слово, — она допивает кофе, ест вафлю и некоторое время они молчат, — мне нужен комплект ключей от квартиры! Аллах, я вообще не представляю, что буду делать! — Хазан, — весело перебивает её Ягыз, — ты во сколько закончишь работать? — Сегодня у меня только одна смена, до двух часов. Но Эдже учится до четырех, поэтому… — Я заберу тебя. Потом пообедаем и заедем за Эдже. Хазан молча смотрит прямо на него, не понимая толком, что ему ответить. — Ты слишком втянулся в роль мужа, — отвечает наконец-то, — осторожно. Скоро я начну устраивать тебе скандалы и бить посуду, потом ревновать тебя к работе… Что там ещё бывает в браках? — Страстные примирения после скандалов, Хазан, — подтекст в голосе Ягыза невозможно не уловить. — Я устрою тебе страстную ночь битья посуды, — язвит Хазан, подавшись вперёд, — тебе понравится. Потом заставлю тебя прибивать полочки в ванной… и терпеть мою маму в гостях неделю. — А вот это удар просто нечестный, — Ягыз улыбается, а в глазах его пляшут чертики, — ты забавная, Хазан. — Забавный ты, особенно когда ляпнул про свадьбу, — она встает из-за стола и потягивается. Ягыз пока сидит, опять внимательно осматривая её, — я пойду собираться на работу. Так и быть, отвезешь меня. Должны же быть хоть какие-то плюсы этого брака с тобой, Эгемен! — Я буду прибивать тебе полочки в ванной! — кричит он ей вслед, а Хазан вдруг понимает, что действительно улыбается. Широко и естественно. ------------------------------------------------------------------------------------------------------ На работе всё проходит пугающе-спокойно. Наверное, этому просто способствует тот факт, что Ягыз зашёл вместе с ней в вестибюль, подошел к ресепшену, чтобы якобы перебронировать время для своих занятий. По факту он жестковато поздоровался с господином Бураком, который пялился на них, как одержимый, а потом осторожно поздравил и пожелал счастливой семейной жизни. Ягыз обнял Хазан и неторопливо чмокнул в щеку, сказав, что заедет после обеда. Хазан была готова провалиться от смущения, но твёрдо сжала зубы и пошла в раздевалку. Бетюль устроила ей такой допрос с пристрастием, что у Хазан заболела голова. Но врать оказалась как-то очень легко, особенно если пересказывать ложь красивой сказкой про богатого сноба и бедную простую девушку, влюбившихся друг в друга так сильно, что жить не смогли без брака и без друг друга. Остаток рабочего дня Хазан провела за работой, тренируя своих клиентов. И да, бокс помог ей хорошо выпустить пар, отмутузить противника и боксерскую грушу, немного снять стресс и прийти в себя… В который раз Хазан поражена тем, что она натворила. Говорила, что Эгемен ненормальный, а она сама — нормальная?! Да, было шампанское, но на него всё не свалить, она сама ужасно и упрямо разозлилась и так и не отступила. Почему-то считала всё это глупой шуткой, будто бы этот брак — фарс и постановка! Почему она так думала?! Почему желание так вредно доказать Эгемену его неправоту затмило весь разум Хазан? Почему она так поступила? А он?! Вообще без тормозов? Выпил и предложил практически незнакомой девушке выйти за него замуж, просто чтобы её «позлить», как вчера сказал?! Хороша злость, что и сказать, Хазан вдруг согласилась и теперь… Она до сих пор в шоке и краешком сознания вообще не понимает, что происходит. Ягыз приезжает точно к установленному времени. Хазан только и успела выйти из раздевалки, на этот раз переодевшись в простые джинсы и светлую хлопчатобумажную футболку, как он уже появился внутри просторного вестибюля. Хазан опять останавливается и в шоке смотрит на этого мужчину — высокий, красивый, харизматичный, в жутко богатом и представительском костюме бизнес-класса, черные очки и взгляд такого самоуверенного повелителя мира. Ладно, остальные женщины в помещении пялятся на него очень сильно, а потом и на Хазан, когда Ягыз подходит к ней совершенно развязно-спокойно и даже в приподнятом настроении. — О чём задумалась, любимая? — его идиотские фразы уже даже почти не раздражают Хазан. — О том, что ты выглядишь как самый неподходящий человек на роль моего мужа, — честно говорит она, оглядывая его опять, — может, это всё сон? Может, ты меня сбил на том переходе, но у меня сотрясение мозга и я теперь лежу в коме, а всё это мне снится?! Ягыз смеётся. Честное слово, смеется хрипловато и довольно естественно, обращая на себя внимание окружающих людей, которые стоят неподалеку. Потом берет у неё из рук сумку, второй рукой берет Хазан за руку и тянет в сторону выхода, попутно говоря: — Твоё чувство юмора меня убивает, Хазан. А я тогда что делаю в твоем сне, если раздражаю тебя? — Я не знаю, что ты делаешь в моём сне, — бурчит она в ответ, — ты был в отделе бракосочетаний? — они идут по парковке к его машине. — Был, — внезапно Ягыз становится совершенно жёстким и напряженным, голос наполнен злостью, — все эти мерзавцы уволены, плюс на них заведены административные дела за слив конфиденциальной информации. Я с ними расправлюсь, можешь не сомневаться. Новая грань её супруга, такая опасно-напряжённая. — Ты так уничтожаешь конкурентов? — Хазан садится на переднее сиденье и пристегивается ремнем безопасности. — Я могу быть жестоким, Хазан, — пожимает он плечами, — это бизнес, ничего личного. — И это приводит нас к тому, что в первую нашу встречу ты подумал, что я охотница за деньгами, — кивает Хазан, растерянно смотря на пейзаж за окном. Они уже едут, правда, не понятно, куда именно. — Да, — внезапно голос Ягыза наполнен напряженностью и серьезностью, — Хазан, я же тебе говорил. Со мной знакомятся только из-за моих денег. Никому я не интересен просто как сам по себе, люди сначала видят мой кошелек и мое положение в обществе, и только потом думают, что где-то есть я сам. Абсолютно все, кого я встречал, говорю о женщинах, хотят моих денег и положения, стать девушкой статусного человека. Кроме тебя. Хазан смотрит на него пристально и теперь изучающе. В голосе Эгемена проскальзывает настоящая человечность, та самая защитная скорлупа из самоуверенной властности или юмора испарилась, уступив место странной искренности. — И поэтому ты подумал… — Да. Что ты — такая же. Согласись, у меня были на это некоторые основания. Если бы наше знакомство не затянулось, так бы и думал. — Затянулось? — ёршисто переспрашивает Хазан. — Ты тоже была ко мне предвзята, — сосредоточенно говорит Ягыз, управляя автомобилем легко и комфортно, — сразу посчитала, что я — богатый и зазнавшийся сноб… - … но ведь так и было!.. -… не подумав, что я тоже могу быть несколько настоящим и даже хорошим. Некоторое время оба молчат, обдумывая то, что наговорили друг другу. Хазан признает, что в его словах есть здравое зерно, и первой нарушает молчание: — Меня больше всего задело то, что ты не пришёл в больницу лично. Честное слово, это было так… по-снобски! Будто ты брезгуешь встречаться со мной лично. Если бы ты пришёл, просто принес мне фруктов и пожелал выздоровления, извинился, всего этого бы не было сейчас, ты понимаешь? — Тогда хорошо, что я не пришёл, — спокойно отвечает он. — Ты говоришь так, будто рад происходящему, — Хазан чувствует, где-то в самой глубине своей души чувствует нечто опасное — доверие. Она совершенно инстинктивно и интуитивно, странно напряженно, но — доверяет ему. Просто доверяет и осознает — он говорит правду. Не шутит. Если она что и уяснила из знакомства с этим самодовольным человеком, так это тот факт, что если он что-то говорит — это все не просто так. — Конечно, — он пожимает плечами, философски продолжая, — и посмотри к чему это всё привело? Я женат на девушке, которая — единственная! — прошу заметить, никогда этого не хотела и не желала моих денег. Как считаешь, это же интересный поворот судьбы? — Но мы всё равно скоро разведемся, — озвучивает Хазан мудрую мысль, вдруг поняв, что немного забыла об этом. — Конечно, — улыбается Ягыз, — как скажешь, дорогая. Станешь моей бывшей женой, наши отношения перейдут на новый уровень. — Ты невыносимый! — Пошли обедать, госпожа Эгемен, — Ягыз посмеивается, открывая дверцу машины. Хазан усмехается и понимает, что тоже улыбается, когда выходит следом за ним и они идут в сторону какого-то небольшого ресторанчика на набережной. Наверное, её муж (как звучит-то, Аллах!) решил пощадить Хазан и на первый раз они приехали на обед не в пафосный дорогой представительского класса ресторан, а в небольшой местный ресторанчик, с очень яркими ароматами родной кухни. Небольшие столики и мягкие стулья, только они вдвоём проходят подальше, ближе к заливу. Там есть несколько уединенных отсеков со столиками, где сидящие могут быть скрыты от посторонних глаз. Хазан это очень нравится, и они располагаются именно там. — Мне нужно забрать Эдже, — опять напоминает Хазан, — проверить у неё уроки. И потом мы обычно с ней сидим до вечера, пока мамы нет. А её не было и поэтому мы жили много вдвоем в последнее время… — Эдже, — официант ушел с их заказом. Ягыз снимает пиджак и откидывается на спинку стула, сосредоточенно осматривая Хазан, словно изучая, — ты занимаешься её воспитанием? Почему не твоя мама? Я понимаю, она работает… — Эдже нужно получить хорошее образование, — Хазан стыдно говорить о некоторых проблемах в своей семье, но, кажется, иначе никак не получится, — а мама считает, что ей нужно идти в модели! Рекламировать какие-то тряпки или помады, ходить по подиумам в коротких юбках! Зато денег заработать. Я против этого! — Вот как, — Ягыз опять щурится, словно о чём-то думает, — а сама Эдже что думает по этому поводу? Она в выпускном классе, как моя сестра Селин, значит, уже имеет своё мнение. — Ну… — Хазан мнется. Им приносят салат из овощей и закуску из баранины, аккуратно расставляют блюда и затем официант уходит за горячими блюдами, — она не против маминых идей. Но это неправильно! Нужно образование! — А по вечерам что ты делала обычно? — ненавязчиво продолжает расспросы Ягыз, — ну, после работы и уроков с Эдже? — Готовила обед и ужин, собирала вещи на завтра, убирала дом, — жутко аппетитное баранье рагу ставят перед ними, затем — кофе и сливки, — потом читала иногда. — Понятно, — беззаботным тоном заключает Ягыз, — то есть для себя ты не жила вообще, постоянно заботясь о других. Отсюда этот комплекс контроля и желание все делать так, как тебе хочется. Хазан открывает рот, уставившись на него. Буквально открывает рот, глядя на него с бешенством и возмущением. Она чувствует странную, буквально детскую обиду на него за эти обидные слова, она чувствует нервозность и раздражение, это задевает её душу слишком глубоко и сильно… — Ты что несёшь? — с возмущением начинает негромко, — кто-то должен заботиться о сестре! Я… — А твой отец умер, и ты взяла на себя заботы о ней, — легко заканчивает Ягыз, бросив на Хазан очередной внимательный взгляд, — и в итоге своей жизнью ты не живешь, помогая семье и сестре. Хазан, пусть Эдже сама делает свой выбор в жизни. А если она замуж выйдет через год, что ты сможешь сделать? Хазан злится. А когда она злится, то лучшая защита — нападение. — А давай займемся психоанализом твоей семьи, дорогой муж? — Нечем там заниматься, — отрывисто говорит Ягыз, запивая рагу глотком холодной воды, — я сейчас описал даже не тебя, а себя. Вечно лучший старший брат, который должен всем помогать и за всеми следить. Должен быть самым лучшим и самым правильным. Должен успевать учиться на отлично. Должен вытаскивать Синана из передряг постоянно. Должен радовать родителей. Должен успешно продолжать отцовский бизнес. Я всем всё должен. Это в тему того, как жить не собственной жизнью, Хазан. Его тирада звучит так совершенно не весело и даже расстроенно, что у Хазан почему-то мгновенно пропадает любое желание ругаться на него дальше. Она вздыхает и сосредотачивается на своём обеде: что и сказать, это вкусно настолько, что почти невыносимо. — Я вот плохо готовлю, — озвучивает она ещё одну мысль, — могу сделать только суп простой или кашу. Сложные блюда — это не для меня. — Зато я хорошо готовлю, — он опять начинает посмеиваться, — мы хорошо дополним друг друга, Хазан Эгемен. На этот раз Хазан его не поправляет, а продолжает есть, попутно размышляя. Наверное, его слова попали просто в цель. Ягыз ведь прав — когда Хазан жила вообще для себя? Сколько помнила после смерти папы — опустошение и грусть, боль и разочарование в этом мире. Потом начались ссоры с мамой по поводу сестры и попытки держать ситуацию под контролем. Затем — заботы о сестре, о уроках, о доме, когда матери пришлось много работать… И, наверное, Хазан где-то там потеряла себя, а найти уже не смогла. Когда она заботилась о других людях — становилось словно легче, и будто бы она чувствовала, что важна для этого мира. А вот одна, сама по себе… Единственное, что она сделала хаотично, бездумно и просто поддавшись сиюминутным желаниям — вышла замуж, чтобы проучить упертого человека напротив. Или проучить себя? Звонок телефона отвлекает Хазан. Она видит имя сестры и быстро отвечает. Только вот выясняется, что планы немного рушатся и сестра уже в особняке с мамой — делает уроки, пока госпожа Фазилет командует там уборкой. — Мне не нужно больше идти за сестрой, — растерянно говорит Хазан Ягызу, они как раз закончили обедать. — Прекрасно. Отдохнешь дома, — бросает он таким беззаботным тоном, будто они женаты уже лет двадцать. — Оу, — она чувствует странное смущение, — да. Наверное. — Отвезу тебя, готовь там полочки, которые мне нужно прибить в ванной, — он как-то слишком легко разряжает обстановку, что Хазан опять шутливо улыбается. Ну что за невыносимый! --------------------------------------------------------------------------------------------------------- В итоге Хазан просто спала. Ягыз привёз её домой и оставил в холле «Плазы». Хазан, наверное, никогда не сможет привыкнуть к тому факту, что эта напыщенная высотка теперь вдруг является её домом, а она идёт сюда после работы чтобы… Чтобы что?.. Странно находиться здесь без Ягыза. Квартира встречает Хазан тишиной и уютом, странным спокойствием. Она входит в квартиру снова, на этот раз — в полном одиночестве. На этот раз словно её душа желает познакомиться с этим местом поближе лично, в спокойной и мирной обстановке. Словно желает сделать своё впечатление на этот раз в полном одиночестве, без шума, без скандалов или разговоров. На этот раз Хазан чувствует себя опять как во сне, медленно оглядываясь в гостиной. Лаконично. Всё сдержанно и лаконично. Но кругом — порядок. Легкая небрежность — вроде вазы или расставленных книг. Удобный диван — и слишком идеальный вид на город из панорамных окон. Чувство свежести и какой-то удивительной чистоты. Тишина. Хазан медленно проходится по гостиной, пытаясь немного разгадать человека, который четыре с половиной месяца назад ворвался в её упорядоченную жизнь визгом тормозов на пешеходном переходе, и больше оттуда не исчезал. Она внимательно осматривает кухню — все такое упорядоченное и идеально начищенное, он сам чистит плиту? Потом медленно поднимается на второй этаж, но внезапно резко останавливается возле двери в его спальню. Не красиво. Имеет ли она право так сильно вторгаться в его частную жизнь? Поразмыслив, Хазан толкает дверь и медленно входит в спальню своего… мужа. Она никогда к этому не привыкнет, так ведь? Комната дарит чувство спокойствия и умиротворения. Кровать заправлена темно-синим покрывалом, ни единой складочки. На прикроватном столике — абажур в нейтрально-сдержанный цветах, и больше ничего. Пусто. Ни семейных фотографий, ни каких-то милых мелочей, ни забытого ежедневника. Комната идеально чистая и словно немного… безжизненная. Хазан некоторое время стоит там и словно пытается что-то прочувствовать. Наверное, только то, что Ягыз Эгемен прячет за чувством холодной собранности и педантичности — своё одиночество. Наверное, как и сама Хазан. Аккуратно выйдя, она закрывает дверь и идёт в свою комнату. Совершенно странно удивленная тем фактом, что у неё есть абсолютно свободный вечер, Хазан решает прилечь, переодевается в домашнюю пижаму и ложится на кровать. Бессонная ночь даёт о себе знать и засыпает она почти мгновенно. На этот раз снов нет. Но просыпается Хазан внезапно и быстро, в первые мгновения не осознавая, где вообще находится. Медленно садится и мозг обрабатывает информацию. Также медленно спускается вниз, на кухню, наливает себе стакан воды и подходит к панорамному окну. Красиво. Очень яркий и насыщенный вид открывается с такой высоты на её родной город. Хазан осматривает то, что видит, медленно пьет воду и словно греется в лучах заходящего солнца. Потом вдруг думает, что, кажется, уже время около семи, а Ягыза до сих пор нет. Мысль об этом заставляет её словно вылететь или из собственного тела, или собственного разума. Сюрреалистичность со стороны. Будто бы она действительно — его любящая жена, которая ждёт Ягыза Эгемена домой. Будто бы она любит и любима, а эта картинка, что он однажды нарисовал перед ними — он заходит в дверь, а она встречает его объятиями и поцелуями — эта картина есть и она живёт прямо в этой Вселенной. Стук закрывшейся двери так вовремя заставляет Хазан подпрыгнуть и резко обернуться, вскочив. Ягыз уже зашел за угол и останавливается, чтобы посмотреть прямо на Хазан. И они опять уставились друг на друга, в немом шоке. Хазан готова была поклясться хоть чем, что они сейчас думают об одном и том же. О том, что он пришёл домой после тяжелого рабочего дня, а она тут сидит и вроде бы его… ждёт. Счастливая семейная жизнь. — Привет, — тихо говорит, подходя ближе, — ты отдохнула? Кажется, они играют в эту самую совместную общую игру, которая всё-таки очень затянулась. И не понятно, почему никто из них не останавливается играть. — Я поспала, — брякает она. Наблюдает, как Ягыз Эгемен бросает портфель на стол, скидывает пиджак и закатывает рукава на рубашке. У него усталый, но довольно веселый и уверенный вид. Хазан смотрит на его руки, какие-то очень сильные и словно очень знакомые. Хазан вдруг отчетливо вспоминает, как он держал её за плечи этими самыми руками в тот первый вечер их нахождения в этой квартире, перед тем как Хазан вылила ему виски в лицо. Она вдруг думает о том, что они были тогда так близки физически, но словно вообще не осознавали этого факта. И он смотрел на её губы. Пугающая мысль проносится в её голове. А следом ещё более пугающая… о том, почему они тут оказались, в этом странном ложном браке. — Это хорошо. Закажем пиццу на сегодня? — он подходит ближе, и Хазан опять оглушающе ясно понимает, насколько привыкла к постоянному присутствию его фигуры рядом с собой. Да и не просто фигуры — к присутствию Ягыза в своей жизни! Разум словно не помнит того времени, когда его не было рядом, постоянно и так буднично. Будто бы всегда так случалось — она оборачивается, а он стоит где-то там, или рядом, или немного поодаль, но он всегда был. Он всегда теперь есть. Можно ли привыкнуть к человеку за две недели?! Хазан нервно сглатывает, потому что как-то становится страшно-волнительно. Что она творит? Что они творят вообще? — Пиццу? — мямлит Хазан, пытаясь взять себя в руки, — у меня нет с собой денег. — Я угощу свою жену, — посмеивается он и проходит близко, касаясь её шутливо ладонью, — пойду в душ. Завари чай, Хазан, поговорим за ужином. Наши родственники доставали меня весь день своими просьбами явиться на ужин. Я кое-как отбился, но только на сегодняшний вечер. Он исчезает на втором этаже, а Хазан продолжает смотреть ему вслед, пытаясь справиться с острым чувством… комфорта. Затем всё-таки идёт заваривать чай. Спустя полчаса они сидят на диване в гостиной, на столике есть три вкусных пиццы и ребрышки, свежезаваренный чай, а Хазан слушает новости. Пока не самые… ожидаемые. — В мэрии нашли тех, кто слил информацию желтушникам, — рассказывает Ягыз, — они заплатят очень крупные штрафы. Я переговорил кое с кем на местах… Если будет нужно, брак расторгнут тихо и быстро. Но пока не сейчас. Слишком много шума. Мой офис осаждают желтушники. — Я понимаю, — кивает Хазан, пробуя вкусные бараньи ребрышки и запивая их чаем, — очень вкусно. — Мама завтра настойчиво пригласила нас к себе, — осторожно сообщает Ягыз, — твоя мама тоже в этом участвует. Что-то вроде семейного застолья, познакомиться всем поближе. — Мы пойдем? — Хазан чувствует, как внутри всё упало от шока при слове, которая она употребила. «Мы». Разве есть какие-то… «они?» — Как хочешь, — от обратил внимание на её слова, абсолютно точно. — Наверное, надо пойти. Чтобы не было пересудов или подозрений, — Хазан опять пробует вкусную еду, а потом они молчат некоторое время. Это делают женатые семейные пары? Сидят вдвоем по вечерам и говорят о планах на завтра? Разговаривают об ужинах с родственниками, делятся мнениями и строят какие-то общие планы на завтра? Это даёт чувство какого-то иррационального комфорта и принадлежности к чему-то очень важному, только это и чувствует Хазан. Комфортная тишина длится минут десять. — Хазан… Ты в порядке? — вдруг в его голосе нет привычных шуток или даже посмеивания, юмора или задиристости. Есть только осторожность и некоторое чувство… будто Ягыз Эгемен пытается её или понять, или разгадать? Будто что-то Хазан всё равно не улавливает, упускает. — Не знаю, — пугающе-честный отчет, — я до сих пор не могу поверить в то, что… что происходит, — нервно заканчивает она, — что мы натворили, Ягыз Эгемен? — Твоё упрямство, помноженное на моё упрямство — и вот тебе результат, госпожа Хазан, — совершенно серьёзным тоном отвечает Ягыз, — я же сказал — предложил тебе выйти за меня, чтобы позлить и раззадорить. Я не верил, что ты согласишься, ни на секунду. — Это я не верила, что ты всё-таки поставишь свою подпись! — восклицает Хазан, — я была в шоке, что ты расписался. Ты действительно не боишься, что я… — Что ты меня разденешь до нитки? — совершенно предсказуемо заканчивает он. Кажется, эта фраза Ягызу очень нравится, он постоянно к ней возвращается, — нет, не боюсь. Начнем судиться. Это займёт пару-тройку лет, за это время вообще станем родными друг для друга… Выучим привычки… — Хазан запускает в него подушкой. Ягыз отбивается, но заканчивает серьезно, — ты же понимаешь, что я понимаю — ты не охотница за деньгами. Ладно тебе, Хазан, неплохо же выходит. Мы могли бы реально ужиться. Он пересаживается на диване и теперь сидит рядом с ней. Хазан опять ловит это странно острое чувство того, что они — словно совершенно привыкли друг к другу. Словно она совершенно привыкла к нему. Словно он — постоянно рядом с ней находится и это мощное присутствие стало дарить интересную близость и чувство… принадлежности к чему-то очень хорошему. — Будем смотреть телевизор, как нормальные пары? — спрашивает она, когда Ягыз начинает щелкать каналы. — И ругаться из-за того, что выбрать? — посмеивается он в ответ, — хотя, мы ненормальная пара. Уступлю тебе выбор телепередачи, — Ягыз протягивает её пульт. — Кто бы мог подумать, что ты не домашний тиран, а ведешь себя как подкаблучник, — с доброй усмешкой парирует Хазан, — чего ты всё время мне уступаешь? — Пытаюсь добиться твоего расположения, — это сказано лёгким тоном, но Хазан странно остро чувствует в этих словах интуитивно-правдивый подтекст, — вдруг потом влюбишься в меня и не захочешь разводиться, Хазан Эгемен? Этот невыносимый человек уже в который раз заставляет Хазан совершенно растеряться и даже не знать, что ему ответить. На полном автомате Хазан открывает рот, чтобы привычно начать кричать, возмущаться или отвергать такое развитие событий, но затем быстрая мысль проносится в разуме — на это и расчёт. Эгемен этого и хочет, он выводит её из себя, просчитывая её реакцию. Ему её не одолеть. — Может я уже в тебя влюблена, — сладким голосом поёт Хазан, улыбаясь так приторно-идеально, — поэтому и побежала быстро садиться за свадебный стол. Ягыз дёрнулся и уставился на неё тяжелым взглядом. Конечно, это была отличная шутка, Хазан в ответ чуть приподняла брови и кивнула, наслаждаясь его реакцией на свою шутку. Шутка отличная, она понравилась и Хазан, а её дорогого мужа ввела в полный ступор, вон как напрягся. Остаток вечера они действительно сидели и смотрели телевизор. Как семейная супружеская пара со стажем. И нет, Хазан вроде как не заметила, что они периодически бросали друг на друга взгляды, пока другой не видел.