Столовая Леди

Суббота

      Как ни странно, сегодня наступили последние осенние выходные. Походу, что-то страшное случилось со временем, раз оно стало так быстро идти. Словно только вчера было первое сентября, праздник, который с каждым годом начинаешь осознавать в той или иной степени, а сегодня уже наблюдались все зимние признаки, по которым я успел как-то соскучиться.       В нашей школе, как, впрочем, и в других, суббота считалась шестым школьным днём, который был загружен различными мероприятиями и дополнительными занятиями. Например, для нас часто проводили какие-либо спортландии, квесты, конкурсы, походы и поездки. Однако самым любимым субботним времяпрепровождением у меня являлся утренний волейбол на полтора-два часа. Он мог состояться благодаря Лапе Светлане Владимировне — профессионалу в данном виде спорта, который постоянно готовил нас к соревнованиям. Кстати, в этом году они должны были проводиться где-то на первой-второй неделе декабря, однако пару дней назад пришло письмо, в котором сообщался перенос соревнований аж на март, хотя начнутся они ещё в феврале.       На волейболе всегда присутствовало много людей. Помимо меня, Никиты Лойолы и Даши Астаповы, сюда приходили люди с восьмого до десятого класса. Если бы я начал перечислять абсолютно каждого из них, во-первых, вы бы умерли со скуки, а во-вторых, я бы обязательно кого-то забыл, после чего глупые обиды не смогли бы покинуть жизни других людей-обиженок. Так что я упомяну тех, кто с лёгкостью смог бы вбиться в память человека по кратким описаниям. И начать я бы хотел с Нестеровой Ангелины.       Ангелина — восьмиклассница с красным кучерявым каре и ангельскими глазами — самый позитивный человек в мире, профессиональный волейболист. Когда у неё что-то не получалось, или счёт совсем не радовал, или на пути встречалось немало неудач, Ангелина просто игнорировала это. «Почему ты всегда улыбаешься? Почему ты всегда остаёшься такой весёлой, жизнерадостной и позитивной?» — спросил я спустя время, когда стал ходить к Светлане Владимировне на тренировки. «А чего грустить?» — был дан простой ответ, на который я не смог ничего ответить, особенно когда после него последовала обворожительная улыбка, от которой нельзя было не улыбнуться самому.       Лучшая подружка Ангелины — Моисевич Эльвира, или Эля, — была такой же и ни в чём не уступала. Мягкий коричневый в сочетании с белыми кончиками прекрасно смотрелся на любой фотографии, которые делала сама Эля. Возможно, она и не могла не расстраиваться в отличие от Ангелины, зато её всесторонняя поддержка в трудную минуту, сочувствие и другие дружеские качества, которыми никак нельзя было разбрасываться и пользоваться корыстно, не могли сравниться ни с чьими-либо, по крайней мере, в Беларуси.       Как ни старайся, но на волейболе невозможно было не заметить Настю Курыш, черноволосую и кареглазую, как тёмный шоколад, учащуюся восьмого класса. Это был человек, который открыто говорил любую правду в глаза, несмотря на возможные последствия со стороны того, кому были сказаны честные слова. Настина сила и преимущества хорошо были отражены в её подачах, которые могли лететь через поле минимум пять раз подряд. Она была ценным игроком, который на первой моей тренировке вроде как избегал меня.       Ещё одним представителем женского пола, который выделялся на фоне остальных, была Маршал Ярослава, или Яра. Открытая форма, бирюзовая полоска на волосах, отлично развитая мимика лица — всё это было характерно для легко сдававшегося человека, который из-за того, что многое могло не получаться, часто стрессовал и психовал на виду, при этом вымещая недовольство, злость и разочарование на других, таких как Эля — тех, кто всего-навсего хотел поддержать своего друга. Кстати, таким образом обе девушки поссорятся на соревнованиях, однако это, слава Богу, не помешает им занять призовое место.       Если говорить о парнях, то на ум мне сразу приходили «титаны» волейбола. В основном я их называл так из-за размеров, хотя навыки самой игры у них были развиты уж достаточно хорошо. Главным «титаном» в нашей школе считался Шаманов Антон. Он был высоким, худым, с хорошо видным прессом. Единственная вещь, по которой он отличался от остальных, были его узкие глаза, как у китайца или корейца. Нападающий удар Антона был устрашающим, все боялись его принимать независимо от возраста и пола. Подача, представленная силовыми, была ещё терпима, так как либо мяч летел в аут, либо на заднюю линию. Мне было известно, что Даша Астапова ранее была влюблена в Антона. То, что они когда-то обнимались и гуляли вместе, уже можно было считать стопроцентным доказательством. Но это было раньше, теперь же всё, что могла сказать моя одноклассница о том «титане», — это «узкоглазый маньяк» или «узбек».       У Антона было два лучших друга, тоже «титаны» волейбола: Лечёнок Андрей и Герасимов Лёша. После Антона сильнее оказался бы Андрей, а после Андрея — Лёша, так как Герасимова Светлана Владимировна стала тренировать только с этого года, девятого класса. А так заполучить к себе в команду одного из «титанов» уже было всеобщей радостью и надеждой на победу. Почему? Хотя бы потому, что этим великанам не нужно было прыгать, чтобы ставить блоки при нападающих ударах противника, особенно Лёше, так как он был самым высоким человеком в школе, вроде даже выше Дениса Алексеевича.       Надеюсь, вы ещё не умерли со скуки. Шкурат Михаил — последний, о ком расскажу. Мишка был профессиональным футболистом, применявшим полученные навыки этого вида спорта в волейболе. Изначально блондинистый парень с детским лицом учился в другой школе, а в нашу перешёл в четвёртом классе. Он был очень популярен: на каждом шагу здоровался с любым. По характеру я сравнил бы его с Элей, с которой, у него что-то да было или, как минимум, зарождалось, судя по заботливым вещам со стороны обоих.       По идее тренировка должна была начинаться в восемь часов, однако были такие личности, которые не хотели заниматься разминкой, а сразу приступать к полноценным волейбольным упражнениям и самой игре. К таковым можно было отнести Никиту, Антона и его друзей, хотя те нередко появлялись на разминочной стадии тренировки. До восьми утра мы становились в кружок и перекидывали мяч, тренируя набросы, а затем и нападающие удары без прыжка. Постепенно кружок превращался в круг, в котором становилось немного тесновато, так как мячи стали реже попадать в руки каждого. В этом случае круг мог поделиться на два, как материнская клетка, в результате чего становилось комфортнее играть. Я, Никита и Даша стремились уединяться, чтобы тренироваться втроём. Так было всегда, однако в этот раз что-то пошло не так. Без моего ведома Никита и Даша ушли в конец зала и тренировались друг с другом. Когда их звали в общий круг, они отказывались и продолжали играть вместе. Меня это слегка настораживало, и, как потом оказалось, не зря.       Ровно в восемь часов Светлана Владимировна вошла в зал и свистнула в олимпийский прибор. Нас было девять человек, при этом некоторые из отметившихся в опросе «Идёшь на волейбол?» до сих пор не заявились.       — Так, а почему вас только девять? — спросила Светлана Владимировна, которая минуту назад проверяла результаты опроса.       — Да они придут попозже, — ответила Ангелина, близко общающаяся со всеми. — Давайте начинать.       — Ну смотри мне, — пригрозила Светлана Владимировна и продолжила тренировку: — Равняйсь! Смирно! Здравствуйте!       — Здравствуйте!.. — было сказано строем настолько громко, что ещё несколько секунд эхо отбивалось от высоких, поцарапанных стен зала.       — Направо! Шагом марш, — сказала учитель физкультуры, которая пошла закидывать концы волейбольной сетки для удобного бега и разминки. Последовавший свист означал команду «бежать», другой — «прекратить».       После утренней пробежки следовал комплекс упражнений, который у нас назывался диагональю. Обычно классы делали его на половине зала по диагонали образовавшегося прямоугольного участка, однако на тренировке мы делали диагональ по прямой, по сторонам прямоугольника, включавшего всю площадь зала. Диагональ включала в себя приставные прыжки правым и левым боком, высокое поднимание колен, захлёст, прыжки на правой и левой ноге, бег спиной и ускорение.       Следующим этапом было построение на разминку — «по четыре». Суть была в том, что мы около стены шли прямо до сетки, затем поворачивали налево и по четыре человека выстраивали четыре колонны. Команды «направо», «два шага назад» позволяли окончательно выстроиться нам в такое положение, что выполнение любого разминочного упражнения было на ура и не мешало другим в том же деле. Разминку, на которую не спеша заявлялись потерявшиеся люди, проводила обычно или Эля, или Ангелина, потому что другие не особо горели желанием как проводить, так и делать её. Скорее всего, разминки в каждой школе одни и те же. В нашей присутствовали ещё перекаты, вращение голеностопом, три маленьких и один большой прыжок.       Перед игрой необходимо было сначала потренировать переходы. Когда мяч попадал на сторону противника, нужно было сделать переход. Это помогало быстрее двигаться и реагировать в сложных ситуациях.       Как только Светлана Владимировна видела, что каждый из нас разбегался, она объявляла следующий подготовительный этап — нападающий удар. Это упражнение позволяло набить руку, подыскать хорошего связующего да и самому понабрасывать остальным игрокам. Мой нападающий удар всегда оставлял желать лучшего, так как кисть руки при ударе по мячу не до конца сгибалась — и мяч летел прямо в аут. Те, кому не было необходимости тренировать нападающий удар, пробовали блокировать тех, у кого он был плохо развит или кто хотел усовершенствовать его до идеала. Изначально я пытался ставить блоки, но из-за роста, неправильного момента выпрыгивания и положения рук моя блокировка оказывалась бесполезной. Теперь же я учёл свои ошибки и блоки были прекрасными, даже люди с хорошими нападающими делали на них скидки.       Последнее, что нужно было вспомнить, — это подачи. Существует несколько видов подач: нижняя, верхняя, кручёная, силовая и другие. С самого начала занятий волейболом я не умел никакую из перечисленных. Позже Светлана Владимировна лично показала, как правильно пользоваться самой простой из них — нижней. Спустя время я решил научиться верхней, так как нижняя была не такой сильной и пробивающей (зато действенной и всегда попадающей в цель). Кручёная и силовая до сих пор оставались для меня загадкой. В нашем волейбольном кружке ею пользовались девятиклассники и Никита, который обучился благодаря Антону. Мы с Дашей оставались пользоваться верхней.       Наконец, когда все стали мокрыми, разогретыми и подуставшими, начиналось деление на команды. В зависимости от количества людей могло набираться до четырёх команд, а в каждой из них количество человек могло варьироваться от пяти до семи. Сегодня повезло составить только две команды, чему большинство было радо. Капитанами команд стали Шаманов Антон и Лечёнок Андрей. По очереди они набирали людей себе в команды. Никита, Даша и я оказались в команде с Антоном. Я попытался стать с одноклассниками в тройку, посередине, однако был вытеснен. «Почему я не могу тут стать?» — спросил был я у Никиты. «Ты плохо набрасываешь, Даша лучше», — без всяких неудобств сказал мне друг. Позже были сделаны выводы, что мне лучше было стать рядом с Дашей, и в новой партии произошла перестановка.       Я думал, что игра будет отличной и весёлой, ведь мы втроём оказались в одной команде, но я немного ошибся. Даша постоянно накидывала Никите, несмотря на замечания Светланы Владимировны по поводу меня: «Даша, ему тоже бить надо». «Обойдётся…» — послышалось мне однажды из её уст.       В то время как подавать пришла очередь Лечёнка Андрея, а его подача была силовая, наша команда, пять человек, выстроилась в линию, как учила действовать в этом случае Светлана Владимировна. Пару раз подряд мяч летел в мою сторону, и я не мог его принять: мяч отскакивал в стену или потолок либо недолетал до сетки. Я видел осуждающий взгляд и тяжёлый вздох со стороны Даши, своей ученицы.       — Что? — сказал я Даше, когда в конце концов принял мяч Андрея, тем самым увеличив счёт команды. — Я же ни в чём не виноват.       — Очевидно, что ты никогда ни в чём не виноват, — таким образом поддержала меня одноклассница и лучшая подруга. Хотя когда она где-то ошибалась, то я себя так не вёл.       Даже сейчас Даша попыталась поставить блок, который сорвался из-за не расправленных в стороны пальцев. Следуя своим принципам, я всё-таки решил подсказать, в чём был недочёт.       — Слушай, всё прекрасно! Ты молодец! Только не держи пальцы вместе, так ты немного уменьшаешь площадь блокирования мяча. Вот так, — показал я правильное выполнение манёвра.       — Да знаю я! — внезапно рявкнула на меня подруга. — Чего пристал?       — Успокойся. Я же просто посоветовал, как лучше ставить блок.       — Я спокойна. Это ты меня злишь своими бесполезными советами!       В одном случае я бы пропустил такие слова мимо ушей, но учитывая то, сколько мы вместе тренировались и знали друг друга, на этот раз это была последняя капля. Я не на шутку обиделся и перестал разговаривать с одноклассницей до конца волейбола. «Ну посмотрим, как ты потом запоёшь, когда понадобится моя помощь с уроками», — подумал я, не подавая вида испорченного настроения и нежелания играть с неблагодарным человеком.       Сразу после волейбола у меня было запланировано посещение отделения почты, где мне необходимо было купить марки для открыток и где меня уже ожидала Кристина.       Когда мы встретились, то быстро взяли талоны и стали в очередь, которую сами и сформировали. Кристина совершала покупку первой. Подруга попросила дать три марки, при этом в отделении стояла мёртвая тишина, лишь машинка, что печатала чеки, перебивала её. Мне же мелочиться было незачем, так что моя покупка составляла десять марок, сколько и требовалось для отправки максимально возможного количества открыток. Отойдя от кассы к столику, я положил на него сдачу, чек, кошелёк, а покупку показал Кристине. У неё были специализированные марки с национальными символами Беларуси или животными, в то время как я не церемонился с этим и купил стандартные, чуть меньшие ценой. Тут Кристина или потеряла самообладание, или лишилась чувства страха, или головой где-то ударилась, потому что на протяжении всей минуты она взяла все мои марки и громко, как глухая, стала перечислять:       — Капуста! Свёкла! Огурцы! Картофель!..       Прошу заметить, что на почте мы были уже не одни, как минимум человек шесть успело встать в очередь. Меня охватил стыд, и я поскорее стал выбираться отсюда.       — Ты с дуба рухнула? Зачем ты на всю почту орёшь и перечисляешь эти марки?       — А что такое? Вроде ничего страшного не произошло.       — Ага, — с сарказмом произнёс я, — ты хоть видела, сколько людей там было?       — Да всем всё равно. Тем более, я всегда так говорила.       — Ай, забей.       — И забью, тебя, наверное, — сказала Кристина, после чего сменила тему. — Кстати, ты не занят? Не хочешь со мной поразносить договоры?       — Какие договоры?       — Ну мой дедушка работает на другой почте, и я как бы подрабатываю: разношу договоры различных компаний.       — И тебе платят за это?       — Да.       — Много?       — На жизнь хватает, — ответила Кристина. — Ну так что?       — Звучит интригующе, но мне ещё уроки делать, — не мог решиться я.       — Прикинь, мне тоже.       В результате наших дипломатических переговоров Кристина и я отправились в мини-путешествие по родному городу. Мы обходили все улицы и искали нужные дома, в которых располагались те квартиры, которым необходимо было вручить «важный» документ. Сначала мне показалось, что это на самом деле было скучное занятие и ничего интересного увидеть или застать было нельзя. Как показала практика, мои предположения оказались ошибочными.       Начать, наверно, стоит с того, каким образом нам удавалось попадать в подъезды различных домов. В принципе, Кристина могла бы иметь с собой ключи ото всех подъездов города, однако никто бы ей такое сокровище не доверил. Поэтому почти каждый домофон был запрограммирован на тот или иной код, который был известен, по идее, только работникам почты. Кристина также относилась к ним. Проблема, которая возникла ещё с начала нашего путешествия, состояла в том, что Кристина не помнила, какой код соответствовал тому или иному домофону. Она разработала для себя алгоритмы, по которым вводились коды, а некоторые подъезды она настолько часто посещала, что комбинации сами втёрлись ей в память. Иногда мы заходили в такие неизвестные места, что попадание в подъезд затягивалось на долгое время. Кристина могла ввести и три, и шесть кодов, но итог был один в таких местах: пик… Когда этот звук повторялся несколько раз подряд, Кристина не выдерживала и показывала бедному домофону средний палец, комментируя что-то себе под нос. В таких случаях к нам на выручку мог прийти лишь один человек — дедушка Кристины, который держал в голове абсолютно все коды, которые существовали.       Во время странствований по разным подъездам на пути мы повстречали многих людей: адекватных и неадекватных. Об адекватных и говорить было нечего: хорошие и понимающие люди, что же ещё? Неадекватов, как оказалось, в нашем городе хватало.       Как-то мы с Кристиной наткнулись на подъезд, домофон которого был очень старым: в него нельзя было ввести код. Чтобы положить договор в почтовый ящик, Кристина позвонила в нужную квартиру. Я стоял рядом и почему-то смеялся из-за одноклассницы. Перед звонком мы посмотрели, кому принадлежала квартира или на кого был составлен договор. Это была женщина, и звали её Валентиной. Ни о чём не беспокоясь, Кристина ждала, пока Валентина поднимет трубку и откроет нам дверь. После десяти гудков Валентина удостоилась ответить на наш звонок, но говорила она не женским, а чисто мужским голосом. Меня прорвало и я задыхался от смеха, пока Кристина заканчивала милую беседу с Валентиной. К сожалению, в подъезд мы не попали, зато Игорь — так решила назвать его Кристина — пообещал нам плюнуть с окна. С нетерпением мы ждали взглянуть на Валентину с четвёртого этажа, которая, к несчастью, даже не соизволила показать своего личика.       Второй случай не был уже таким смешным. Когда мы вошли в подъезд, то увидели спускающуюся женщину, которая была в нетрезвом виде. Не успели мы ещё подняться на первый этаж, как она проявила агрессию в нашу сторону и пихнула и меня, и Кристину. В тот момент появилось горячее желание поругаться и выкинуть ту женщину-неадеквата из подъезда, однако я был выше этого и спокойно отнёсся к случившемуся. Кристина согласилась со мной и поступила так же, хотя в планах у неё было кое-что другое. Если быть честным, она хотела поставить подножку или пихнуть сзади ту женщину, чтобы она ляснулась на бетонный низ. Засовывая договор в почтовый ящик, Кристина, всё ещё комментируя невоплотившийся план, добавила: «Чтобы жизнь мёдом не казалась».       Одним из последних клиентов, которых должна была обслужить Кристина, был один мужик. С ним оказалось достаточно весело и вот почему.       — Ну что, звони, — сказала Кристина, так как настала моя очередь.       Набрав номер, я готовился произнести уже вызубренную за столько раз фразу. Наконец мужик подошёл к домофону, и я сказал:       — Здравствуйте. Разнос договоров. Откройте, пожалуйста, дверь.       — Кто? — ответил он.       — Разнос договоров. Откройте, пожалуйста, дверь!       — Что? — с повышенным тоном спросил мужик.       — Вам договор нужен?! — не сдержалась Кристина.       — Да иди ты!       — Сам иди! — сказала Кристина, показывая средний палец через домофон. Пока мы заканчивали смеяться, от чего у меня разболелся бок, дверь открылась и открылась благодаря тому мужику, который сразу после этого отключился.       — Послал, а дверь всё-таки открыл, — входя в подъезд, пробормотала Кристина.       К тому времени, как мы закончили, значительно потемнело. Я, хорошо промёрзший, поскорее попрощался с Кристиной, и мы пошли по домам разными путями, потому что ей родители сказали зайти в магазин.       Придя домой, я погрелся и плотно поужинал, чтобы окончательно согреться и, как звезда, излучать тепло. Моя учёба была такова, что уже в субботу я начинал делать домашние задания, от которых могла разболеться и голова. Единственным спасением от них в субботний вечер могла оказаться баня, которая и сегодня, вся растопленная и подготовленная, ожидала меня на даче.

      28 ноября 2020 года