Жизнь 354

Хед из предложенных Был вечер. На улице уже стемнело, Пупырка мирно спала на диване, пока Нам Гю настраивал телевизор, потому что тот вышел из строя. - гребаные китайцы – он охает, пытаясь разобраться с работой этой машины А можно потише? – говорит Танос, заходя в зал и усаживаясь рядом с кошечкой, принимая горизонтальное положение, оперившись затылком на подлокотник. Нам Гю уставился на фиолетового. В его руках были опять листы и ручка. Опять его творческое вдохновение в жопе! - лучше бы помог – он был явно не в настроении от этой вещи. Где теперь ему смотреть фильмы? - not now, my boy - Танос возвращается в свою работу Нам Гю психует, ставит телевизор на место и бьёт ладошкой по пульту. На удивление, все заработало. Довольный кошак охнул и сел рядом с Субоном - че пишешь? – кидает парень как-то невзначай, листая каналы в поисках нужного. - nothing – фиолетовый фиксирует взгляд на своём предмете обожания - еще одно слово на английском и я тебя выселю – Нам Гю неожиданно выхватывает листы из рук парня, скидывая их куда-то на пол и ложится между его ног Уснуть ему не составило труда. Диван мягкий, грудь Таноса, сквозь тонкую футболку, тёплая, ещё бы не уснуть.

***

Уборка между этими двумя – это драка. Сколько раз они не спорят на эту тему, кто же из них будет пылесосить, а кто мыть полы. Тысячи пари, тысячи ничьих и один грязный пол, что уже покрыт слоем пыли и грязи. - от тебя мусора больше, чем от Пупырки! – орёт Нам Гю, меняя постельное белье – прекращай жрать на кровати! У Се-Ми странные подарки, но тем не менее на их постельном белье красовались жирафы. - я не буду на этом спать, this cringe – Танос изгибает бровь, когда при входе в спальню в глаза попадаются эти гребаные жители сафари - наконец-то. На диване сам себе разложишь- кошак усмехается, протирая полку. Убираются они неакуратно. Пропускают участки пыли, моют полы на отвали. Пылесосят только там, где мусор, остальное неважно. Не видно – чисто. Очередь доходит до зала. Пока фиолетовый меняет воду, Нам Гю проходится мокрой тряпкой по полу, используя вместо швабры свою ногу. Под диваном или кроватью они никогда раньше не мыли, но с появлением этого маленького чудовища, что будет потом все грязное, если не помыть под мебелью, куда оно пролазиет. У Субона цель откормить её, чтобы она не могла протиснуться никуда из возможного. Но проект только в процессе, поэтому, отодвигая диван, перед длинноволосым оказываются листы бумаги. Они залетели под диван и Танос забыл их забрать Нам Гю никогда не лез в личное пространство Субона. Ни разу не трогал его стопки бумаг, убитую тетрадь, где были строчки с новыми песнями. Длинноволосый считал это его личным секретом. Если Танос хотел, он показывал, что пишет и просил даже иногда придумать рифму, несмотря на то, что у Нам Гю с ней никогда не клеилось. Часто черновики выглядят ужасно. Пару слов, неровные линии ручкой, куча зачёркнутых предложений, смятый и расправленный листок по 10 раз. Хорошим было бы убрать листки в сторону. Оставить их Субону, при этом наорать на него, схренали он тут свои вещи разбросал. Но длинноволосый любопытный. Один куплетик, одну строчечку. Он заслужил. Этот там наверное утонул, раз так долго. Нам Гю аккуратно начинает перебирать листы, в поисках хоть какого-нибудь текста. Текст он не находит. Зато на одной из страницы перед ним появляются рисунки. Сначала какая-то невзначай набросанная машина, затем он увидел копию Пупырки, что сидела и облизывала лапу. Увидел себя. Рисунку Нам Гю Танос уделил особое внимание. Он был маленьким, но таким красивым, прорисованным, похожим. Он улыбался, как и сейчас. О детстве Таноса Нам Гю знает мало. То-ли это его больная тема, то-ли они просто не заходили до такого. В любом случае, Нам Гю бы ни за что не пытался давить Субону на больное. Из всего знает, что он был гиперактивным ребёнком. Ходил на разные кружки, постоянно меняя их, ища себя в каком-то деле. Неудивительно, может он и рисование посещал - не знал, что живу с Пикасо – Нам усмехается, встречая фиолетового с ведром воды, сидя на диване и перебирая листы, находя новые рисунки - когда вдохновения нет – он попытался вырвать листы у длинноволосого, однако тот хорошо увернулся – отдай - ты стесняешься? – Нам Гю постарался не засмеяться, все таки возвращая работы назад - отвали – Субон ушёл в другую комнату, оставив этого любопытного одного. Да, поступил некрасиво. Теперь Танос будет прятать от него свои песни. Но с другой стороны. На следующий день как будто бы ничего и не было. Дома было в кой-то веке чисто. Чхве пытался приготовить поесть, хотя у него руки росли из жопы, но все же. Пупырка сидела на столе, наблюдая за фиолетовым и его трепетной готовкой. Раздался щелчок и лысое чудо галопом понеслось к двери. В руках у Нам Гю был альбом для рисования, цветные карандаши и фломастеры. Он не преподнёс их с большой любовью, он лишь тихо положил их на видное место, чтобы Субон уж точно заметил, а дальше начался обычный разговор без намёков на что-то подобное День, два, все лежало не тронутым. Кошак стал переживать, что серьёзно задел фиолетового. Боялся, что теперь их уровень доверия упадёт и ему придётся извиняться. На третий день, когда Нам Гю вернулся домой он не поверил своим глазам. Танос сидел в зале на полу, в руках альбом для рисования, рядом разбросаны карандаши, а напротив него лежит Пупырка, медленно моргая, почти спит Рисунок кошечки был потрясающим. Конечно, он был лучше, потому что был альбом, карандаши, а не на убитом листке, какой-то ручкой. - да не двигайся ты – вякнул Субон, когда Пупырка повернула голову, заметив Нам Гю в проеме - красиво – шёпотом говорит длинноволосый, пытаясь спугнуть идиллию - спасибо – отвечает парень, то-ли за комплимент, то-ли вообще за все. Он аккуратно утыкается носом в коленку рядом стоящего кошака. Нам Гю рад. Теперь у этого появилось ещё одно хобби. - не двигайся ты – шипит Субон, закусывая губы, вырисовывая в альбоме шедевр - я сижу так второй час, у меня все затекло – жалобно стонет длинноволосый, уже жалея в открытии нового таланта своего ненаглядного