Паутина

      Соулмейт ау, где боль одного ощущается другим.       Асиль устал. Он падает на кровать в своей комнате, сжимается в совсем маленький комочек и тихо-тихо воет: слёзы крупными каплями падают на простыни и подушку, оставляя на них мокрые пятна.       В этом жестоком мире у каждого человека есть своя половинка. Лучше бы не было, думает Асиль, сжимая кулаки до побелевших костяшек пальцев. Боль, пронзительная и острая, идёт из самой глубины души: она больно кусает, царапает и бежит по венам огненным потоком. Асиль иногда правда жалел, что родился в семье Агриче, не способный отличить собственную боль от чужой. А ещё он жалел: жалел, что был проблемой кого-то постороннего для их безумной семьи. Он хотел бы, чтобы эта глупая связь разорвалась. Чтобы никто не страдал. Он не хотел быть причиной чьих-то мучений. Это не его выбор.       Асиль гаснет.       Однажды он задавался вопросом, а если одна из пары связанных душ погибнет? Станет ли легче? Ему не рассказали. Никто не был в этом заинтересован.       А ведь действительно, это ведь твоя собственная вторая половинка, твоя пара; человек, который способен тебя понять и принять. Но Асиль не верил. Эта связь глупо причиняет страдания, бессмысленно заставляя людей нести больше, чем они смогут вынести. Разве сможет здесь расцвести любовь? Асиль не верил.       И он плакал от боли, срываясь в беззвучный крик. И он смирился.       Он взрослел, менялся, становился хитрее, коварнее, сильнее. И боль изменилась вместе с ним: она больше ни пронзительна, ни остра, она была глухой и клокочущей, пряталась где-то в груди, в память о себе кружа постоянно голову. Асиль привык. Он улыбается приторно-вежливо, создаёт впечатление милого человека, утягивает за собой сотни взглядов и теряется в дымке тумана. Иногда ему это всё надоедает, он запирается в своей комнате, выпивает яда больше обязательной дозы и валится с ног. И ему больно. Это его боль: отвратительно вязкая, обжигающая его внутренности, она бьёт в голову, и Асиль поджимает губы, бледный и отчаянный. Это его боль. Не чужая, далёкая и утомительная, а его, мучительно противная. Асиль чувствует себя хорошо именно так.       Он привыкает. Всё чаще он пропадает на миссиях вместе с Деоном, наконец получив признание отца, питает что-то сравни отвращению к своим родственникам и теряется среди лицемерных людей. И забывает о соулмейте, отравленный и гниющий изнутри, баюкающий свою собственную боль в ладонях.       Просто однажды он возвращается с миссии раньше Деона, а его сестра… его чудесная сестра получает подарок от отца. Он рад за неё. Действительно рад, но пропускает семейный ужин, запираясь снова в комнате, морщась от боли. Она вернулась. Острая, пронзающая до самых костей — она не его. Чужая. И Асиль баюкает уже её, совсем как в детстве. Совсем замучался.       Утром Роксана хочет показать ему подарок, что дал отец. И Асиль смиренно идёт следом, прислушиваясь к тупой боли, что ныла и стенала где-то за грудной клеткой.       И вот он, подарок. Синий Феделиан, наследник рода. Асиль замирает, боль в груди рвёт и мечет, продираясь через рёбра к человеку, что подобно побитой собаке сидел на цепи. Роксана удивлённо тянет к нему руки, вытирая с лица кровь, и Асиль хочет отстраниться, но лишь чувствует как земля уходит из-под ног. И падает.       Какая ирония, думает Асиль, когда к нему приходит понимание. Он чувствует тошноту и горечь на корне языка. Мерзко. Они с Феделианом просто замучили друг друга. Он правда удивлён, что ещё никто из них двоих не совершил самоубийство, смиренно ожидая встречи.       А Феделиан морщится.       Асиль молча разворачивается и уходит, игнорируя и свою дорогую сестру, и забитого наследника чужой семьи. Он никогда не покажет, что они связаны. Ни сейчас, ни позже. В коридоре он марает рукав рубашки в крови, вытирая лицо. Отвратительно.       Время идёт, день сменялся днём и Асиль избегал игрушку Роксаны всеми возможными и невозможными путями, иногда скатываясь к банальному и глупому игнорированию. Если Роксана и была в замешательстве, то просто молчала, понимая, что у каждого есть свои причины. Асиль же просто надеялся, что его умная сестрёнка не догадается. А она догадалась.       Стоило видеть её выражение лица, когда сразу после того, как она была вынуждена отравить наследника Феделиана, следом за ним слёг её брат. Она просто не могла не догадаться. Асиль даже не стал пробовать её отговорить, лишь надеясь, что с этого момента к Феделиану будут относиться чуть более человечно.       Как-то незаметно даже для самого себя, он стал частью плана его сестры. Не совсем невольно, но и не совсем по желанию. Он просто оказался запасным вариантом, к которому они прибегнули по возвращению Деона. Не то чтобы Асиль был ему достойным соперником, но сыграть роль злодея мог и он.       Асиль отбивает удар копья своим мечом, прикрывая собой серебряного наследника. В конце концов, он хотел бы вернуть всё на круги своя. Деон смотрит холодным взглядом, а после утягивает в смертельный танец, совершенно игнорируя и чудовищ, и окружающих людей. Асиль был рад, что Джереми был более ответственным, нежели они.       Их небольшая стычка закончилась почти без травм, а после они разобрались с остатками чудовищ. Деон смерил его колючим взглядом и ушёл, стряхнув кровь с копья. Асиль позабавлено фыркает. Он едва поворачивается, ловит взгляд золотых глаз и неловко улыбается. Кивает Джереми, на что мальчишка закатывает глаза и уходит, а сам помогает Феделиану подняться и молча ведёт его обратно в камеру. Тот, что удивительно, так же молча идёт следом, даже не пытаясь хоть как-то уйти.       Они доходят в тишине под звук шагов, останавливаются у двери. Снаружи слышалось волнение слуг и рёв чудовищ. Асиль невольно прислушивается, глядя на высокие окна, пока Феделиан что-то раздумывает и резко, слишком неожиданно, щипает себя аж до синяка. Сам шипит, но смотрит на реакцию Асиля: тот едва заметно дёргается, сжимает руки в кулаки и молча оборачивается.       — Чего ты добиваешься? — он цедит слова сквозь зубы, хмурясь. Феделиан не отводит взгляда.       — Не находишь это смешным? — он всё же меняется в лице, смеётся и больше ничего не говорит, уходя в камеру. Даже дверь за собой закрыл, хах.       Асиль поджимает губы и уходит. Это был первый и единственный разговор за четыре года.       Роксане удалось выпустить Касиса Феделиана, надурив отца, и Асиль ею гордится. Он просто надеялся, что их пути больше никогда не пересекутся.       В течение трёх лет Асиль участвовал в плане Роксаны по свержению отца, постепенно переманил большую часть слуг на свою сторону. Даже отношения с другими домами удалось кое-как наладить, пока он якобы выполнял поручения отца. Всё плавно шло своим чередом, и даже Фонтайн оказался полезнее, чем в повседневной жизни. Отвратительное животное. Асиль был рад, когда Деон поставил его на место.       И однажды это случается — они свергают Ранта Агриче. Асиль играет незначительную роль в этом плане, имея более светлую репутацию в отличие от всех остальных, лишь наладив контакты, чтобы никто извне не посмел напасть на них в момент краха.       Асиль смотрит с четвёртого этажа на улицу: армия Феделиана, у которого Роксана запросила помощь, спокойно разбиралась с чудовищами, выводя слуг в безопасное место. В конце концов, они невиновны в деяниях Ранта Агриче, банально не имея права воспротивиться. Тихо улыбнувшись, он отходит от окна. Это случилось. Безумная тирания закончилась, в скором времени род Агриче зацветёт новыми красками. Осталось лишь дождаться рассвета…       Асиль бредёт по пустым коридорам, осознавая всю свою жизнь заново. Должен ли он наконец покончить с собой? Давно пора. А боли родственной души он уже давно не чувствовал, прошедшие два года выдались спокойными. Он даже рад, что у Феделиана всё хорошо.       Асиль медленно подходит к окну, распахнув его. Снаружи творился полный переполох, он не думает, что его исчезновение будет таким уж очевидным. Он просто устал. Агриче засияет в руках сестры, а ему давно пора уходить. Асиль смотрит на тёмное небо, где совсем скоро задребезжит рассвет. Он встаёт на подоконник.       Касис появляется из ниоткуда, оттягивает за воротник и вдавливает его в стену, перекрывая все пути к отступлению.       — Ты чокнутый, — цедит он сквозь зубы и впивается в упрямые бледные губы.       Асиль задыхается, когда чужой язык оказывается у него во рту, бессильно борется, пытаясь вырваться, но Касис лишь усиливает хватку. Асиль вынужден сдаться: он неохотно расслабляется, позволяя Феделиану делать что тому захочется.       А за окном светает.