Клетка из роз

Не пугайся боли, не страшись потери, Если нужно верить, то давай поверим. Нас пытает время то нежней, то строже. Объяснить умеем, а понять не можем.

[Отрывок из стиха Елены Касьян — Не пугайся боли] Сердце болит. По-настоящему болит. Ещё никогда Су Юн так не разочаровывалась в самой себе. Еще никогда прежде она так не ненавидела саму себя. Своими же руками она рушит свой мир, своими же руками рушит и саму себя. Больше всего ей не хотелось бы терять такого друга как Феликс. Но сейчас весь мир повернулся против них. Сейчас все презирают ее. Второй день Су Юн ловит на себе осуждающие взгляды. Это так неприятно. Пятно на их репутации мозолит глаза. От неприятных слухов в их маленьком обществе даже общение с другом стало совсем другим. Феликс скорее всего знает, что происходит, но Су Юн боится заговорить с ним на эту тему. Сейчас ещё не время для этого. Но они отдалились друг от друга за это время. Это так ранит.. Единственная опора сейчас теряется в этой буре. Ещё одно маленькое счастье — это ее брат. Но впутывать его в эти интриги она не желает. Ему и так достается от отца, а тут ещё и она. Она бы не пережила, если бы по ее вине Минхо чувствовал вину и угнетение. А он вполне может, ведь по сей день считает, что мог спасти сестрёнку от этого брака, но не смог. Су Юн его не винит. Понимает, что ситуация была безвыходной. Изменения в ее поведении заметила и Ирис. Су Юн пыталась не показывать ей свою грусть, но получалось плохо. Мысли девушки всегда уходили не в ту сторону. Ирис всерьез забеспокоилась о состоянии подруги и упросила ее о встрече. Су Юн вначале отнекивалась, но Ирис смогла ее уговорить. В обеденное время того же дня они встретились в безлюдном парке. Большое дерево укрыло их от солнца своими листьями. На зелёной травке было приятно сидеть. Теплый ветерок приносил с собой запах цветения. Но всё это великолепие природы меркло в глазах Су Юн. Проблемы и переживания поглотили ее мир, и в нем не осталось никаких красок. В мыслях постоянно крутились последние события: Хенджин и его эмоциональные качели; слухи о ней с Феликсом; и эта несчастная война, которая вот-вот грянет и разрушит всё, что было. Внезапно рядом появилась тень человека, которая вывела Су Юн из ее мыслей. Ирис стояла рядом с максимально обеспокоенным взглядом. Девушки обнялись, поприветствовали друг друга, и после Ирис повела Су Юн к ближайшей скамейке. — Может, хочешь чего-нибудь? Погода такая жаркая сегодня, — чтобы сразу речь не заходила о проблемах, Су Юн решила отвлечь подругу какой-то другой мелочью. — Су Юн, — со странным голосом повернулась к ней Ирис. — Сегодня холоднее, чем обычно… 15 градусов. Наступило неловкое молчание. Су Юн в смущении отвела взгляд и старалась не смотреть на Ирис. Девушка придумала такое глупое оправдание, что даже не удосужились глянуть на погоду, прежде чем заговорить о ней. — Су Юн, посмотри, пожалуйста, на меня, — Ирис заботливо взяла в свои руки правую руку Су Юн. Медленно, пытаясь не смотреть в глаза Ирис, Су Юн повернулась к ней. — Я знаю, что с тобой что-то происходит. Ты не такая веселая и живая, как это было всё время, я прекрасно вижу, что тебя что-то тревожит. Я понимаю, что ты не обязана со мной всем делиться, но я не хочу видеть, как ты страдаешь. Я хочу помочь тебе, если не смогу решить твою проблему, так хотя бы хочу успокоить и поддержать. Слова Ирис проникли глубоко внутрь. Су Юн нехотя подняла глаза и встретилась с нежным и добрым взглядом Ирис. Ее черные глаза выражали печаль и настоящее беспокойство. С таким взглядом на нее смотрел только ее брат и Феликс. И мать… Когда-то мама так же смотрела на нее, когда маленькая Су Юн прибегала к ней в слезах. Как давно же она не ощущала этой заботы… Это чувство стало таким чуждым. Так давно ей приходилось справляться самой. Она не желала беспокоить и без того занятых своими проблемами близких людей. Она была сильной перед ними, но по ночам плакала в подушку, а утром вновь улыбалась им. Эта боль поселилась рядом с ней, боль стала ее тенью, преследует ее везде. Боль стоит позади нее, когда она завтракает, шепчет на ухо неприятности, когда она читает книгу, даже сейчас боль стоит рядом и шепчет, что она должна страдать одна. От этой боли так сжалось сердце, что оно забыло пропустить удар. Дыхание замедлилось, и закружилась голова, а потом… Вышла первая слеза. За ней вторая и третья. Боль как черная смоль стала вытекать из ее глаз. Боль наконец освободила ее, и она заговорила. — Я так устала… Устала от этой жизни. Вся моя жизнь ложь, Ирис. Всё, что я рассказывала, это ложь. Я уже сама не знаю, где правда, где настоящая я. Но мне так больно и одиноко, — Су Юн не сдержалась и сильно зажмурилась. Ей было невыносимо видеть этот испуганный взгляд Ирис на себе. Но Ирис без слов приняла Су Юн и защитила от этого жестокого мира. Ирис притянула ее и спрятала Су Юн в своих объятиях. — Продолжай, прошу… Прошу, выпусти эту боль, — слабым голосом заговорила Ирис. Сделав ещё один вздох, Су Юн продолжила: — На самом деле, Хенджин мне не настоящий муж. Отец продал меня за свою компанию. Сначала я была зла и ненавидела его, но… Что-то со мной не так. Я не понимаю своих же чувств. Хенджин порой бывает таким ужасным, но иногда я его видела очень хорошим человеком. И кажется, я неравнодушна к этой его части. Но также у него есть брат, которого я не хочу обидеть. Я подозреваю, что он влюблен в меня, но я не вынесу того, что он будет разбит из-за меня. Я просто не вынесу этого. Но сейчас… В его компании начали ходить слухи, что я изменяю Хенджину с его братом. Я не знаю, как к этому отнесётся Феликс. Хотя, вероятно, он возненавидит меня из-за этого. Я этого так боюсь, Ирис. Я боюсь их потерять. Но я понимаю, что сама разрушила всё. Весь мир рушится… Девушка остановилась сделать глубокий вдох. Слезы топили их обеих. А Су Юн захлебывалась в собственном горе. Каждое слово вырывалось с особой болью, царапало горло и сердце. — Я так скучаю по маме… Мне так ее не хватает сейчас. Я лишилась всего. А ведь я просто хочу быть хоть немного счастливой. Я тоже желаю встретить настоящую любовь, тоже хочу семью, но всё, что у меня есть, это холодный фиктивный муж. Мне так одиноко, мне так больно… Отчаянные всхлипы вырвались из горла, и предложение прервалось. Ирис закрыла глаза, не может слушать эту боль. Су Юн подозревает, что возложила на плечи подруги ужасный груз, но больше она молчать не может. Руки Ирис сжались в кулак, сжав с собой часть одежды Су Юн. Су Юн, как маленькая девочка, прижалась к подруге и просто продолжала плакать. Говорить больше не было сил. Там глубоко под ребрами болел орган под названием сердце. Болел он по-настоящему, Су Юн чувствовала физическую боль. Хотелось кричать, рвать, бросить всё к черту. Хотелось сдаться… Может, тогда она наконец воссоединится с матерью… Нет. Эта мысль ужасна, и никогда не стоит задумываться об этом. Мама бы не одобрила такое решение своей дочери. Не для того матери мучаются и рожают, воспитывают детей, не для того, чтобы потом они захотели покончить жизнь самоубийством. Су Юн знала, что мама об этом не узнает, но всё равно не могла позволить себе этого. — В жизни каждого бывают взлеты и падения. Если сейчас в твоей жизни только мрак, это значит, что впереди тебя ждёт очень большой свет. Тебе просто нужно не сдаваться. Каждая проблема имеет свое решение. Посмотри назад, разве маленькая версия тебя обрадовалась бы, увидев тебя такой? Маленькая версия тебя верит, что ты сейчас встанешь на ноги и преодолеешь все невзгоды. Я рядом и я помогу тебе в этом. Мы вместе найдем решение для всех твоих проблем. Голос Ирис звучал очень твердо и уверенно. Слеза на лице совсем не мешала ей говорить с такой решимостью. — Я так рада, что встретила тебя, я так тебе благодарна, — Су Юн всё же оторвалась от мокрой футболки Ирис и заглянула в ее глаза. Она вправду была ей благодарна. Без ее поддержки она бы не продержалась долго. Ирис мягко улыбнулась ей и протянула руки для ещё одного объятия. Су Юн мгновенно нырнула в эти объятия. На душе стало немного легче…

***

Феликс все эти дни не находил себе места. Слухи дошли до него не сразу. Сначала он заметил, как от него отдалилась Су Юн. Девушка избегала его, когда тот хотел подойти или заговорить. Она не выходила из своей комнаты, и Феликс боялся ее потревожить. А потом начались эти косые взгляды. Вампиры молчали при нем, но иногда взгляды говорят громче всяких слов. И вот только сегодня он услышал разговор двух вампиров в саду. Двое даже не подозревали, что он находится через стенку и слышит всё. «Так бесстыдно флиртовала с ним!» «А куда Хенджин смотрит? Разве он не замечает этого?» «А может, у них ненастоящий брак? Стоило бы Сангениуму узнать об этом, уверена, будет хорошее шоу» Они ещё много чего говорили про них, но слушать всё это не было никакого желания. Феликс решил, что прямо сейчас поговорит с Су Юн. До него только сейчас дошло, из-за чего Су Юн избегала его. Однако в комнате он не нашел ее. Забежав к Хенджину, Феликс спросил: — Где Су Юн? — Стучаться не учили? — холодно бросил мужчина и даже не взглянул на брата. — Где она? — продолжил настаивать Феликс с абсолютно серьезным видом. — Откуда мне знать, ты же больше с ней общаешься, ты и должен знать. — Она не моя жена, а твоя. Но в том, что я с ней близок, виноват лишь ты. Не дожидаясь ответного удара, Феликс развернулся и ушел. У него не было желания ссориться с братом сейчас. Он вообще не желал с ним ссориться, они ведь семья, и он любит его. Но порой Феликс не понимал его. Поступки Хенджина всегда были странными и импульсивными, понятными только ему самому. Увы, но Феликс не обладал телепатическими способностями, чтобы забраться к нему в голову и наконец понять его мотивы. А непонимание вызывало раздражение. В итоге Феликс, сам того не понимая, ссорился с ним. Осознание приходило уже после бури. Так и сейчас. Он не желал говорить такие слова, они сами сорвались. Феликс сразу же почувствовал укол вины. Но внезапно перед ним возникла она. Су Юн. Девушка выглядела неважно: красные глаза, покрасневший носик и грустный взгляд. Су Юн не заметила его и собиралась подняться наверх, как Феликс окликнул ее. — Су Юн! Нам надо поговорить. Мужчина догнал ее и остановил. Девушка нехотя повернулась к нему, но глаза так и не подняла. — Прошу, давай не сейчас, — тихий и охрипший голосок оповестил его о ее состоянии. Феликс сразу понял, что она плакала и сейчас не желает говорить о наболевшей теме. Но им нужно поговорить прямо сейчас. Может, это и будет эгоистично с его стороны, но он должен как можно скорее признаться ей в своих чувствах. Они все трое должны расставить все точки над и. — Су Юн, это важно, — он осторожно дотронулся до ее руки, которая покоилась на периле лестницы. Ее пальцы слегка заметно дрогнули от прикосновения, но она не убрала руку, и это хороший знак. — Феликс, Су Юн, — раздался твердый как металл голос Чана позади них. — Пройдите в мой кабинет, есть важный разговор.

***

Темная макушка скрылась за капюшоном. Черные глаза не выражали абсолютно ничего. Серая маска позволяла сохранить анонимность. — Так вот оно что, — торжествующе произнес маг, сидевший в своем излюбленном кресле. — Вот где их слабое звено. Мне она нужна. Добудь всю возможную информацию в кратчайшие сроки. Мы нашли рану, а теперь пора подсыпать соли туда и уничтожить их. Человек в капюшоне лишь поклонился и беззвучно скользнул к выходу. Дверь заскрежетала и закрылась с неприятным стуком. Маг остался один в своей обители. Именно здесь и зарождались все планы по наступлению на вампиров. Столько лет он ждал, и сейчас настал самый ответственный момент. Сейчас он не упустит свой шанс. Покой Джонатана был нарушен резким появлением его помощницы, а точнее, его правой руки, Ким Нами. Женщина выглядела рассерженной. Взгляд бешеный, искры летят из глаз, а из ноздрей вот-вот пойдет дым. — Почему это ты сидишь без дела, Джонатан?! — разъяренным тоном воскликнула она. — Наших людей сожгли заживо, а ты отказался мстить этим вампирам? Чего ты испугался? — Тише, дорогая Нами, тише, — Джонатан поднял руку, пытаясь остудить пыл своей помощницы, а затем поднялся с кресла и подошёл к ней. — Сейчас нападать на них опасно. Эти твари объединились, и их сейчас больше, чем обычно. Нам просто не победить их. У меня есть идея получше. Я нашел брешь в их обороне и собираюсь воспользоваться ей. Присаживайся, я тебе сейчас всё расскажу.