Запах сирени

      Они пережили этот страх, это чувство смерти. Жизнь выбрала их. Все они сейчас находятся не в снегу замёрзшие, а почти что здоровые, а вокруг них белые стены палаты больницы.       Юра знал, что будет тяжело, но пытался продолжить жизнь такой, какая она была раньше. Честно говоря, забыть такое невозможно. Это просто чудо, фантастика. Они выжили… Все выжили… Криво долго не мог очнуться, также как и Коля. Все сильно испугались, думали, что всё же жизнь не пожалела писателя, но после двух недель крепкого сна, он все-таки проснулся.       Самые простые травмы были у Рустика, Зины и Госи. У них было лишь обморожение. У Юры и Юры были сильные ожоги, которые болели даже от небольших движений. Саша, Люда, Саша и Коля пострадали больше всего — у них различные травмы костей, внутренних органов. Все это пугало Юру до безумия.       После этой ночи он долго не мог спать. В голове одна картинка: догорающий костер, метель и Рустик, который медленно погибает у него на руках. Самое больное, самое ужасное, что можно было увидеть. Они были возлюбленными. Самыми настоящими. Даже жизнь не смогла их разлучить.       Слободин оправился быстро, вышел из больницы и продолжил работу на заводе. Юра скучал. Было одиноко. Его лишь развлекала Зина, которая часто приходила в больницу навестить друзей. Кривонищенко читал книги и каждый раз выглядывал в окно, лишь бы увидеть любимого. Зима оканчивалась. Юра смотрел на то, как снег оттаивал с каждым днём все больше и больше. Он стал спать. Кошмары мучали его.       Трудно дышать. С каждым новым вдохом ужасная метель разрывала нежную кожу Юры. Он старался вдохнуть, старался уловить хоть малейший шанс, чтобы это все закончилось. Он был готов драть свою грудь, свои руки в клочья, отчего было еще больнее. Хотелось кричать. Разрыдаться на руках любимого, чтобы тот помог. Но кроме него и мертвого Рустика никого не было, абсолютно никого. Так тихо, лишь снег и ветер устраняют это безмолвие. И вдруг резкий крик. Такой отчаянный, полный безнадёжности. Юноша вздрагивает и просыпается, резко садясь на свою постель и в шоке смотрит вниз. И видит…       Рустик сидел рядом и, кажется, спал. Он сопел и улыбался. Рыжий облегчённо выдохнул. Он посмотрел в его руки и в них была сирень. Душистая сирень, которая только-только расцвела. Юра похлопал Слободина по коленке и улегся обратно на кровать.       — Руся.., — беззаботно прошептал Криво и улыбнулся. Рустик поднял голову и огляделся.       — Я, кажется, уснул, — Он усмехнулся и подсел к любимому, — Как ты, Юрочка?       — Сонечко моё… — Юра улыбался такой яркой, доброй улыбкой, — Я очень скучал, Руся…       Криво облокотился на подушку и стал рассказывать о жизни в больнице: о ужасных мазях, которыми его мажут, чтобы ожоги поскорее зажили, о медсестрах, которые его вкусно кормят. А Рустик, кажется, его не слушал.       — Ты меня вообще слушаешь? Сам же просил рассказать.., — Юра сложил руки на груди и посмотрел на парня, который влюблённо рассматривал его.       — Я хочу…       Рустик прикоснулся ладонями к лицу юноши, всматриваясь в его чарующие карие глаза. Они смотрели друг на друга, беззаботно улыбаясь. В сердцах пылали восторг и счастье, слова будто застряли в горле, пульс ускорился. Сейчас в нём билось одно лишь желание: крепко обнять Юрку и расцеловать его сладкие губы. Юра сам хотел того.       Их губы слились в нежном поцелуе. Юра не был профессионалом в этом деле. Целовался он неуклюже, но так старался сделать это идеально. Рустик покусывал его уже изодранные губы. Они так долго это ждали, так долго желали этого. Слободин отстранился.       — Руся.., — Юра взял того за руку и сжал её, — Поцелуй меня ещё раз, прошу…       Рустик ухмыльнулся. Он аккуратно прикоснулся к его губам, заставляя их танцевать в дневном свете. Иногда он дразнил его, а Юрка сам падал к нему в огромные плечи. Он тянулся к его губам, жаждал почувствовать его.       Юра резко отстранился, сжимая рубашку на груди. Стало больно, легкие сжались так сильно, что дышать стало невозможно. Рустик с ужасом смотрел на любимого, который сидел и откашливал кровь. Это то самое чувство невозможности, когда видишь, что человеку больно, но ты ничего не можешь сделать, потому что не хочешь сделать больнее или хуже. Как только Юра откашлялся, Рустик упал в его объятия. Мимолётные секунды и их тела грели друг друга человеческим теплом, заботой и любовью.       – Извини.., – Юра зарылся в его волосы и поцеловал в макушку, – Из-за ожогов такое происходит часто.. Я..       Рустик лишь приложил свой палец к его губам и тот замолчал.       – Давай насладимся присутствием друг друга, хорошо?, – Рустик прильнул к его губам с такой осторожностью... Он ни разу так никого не целовал. Брюнет отстранился и посмотрел прямо на Юру. Его глаза были наполнены слезами.       – Мы справимся. Вместе. Как в ту ночь..       В комнате возникла невесомая тишина. Лишь тяжёлое дыхание Юры её нарушала.       – А тут сиренью сильно пахнет, – Произнес Кривонищенко, прижимая возлюбленного к себе, утирая слезы с его щек.