Силла

      — Что значит — ты уволишься? Ты вообще понимаешь, где и на кого ты работаешь? Тебе оказали такое доверие, другой бы следы господина Кима целовал в благодарность!       Пак Минджун, глава службы безопасности «Силлы», был вне себя от злости. И откуда только возник этот Чон Чонгук, который сейчас стоит перед ним и буравит Пака своими черными глазищами?       Минджун изучил его личное дело чуть больше месяца назад, когда президенту потребовался сотрудник их службы для особого поручения. Ничего выдающегося: школа, армия, университет. Правда, Пака смутила профессия Чона, но непосредственный начальник Чонгука заверил, что это ни о чем не говорит, а парень старательный, исполнительный и ответственный.       — С университетским дипломом идти работать обычным сотрудником в службу безопасности? — хмыкнул тогда Пак.       Его подчиненный почтительно ответил:       — В «Силле» много кто мечтает работать, и обычно соглашаются на любое место.       Пак пожал плечами:       — Ладно, пусть работает и дальше. Но ты ответишь головой, если что-то пойдет не так.       — Хорошо, господин, — поклонился мужчина.       И вот сейчас Чон вдруг решил оставить «Силлу»?! Для Пака это означает новую головную боль, потому что президент такие поручения дает нечасто, и у него наверняка возникнут вопросы, почему вдруг направленный к нему сотрудник решил уволиться.       — Что ты молчишь? — рявкнул он на Чона. Тот невозмутимо ответил:       — Даю вам возможность высказаться.       — Ты охренел? — Минджун аж покраснел от возмущения.       — Нет, господин Пак. Просто слушаю вас.       Пак внезапно успокоился, выдохнул и махнул рукой на стул:       — Сядь.       Чон послушно уселся, сложил руки на столе и чуть склонил голову. «И все то же наглое равнодушие на лице», — отметил про себя Минджун.       — Послушай, Чон, давай по-хорошему. Я не знаю, что конкретно поручил тебе президент, но справляешься ты явно неплохо, раз все еще здесь. Поверь, это о многом говорит. Ты нашел что-то лучше?       — Нет.       Чонгук не видел смысла лгать Паку, но и об истинной причине своего устройства в «Силлу», и уж тем более о причине увольнения он информировать его не собирался.       — Вот видишь! — почти обрадовался Пак. — Где еще тебе будут платить такие деньги? Я не спрашиваю, чем ты конкретно занимаешься, знаю лишь, что президенту ты понадобился для сына. Так вот. Тэхён через несколько месяцев окончит университет, и все изменится. Думаю, ты уже не будешь нужен. Просто доработай, и тогда я спокойно отпущу тебя, окей?       «Не будешь нужен Тэхёну»…это ему Тэхён не нужен», — мысленно усмехнулся Чон.       — Вы умеете убеждать, господин Пак. Я свободен?       Минджун недоверчиво посмотрел на него:       — Что, правда, остаешься?       — Да. До окончания господином Кимом-младшим университета. Разрешите идти?       — Разрешаю, — кивнул озадаченный, но все же довольный собой Пак.

신라

      В середине декабря Тэхён успешно закрыл последнюю сессию и перестал появляться в университете. Чонгук позвонил Киму-старшему, чтобы уточнить свои обязанности на время каникул, на что Сон Хо ответил, что Тэхён по-прежнему должен оставаться под наблюдением Чона.       Это не радовало от слова совсем, потому что Тэхён намеренно раздражал своего телохранителя.       Ему ничего не стоило, например, резко притормозить у метро и, бросив машину и нагло помахав Чону рукой, рвануть внутрь, пока чертыхающийся Чонгук мечется между своим и Тэхёновым автомобилем, решая с техслужбой проблему парковки. Или взять и выйти из магазина через служебный вход, пока Чон ждет его возле отдела.       Такие детские шпионские игры Тэхёна, похоже, забавляли, а Чонгука выводили из равновесия.       Он задолбался гоняться за чертовым Кимом, чувствуя себя собачкой на привязи. И эти его взгляды с издевкой и ухмылочки — бесило все.       «Ничего, осталось потерпеть всего ничего — меньше трех месяцев», — успокаивал себя Чонгук. Потом он забудет этого парня и никогда больше не будет вспоминать о нем.       Каникулы Тэхёна принесли с собой новые проблемы. В первый же свободный день он отправился по магазинам, прям вот на самый настоящий шопинг. Чонгуку ничего не оставалось, как тащиться за ним.       Ким, верный своей стратегии издевательства над телохранителем, измывался как мог. То на желтый сигнал светофора рванет, а Чон потом его догоняет, то на другую полосу вывернет, и пока Чонгук перестраивается, того уже и след простыл.       Но у Чона, казалось, внутри радар встроен, на Тэхёна нацеленный. Догонял, матерясь на весь салон, и пристраивался чуть ли не вплотную, до следующего светофора или переулка.       Наконец, объездив добрую половину торговых центров Сеула, Ким забил машину до отказа какими-то коробками и свертками и, видимо, здорово устав, перестал выкидывать свои фортели. Нигде больше не останавливаясь, черный Hyundai Sonata спокойно двигался по шоссе в сторону восточного района Сеула. Чонгук понял — они едут к Юнги.       Через полчаса обе машины притормозили возле подвала. Тэхён вышел, взглянул в сторону Чона, по-прежнему сидящего в автомобиле, и уже по привычке усмехнулся. А Чонгук, скрипя зубами, наблюдал, как Ким выгружал из багажника и салона покупки прямо на асфальт. Чон, нахмурившись, разглядывал приобретения: большой синтезатор в яркой коробке, несколько пакетов из магазина бытовой техники.       Тэхён будто гнездышко себе обустраивал, комфортное и приятное. Особенно почему-то взбесили Чонгука электроплитка и подушки. Две.       «Жрать и трахаться, вот, собственно, все интересы гребаного Кима», — разочарованно подумал Чонгук.       Но больше всего бесила ухмылочка Тэхёна, с которой он, разгружая машину, поглядывал в сторону Чонгука. Бесила до такой степени, что Чон, стиснув зубы, из последних сил сдерживался, чтобы не позвонить Киму-старшему и не послать всю его семейку в жопу мира.       Наконец, Тэхён выгрузил все свои покупки на асфальт, закрыл машину и, подкинув брелок в руке, неторопливо двинулся в сторону Чонгука. Тот вцепился в руль, ожидая очередной подлянки от Кима, но окно открыл, мало ли…       — Что, Чон, скучно тебе за мной мотаться? — красивые губы скривились в усмешке.       — Да пошел ты… — мысли об оставшихся трех месяцах грели душу, а сдерживаться надоело, так бесил его этот парень.       Тэхён приподнял бровь и хмыкнул:       — Ты берега не попутал? А если я пожалуюсь на твое хамство?       Чонгук взглянул в карие глаза — там такие черти плясали, что по загривку мурашки пробежали.       — Жалуйся. Меня уволят, и тогда уже не мне, а тебе скучно станет.       — Хм, возможно, — рассмеялся Тэхён. — Слушай, помоги шмотье в подвал затащить. Должна же какая-то польза от тебя быть.       — Я — твой телохранитель, а не грузчик.       — Вот именно — тела хранитель. Тело мое должен беречь, оно устало. Давай, приподними свою охуенную задницу, поработай, не рассыпешься.       Чонгук закатил глаза, но из машины все же вышел. Тэхён гостеприимно распахнул двери подвала:       — Прошу! Синтезатор только не трогай, его сам понесу.       — Подушки свои тоже сам попрешь, — пробормотал Чонгук, стараясь захватить сразу побольше пакетов.       Спустившись в подвал, Чонгук огляделся. Просторно, чисто, светло. Правда, ни одного окна, но яркое освещение нивелирует этот недостаток. Часть помещения была отделена ширмой, за которой виднелся диван. Справа от входа располагалась импровизированная кухня с небольшим обеденным столом. Плитка, скорее всего, сюда и куплена.       В центре помещения стояли два обшарпанных письменных стола, с компьютером на одном и какой-то панелью с регуляторами, кнопками и индикаторами на другом. Чонгук не сразу сообразил, что это очень похоже на пульт в звукозаписывающей студии. По полу черными змеями расползлись провода, справа располагались две стойки с микрофонами, а рядом на старом деревянном стуле лежала электрогитара.       Чонгук вспомнил, что тот самый Юнги, которого так недолюбливает президент Ким, пишет песни. Видимо, здесь он их и записывает.       — Такое впечатление, что ты здесь жить собираешься, — вполголоса проворчал Чонгук, аккуратно складывая покупки в углу.       Тэхён этот полувопрос проигнорировал, осторожно укладывая коробку с синтезатором на раскинутый широкий диван за ширмой. Чонгук туда бы и не заглянул, но Ким с таким пыхтеньем пер эту свою бандуру, что поневоле помочь захотелось.       — И спать тут будешь? — все же не сдержался, на что Тэхён, сдувая челку со лба, выдохнул:       — Тебе-то что?       Чонгук равнодушно пожал плечами:       — Мне ничего. Но я должен быть поблизости от тебя.       Ким посмотрел ему в глаза и очень серьезно сообщил:       — Нет, Чон. Здесь ты мне точно не нужен.       Чонгук бросил взгляд на разложенный диван и криво усмехнулся:       — Да я и не претендую. Есть где, есть с кем, так что твое тело — всего лишь рабочий объект для меня.       — Ты сегодня слишком дерзкий, Чон, — опасно сузив глаза, процедил Тэхён. — Иди-ка ты обратно в машину и сиди там, пока еще чего-нибудь не ляпнул.       — Задело? — толкнулся языком в щеку Чонгук и, подойдя совсем близко к Тэхёну, обжег его своим шепотом: — Ким, ты не в моем вкусе, так что не суетись особо.       — Идиот, — прошипел Тэхён, на что Чонгук ухмыльнулся и вышел из подвала.       Заебал его этот Ким.       Ничего, Гуки, потерпи, немного осталось.

신라

      Ханыль поправила яркие подушечки на диване и еще раз придирчиво оглядела комнату. Все на своих местах, светло, чисто, аккуратно. Соджуну понравится. Ему все нравится, что делает Ханыль.       Два месяца назад, после серьезного собеседования, Сон Хо взял Соджуна на работу в «Силлу». Пока еще рано о чем-то говорить, но, кажется, президент Ким доволен новым сотрудником. По крайней мере, после месячного испытательного срока, Пака назначили руководителем небольшого проекта.       Ханыль уверена, что Соджун справится блестяще, и после завершения ему предложат что-нибудь более значительное. А пока она обустраивает их будущее гнездышко. Зарплата, которую назначили Соджуну в «Силле», позволила им снять небольшую квартиру в хорошем районе Сеула.       Между Ханыль и Соджуном уже все давно решено. Сразу, после окончания девушкой университета, Джуни официально попросит у Сон Хо ее руки, и после свадьбы эта квартира станет первым домом для их маленькой семьи. Разумеется, когда появятся дети, им придется приобрести более просторное жилье, улыбаясь, размышляет сейчас Ханыль. Улыбаясь, потому что думать об этом приятно, ведь впереди у них счастливая жизнь, наполненная любовью и детским смехом.       Ханыль вспомнила, как четыре года назад брат почти из рук в руки передал ее Соджуну, и как тот, проводив ее до дома, на следующий день смущенно спросил у Тэхёна:       — Тэ, ты позволишь пригласить Ханыль на свидание?       Она тогда вспыхнула, но Соджун выглядел не лучше — нервно покусывал губу и зачем-то отчаянно морщил лоб, подняв брови. Ханыль помнит, как Тэхён тогда еле сдержался, чтобы не рассмеяться, и да, позволил. С тех пор, как пишут в книжках, «они не расставались».       Будучи студентом, Соджун много работал, хватался за любую подработку, чтобы оплачивать учебу, и еще умудрялся отправлять родителям небольшие суммы. Но ухаживать за Ханыль он старался красиво и по всем правилам. Это была его первая настоящая влюбленность и, как он чувствовал, единственная, на всю жизнь.       Ханыль умиляло, что такой уверенный в себе мужчина возле нее становился робким и трогательным. Трепетность Соджуна по отношению к Ханыль была удивительна. Впервые он взял ее за руку только через несколько месяцев, поцеловать решился лишь через год, при этом окружая такой заботой и нежным вниманием, что девушка чувствовала себя самой настоящей принцессой.       Ханыль была умна и быстро сообразила, что все те мелочи, которыми старался радовать ее Джуни, — цветы, конфеты, игрушки, — куплены на деньги, сэкономленные от сэкономленных.       Тогда у них состоялся первый серьезный разговор. Ханыль пыталась донести до парня, что не так уж ей эта мишура нужна, но Соджун даже слушать не стал.       — Хани, тебе не нужно думать о деньгах. Мне в радость дарить тебе эти мелочи, поэтому относись к ним легко. А деньги… Я весь мир тебе подарю и сделаю тебя самой счастливой. Веришь мне?       Он был искренен в этих вечных обещаниях всех влюбленных, и Ханыль поверила. Все у них будет хорошо и правильно, и они будут жить долго и счастливо, а потом, когда станут старенькими, умрут в один день в окружении своих детей.

신라

      Она бросила быстрый взгляд на часы и поспешила на кухню. Скоро Джуни придет с работы, и ужин к его приходу должен быть готов. Ханыль умела неплохо готовить, хотя никто ее этому специально не учил. Немного фантазии, немного видеорецептов и огромное желание сделать приятное любимому человеку — вот секрет успеха ее вкусных обедов и ужинов.       Кухня была уже полностью обустроена, а вот в комнате еще кое-чего не хватало. Вечером должны привезти кресла и небольшой столик, и тогда она окончательно приобретет жилой уютный вид.       Ханыль резала овощи для салата и с улыбкой представляла себе тихие семейные вечера в надежных объятиях Соджуна. Когда-нибудь у них обязательно будет большой красивый дом с садом, но вот это первое гнездышко они, скорее всего, будут вспоминать всегда.       Она услышала, как открылась входная дверь, и поспешила в прихожую. Румяный с легкого морозца Соджун, улыбаясь, протянул ей белую розу и небольшую коробочку с пирожными, перевязанную шелковой лентой. Ханыль рассмеялась:       — Джуни, опять сладости?! Я растолстею, и ты меня разлюбишь.       Повесив пальто на вешалку, Соджун обнял ее и нежно поцеловал в макушку:       — Ты всегда будешь самой красивой для меня.       И больше никаких слов Ханыль не нужно. Она любима и счастлива, и так будет всегда, всю их жизнь.

신라

      — Ты опять уйдешь домой? — шепчет чуть позже Джуни, крепко держа ее в сильных руках.       Она чуть виновато смотрит на него своими огромными глазами:       — Папа не поймет, если я не приду ночевать… Зачем тебе конфликт с ним?       Соджун согласен. Не стоит раздражать будущего тестя, они должны соблюдать правила приличия. Но отпускать Хани домой становится все труднее. Он уткнулся в темные шелковистые волосы, вдохнул легкий цветочный аромат.       — Девочка моя любимая, мое солнышко… Через два месяца ты получишь диплом, станешь совсем взрослой для господина Кима, и тогда я смогу просить твоей руки. Представляешь, скоро ты станешь госпожой Пак.       Ханыль подняла голову и посмотрела в его влюбленные глаза:       — Джуни, как думаешь, отец догадывается о наших отношениях?       — Конечно, — не задумываясь, согласился Соджун. — Он умный взрослый человек и знает, что мы с тобой уже четыре года вместе. Почему ты спросила?       — Не знаю, — пожала она плечами. — Я уверена, что он любит меня и хочет, чтобы я была счастлива, и поэтому с радостью примет тебя в качестве зятя, но иногда меня вдруг охватывает страх…       — Ничего не бойся, я всегда буду рядом с тобой, Хани.       Ханыль легко вздохнула. Она верила каждому слову Соджуна. Если он сказал, что все будет хорошо, значит, так оно и будет.       — Я люблю тебя, Джуни…

신라

      Чонгук уже третий день продолжал свои бессмысленные дежурства у подвала Юнги. Тэхён, если и выходил оттуда, то лишь затем, чтобы встретить очередного курьера с едой. Взлохмаченный, в домашних мятых штанах и футболке, с неизменной сигаретой в углу рта, он забирал заказ и снова скрывался за дверями, успевая, однако, бросить насмешливый взгляд на Чона.       Тот внаглую припарковал машину почти у самых дверей в подвал, чтобы видеть все в подробностях. Что значит это самое «все», он и сам не знал, но поведение Тэхёна злило по-прежнему.       О ночных забавах Кима с его бледнолицым сожителем Чон старался не думать, потому что было противно, а вот днем?       Чонгуку было любопытно, чем он там целый день занимается в одиночестве, потому что Юнги уматывал куда-то с раннего утра, возвращаясь лишь к ночи. Но ведь Тэхёна не спросишь, а если спросишь, то вместо ответа услышишь только очередной посыл по всем известному адресу. Чего еще-то ждать от этого ебучего Кима?..       Поняв, что Тэхён в ближайшее время вряд ли вылезет из своей норы, Чонгук стал относится к наблюдению с прохладцей, подружился с милой девушкой, работающей в маленькой пекарне напротив, и решил, по возможности, получать удовольствие от тупой работы. «Терпим, Чонгук, терпим, немного осталось», — уговаривал он сам себя.       А ведь было время, когда он почти жалел этого бесячего Кима, вспомнил вдруг он. Но это было так давно, много лет назад…

신라

      За день до нового года дети подземелья активизировались. Чонгук с интересом наблюдал, как расфуфыренные Тэхён и Юнги усаживались в такси, игнорируя машину Кима. «На пьянку поехали», — рассудил Чонгук и, обрадовавшись нежданной забаве, тронулся за такси.       Радовался напрасно, потому что Ким его знатно обломал. Выйдя из такси возле какого-то клуба, Тэхён подошел к охраннику у входа и, указав на машину Чонгука, что-то коротко сказал. Тот кивнул, и Чон понял, что на праздник жизни он не попадает, его теперь точно туда не впустят.       Ну и хрен с тобой, Ким Тэхён!       Чонгук терпеливо дожидался в машине, наблюдая за посетителями клуба. Интересно, по какому поводу эти двое вдруг решились выбраться из своего подполья? Романтический ужин у них, не иначе, со злостью подумал Чонгук.       Вот интересно, что Ким нашел в этом Юнги, что ради него даже из дома ушел? Ничего там выдающегося и нет: худой, бледный, вечно с недовольным лицом… Видимо, все его таланты в постели раскрываются, решил Чонгук и вдруг вспомнил тот Тэхёновский поцелуй.       Не целуют так те, кого ждут и кто счастлив. Так жадно и ненасытно — только если в сердце тоска.       Кто ж разберет этого ненормального, что у него там на уме?..

신라

      Обычно ночью Чонгук Тело не охранял, президент не настаивал. Но сегодня у него был личный интерес, необъяснимый даже для себя самого. Зачем-то ему было нужно дождаться этих двоих. Обманывая самого себя, себя же и уговаривал, что Тело должно быть доставлено домой, и это просто работа.       Но в глубине души понимал — нет, не работа. Интерес. Нездоровый.       Потому что здоровый — это когда после жарких поцелуев думаешь о возможности отношений, а не притворяешься холодным скользким пингвином. Или тюленем.       Интересно, а тюлени могут чувствовать чувства, вдруг пришло в голову Чонгука? Наверное, все же нет. Ну, вот и он не будет. Не нужно ему это все, и Ким Тэхёны ваши тоже не нужны.       Три месяца, Чонгук, всего три месяца. Даже меньше.       В третьем часу ночи к клубу одновременно подъехали три такси. Похоже, какая-то компания по домам решила отправиться. Чонгук равнодушно посмотрел в сторону клуба, откуда вывалилась шумная пьяная толпа. Ржач, гогот, братание, хмельные вопли «С днем рождения, Тэхёни!».       До Чонгука не сразу дошло, что это про Кима. Вот оно что, вовсе и не романти́к у них был на двоих, а очень даже веселый вечер в большой компании.       Отчего-то эта мысль согрела. Чонгук с интересом стал рассматривать толпу. Все незнакомые, кроме двух лохмато-разноцветных неформалов, эти к Юнги приходят иногда. А потом глаз выцепил Тэхёна. Глупо улыбаясь, он повис на Юнги и неуверенно махал рукой вслед разъезжающимся машинам.       Двое разноцветных отправились домой пешком, покачиваясь и поддерживая друг друга, им Тэхён тоже помахал, а потом как-то сдулся. Юнги держался на ногах не очень твердо, но Кима поддерживал вполне надежно, на взгляд Чонгука.       Тела хранитель тяжело вздохнул, потому что это самое Тело было сейчас в полной отключке, и его все же следовало доставить домой, в место обитания.       Чонгук вышел из машины и молча, не обращая внимания на недовольное пыхтение Юнги, взвалил Тэхёна на себя и, дотащив до машины, уложил на заднее сиденье. Потом оглянулся на его спутника:       — Едешь? — вопрос был задан сурово, но Юнги хрен напугаешь. Он икнул и молча залез в машину, усевшись впереди. Чонгук снова вздохнул, представив, что этих алкоголиков ему еще в подвал тащить придется, и уселся за руль.       — Что праздновали? — не то, чтобы интересно, да и понятно уже. Но молча ехать почему-то показалось невежливо.       Юнги как-то неопределенно помотал рукой в воздухе:       — День рождения Тэхёни.       — Что ж именинник-то так набрался? Не бережешь ты его, — хмыкнул Чон, но Юнги иронии не понял и за Кима обиделся:       — Он не набрался. Он просто пить не умеет, ему и пробки хватит понюхать, чтобы вот так… — он оглянулся назад, удостоверился, что Тэхён сладко спит, и довольно вздохнул. Но через минуту он вдруг заволновался: — А ты куда нас везешь?       — Домой.       — Я тебе адрес не называл.       — Я его и так знаю.       Юнги нахмурился и вроде как протрезвел:       — Мужик, ты кто? Откуда я лицо твое знаю?       — О, молодец, вспомнил, — Чонгуку было и смешно и грустно. Этот Юнги всегда был таким хмурым, не подступишься, а сейчас сама милота пьяненькая. В конце концов, что-то ведь должно быть в нем такое, что Тэхёна привлекло так, что он против воли отца пошел?       Между тем, Юнги и правда вспомнил:       — Все. Не говори. Сам знаю. Ты тот мудак, который авансы раздавал, а потом съебался? Тухляк ты, мужик, вот что я скажу.       Чонгук от неожиданности аж по тормозам вдарил и повернулся к Юнги:       — Какие авансы?!       — Ну как… Свел мне парня с ума, взбаламутил, и в кусты. Как это назвать?       Чонгук нахмурился:       — Так. Погоди. Я ничего не понимаю. Кого я с ума свел? Твоего парня?       — Тэхёна. И он не мой парень.       Слова Юнги взорвались в мозгу бомбой. Двумя бомбами. И Чонгук растерялся, не понимая, за которое из этих слов сначала уцепиться. Решил идти по порядку и очень осторожно, не сводя глаз с хмурого лица Юнги, задал вопрос:       — Что значит — «с ума свел»?       — То и значит, — хмыкнул тот. — Он не говорит, но я его как себя самого чувствую. Как только ты появился, его будто подменили. И музыка другая теперь у него пишется. Лирика сплошная, — последние слова Юнги словно выплюнул, видимо, лирика его внимания не заслуживала.       — Музыка? — переспросил Чонгук, но тут же спохватился. Музыка подождет, а вот личное — нет. — Погоди, ты сказал, что он не твой парень.       — Ну да.       — А почему он тогда к тебе переехал?       — Ой, а у тебя если вместе живут, то и трахаются априори, да? Идиот ты недалекий, мужик.       Чонгук предпочел пропустить мимо ушей очередной наезд, и Юнги продолжил:       — Он же ушел из дома и теперь живет в отеле, а там слышимость, сам знаешь, какая. Вот я к себе его и позвал. Пока каникулы у него, пусть сидит и спокойно пишет свою музыку. Он вот синтезатор даже новый купил, потому что мой совсем накрылся.       Чонгук уже ничего не понимал. Вот этот наглый Ким, сладко похрюкивающий на заднем сиденье; Ким, который цепляет одним своим взглядом; Ким, который жарко целовал его возле бетонной стены, — этот Ким пишет музыку???       Видимо, он произнес это вслух, потому что Юнги покачал головой:       — Еще какую музыку… Он гений. Не песенки эти ваши сочиняет, а Музыку, — он произнес это с придыханием, будто говорил о чем-то божественном. Хотя для Юнги это так и было.       Чонгук еще раз оглянулся на Тэхёна, по-детски причмокивающего во сне. Гений. Надо же… И снова вспомнились слова Юнги, и захотелось, чтобы тот повторил их:       — Так что ты там говорил о том, что я с ума его свел?       Но Юнги лишь рукой махнул:       — Ты на свой счет не принимай. Он художник, ему надо быть влюбленным. А тут ты подвернулся…       Чонгук переварил услышанное, потом молча завел мотор, и в полном безмолвии они доехали до дома подвала.

신라

      На следующее утро Чонгук, сидя в пекарне и поглядывая через окно на двери подвала, продолжал размышлять над словами Юнги. «Свел с ума» — от этого сердце до сих пор приятно трепетало, но стоило всплыть в голове «на свой счет не принимай» — и трепещущее только что сердце словно ледяным холодом окатило. И сам Тэхён, и мысли о нем нервировали еще больше, раздражали и …будоражили.       Чонгук с досадой отгонял от себя неприятную догадку — нет, не влюбился, пока нет. Но уже почти. И не сегодняшней ночью, а еще тогда, когда трепал шелк волос в самозабвенном поцелуе. От понимания этого накатила паника — не нужно, нельзя, ни к чему.       Потому что — а дальше? Чонгук не шестнадцатилетний юнец, влюблялся, и не раз. Но всегда всё было проще и радостнее. И, самое главное, — взаимно. Просто были рядом какое-то время, любили друг друга, о будущем не думали. Потом остывали и разбегались.       Сейчас накрыло. То ли от понимания невозможности этих чувств, то ли от невероятного желания владеть, то ли от того, что это именно Тэхён, такой притягательный и такой далекий одновременно. Кто ж разберет?..       Чонгуку казалось, что Ким нашел для себя тайное место в его сердце, куда никто еще никогда не попадал, и засел там намертво, слишком быстро и по-кимовски нагло. И что теперь с этим делать?       Ответ известен — ничего. Чонгук для Тэхёна просто объект влюбленности для вдохновения, Юнги прямо это сказал. Тонуть в нем нельзя, любить — тем более. И пока Тэхён не пустил корни в Чонгуковом сердце, самым правильным будет — отмахнуться и забыть.

신라

      Ближе к вечеру из подвала неожиданно показался Тэхён. Все в тех же мятых штанах и футболке он вышел из своего подземелья, жадно вдохнул воздух и посмотрел в сторону машины Чонгука. Просто посмотрел, без усмешки и издевки, словно раздумывая, подойти или нет.       Чон ждал, не сводя с него глаз, но Тэхён, так и не решив ничего, просто вернулся в подвал, закрыв за собой дверь.       Чонгук, ругнувшись, расслабился и только после этого осознал, насколько он был напряжен, наблюдая за Кимом.

신라

      Последующие два дня прошли спокойно, ни Тэхён, ни Юнги из своего подвала не вылезали, по-тихому отмечая новый год. Чонгук этот праздник не понимал, потому и не праздновал. Рождество и Соллаль были для него главными зимними праздниками, все остальное — ерунда.       На утро второго января в дверях подвала показался Тэхён, одетый явно для выхода в город. Энергичным шагом он подошел к машине Чонгука, уселся на переднее сиденье и деловито сообщил:       — Доброе утро. Сейчас едем в университет, там у меня дел на полчаса, потом где-то надо пообедать.       Чон молча смотрел на него, ожидая какого-то продолжения, но Тэхён нетерпеливо махнул рукой вперед:       — Ну, чего ждешь? Поехали.       Нахмурившись, Чонгук завел мотор, но все же решил уточнить:       — Я теперь еще и водитель?       Ким повернулся к нему, глянул насмешливо, но вслух спокойно ответил:       — Тебе какая разница? Все равно ведь за мной мотаешься, а тут я у тебя под боком, в догонялки играть не нужно.       Чонгук хмыкнул и тронулся с места. «Под боком»… Почему-то эти слова вызвали другие ассоциации, совсем сейчас не нужные. Хотя, Тэхён под боком — звучит приятно.       Всю дорогу ехали молча, и, тормознув на университетской стоянке, Чонгук взглянул на Кима.       — Мне здесь ждать тебя?       — С чего это вдруг? — удивился тот. — Тебе положено тело охранять, вот и охраняй. Ничего не изменилось.       Ну да. Новая жизнь с нового года не началась, вздохнул Чонгук и вылез из машины.       В университетском городке было непривычно тихо, вместо стаек студентов тут и там навстречу им попались всего лишь несколько человек. Ким направился к своему факультету, Чонгук шел за ним, держа руки в карманах. Неожиданно за спиной он услышал знакомый голос:       — Чонгук, мальчик мой!       Они с Тэхёном остановились и оглянулись одновременно. Пожилой невысокий мужчина поспешно нагонял их, тяжело дыша. Тэхён смотрел с интересом, а Чонгук чертыхнулся в душе, однако почтительно поклонился:       — Здравствуйте, профессор Хан! Не ожидал вас здесь встретить.       — Гуки, — с трудом дыша, мужчина все же радостно улыбался, — как же я рад тебя видеть! Мне сказали, что ты взял годичный отпуск, это правда?       Чонгук краем глаза видел заинтересованное лицо Тэхёна, который стоял неподалеку и нагло слушал разговор Чона с профессором.       — Да, так получилось.       — Жаль, очень жаль. Но я надеюсь, ты продолжаешь свои исследования, ты ведь очень талантливый мальчик, у нас на кафедре таких больше нет.       — Профессор… — Чонгук был готов провалиться сквозь землю. Так некстати эта встреча, но болтливый Хан и не собирался прощаться.       — Как замечательно, что именно сегодня я решил навестить здесь старого друга. Ты же знаешь, я редко где бываю, кроме нашего университета. А когда ты планируешь вернуться? Потому что тебя ждут. Или ты теперь в этом университете?       — Профессор, простите, но нам нужно идти.       Чонгук понял, что остановить Хана по-другому не получится, а Тэхён уже и так услышал слишком много ненужной информации.       — Да, конечно, мальчик мой. Как же я рад, что увидел тебя! Ну, будь счастлив и не забывай о нас, хорошо?       — Да, профессор, и вам всего доброго!       Чонгук схватил Тэхёна за локоть и потащил на всей скорости к корпусу факультета, пока Хан не вспомнил еще чего-нибудь. Ким не упирался, но с интересом поглядывал на него.       — А ты вообще кто? — и столько детского любопытства в голосе, что в другое время Чонгук улыбнулся бы.       — Твой телохранитель.       — И почему я в этом не уверен? — задумчиво произнес Тэхён, разглядывая Чонгука, будто увидел его впервые.       — Тебе и не надо.       — А профессор этот, он откуда?       — Старый знакомый. — Чонгук остановился и посмотрел Киму прямо в глаза. — Тэхён, это просто часть моей прошлой жизни, ничего интересного. Забудь.       — Ах, какие мы загадочные! — фыркнул Ким и, выдернув свой локоть из цепкой хватки Чонгука, направился к своему корпусу.