Не гасни, солнышко

      Шесть утра. Двери огромного развлекательного центра «Мега Пиццаплекс» открываются, однако, весь свет включаться не спешит, лишь часть. Первый рабочий день недели, работники потихоньку собираются. Первыми заходят две молодые женщины: темнокожая девушка лет двадцати пяти, с белыми мелкими косичками на бок, пара из которых окрашены в сиреневый и зеленый цвет. Одежда в стиле рок, таких же цветов — широкие штаны, ботинки, кожаная куртка и цепи. Будто, она пришла давать концерты не детям. Хотя, чего уж таить, большинство концертов её группы предназначалось взрослым и подросткам. Детишек предпочитали водить на игровые площадки. С ней, шла светленькая девчушка чуть младше, в розовых и белых тонах. Роксана и Чика спокойно прошли внутрь и направились в гримерные, беседуя на ходу. Спустя минут пять, буквально ворвались двое парней. Темнокожий парень, молодой, с зелёными дредами и очками звёздами, в сиреневой куртке безрукавке. Он громко смеялся и толкал в плечо своего друга, рыжеволосого миловидного парнишку. Тот, похоже, предпочитал более классический стиль: красный пиджак и жёлтый жилет. Чёрные свободные брюки и, как ни странно, идущие чёрные тяжёлые ботинки. Особенно заметным будет через полчаса его грим: голубая "маска" на глазах обведённая красным, и такого же окраса молния от подбородка к груди. Его зовут Фрэдди, а его друг — Монтгомери. Монти вытащил из сумки хлопушку конфетти и затаился у входа, а Фред просто встал поодаль. Не прошло и и пары минут, и зашёл молодой парень, худенький и светловолосый, неуклюже на ходу снимая белую куртку, открывая виду полосатые шаровары, кремовую рубашку с красным корсетом обшитым снизу алыми складками жабо, тоже красным воротничком жабо разделённым на две половинки. На шее и запястьях звенели бубенчики, последние были перевязаны пунцовыми ленточками с подрезанными концами в форме ласточкиного хвоста. Из его рук дважды упал пакет с туфлями шута, на закругленных концах которых так же звенели бубенцы. Стоило молодому человеку пройти вперёд, как в него выстрелили конфетти. Паренёк вскрикнул и сложился вдвое больше от испуга. Заметив шутника он принялся кричать на него, сжимая тонкие кулачки до побеления костяшек. Очевидно, такое случалось с ним не впервые. Сквозь эту суматоху, через двери тихо прокрался ещё один молодой человек, в почти такой же одежде как и блондин, однако в синих и белых оттенках. Он полусогнувшись незаметно проскользнул мимо остальных работников и посеменил к маленькому зданию в виде замка, а точнее к детскому саду, куда позднее, скуля и жалуясь поспешил и его коллега. Там, наложив грим они готовились к прибытию дюжины маленьких детишек. Блондин, олицетворяющий своим костюмом солнце, забежал в комнату к своему брату, который так же работал с ним, представляя из себя луну. То была небольшая милая комнатка с кучей кроватей для малышей, которых родители оставляли тут на ночь. Солнечный собирался забрать пару игрушек которые дети брали с собой ко сну. Именно сейчас, потому что в пятницу, уставший, ты мало думаешь о таких вещах. — Почему они насмехаются надо мной? Их шутки уже совсем не смешные. Мне больно, Мун! — Всё жаловался тонким, едва не детским голосом солнечный, забирая мягкие игрушки. — Ты сам виноват, ты слишком мягок с ними. Уже на следующий день ты ошиваешься рядом с ними и выполняешь любые просьбы. И потом ты спрашиваешь почему они садятся тебе на шею? — Холодом ответил ночной воспитатель. — Иди работать, Сан. Хватит ныть. Названный грустно кивнул, и поплёлся вон из спальной комнаты. Но уже очень скоро он радужно смеялся и развлекал детей, так весело тянущих свои ручки к любимому воспитателю. И только Мун пока сидел без дела, подготавливал всё к вечеру и занимался чтением книг. Но, по большей части сегодня он размышлял о брате. У Сана были блестящие жёлтые глаза, всегда обведённые чёрной подводкой, с закруглёнными стрелочками; торчащие в разные стороны изящно изогнутые к верху светлые локоны, будто лучи солнца, маленький, аккуратный задранный носик и тонкие почти женские руки. А его широкая чарующая улыбка была бела как снег. Светлая кожа, усеянная редкими маленькими пятнышками и веснушки на щеках. Его внешность привлекала не только детей, но и добрую половину женской части гостей и работников. Он был добр и отзывчив, даже чересчур. Он так наивен, сам почти как ребёнок. Люди любили его, не то, что Муна. Ночной воспитатель был чертовски похож на своего брата, если исключить чёрные волосы, синие бездонные глаза и родимое пятно на половину лица. Оно выцвело с возрастом, но было всё так же заметно. Сан, и некоторые другие люди утверждали что Мун так же прекрасен, но тот не верил им. Он был нелюдимым и закрытым в себе, в отличие от Сана. Блондин любил всех, прощал всех... Несмотря на то, что Мун никогда не искал его компании и не общался с ним сам, младший брат всегда был рядом, навещал его, разговаривал и просил помощи. Если бы не навязчивая поддержка отношений со стороны Сана, Мун давно бы исключил его из вообще знакомых лиц. Он был интровертом, любящим тишину, спокойствие и книги. Он не любил активных детей, он обожал когда они тихо мирно спали, плотнее кутаясь в мягкое одеяло, это и держало его на этой работе. Да, он был почти маниакальным перфекционистом, и многие считали, что у него неладно с головой. Но вот у кого были проблемы с психикой из двух братьев, так это у Сана. Он был через чур ранимым, хватило пары оскорблений, чтобы заставить его плакать. У него были проблемы с концентрацией. Сан порой становился ужасно пугливым и дёрганным, что сопровождалось паранойей и тиками. Дневной воспитатель страдал кучей комплексов и заниженной самооценкой. Самой серьёзной проблемой к устранению которой часто подключались остальные работники Пиццаплекса, были панические атаки. Случались они тоже периодично, словно саранча налетали. Сан старательно скрывал это от администрации, и на удивление, у него успешно получалось. Самой тяжкой проблемой Муна было то, что Сан частенько (да что там, почти всегда) оставался на ночь в центре. Он хотел быть рядом с братом и друзьями. Фредди и Монтгомери не имели собственного жилища, ибо в Мега Пиццаплекс в его рассвете припёрлись буквально уличными бездомными певцами. Они жили в своих комнатах для перерывов. При всём при этом, Фредди решил накопить деньги на свой дом, когда в развлекательном центре появился Грегори. Бездомный мальчик, подобранный певцом представлял из себя запуганное жалкое создание, тощее и постоянно бегающее за Фредом. Рокси и Чика редко оставались, а вот диджей с радостью тусовал с ними всю ночь напролет, превращая развлекательный центр в настоящее рок выступление, чем выбешивал ночного воспитателя. Вот и сегодня, когда Мун закрыл толстый сборник сказок и окинул взглядом кровати с уснувшими детьми, он ожидал, что сейчас зайдёт его беспокойный родственник, или эти недо-музыканты устроят панк спектакль, не давая малышне уснуть. Но этого не произошло. Довольно потянувшись, Мун с поднятым от одного этого события настроением, встал и тихонько подкрался к себе в комнату, где горела слабая лампа. Однако, внезапно, она потухла, как и ночник в спальне детей. Свет погас во всём здании. Вдруг, тишину разорвал душераздирающий вопль. Он доносился со стороны детского садика. Мун, недолго думая, миновал кровати, ни разу не задев их, вышел из своей обители. Прикрыв за собой дверь, за которой уже слышались шорохи одеял, он коснулся ладонью косяка, пару мгновений прислушиваясь. Кричали, будто человеку ножом живот вспарывали, не давая смерти милосердно забрать его жизнь. Вздохнув, Мун оторвал пальцы от путеводного деревянного "маяка" и двинулся в сторону садика. Его глаза давно привыкли к полутьме, и всё же в полной черноте они мало чем могли помочь. Но Мун шел к своей цели, с точностью математика рассчитывая шаги и расположение объектов вокруг себя, используя превосходную память. Скоро, выставленная вперёд рука упёрлась в деревянные ворота "детского царства". Ночной воспитатель толкнул их и те легко поддавшись, пропустили его. Отыскать брата теперь оказалось задачей посложнее. Сан не отвечал на зов, продолжая истошно орать. Блондин до смерти боялся темноты. Стоило только выключить свет и погрузить его во тьму, он впадал в безудержную истерику. Всё же крик родственника помог мужчине отыскать его. Мун опустился на колени к нему. Сан валялся на полу, поджав колени и обхватив себя руками, бубенчики на запястьях и шее невесело звенели. Брюнет не удержался и приподнял напряжённое тело прижав к себе, силясь унять его конвульсии. Даже ему было тяжело слышать его страдания. Пальцы огладили веснушчатую щёку и ощутили влагу слёз. — Свет! Включите свет! Умоляю! Темно, темно! Страшно! Холодно! Свет, пожалуйста! — Визжал Сан, заливаясь рыданиями. — Сан, успокоится. Сейчас всё включат, — утешал его брат. Но тот был неугомонным, орал как ошпаренный, хватаясь руками за голову и вырывая клоки своих прекрасных волос. — Братец, тебе ничего не грозит, не бойся же. Конечно, Мун не мог понять почему мужчина так страшится темноты. Для него она была чудесна и уютна. — Нет, нет! Это так страшно, я не могу больше! Дайте свет, Господи! — Дневной воспитатель был на грани. Это никогда не длилось так долго, обычно свет снова появлялся в течении пары минут, будь то дома или в другом месте. Казалось, ещё немного, и Сан подхватит сердечный приступ. Его брат именно этого и опасался. Он понял, что действительно не хочет терять близкого человека. Мун крепче прижал к себе бедное тельце. Он не очень привык к тактильному контакту, и не знал, что делать. Но это помогало Сану, и старший набравшись храбрости прижался своей щекой к его мокрой, шепча ему будто ещё одному ребёнку страдающему от ночных кошмаров: — Тише, тише, братец. Не бойся, я рядом. Пока я здесь тебя никто не тронет, никакая мгла. Давай поспим. — Нет, нет, я не могу спать. Темно, — проскулил блондин. — Нет, не темно, у тебя есть луна. Она совсем рядом, прямо над тобой. Она будет отгонять от тебя все тени. Мун почувствовал, как щёки брата напряглись от слабой улыбки. Сан обвил руки вокруг талии воспитателя, уткнувшись носом в живот. — Братишка, мой милый братишка. Мун внутренне ликовал, что смог отвлечь блондина от своего страха, хоть виду и не подавал. — Спи, солнышко, — мягко шепнул он ему в ушко. Действительно, вскоре Сан заснул под тихую колыбельную и нежное проглаживание по волосам. Как бы брюнета иногда не бесил брат, он любил его. Любил как в детстве, трепетно и бережно. В какой-то момент, в садик завалились Фредди и Монти, осветив фонарями лицо ночного воспитателя. — Не в глаза же, идиоты, — тихо наругал их Мун. — Он что, спит? — Удивлённо спросил задира. — Ты слеп, Монтгомери? И ради бога прикрути свой граммофон, — проворчал тот. — Мы пришли проверить, всё ли в порядке. Ток везде вырубило, на станции поломка. Но сказали, что скоро всё починят, — сообщил другой — рыжик. — Это понятно, — холодно отозвался Мун. — Лучше принесите ещё один фонарь, чем шнырять без дела.

***

Сан проснулся, поднял веки, но будто глаз и не открывал. Он увидел перед собой только прорву, без единого лучика, ориентира, дающего знать, что он не тонет в небытие. Его охватила паника. Блондин дёрнулся, и его руки невольно нашарили препятствие. Чьё-то тело лежало рядом, а сам воспитатель был закутан в мягкое одеяло. Кто-то завозился, судя по всему проснувшись. — Сан? — Братец! — Это был Мун, его голос блондин узнает всегда. — Братец... — Сан почти ревел. — Тихо-тихо. — Брюнет потянулся к прикроватной тумбочке, и взял фонарик, незамедлительно включив его и направив луч света в потолок, делая освещение мягким и распространённым по всей комнате. Его брат успокоился, тяжело отдышавшись от подкатившей панической атаки. — Где мы? — Спросил он, старательно разглядывая очертания комнаты помутнённым взглядом. — В моей спальне, мне нужно быть рядом с детьми. Дневной воспитатель улыбнулся, и зарылся носом в подушку, вдыхая родной запах. Сан любил нюхать всё подряд. Запахи связанные с любимыми людьми и вещами действовали на него как успокоительное. Худенькая ладонь накрыла руку старшего брата, отчего та вздрогнула, но не попыталась высвободиться. Тогда, Сан, осмелев, придвинулся ближе и прижался к тёплой груди. — Спасибо, братишка, не знаю, что бы со мной было, если бы не ты. Удивительно, но Мун не нашелся, что ответить, слова тронули остывшую давно душу. Не дожидаясь слов от брюнета, Сан выхватил у него фонарик и игриво посмеиваясь полностью накрыл обоих одеялом. — Помнишь? Мы так делали в детстве. — Младший улыбался веселой доброй улыбкой, как всегда. — Конечно помню. — Темноволосый погладил щёку брата. Тут, Мун скинул одеяло и глянул на тумбочку — включилась лампа. Дали ток. Солнечный ещё раз лучезарно заулыбался и устало зевнул, глаза слипались. — Спой, пожалуйста, у тебя такой красивый голос. Мун слабо улыбнулся, и тихо ласково запел: Ласковой ночью среди тишины К нам прилетают хорошие сны. Словно волшебный туман золотой Сладкие грёзы плывут к нам с тобой. Наш спящий дом заколдуют они, Будут качать его в свете луны... Нас унесёт разноцветной волной В мир, где царят волшебство и покой. Сны до утра будут нам ворожить И мотыльками над домом кружить... Ночной воспитатель смолк, в комнате детей послышались шум и детское нытьё. Сан уже спал, бровки иногда трогательно подскакивали вверх, губки растягивались в слабенькую улыбку, повествуя о радостных снах. Ночной воспитатель встал, и осторожно поправив одеяло на брате, тихой тенью проскользнул в детскую, оставив слабый свет лампы гореть.