Эхинацея

      Зима наступила стремительно, не за горами мелькала сессия, приводя студентов, особенно первокурсников, в ужас. Хотелось уже окунуться в праздничную атмосферу и забыть об учебе хотя бы на время долгожданных каникул. Преподаватели чувствовали нежелание студентов учиться, а потому меньше задавали на дом и не так активно спрашивали на парах. А, может, им самим уже не терпелось как можно скорее уйти в праздничный загул и отдохнуть от работы. Всем, кроме профессора Леви Аккермана, который в предверии сессии наоборот выкладывался по полной, заваливая бедолаг домашкой и объемными лекциями. Микаса в шутку называла его демоном и просила поблажку, на что получала категоричное: «нет!». Впрочем ее это не сильно расстраивало. Она даже наслаждалась последними парами, проведенными вместе, и с особой жадностью вслушивалась в лекции, жалея, что те подходят к концу. Леви всё еще будет считаться ее профессором, хоть и пары у него закончатся. В начале года девушка мечтала, чтобы этот кошмар прошел, как можно скорее, а теперь локти кусает от досады и смеется над собой. Кто бы мог подумать, что ее жизнь так круто повернется?       За окном бушевала метель, но в аудитории царил уют и покой. Мягко горел свет, дымился горячий чай, и стук палец по клавишам мерно убаюкивал. Микаса сидела на подоконнике, наблюдая за вихрем снежинок и сгущающимися сумерками, в руках она держала чашку, согревая холодные пальцы.       — Может, никуда не поедешь? — вдруг спросил Леви, не отрываясь от ноутбука.       — Ты можешь поехать со мной, познакомишься с родителями.       Мужчина косо на нее посмотрел и поджал губы, выражая полное не согласие, и снова вернулся к работе. Знакомство с родителями в его планы пока не входило, а вот Микаса наоборот упорно желала обратного, со смехом представляя, как отец сурово пожмет ему руку и спросит, как зародились их отношения.       — Если боишься, так и скажи.       — Не думаю, что твоим родителям понравится, что ты крутишь роман с преподавателем, поэтому и предлагаю подождать, пока ты не выпустишься.       — Они все равно об этом узнают, — не сдавалась девушка.       — Лучше поздно, чем сейчас.       — Тогда тебе придётся провести каникулы в одиночестве.       — У меня есть кот, — невозмутимо парировал Леви, хоть его и не радовала мысль, что им придётся расстаться на две недели.       Микаса промолчала, делая вид, что глубоко обиделась, все же ее променяли на кота, но быстро сдалась, когда мужчина подошел к ней и нежно поцеловал. Сердце затрепетало от восторга, и все обиды сошли на нет, потерявшись в грозовых глазах напротив, что светились так ярко. Светились для нее.       А вот Энни Леонхарт приближающиеся каникулы совсем не радовали, ехать домой хотелось в последнюю очередь. Ее ждал отец, неловкость рядом с которым зашкаливала. Их отношения находились в статусе нейтральных и никак не могли стать более теплыми, семейными, несмотря на то, что девушка раз в неделю звонила отцу, интересуясь его делами, но близко к себе не подпуская. Ей по душе было в общежитии рядом с друзьями и Армином, отношения с которым с каждым днем лишь крепли. Он предлагал остаться и провести праздник вместе с его семьей, но девушка отказывалась, все же ей не хотелось бросать отца в новый год в одиночестве. Вот такой парадокс, но Энни была уверена, что поступает правильно.

***

      Последний учебный день наступил так быстро, что Энни не успела понять, как закончились экзамены. Казалось, словно последние недели прошли мимо нее, как во сне. А теперь она сидела в столовой, держась с Армином за руку, и слушала бесконечную болтовню Хитч о том, какая прекрасная пара сформировалась, конечно же, благодаря ей, и что было бы неплохо познакомить ее с темноволосым красавчиком Марло. Энни закатывала глаза, пока Армин клятвенно обещал устроить неугомонной Дрейс романтическое свидание.       Так и сидели втроем, наслаждаясь горячим шоколадом из автомата и ароматными булочками. В такие моменты волшебство ощущалось, как никогда ярко. Оно блестело и переливалось, даже искрилось, и сердце замирало в сладостном предвкушении. Чувствовала ли Энни себя счатливой? Да. Бесспорно. Ее сердце уже давно перестало быть острым куском льда, превратившись в бутон прекрасной розы. С шипами, конечно. Но Армин знал, как бережно сорвать цветок и сохранить его. Они переглянулись и крепче переплели пальцы, переплетая нити судьбы раз и навсегда.

***

      Говорят, что в новогоднюю ночь случается чудо, и Микаса искренне верила в этот неоспоримый факт, по ее мнению, конечно. С самого утра сердце бушевало и сходило с привычного ритма, стойкое ощущение чуда не покидало девичью душу.       «Сегодня что-то случится! — твердила она себе.»       Родители все пытались узнать, в чем причина такого радостного настроения их дочери, но та лишь пожимала плечами и загадочно улыбалась, переписываясь с Леви, который новогоднюю ночь планировал провести в компании Эрвина и Ханджи, а также кота. И все же ревностные нотки по отношению к животному так и проскакивали в сообщениях.       Микаса безумно хотела, чтобы Леви сейчас был рядом с ней, чтобы положить голову ему на плечо и разделить праздничный миг. Однажды, она уверена, так и будет. Потому что чувство, связавшее их, намного глубже, чем любовь.       Ближе к полуночи девушка поздравила Энни, написав ей огромное сообщение, и даже записала видео, показывая, сколько шампанского планирует выпить этой ночью, такое же сообщение написала и Леви, но тот не ответил, наверное, уже находится в пьяном беспамятстве. Микаса прекрасно знала, как заканчивались попойки с Эрвином Смитом, а потому совсем не злилась, но в глубине души надеялась, что мужчина протрезвеет к полуночи и поздравит ее.       Однако, телефон упорно молчал, а времени оставалось ничтожно мало, шампанское пенилось в стакане, но желание пить резко пропало, что удручало. Гипнотизируя золотистую жидкость, Микаса не услышала, как в дверь кто-то звонит, зато услышал отец и пошел открывать. Так новогоднее чудо едва не проскользнуло мимо, но не зря же говорят, что от судьбы не уйдешь. Обернувшись на голоса, девушка так и застыла, не веря глазам, и решив, что все же заснула прямо за столом.       Перед ней стоял Леви Аккерман с букетом цветов в противной розовой упаковке и с красными от мороза щеками.       — С новым годом, Микаса…       В этот момент пробили куранты.