Мой Прекрасный Нянь

Ранним утром следующего дня Чжан Хао настойчиво будят чьи-то маленькие руки. Мужчина издаёт мученический вздох, пытаясь спрятаться от дочери подушкой, но малышка продолжает его теребить, лишая последних минуточек необходимого отдыха: – Папочка, тебе разве не нужно на работу? Ещё раз вздохнув, Чжан неохотно убирает подушку и садится, протирая глаза. Он смотрит на свою дочь, которая стоит возле кровати, сложив крохотные ручки перед собой. Её светлые кудри спутаны после сна, а взгляд горит в ожидании. Доктор вспоминает подробности вчерашнего вечера: после эмоциональной беседы с Ханбином у него хватило сил только на то, чтобы переодеться и пойти в комнату спящей дочери, а потом тихонько устроиться на слишком маленькой для его роста кровати и с трепетом прижать к себе тёплый комочек любви. Какое-то время он так и лежал, прокручивая в голове слова Ханбина, прислушиваясь к мирному сопению и ровному сердцебиению под собственной ладонью, пока решительно не потянулся за телефоном, чтобы взять с работы отгул на денёк. – Нет, дорогая, – наконец отвечает он хрипло. – Сегодня папа в твоём полном распоряжении. Сяоюй издаёт высокий писк, подпрыгивая на месте, её ножки негромко стучат по половицам. Всё её существо излучает чистую радость – усталость, что липла к Чжан Хао влажным плащом, на мгновение забывается. Он протягивает руки, чтобы поднять своего ребёнка и мягко погладить по голове. – Расскажи мне, как ты спала? Малышка успокаивается в объятиях отца, обхватив его шею. Она смотрит на него с нескрываемым обожанием, её личико раскраснелось из-за взволнованности, вызванной прыжками ранее. – Мне приснился сон, – начинает она мягким вкрадчивым тоном. – Я видела Ханбини... и тебя тоже. У нас были волшебные мерцающие крылышки, как у самых настоящих фей, и мы жили на дереве вместе с большой совой!.. Брови Чжан Хао взлетают вверх в ответ на причудливую историю дочери, слабая улыбка дёргает уголок его рта. Он не помнит, чтобы она прежде так живо рассказывала о своих сновидениях, и это невольно наталкивает на размышления о том, насколько большое влияние оказал на неё новый нянь. Он усаживает Сяоюй рядом с собой на кровать и склоняется вниз, отражая её энтузиазм. – Жизнь на дереве звучит довольно захватывающе, – говорит он, а потом, недолго думав, спрашивает: – Что ещё интересного происходило в твоём сне? Сяоюй призадумывается, ударяясь в недавние воспоминания, после чего вновь начинает щебетать: – Ханбини учил нас летать! Мы пролетали над полями цветов, и он рассказывал нам о тайном языке птиц. Он такой умный, папочка! Сердце Чжан Хао пронзает неприятное чувство вины и ревности, когда он слышит, как его дочь хвалит интеллект Ханбина. В силу своей бесконечной занятости мужчина не смог обеспечить дочери тот же уровень вовлечённости и эмоциональной поддержки, который, по-видимому, предлагает чудной нянь. Он делает мысленную пометку улучшить этот аспект своего воспитания. – Тебе приснился прекрасный сон, Сяочжу! Прямо как сказка. – Сяоюй сияет, глядя на отца из-под светлых ресниц, явно довольная такой бурной реакцией на свою историю. Она спрыгивает с кровати и берёт Хао за руку, утягивая его в сторону двери. – Пойдём, папочка! Давай поиграем на улице! – её рвение заразительно, и Чжан Хао обнаруживает, что улыбается более естественно, чем за последние недели. Возможно, сегодняшний день станет хорошим началом для перемен между ними. – Сначала нужно умыться и плотно позавтракать. – Чжан-старший ведёт слегка надувшуюся девочку в ванную, где они оба чистят зубы и быстро ополаскивают лицо и руки. Пока они спускаются в кухню, Сяоюй без умолку болтает о своих любимых играх и занятиях, а Чжан Хао время от времени вставляет комментарии и лёгкие шутки, тщательно запоминая всё то, что нравится дочери больше всего. Мужчина соображает для них простой, но питательный завтрак – яичницу-болтунью, тосты из цельнозернового хлеба и нарезанные свежие фрукты. Он также наполняет два стакана апельсиновым соком, с тихим стуком ставя один перед дочерью. – Ешь, Сяочжу. Тебе понадобится энергия для всего того веселья, которое мы сегодня устроим. Сяоюй хихикает и с удовольствием набрасывается на отцовскую стряпню, её неаккуратные привычки вызывают на губах Хао ласковую улыбку. На несколько минут в кухне воцаряется уютная тишина, прерываемая лишь звоном посуды и далёкими криками перелётных птиц, доносящимися из приоткрытого окна. В какой-то момент Сяоюй внезапно хмурит брови и с набитым ртом обращается к родителю: – Папуля... Если Ханбини фея, то почему у него нет крыльев, как в моём сне? Чжан Хао усмехается невинному вопросу, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. Он задумчиво смотрит на свою дочь, пытаясь придумать лучший способ сформулировать мысли. И, наконец, находится с более-менее правдоподобным ответом: – Ну, может быть, волшебные силы Ханбина отличаются от сил других фей. Может быть, его магия исходит от его доброты и мудрости, а не от физических крыльев, понимаешь, о чём я? Объяснение, кажется, удовлетворяет Сяоюй, и она с энтузиазмом кивает головой, продолжая жевать. Проглотив еду, она снова начинает: – Да, теперь я поняла! Вот ты, папа, врач, и помогаешь стольким людям вылечиться, хотя у тебя нет крыльев! В груди Чжан Хао разливается тепло от сравнения дочери, несколько простых слов заставляют его почувствовать себя оценённым и значимым так, как он не чувствовал уже очень давно. Он тянется через стол и ерошит её шелковистые волосы в порыве привязанности: – Правильно, Сяочжу. Мои "крылья" – это стетоскоп и хирургические перчатки, – поясняет он со скромной улыбкой. – И порой, когда я спасаю чью-то жизнь, для меня это как полёт. Сяоюй внимательно слушает, её тёмные глаза широко раскрыты от благоговения и уважения к профессии отца. В этот момент Чжан Хао понимает, как ему повезло иметь такого понимающего и любящего ребёнка. Когда малышка вновь приступает к еде, Чжан Хао делает глоток сока, а его мысли поневоле возвращаются к Ханбину. Он колеблется короткое мгновение, затем всё же вытаскивает телефон из кармана домашних штанов. Длинные пальцы порхают над иконками немногочисленных приложений, прежде чем выбрать одно. Он быстро отыскивает нужный профиль, надеясь найти ответы на свои неозвученные вопросы: какие тайны хранятся в глубинах добрых карих глаз и что же скрывается за фасадом неотразимой широкой улыбки няня? Что в нём такого, что так цепляет его дочь? Кто знает, может, он и вправду несёт в себе нечеловеческую природу. Прищуренные глаза сканируют информацию о Сон Ханбине. Ему двадцать семь, и он работает с детьми уже более шести лет. Хао мимолётно отмечает, что парень выглядит моложе своего возраста, вспоминая собственную настороженность, когда он встретил на пороге невинное юношеское лицо. По мере изучения профиля няня, Чжан Хао убеждается в его квалификации, опыте и блестящих рекомендациях, а также прочитывает множество восторженных отзывов, восхваляющих терпение, креативность и способность молодого человека находить общий язык даже с самыми трудными детьми. Один отзыв привлекает его внимание: "Я наняла Ханбина, когда забеременела третьим ребёнком, поскольку мой муж был загружен на работе и не имел возможности быть рядом. Поверьте мне, я бы ни за что не справилась без помощи Ханбина. Он не только помогал с детьми и домашними делами, но даже научил некоторым вещам касательно ухода на младенцами, о которых я, будучи трижды матерью, никогда не знала. Благодаря его поддержке у меня впервые не было послеродовой депрессии. Обращайтесь к Ханбину, он просто золото и никогда не подведёт. Разумеется, ставлю пять звёзд." Ещё один обзор, собравший большое количество реакций, заставляет издать тихий смешок: "Дети обожают Ханбина, заботу о них доверяю только ему. Я бы сняла звезду из-за того, что он мне отказал, но не стану этого делать, поскольку это никак не влияет на качество его работы. Файтин, Сон Ханбин, твоей будущей жене с тобой очень повезёт!" Наконец, последний комментарий вгоняет в глубокие размышления: "Он спас жизнь моему сыну во время тяжёлой аллергии. Мы с женой были напуганы и растеряны, но Ханбин держался молодцом и оказал первую помощь до приезда скорой помощи. Я никогда не забуду его доброту и терпение." Разум Чжан Хао лихорадочно мечется от серьёзности описанной ситуации. Он быстро прокручивает текст назад, чтобы перечитать ещё раз и убедиться, что он ничего не истолковал неправильно. Тяжёлая аллергическая реакция, спасительная первая помощь... Образ Ханбина, спокойно и компетентно справляющегося с такой критической ситуацией, мелькает перед его глазами. Он почти может представить себе отточенное поведение молодого человека и его успокаивающий голос, когда он вёл паникующих родителей через кризис. С каждой секундой Хао чувствует, как внутри него растёт незнакомое чувство – смесь восхищения, облегчения и чего-то более глубокого, что он изо всех сил пытается объяснить словами. Как будто пелена подозрения спала, сменившись проблеском надежды и понимания. – Папочка, а мы можем пригласить Ханбини к нам? Неожиданно подавшая голос Сяоюй заставляет твёрдо принять окончательное решение – связаться с нянем и предложить работу на длительный срок. Мужчина кивает, откладывая телефон в сторону, и снова переключает всё своё внимание на дочь, только что закончившую трапезу. Её нетерпеливое выражение лица растапливает сердце, и Хао не может не улыбнуться малышке. – Конечно, милая. Я напишу ему чуть позже. А пока давай сосредоточимся на всех делах, которые нас сегодня ждут... День пролетает в вихре смеха и волнения – Чжан Хао и Сяоюй погружаются в различные виды совместной деятельности, призванных укрепить их связь. Первым делом мужчина причёсывает дочь и одевает её потеплее, а потом быстро приводит в порядок себя, после чего они отправляются гулять в местный парк. Там они кормят уток, играют в прятки среди деревьев и много разговаривают друг с другом, лакомясь горячим какао и хрустящими круассанами из пекарни неподалёку. Несмотря на физическую усталость, Хао чувствует себя отдохнувшим морально, вероятно, впервые за последние несколько месяцев. Драгоценные часы, проведённые с самым родным маленьким человечком, её прелестный смех и крохотная ладошка, трепетно сжимающая его собственную, затронули самые глубинные струны души, и теперь Чжан Хао понимает, как сильно нуждался во всём этом сам. Когда солнце начинает садиться, отбрасывая тёплый свет на осенний парк, Чжан Хао и Сяоюй прощаются с игривыми утками и собираются обратно. Сяоюй идёт немного впереди, время от времени оборачиваясь, чтобы радостно помахать отцу. С мягкой улыбкой Хао машет в ответ, его сердце переполнено спокойствием и счастьем. Пока они неспешно бредут домой, Чжан Хао догоняет малышку и нежно кладёт руку на её плечо, безмолвно призывая держаться поближе к нему. Другая рука инстинктивно тянется к телефону, чтобы заказать сытный ужин в любимом ресторане и заодно написать сообщение Ханбину, как он и планировал ранее. Мужчина несколько раз печатает и стирает послание, прежде чем остаться удовлетворённым и, наконец, нажать на клавишу отправки: "Ханбин, добрый вечер. Это Чжан Хао. Надеюсь, у Вас всё хорошо. Я буду очень признателен, если Вы присоединитесь к нам с дочерью сегодня за ужином. Хотелось бы поблагодарить Вас за полезный совет и, поскольку дочь продолжает без умолку о Вас говорить – обсудить детали нашего дальнейшего сотрудничества, если это будет возможно. С нетерпением жду Вашего отклика." Хао отвлекается на беседы с Сяоюй и с тревогой ожидает ответа, постукивая большим пальцем по экрану телефона в кармане пальто. Внутри него шевелится чувство нервозности перед незнанием того, как молодой нянь может отреагировать на внезапное приглашение. Они прибывают к дому, но не заходят внутрь – неугомонная дочь тянет мужчину в сторону дубового сада, вдруг вспомнив о своём сказочном сне: – Папочка, давай поищем большую сову! Чжан Хао без колебаний соглашается, подхватывая на руки хихикающую дочь, и они вместе начинают всматриваться в перешёптывающиеся ветви деревьев в поисках ночной хищной птицы. Солнце уже почти полностью скрывается за горизонтом, когда два силуэта занимаются исследованием под огромным пологом осенней листвы. Чжан Хао смеётся с визгливой реакции Сяоюй на малейший шум и периодически даже забывает изначальную цель их пребывания на улице. А когда вспоминает – подражает искренним усилиям ребёнка обнаружить неуловимое существо. – Сяочжу, ты слышишь это? – таинственно шепчет Хао. – Кажется, вон на том дереве кто-то есть... – продолжает он потакать воображению притихшей дочери, пока они идут на звуки шороха к ближайшему дубу. В этот момент в кармане вибрирует телефон, разрушая чары сумеречного сада. Чжан Хао осторожно опускает увлечённую Сяоюй на мягкую траву и выуживает устройство, быстро пробегаясь глазами по входящему сообщению из приложения нянь: "Здравствуйте, мистер Чжан! Я польщён Вашим приглашением на ужин и с удовольствием приму его. Но не могли бы Вы любезно предоставить более конкретную информацию о месте и времени встречи? Что касается нашего будущего сотрудничества, я уверен, что вместе мы сможем создать благоприятную среду для Вашей дочери. С нетерпением жду дальнейшего обсуждения этого вопроса сегодня вечером!" Улыбка облегчения расплывается на лице Чжан Хао, когда он читает сдержанные, но дружелюбные строки от Ханбина. Он печатает быстрый ответ, добавляя необходимые детали относительно встречи: "Благодарю за Ваше согласие. Ужин пройдёт у нас дома, пожалуйста, приходите в любое время." "Отлично. Я как раз неподалёку." – прилетает почти мгновенно. Стоит Хао слегка улыбнуться и убрать телефон в карман, дочь тянет его за руку, привлекая к себе внимание. – Ханбини придёт, папочка? – с любопытством спрашивает она, её глаза сверкают от предвкушения. – Да, милая, – Чжан поправляет шапочку на голове девочки, натягивая её пониже на порозовевшие от прохлады уши. – На самом деле, он сказал, что он не так уж и далеко от нашего дома. Не проходит и десяти минут, как белая Шевроле паркуется у ворот, а мгновение спустя из неё показывается высокая фигура няня. Ханбин движется по направлению к ним мягко и аккуратно, его шаги размеренны, но неторопливы, передавая чувство спокойной уверенности. Чжан Хао совсем немного засматривается на то, как развеваются на ветру его светлые волосы. – Ханбини! – Сяоюй пищит от восторга, когда узнаёт своего няня, и с нетерпением бежит к нему навстречу, крепко обнимая за талию. – Привет, Сяоюй! Я тоже скучал по тебе. – тихо восклицает Ханбин, нежно прижимая к себе ребёнка. Доктор терпеливо наблюдает за дуэтом со стороны, смесь из тепла и тоски затапливает его грудную клетку. Подойдя ближе, он прокашливается, прерывая момент радостного воссоединения дочери с её опекуном. – Мистер Чжан, здравствуйте! – отвлёкшись от малышки, Ханбин протягивает доктору руку в приветствии. – Вечерняя прогулка? – Добро пожаловать, Ханбин. Рад, что Вы пришли. – их ладони встречаются в обмене твёрдого рукопожатия. Чжан Хао продлевает контакт дольше необходимого, едва уловимо касаясь большим пальцем невероятно мягкой кожи молодого человека. – Мы с Сяоюй разыскиваем сову из её сна. Ханбин забирает свою руку, прекращая взаимодействие, и звонко усмехается, звук такой же уютный, как шелест осенних листьев. – Что ж, поскольку темнота уже наступила, наши шансы встретить этого пернатого друга довольно высоки, так что предлагаю продолжить поиски. – с этими словами Ханбин ласково берёт девочку за плечи, и теперь уже троица вместе бродит по великолепному саду. Луна выглядывает из-за облаков, отбрасывая серебро на каменистую дорожку; вечерний воздух несёт в себе запах сырой земли и опавших листьев, смешиваясь со сладким ароматом рассаженных по всему периметру цветов. Разумеется, Сяоюй красочно расписывает свой причудливый сон и Ханбину, который, в свою очередь, ярко реагирует на каждую мельчайшую подробность. Чжан Хао внимательно слушает оживлённую беседу, призрак улыбки не покидает его полные губы. Он время от времени поглядывает на Ханбина с заинтересованностью и признательностью, совершенно очарованный тем, как естественно нянь общается с его дочерью. Молодой человек опускается на корточки до уровня малышки, торжественно кивая, будто получает самый важный отчёт в мире. – Знаешь, Сяоюй, – говорит он ласково и ободряюще. – Сны часто являются отражением того, чего на самом деле желают наши сердца. Может быть, эта мудрая старая сова олицетворяет особую дружбу и взаимопонимание между нами, как думаешь? Сяоюй поражённо приоткрывает рот на неожиданную интерпретацию няня, а затем энергично кивает, её прохладные пальцы цепляются за руки Ханбина. – Да, да! Именно так! — радостно щебечет она, а потом внезапно замирает, во все глаза глядя перед собой. – Это оно! Ханбини! Папуля! Это дерево из моего сна! – она дёргает за руки обоих мужчин, взволнованно указывая пальчиком на величественный дуб с большим дуплом в стволе, в котором явно кто-то живёт. Чжан Хао прослеживает взгляд Ханбина к указанному дереву, смесь недоверия и интриги омрачает его черты. Он осторожно приближается к древнему дубу, его шаги приглушаются ковром опавших листьев под ботинками – Ханбин следует за ним по пятам почти бесшумно, подхватив Сяоюй на руки. Заглянув в зияющую полость, доктор замечает пару жёлтых выразительных глаз, смотрящих на него. – Ну, ну, Сяочжу, похоже, мы всё-таки нашли друга из твоих сновидений. – бормочет он и с загадочной ухмылкой поворачивается к своим спутникам, жестом предлагая им тоже взглянуть. Мягкое, ритмичное уханье разносится эхом в тишине вечера, заставляя затаить дыхание. Ханбин всматривается внутрь, и улыбка мгновенно озаряет его красивое лицо. Сяоюй несмело следует его примеру, её глаза сверкают, как звёзды в лунном свете, устремлённые на пушистого обитателя гнезда. – Она действительно здесь... – благоговейно выдыхает она. Чжан Хао лезет во внутренний карман пальто, выуживая остатки батона, которым они кормили уток из парка, и небольшой мешочек сухофруктов и орехов, прихваченный из дома для Сяоюй. – Совы любят потрапезничать, не так ли? – под любопытные взоры двух пар глаз мужчина отсыпает небольшое количество угощений и с предельной осторожностью предлагает ночному охотнику – сова грациозно пикирует вниз, её перья шуршат по коре. Ловкими когтями она выхватывает горсть лакомств из протянутой руки мужчины и быстро скрывается в сумраке – на раскрытую ладонь невесомо опускается серое перо будто в качестве ответного подношения. Сяоюй вскрикивает. Чжан Хао инстинктивно делает шаг к дочери, зарывшуюся от испуга в изгиб шеи няня, и быстрым, отработанным движением прижимает её к своей груди, защищая от дальнейшей предполагаемой опасности. Несмотря на суровое поведение, сердце мужчины переполняется отцовской привязанностью к ребёнку, сжатому в его объятиях. Он смотрит на Ханбина с молчаливой благодарностью, прежде чем обратиться к малышке ласковым тоном: – Сяочжу, всё в порядке, милая. Сова просто хотела перекусить перед тем, как улететь. Его тёплое дыхание согревает щеку Сяоюй, пока он бормочет заверения, его присутствие действует на неё, как успокаивающий бальзам. Ханбин понимающе кивает, подходя ближе, чтобы обеспечить встревоженного ребёнка дополнительным комфортом, если это будет необходимо. – Сова не хотела тебя пугать, дорогая... – он потирает хрупкую спину Сяоюй круговыми движениями, прислушиваясь к тому, как потихоньку выравнивается её дыхание. Наконец, спустя несколько долгих секунд она поднимает голову и безмолвно втягивает няня в их семейный контакт. Ханбин издаёт тихий изумлённый вздох, неловко интегрируясь в объятие отца и дочери. Малышка цепляется за его плечо, при этом не желая расставаться с родителем, и Чжан Хао ничего не остаётся, кроме как аккуратно обхватить талию молодого человека, чтобы притянуть поближе. Ханбин в ответ рефлекторно сжимает его предплечье, и доктор точно не может сказать, является ли этот жест утешением или неким возведением границ. Как бы то ни было, мужчина прикрывает веки, позволяя себе на мгновение задуматься о вещах, о которых не позволял себе думать с момента развода. Могло ли быть всё иначе, будь рядом с ним надёжный партнёр – тот, кто мог бы смягчать углы и заботиться о Сяоюй в его отсутствие; тот, кто успокоит его собственные изношенные нервы и принесёт комфорт и покой тревожной душе?.. Чжан Хао неосознанно наклоняется ближе к Ханбину. Неописуемое чувство затаивается в его груди – оно распространяется из нутра наружу, пока не возникает ощущение, что всё его тело наполняется спокойствием и безмятежностью. Давление фигуры, прижатой к нему, вызывает дрожь по позвоночнику, и длинные пальцы крепче сжимают застывшего няня. Когда доктор снова открывает глаза, его захлёстывает волна смущения. Он делает глубокий вдох и отталкивает ненужные эмоции, выпуская Ханбина из объятий. Встрепенувшаяся Сяоюй остаётся у отца на руках. – Извините, я не хотел... – мужчина поспешно бормочет, тем самым восстанавливая между ними деловую дистанцию, которая исчезла несколько мгновений назад. Однако, несмотря на все попытки сохранить самообладание, он не может оторвать взгляд от лица молодого человека, слегка румяного и освещённого неярким светом уличного фонаря неподалеку. К сожалению, Чжан Хао не может знать, о чём говорят эти карие глаза – Ханбин упорно прячет взор, пытаясь скрыть своё смятение под видом поправления тёплого пиджака. – Мистер Чжан, не беспокойтесь об этом. В чрезвычайных ситуациях нужно делать всё возможное, чтобы ребёнок почувствовал себя лучше. – он сдержанно улыбается, надеясь оставить произошедшее позади. Смещённый на Сяоюй фокус напоминает о важности соблюдения профессиональных границ. Яркий свет фар ослепляет глаза, привыкшие к мягкому полумраку – за воротами останавливается фургон службы доставки. Чжан Хао прочищает горло, прогоняя остатки наваждения: – Кажется, наш ужин прибыл. Зайдём в дом?