Случайность

3 года до событий в настоящем времени. Спорить с Яку было плохой идеей, думал Куроо, лежа на кожаном кресле-кушетке в тату-салоне. Кто вообще мог знать, что он сможет прыгнуть тройное сальто назад? Нет, не так. Кто вообще мог знать, что Яку-я-вылакал-бутылку-вина-в-одну-харю Мориске прыгнет тройное сальто назад? Куроо вот о таких фокусах не знал. Никто не знал. Весь участок утонул в овациях, будто тот вытащил не меньше трёх медведей из своего цилиндра. Они спорили на желание. На вразумительное желание. Пока в какой-то момент не случился Бокуто со своим «проигравший бьет тату, которое предложит победитель». С этого все и началось. «Да без проблем», сказал Куроо, ещё ничего не подозревавший и слишком самоуверенный. Тетсуро бы уточнил, что тому виной пиво, что они мешали с водкой, — не повторяйте в домашних условиях — однако все остальные хором твердили бы, что он по жизни дурак просто, и водка с пивом тут не при чем. Вот, где они теперь. Акааши смотрел на листок бумаги, что ему вручили; смотрел на возлегшего в позе покорной девственницы Куроо; смотрел на подбадривающего того Бокуто и на сломанного в немом смехе Яку. То был взгляд пристальный и усталый. — Вы точно уверены? — Он спрашивает это раз в четвертый, не обращаясь к кому-то конкретно. — Ладно Бокуто и Куроо, но, Яку-сан, вы единственное зерно здравомыслия в этом трио. Это не самое лучшее решение в час ночи и под сорока градусами. — Сами заварили, сами и едят свою кашу. Мальчики они у меня самостоятельные. — Он отдал страдальцу, вставшему в час ночи ради несмешной шутки, аккуратно сложенную бумажку, будто выдал сертификат за стрессоустойчивость, и очень довольно хихикнул. — Да ладно тебе, подумаешь татуировка. — Обращается Тесуро к Акааши, но по факту больше успокаивает самого себя. — Все в порядке. На самом деле все нихера не в порядке. Яку — человек, который заставил Куроо однажды целый месяц каждое обращения к нему начинать с «Яку был прав». Хотя не стоит опускать тот факт, что провинившемуся даже было весело первые две недели с этого личного марафона. Он вставал на табуретку возле стола Мориске, громко и залихватски оповещал весь участок о том, что «Яку был прав… когда отказался от решения отрастить бороду. А еще, тебе там ждут три проституки в отрезвителе, обслужи, будь добр» или «Яку был прав… в том, что у Бокуто классная бицуха. Тебя Суга вызывает». После, правда, каждый раз летел на кафель — Мориске по дружески помогал ему спуститься со сцены. И так продолжалось до тех пор, пока Коуши с линейкой в руке не стал грозно выглядывать из окна своего кабинета. — Тебе понравится, — говорит Яку, но все коллективно слышат только: «О-о-о, мой дражайший друг, теперь ты сначала семь раз подумаешь, прежде чем один раз поспоришь со мной». Акааши, в красноречивом молчании, перевернул листок в руках так, чтобы все присутствующие видели то, что Куроо «должно понравится». С листка бумаги на них смотрел парнишка в очках и с красивыми длинными пальцами, — Куроо даже действительно нравится — в которых тот держал табличку с написанной на ней длинной вереницей цифр — а вот это уже не очень. Вряд ли с таблички предусмотрительно красовался его номерок. Точнее, номерок то его красовался, только вот, какая жалость, не телефона. — Ты издеваешься? — Разумеется я издеваюсь, Куроо. Что за глупый вопрос? - Яку даже приподнял свою бровь. — Эй! — Бокуто выхватил из рук Акааши эскиз и оценивающе присмотрелся к нему. — Лучше бы мой портрет с доски почёта взял, а не этого вот. Я там так хорошо получился. Лучший работник месяца, между прочим! — Неужели нет ни одного человека на ближайшие двадцать квадратных метров, который посочувствовал бы мне? Ну облажался, ну бывает. Яку, хочешь я тебе ящик пива куплю? — Ящик ответственности за свои слова лучше себе купи. — Надежда умерла последней. — Давай, Акааши, бей. Лучше по наглой роже, но можно и татуировку. — Не беспокойтесь, Куроо-сан, будет не больно. Так бессовестно ему еще ни разу не врали. Его тонкому душевному устройству и самооценке было невообразимо больно! Оставшиеся полтора выходных Тетсуро провел дома в обнимку с чипсами и скроллингом сотни новостных статей, в которых так или иначе упоминались блондины в очках. Увенчалась вся эта идея ожидаемым неуспехом, но он бы так и продолжил искать, если Бокуто не подкинул невероятно очевидную, но в тоже время гениальную идейку — «нужно допросить виновника». *** — Я не могу найти блондинчика! — Куроо подкатывается вальяжно раскинувшись на стуле, к своему кандидату на рождество без подарка, и ставит кофе на чужой стол, который только что принес Бокуто для их совместного беспроигрышного плана «подкупить и расколоть» — И не должен. Не буду же я тебе давать его настоящие индификационный номер. Я похож на идиота? — На идиота тут похож только сам Куроо, будем честны. — Ну, Яку, дружище, скажи! Я обещаю не использовать информацию в личных целях! На этих словах брови «дружищи» изогнулись под таким углом, градус которого Куроо, скорее всего, просчитать не сможет. — Куроо, сколько лет мы знакомы? — Вот это вопросы у тебя… — Тетсуро наигранно загибает пальцы по очереди, будто действительно считает. — Мы на прошлых выходных праздновали три недели. Мориске закатывает глаза, с видом максимально флегматичным помешивает палочкой кофе и, игнорируя шутливый выпад Куроо, продолжает: — Мы с тобой знакомы шестнадцать лет и ты все ещё лелеешь надежду, что я не знаю когда ты мне врешь, а когда нет? Я свои пять пальцев знаю меньше, чем тебя. — Яку поворачивается к нему всем телом, отпивая из своего капучино с малиновым сиропом, и элегантно закидывает ногу на ногу. — Что-то не мешала тебе наша долгая и крепкая, не рассказывать мне, что ты в детстве занимался спортивной гимнастикой! А эта информация, как оказалось, могла стать решающей в нашем недавнем споре. Их с Бокуто беспроигрышный план трещал по швам — партизан не колется. Но у Тесуро на подобный случай припрятан туз в рукаве. — Я куплю тебе булочку с корицей. Две. Мориске оценивающе щурится на такой ход, однако довольно быстро сдается и тычет своим ровным коготком Куроо прямо в грудь. — Три. У тебя есть десять минут пока я не передумал.

*

— Странно… — Мне не нравится твое «странно». Что там такое? — Куроо в это время сидит рядом с Яку в ожидании своей награды и только-только собирается сделать первый укус от чикенбургера с жаренным луком, за которым забежал сразу после купленного террористу манипулятору его подкуп. — Пацана нет в базе. — Ну ведь я купил тебе булочку! — Да нет, я серьезно, без понятия что за ошибка, но его просто нет. — Яку махнул рукой на сидящего над душой и пачкающего своими жирными от масла пальцами не свой рабочий стол Куроо, будто отгонял надоедливую муху. Мориске быстро ретировался из общего зала в архив и вернулся только минут через десять с лицом полным недоумения и растерянности. У Куроо были двойственные ощущения от этой ситуации. С одной стороны, кажется, произошло что-то нехорошее, да еще и связанное с парнем, который теперь делит с ним кровать. С другой — Яку в состоянии шока — самое редкое явление, что может наблюдать человечество и Тетсуро явно этим доволен. Мориске был таким столько, сколько они знакомы, то есть, по меньшей мере со старшей школы. Всегда все контролирует, всегда все делает идеально. Куроо это называет ласковым «синдромом отличницы», а Яку совсем не ласково просит Тетсуро закрыть свой рот. — Я не понимаю ничего. — Но раз в год и палка стреляет. — Документов тоже нет. — Это конечно все невыносимо интересно и будоражуще, — он, в принципе, даже почти не соврал. — Но для того, чтобы сказать мне хотя бы его имя тебе не нужна база. — Зачем тебе знать имя, если без базы ты все равно о нем ничего не узнаешь?! — То есть вариант с тем, что я действительно не собираюсь использовать информацию в личных целях, ты даже не рассматриваешь? И вообще, ты недооцениваешь мои способности. — Я тебя умоляю, Тетсуро, если бы ты не собирался отправить парню наилучших пожеланий, назвал бы его именем бывшей и были бы у вас с Бокуто парные тату. — Не спрашивайте, у парня до сих пор травма. — МОРИСКЕ! Я купил тебе булочку! — Да-господи-прости, Кей! Его зовут Кей! — Он даже зачем-то написал имя на стикере и прилепил его на лоб Куроо. — Доволен?! С тебя сегодня хватит, я пойду узнаю у Сугавары, куда твой дружок пропал. — Если бы он был моим дружком, этого диалога в принципе бы не существовало. — Куроо стащил розовую бумажку, бросил взгляд на выведенное аккуратным подчерком имя и прибрал в карман, ну, на всякий случай. — Подожди, всего один вопрос. Если ты был не в курсе, что его нет в базе и архиве, где ты вообще достал ту фотку для эскиза тату? Это же буквально в субботу было. — Отстань, Куроо, в субботу он там еще был. — Быстро говорит Яку и засовывает руки в карманы. А теперь, кажется, уже кое какой Яку Мориске забывает, что они знакомы шестнадцать лет и свои пять пальцев Куроо знает еще меньше, чем маленький врунишка свои.

***

— Суга, у меня вопрос! — Яку врывается в кабинет Сугавары стремительней разрезающей воздух пули. Разумеется о стуке в дверь и речи не шло. Он, не глядя на собеседника, берет выставленный перед чужим рабочим столом стул, ставит его спинкой вперед и садится, закинув локти перед собой. — Помнишь брата Акитеру, которого я помогал арестовывать пятому отделу? — Яку достает телефон и ищет переписку с Конохой, где они обсуждали детали по этому делу. — Вам не стоит волноваться по этому поводу. — Это почему и с каких пор мы с тобой на «вы»? — Оторваться от телефона и бросить взгляд на Коуши, Яку принял решение только на этой фразе, почувствовав подвох. Напротив него, во всей своей красе — согнувшийся в три погибели, весь взлохмаченный и следом от чернил на лице — сидел капитан отдела, по совместительству лучший друг, по совместительству Сугавара Коуши. Он держал рабочий телефон возле уха, и, видимо, не просто как аксессуар. Суга показывал пальцем на свой «не аксессуар» и уставился на Яку взглядом «Я разговариваю и не с тобой, подожди немного. Стучать надо так-то, на минуточку». — Да, у нас сейчас нехватка людей, но… Да, Вы правы абсолютно правы. Да. Чтож, не смею отказываться. Записываю. — Он прижал плечом телефон, достал листочек и потянулся к верхнему ящику своего стола, видимо, за ручкой. Там предательницы не оказалось, так как Сугавара стал рыскать по столу, поднимая завалы бумаг, что скопились за месяцы работы. Яку, смотря на это безуспешное действие, достал из грудного кармана свою любимицу — перьевую Лами Стафи и одолжил ему (почти от сердца оторвал, но Суге можно). — Подождите, кого Вы хотите дать нам?! Вы уверены? — Коуши благодарно кивнул куда-то в сторону, взял ручку и осторожно, ровным подчерком, начал выводить имя, должность, какие-то цифры и в конце грустный, очень грустный смайлик. Яку, к счастью или сожалению, знал человека, в конце фамилии которого красовалась вся боль и скорбь изображенная Сугаварой. — Да, до свидания. — Если ты скажешь, что Ойкава Тоору будет работать в нашем отделе, я уже приготовил заявление на увольнение. — Твое заявление висит на рабочем столе уже два года и Ойкава тут совершенно не при чем. — Суга потер подушечками пальцев переносицу, откинул телефон в сторону и жалобно посмотрел на него. — Когда он к нам переводиться? — На следующей неделе. — И кто с ним таскаться будет? — Угадай. — Коуши отдал ручку хозяину, а листочек с надписью положил на верхушку самой большой стопки, как вишенку на торт. Просьба угадать явно риторическая, потому что никто кроме Сугавары этим заниматься не будет. — Какой у тебя вопрос? Мориске очень сочувствующе поджал губы и преодолел расстояние в целый рабочий стол, на прямую, чтобы похлопать того по плечу. Ну а чем он может помочь ему в этом безнадежной ситуации. — Помнишь брата Тсукишимы Акитеру? Того, которого я помог поймать год назад. — Ну, допустим. — Я сейчас искал его в базе, но абсолютно все данные стерты, даже документов в архиве нет. В чем дело? — О! — Лицо у Сугавары «сейчас такое расскажу, внукам пересказывать будешь», а от этого заранее ничего хорошего ждать не приходится. — Парнишку оправдали пару недель назад. Сейчас, подожди… — Суга снова начал сдвигать и переворачивать стопки бумаг на столе, в поиске непонятно чего. — Оправдали?! — Оправдали. — Сугавара вытащил из увесистой зеленой папки два документа и торжественно вручил их Мориске. — Думаешь Акитеру позволил бы гнить в тюрьме своему брату? Виновен, не виновен — без разницы. На первой бумажке было выложено решение суда, по поводу оправдания в деле о пособничестве, а на второй: приказ почистить базу данных на предмет какого либо упоминания в ней Тсукишимы Кеи и утилизировать все бумажные носителей, связанные с этим делом, от, блять, — он даже перечитал на всякий случай, вдруг его пара карих решила отказать на тридцать четвертом году эксплуатации, но нет — ФЕДЕРАЛОВ. Яку лично надевал наручники на Тсукишиму Кея год назад. Яку своими глазами видел на складе, арендованном под его имя, 50 килограмм марихуаны. Яку присутствовал на допросе двух свидетелей, подтвердивших причастность этого персонажа к наркобизнесу. И теперь Яку под нос пихают абсурднейшую вещь из всех, что он видел за последние несколько лет. — Я думал, меня уже не чем удивить, но ты сегодня сорвал куш, Коуши. — Яку бы сел, после вот таких вот вопиюще наглых новостей, но второго стула в кабинете не было. — Спасибо, старался, — с задорной улыбочкой пропел Сугавара. — А с чего ты вообще стал искать его в базе? Он всплыл где-то? — Нет, Куроо просто выклянчил. — Ему — то зачем инфор… А. — Сугавара улыбнулся настолько широко, что даже вечно живущая между его бровей складка разгладилась. — Это его, что ли, он теперь под сердцем носит? — «Под задницей» будет уместнее. — А как ты распечатал фотографию для эскиза его татуировки, если базу почистили? — Не спрашивай, хорошо?