Компас земной

Спали они плохо и вообще плохо провели эти сутки. Муза постоянно вскакивала и бегала на разведку, не видно ли дыма, нет ли поблизости людей. Брут тоже весь извёлся, ему казалось, что если они вернутся к Ожогу, всё станет правильно и безопасно. Похоже, он был единственным человеком, кто чувствовал себя в нём комфортно. Лия… Лия просто нервничала, переживая за обоих. — Ну наконец-то. Всё готово? Мы можем уходить? Мясо готово? Берём и консервы. Лия, мы будем их есть сами, я видел, как тебя сегодня тошнило. Всё мясо мы оставим тебе. Муза радостно обняла сначала Лию, потом Брута и бодро закинула на плечи рюкзак. — Пошли! — Как ребёнок, честно слово, — снисходительно сказал Брут. Лия нахмурилась, покачала головой, но снова ничего не сказала. Брут переживал, день за днём она становилась всё молчаливее и мрачнее. — Не переживай. Скоро дойдём. В Башне есть душ, еда, всё, что пожелаешь. — А больница там есть? — внезапно спросила Лия. — Конечно. Там есть лазарет, я сам подбирал медтехнику и препараты. Надеюсь, сейчас Тесею там, в Башне, не скучно. Осторожно оглядываясь, они пустились в путь. Брут настоял, чтобы выходили они как всегда — ранним утром, когда меньше людей. Лия хромала рядом и время от времени заглядывала ему в лицо, словно что-то хотела сказать, но не решалась. — Люди, — Муза метнулась к Бруту, — я слышу людей. Пока Брут прикидывал, куда лучше свернуть и за какой угол спрятаться, навстречу показались две женщины и ребёнок. — Фух, ну ты чего пугаешь. — А вдруг это разведчики основного отряда? — хмуро сказала Муза. Лия и Брут переглянулись: иногда им казалось, что она живёт в своём мире. — Они боятся нас, мы боимся их, — хмыкнул Брут и они, стараясь не приближаться друг к другу, разошлись по разные стороны пустой улицы. — Стоп. А ведь можно же … Стойте. Не бойтесь! Брут развёл в стороны руки, показывая, что они пустые, и медленно стал подходить к перепуганным женщинам. — Чего это он? — Муза вытянулась в струнку от напряжения и любопытства. — Что он им рассказывает? Брут не стал вплотную подходить, чтобы не пугать женщин, он что-то объяснял им, махал руками. — Объясняет, как дойти, — сообразила Лия. — До консервов? Какой же он добрый, — восхитилась Муза и, склонившись к уху Лии, снова доверительно шепнула, — я же говорю, он мне сразу понравился. — Тебе и Икар нравился, — ответила с улыбкой Лия. — Я заметила, тебе нравятся мужчины, находящиеся в нестандартных жизненных ситуациях. Муза легкомысленно пожала плечами и, глядя на возвращавшегося Брута, снова восторженно вздохнула: — Какой он добрый и великодушный. — Брут? Ни разу. Он — умный. — Вы обо мне? Идёмте. Лия несколько коварно улыбалась. — Ты ведь послал их на завод? Муза восхищена твоей добротой. — Что? Добротой? Нет. Сами подумайте, если до сих пор туда никто не догадался проникнуть, это значит, что там консервы могут пропасть, испортиться. Да и туши в морозильнике — здесь перебои с электроэнергией, вдруг электричество отключится совсем, тогда столько мяса пропадёт. — Ты знаешь, что я тобой горжусь? Брут ответил Лии удивлённым взглядом. Муза же сжала губы, а потом сказала: — Всё равно — добрый. Идёмте. Какие-то у меня плохие предчувствия, вот уже не первый день. Сначала всё было как всегда, они привычно шагали по Ожогу, делая короткие привалы для того, чтобы Лия могла отдохнуть. Потом Муза внезапно покрутила головой, велела им сидеть и ждать её, после чего ушла лёгким шагом куда-то вперёд. Брут и Лия сидели на странном каплеобразном выступе и молчали. — Всё, уходим. Там люди. Вернувшаяся Муза была не в духе. Брут уточнил: — Сколько человек? Странно, что теперь кто-то ещё, кроме нас, осмелился сюда заходить. Мне казалось, что Ожог всех пугает. — Значит, не всех, — сквозь зубы процедила Муза. — Давайте отойдём вглубь Ожога и там где-нибудь тихо-претихо отсидимся. Ой, как не нравится это. Идите за мной. Всё шло по плану, и Муза шла впереди, а Брут с Лией — сзади. Но в один момент Муза завернула за огромную чёрную высокую оплывшую «свечку», они шагнули за ней и перед глазами всё поплыло, затем их завертело. Брут успел схватить Лию за руку и притянуть к себе, прижать. Ощущения было невозможно описать словами, их кружило, трясло, разрывало на мелкие кусочки и тут же собирало обратно, перед глазами вспыхивали и гасли вспышки. А потом они шагнули и оказались там же, в Ожоге, на том же самом месте. Муза сидела на земле, у небольшого костра и вскочила, когда они появились. — Когда это ты успела? — удивился Брут. У него жутко кружилась голова, и он старался поддержать Лию, наверняка ей было так же плохо. Муза уставилась на них вытаращенными глазами, приоткрыв рот. — Не может быть. Не может быть. Нет. Не может быть, — повторяла она. — Не может быть. Ой. Посади, посади её, ей же плохо. Брут бережно опустил Лию на чёрную обугленную землю и замер, сам приоткрыв рот. У неё был большой живот, словно она была беременна. — Что… Что… Бруту не хватало слов, он оглянулся на Музу и даже ущипнул себя за запястье, там, где нежнее и тоньше кожа. Наваждение не проходило. Сама Лия смотрела на свой живот с изумлением, но и с каким-то спокойствием, обречённостью. — Вас не было почти двое суток. — Что… Брут сжал кулаки, понимая, что сейчас сломается. Нет-нет, нельзя. Их не было двое суток, где они были? Почему Лия — беременна? — Это твой ребёнок, — внезапно спокойно сказала Лия. — Я тебе ещё вчера хотела сказать. Беременна уже четыре, ой, да пятый месяц уже. Был. Сейчас выглядит так, словно девятый. — Не может быть! — всё так же частила Муза. — Не может быть! Брут, забыв об осторожности завопил и даже запрыгал на месте. — Да почему не может, — вздохнула Лия. — Тогда, когда я зашла к тебе в лабораторию и стала тебе жаловаться на жизнь, а ты утешал. Брут хохотал, как безумный. — Да я не про это. Не может быть! Энергия! Неужели Икар был и в этом прав, предполагая, что наши предки сумели где-то себе раздобыть маленькую, хорошенькую чёрную дыру? Мы совершили скачок во времени-пространстве. Конечно! Квантовый пузырь, вот что это! С ума сойти! С ума сойти! То есть вся эта территория не выжжена, а словно замерла сама в себе. Хотя нет. Всплеск энергии, так-так. Нет. Выжгло. Как же мы тогда объясним это явление? Брут забегал взад-вперёд, разговаривая сам с собой, строя гипотезы, его восторг не знал границ. Не может быть, чтобы их предки смогли поставить на службу человеку не только атом, но и тёмную материю. Нет, это выглядело слишком фантастически, но других объяснений не было. Икар был прав! Вот что значит гений! Не скован предрассудками и очевидными фактами! Тем временем Муза заботливо накинула плед на плечи Лии, села рядом, уткнулась подбородком в её плечо и сказала: — Все они, мужчины, такие. Только бы им уйти от ответственности за ребёнка. Слушай, а если вас правда во времени покрутило, то как твоя нога? — Кажется не болит, — ошеломлённо ответила Лия. — А ещё мне кажется, мы сейчас все коллективно сошли с ума. — О, — махнула рукой Муза, — это чувство у меня не проходит с того самого времени, когда Икар подарил мне крылья. Лия прижалась к Музе, а потом повернулась и уткнулась в её плечо. — Ну что ты, маленькая, — ласково сказала та, — всё хорошо будет. Изящная, хрупкая, худенькая Муза обнимала Лию, словно защищая от всего мира. Наконец Брут перестал бегать, он остановился, повернулся к Лие, и тут до него всё дошло окончательно. — Стоп. То есть, нас где-то носило около пяти месяцев, ты скоро родишь и… Подожди, так вот почему ты не завтракала и тебя тошнило. — Муза закатила глаза, а Лия, оторвавшись от её плеча, кивнула. — Ты не хотела пить обезболивающее, чтобы не повредить ребёнку. А когда мы были втроём, ты… А я … А я же не подумал. Я заметил, что ты стала ещё красивее. Я не подумал, но я не видел… Ты стала такая красивая, мягкая, нежная. Он встал перед ней на колени, отвёл с лица волосы и поцеловал. — С ума сойти, я всё пропустил и сейчас внезапно узнал, что стану отцом. С ума сойти. Но было же незаметно! Муза отозвалась немного неприязненно. — Вот ты учёный, а не знаешь, что у всех по-разному проходит беременность. Было не очень видно животик, он не выпирал и был очень аккуратненький. Но я ещё думала, что ты совсем того, если не видишь. Знаешь, я теперь уверена, что ты — совсем того. Брут почти не слушал Музу, он целовал Лию, целовал ей руки, не находя слов. Лия гладила его по отросшим волосам, предполагаемые пять месяцев оставили и на нём отметку времени, отвечала на поцелуи. Муза смотрела на них ласково и растроганно, наконец она не выдержала, обняла и прижалась к ним. Ночевать Муза их вытащила на самый край Ожога, в уютное местечко, обсаженное кустами. — Ночевать на свежем воздухе? Лии с непривычки было тяжело идти, она шла, переваливаясь, придерживая живот. — Лучше тут, чем удаляться туда, в сторону людей, или туда, в это ужасное место. Вот теперь ты понимаешь, почему он мне не нравился, этот Ожог. Я знала, что что-то ужасное случится. — Это не ужасное, — мурлыкал Брут, тащивший два рюкзака, свой и Лии, — это самое прекрасное. Мы сделали великое открытие. Ладно, не открытие, но получили данные, которые должны проанализировать. Я всё же не понимаю, откуда, как и почему взялся квантовый пузырь? Нет, стоп. Где находится тёмная материя? Под городом? Глубже, под Ковчегом? Хорошо. Неважно. Сейчас важно найти ответ на вопрос, почему выброс энергии, природу которой мы теперь представляем, почему он создал на своём пути квантовые пузыри? Значит ли это, что всё схлопнется? Распад пространства-времени? Хм-м-м. Муза усадила Лию на ворох наломанных веток, накрыв их пледом. — Ты же понимаешь, почему я сразу сказала: никаких ему ночных дежурств? Нет, он был бы очень надёжен, в качестве сторожа, но его мозг — мозг не знает покоя. Он бы постоянно думал и думал, что ещё делать ночью, когда не спишь. Мы должны его беречь. Он слишком умный. Ему нужно отдыхать. — Да, пожалуй — да. Кластеризация черных дыр решает проблему малого наблюдаемого количества гравитационного линзирования, верно, я читал об этих данных в библиотеке Ковчега, но и это можно опровергнуть. Брут оживлённо разговаривал сам с собой, разгружая рюкзаки и устраиваясь для ночлега, возможно, он воображал рядом своего вечного оппонента — Икара. Муза покачала головой, нежно поцеловала Лию в уголок губ. — Ему нужно отдыхать. Я даже не понимаю, о чём он говорит. — Я тоже, — отмахнулась Лия, — главное, чтобы он был счастлив, но не сильно увлекался. До этого момента ему всегда удавалось сохранить баланс между нормальной жизнью и работой, но сейчас, в таких условиях мне немного страшно. Вдруг он сбежит от всего этого в свою науку? Брут отпихнул рюкзак и устроился рядом с Лией. — А как мы назовём ребёнка? Тебе удобно? Послушай, это странное чувство — узнать, что ты буквально на днях станешь отцом. — Я надеюсь, не на днях. — Неважно, — Брут сиял и чем-то до дрожи напоминал Лии Икара, и это ей не нравилось, — неважно. Скоро, очень скоро. Просто люди к этому привыкают, осознают, а мне как-то сразу всё досталось. Очень необычное чувство. Знаешь, будет девочка — назовём Уранией. А мальчика — Хронос. Тебе нравится? Лия пожала плечами. Она знала, что придётся сказать Бруту, что беременна, знала, что будет ходить с этим ужасным животом, но это всё было в теории, а жизнь внесла свои коррективы. Она испытывала странное равнодушие, чувствовала себя, словно веточка, щепка, плывущая по течению. У неё была Муза, у неё был Брут и у неё будет ребёнок. Всё вместе — странно. Но не стала ли их жизнь странной в одночасье, когда Икар ушёл погулять за город, или когда Брут решил, что должен помочь Тесею восстановить контроль над городом, или когда Икар и Брут решили провести опыт? Брут не мог объяснить свои чувства, хотя внешне, для девочек, он радовался. Внутри же, глубоко в себе, его трясло, чувства были смешанные, запутанные. Может быть, он и хотел быть отцом, но не в это время и не так внезапно. Кроме этого, теперь его волновал вопрос: где эта чёрная дыра, что породила столько энергии? Можно ли восстановить подачу этой энергии? Кто смог обуздать тёмную материю и поставить на службу человеку? Что делать с квантовыми пузырями и где они, только на протяжении Ожога или вышли за его пределы? Учёный внутри него кричал от восторга и приплясывал, это помогало держать в узде другие эмоции, например страх, обычный человеческий страх. Что будет с людьми? Как повлияет это явление на их жизнь? — А мы через два дня, а то и меньше, дойдём до этой твоей Башни, — сказала Муза, и Брута слегка отпустило. Муза удивительным образом всегда говорила нужное и правильное. — Там и Икар будет. Вы что-нибудь придумаете. — Верно, — Брут удивился, что сам не подумал о том, что где-то там — Икар. Он настолько сосредоточился на своём пути, дойти самому и довести своих девочек, что перестал думать, к кому и куда он идёт. — Он растерянно провёл по лбу. Нет-нет, с ума он ещё не сошёл. — А откуда ты знаешь, что он там будет? Может, с ним что-то случилось? Муза пожала плечами, весь её вид говорил: конечно будет, другого просто не может быть. Брут предпочёл ей поверить.